Всегда буду рядом

Ирина Ваганова, 2019

На душу Анны открыли охоту мистические тёмные силы. Как тут обойтись без надёжного ангела-хранителя? Таким ангелом становится Вадим – бывший парень Анны. Его любовь спасительна. Однако Анна ищет другую. Череда необъяснимых событий ведёт героиню от одного чувства к другому, и как ни привыкла она полагаться на Вадима, главный выбор должна сделать сама.

Одна

Аня Кузницина задержалась на рабочем месте. Не следовало бы — Захаровна не тот человек, с которым мечтаешь пересечься в конце дня. Сменщица — до ужаса едкая тётка, — невзлюбила Анюту сразу, как та пришла в цех. Позже Аня приноровилась заканчивать работу раньше, чтобы сложить инструменты, сдать годные ответвители, отметить брак и припрятать заготовки на завтра. Лучше и самой скрыться: поболтать с табельщицей в «аквариуме», пока мастер уходит на перекур. Табельщица тогда была другая — Наташка — приветливая молодая девушка, умевшая ладить и с начальством, и с монтажницами.

Со временем до Кузнициной дошло, почему сменщица цепляется: шустрая новенькая зарабатывала больше, а у Захаровны и глаза были уже не те, и координация подводила. За шесть лет работы Аня приспособилась «ставить мир на паузу». Отключала приёмник в голове.

Работала, не торопясь, повторяла операции бездумно, мысли занимала сочинением стихов. Особо удачные записывала в телефон во время перерывов. Ещё одно развлечение нашлось — придумывала сюжеты фильмов. Монотонный труд стал менее тошнотворным.

Сегодня увлеклась поисками рифмы, опомнилась только, услышав звонок. Захаровна выросла рядом и пыхтела, как чайник со сломанным свистком. Анюта поспешно рассовала по местам инструмент, собрала в переноску коробки с ответвителями.

— А мусор кто за тебя вытряхивать будет? — кудахтала сменщица.

Другие монтажницы повернулись, точно стайка рыбёшек по неслышной команде. Ещё бы! Началось представление.

Сколько раз Аня обещала себе не связываться, а тут не утерпела, ответила, ну и огребла. Чего только ей не высказали: и детей нет, хотя тридцатник скоро, и замуж не берёт никто, и заносчивая, и высокомерная — это одно и тоже, кажется. Опять же, у родителей на шее сидит — Захаровна таких насквозь видит — чуть что, хвостом вильнёт и в путешествие свалит. Забот никаких! Вот девки пошли беспутные какие.

Анюта выскочила из цеха и прислонилась к двери проморгаться, останавливая щекочущие глаза слёзы. Как назло, в конце коридора показался Митя. Мастер заканчивал работу чуть позже — отмечал в журнале выработку. Прошмыгнуть мимо него не получилось.

— Кузнецова, ты чего? Тебе плохо?

Аня открыла рот, но Митя поправился сам:

— Кузницина. Да. Помню. Так что?

— Давление низковато. Встала резко, — схитрила девушка.

Кедров ещё что-то хотел спросить, но Анюта ускользнула.

Вадим ждал на проходной. После первой смены он редко появлялся, зато вечером обязательно провожал Аню домой. Сейчас лучше бы не приходил! Стерпела ритуальный поцелуй, пошагала вперёд. Вадим извиняющимся тоном объяснял, почему его не будет на следующей неделе:

— Некстати у тебя вторая смена, но отложить не получается, — не дождавшись реакции, продолжил: — Ничего страшного, не беспокойся. Обычное обследование. Но, кровь из носу, надо сейчас.

Вадим говорил и говорил, Анюта должна была заметить несвойственную ему словоохотливость — не заметила. До самых дверей ни одного слова не проронила. В голове застрял вердикт сменщицы. Обидно было, что во многом Захаровна права. Кто ей Вадим? Не муж, не жених. Встретит после работы у проходной, возьмёт под руку, доведёт до порога, поцелует, и «До свидания, родная». Родная?

А сейчас даже не поцеловал, спросил только:

— Не слушала?

Анюту прорвало. Наговорила столько всего, что половины не запомнила. Досталось и маменькиным сынкам, которые не желали создавать свои семьи, и набалованным самовлюблённым хлыщам, к которым Вадима никак нельзя было отнести, и вообще всему мужскому населению планеты.

Убежала, хлопнув дверью подъезда.

Все выходные лежала у себя в комнате, выползая только за чаем. Хорошо, что родичи умотали на разлюбезную дачу. Никто не лез с расспросами и рекомендациями.

Спасала «стихира», вернее, сайт «Стихи. ру», где Аня пятый год вела страничку. Новый стишок «О горемыке» набрал просмотры и рецензии, большей частью хвалебные. Всё равно настроение оставалось на нуле. А вечером в воскресенье, когда утомлённые родители вернулись, Анюте пришлось выслушать упрёки: уборку не сделала, мусор не вынесла, продуктов не купила. Что за дочь! Вот-вот, и Захаровна о том же.

На работу пришла в том же состоянии, что уходила в пятницу. Весь день злилась на вселенную. Работала, как варёная. Мастер в конце смены, забирая готовые ответвители, хмыкнул: производительность на уровне ученицы, лучшая работница, называется. Анюта обиделась: один день неудачный — сразу упрёки. Хоть бы кто поинтересовался: как себя чувствуешь, не случилось ли чего?

Измучила себя мыслями о ссоре с Вадимом. Причина-то пустяковая. Да что там, нет никакой причины. Склочная тётка завела, а досталось парню!

После смены шла домой одна. Проходная научно-производственного объединения «Оптика-плюс» осталась за спиной. Немногочисленные работники второй смены разбежались по разным дорожкам. Анюта осмотрелась, нет ли Вадима рядом? Никого. Подруга Люся Шалость ещё неделю будет в отпуске. Подумалось, вот бы завтра пойти с Шалуньей вместе, как раньше — до знакомства с Вадимом. Даже если он припрётся! Аня представила, как с независимым видом шествует мимо бойфренда под руку с Люсей. Кивнёт легонько и всё! Чего он там вообразил? Не обойтись Анюте без его провожаний?

От сердитых мыслей стало теплее, но ненадолго.

Идти мимо заброшенных строений и повалившихся заборов было жутковато. Рассказывали про нападения на одиноких женщин в этих местах. Бандиты, угрожая ножом, сумочки отбирали. Бродячие собаки иногда набрасывались.

Аня прижала сумку к себе и ускорила шаг. Тропка тянулась мимо гаражей. Из-за стены донёсся заливистый лай. Анюта подскочила от испуга, тут же постаралась успокоить себя. Не бояться! Вадим говорил: надо представить себя огромной, важной, величественной, тогда собака не нападёт. «Я большая. Я королева… Я царица, вокруг меня свита…» Собака ещё разок гавкнула из-под ворот и убрала морду. Уф! Пронесло!

Почему Вадим не пришёл? Неужели всерьёз принял Анькин вынос мозга? Вряд ли. Всё-таки психолог по образованию. Насквозь людей видит. А уж Анютины эмоции давно привык игнорировать. Есть какая-то причина, наверняка. Говорил про обследование… Да, точно, Вадиму надо ложиться в больницу, и он просил Аню не навещать. Почему? Стесняется? Точно! С матерью так и не познакомил, сколько Анюта не намекала.

Обида снова всколыхнулась. Вот ведь, лежит теперь в чистой, уютной палате, а она — бедненькая — идёт по закоулкам и трясётся от страха.

Ничего, уже кончается глухая стена гаражей, потом небольшой парк и дальше улица.

Что-то ткнулось в пятку. Обернулась, увидела собачонку, снующую у ног.

— Ф-фу!

Из-за угла гаражей выскочил огромный пёс, за ним ещё один, и ещё. Стая неслась к Анюте на невероятной скорости. Впереди вожак — шерсть клоками, глаза горят, из раскрытой пасти язык вывален, слюна брызжет!

А-а-а-а! Растерзают! Надо себя представить… Кем? Кем? Воображение подсовывало хлипкие образы. «Спасите!» — кричал кто-то внутри головы. Ноги стали ватными, сердце билось внизу живота, язык присох к нёбу. Аня зажмурилась, внимая нараставшему звуку царапавших асфальт когтей.

Стало тихо, Аня открыла глаза. Собаки, пригнув головы и поджав хвосты, замерли в двух метрах. Через мгновение, поскуливая, отступили и пустились наутёк. Что остановило зверюг?

Тревога нарастала. Анюта кожей ощущала чьё-то присутствие. Украдкой оглянулась. Никого не видно. Притаился за деревом или в кустах… «Я — королева! Никто не смеет меня тронуть!»

Поспешила к парку. Может быть, там есть люди?

Нет, пусто. Подошвы Аниных туфель одиноко шуршали по дорожке. Сердце клокотало в висках, в ушах, в шее. Всё тело — одно огромное грохочущее сердце. Скорей, скорей! Улица. Редкие тусклые фонари. Скользнуть в арку и через тёмный двор к подъезду.

Стук каблуков отозвался эхом. Аня нервно оглянулась. Её собственные шаги. Никого. Мелькнула тень. Да! Она видела тень! Кто здесь? Бросилась бежать. Спина взмокла. Чужие глаза смотрят, смотрят ей вслед, Аня ощущает буравящий взгляд! Быстрее, быстрее!

Проскочила арку, метнулась за угол и, прячась за куст боярышника. Пускай жуткая тень мчится дальше, Анюте надо отдышаться! Она вжалась в облупленную стену. В сумке звякнул телефон — пришло сообщение. Выдал! Аня бросилась через кусты, не разбирая дороги. Ветви хлестали по лицу, чуть не выкололи глаза. Скорее! Скорее! Тень рядом, преследует.

Не помнила, как добежала до подъезда, дрожащими пальцами набрала цифры на замке, рванула дверь и с усилием потянула её, чтобы поскорее закрыть. Всё. Спасена. Шорох на крыльце. Скребёт что-то в дверь. Ветка или пальцы? Ринулась вверх, перескакивая через две ступеньки. Вот родная квартира. Достала ключи, с третьего раза только попала в замочную скважину. Громкий стук захлопнувшейся двери разбудил полквартала.

Не разуваясь, Аня пробежала через прихожую и комнату. Отодвинула край занавески, выглянула. Внизу освещённый луной мужчина смотрел прямо в глаза Анне. Кто это? Вадим? Почему стоит там? Ждёт, когда в окне загорится свет. Да, он говорил, что обычно ждёт, когда Аня поднимется и зажжёт свет в комнате. Девушка потянулась к настольной лампе и щёлкнула выключателем. В тот же миг силуэт внизу исчез. Не ушёл, а растаял. Что за наваждение? Аня всё ещё не могла справиться с дрожью. Ухватила одну из мыслей, мелькавших в мозгу, стараясь успокоиться. Вадим крался за ней. Да, это он, несмотря на ссору, провожал. Почему не подошёл по-человечески? Зачем так пугать? Ах, да! Сама заявила, что не хочет его видеть. Никогда.

Аня вспомнила про эсэмэс, прошла в коридор, подняла брошенную на пол сумку. Достала мобильник, прочла: «Не бойся, это я. Всегда буду рядом».

Кузницина уставилась в зеркало. Там, слегка освещённый далёкой лампой, угадывался образ уставшей девушки с длинными спутанными волосами цвета зрелых колосьев. Глаза, подчёркнутые тёмными кругами теней, блестели. Обычно серо-зелёные, сейчас они казались карими.

Милый Вадюша! Надо извиниться за истерику. Анюта выбрала нужный контакт, подождала. Не отвечает. Надо матери Вадика домой позвонить. Он съехал со съёмной квартиры неделю назад и теперь обитал у неё.

Набрала номер. Долго-долго слушала гудки, рисуя пальцем по зеркалу. Круг за кругом обводила едва различимое отражение встревоженного лица. Пришлось положить трубку, так и не пожелав спокойной ночи любимому человеку.

Любимому? В кровати долго ворочалась. В голове вертелся давний спор с Люськой. Та, хоть и была младше на пять лет, обожала поучить подругу-растяпу. Не обидно: весело, с шуточками распекала. Рожицы делала прикольные: то изображала постно-вытянутое лицо Анютиного кавалера, то глуповато хлопала глазами и жеманно поводила плечиком, копируя саму Аню.

— Люська! Чего ты в артистки не пошла? — хохотала Аня. — «Камеди вуман» по тебе плачет, честное слово!

— Тему-то не захлопывай! — горячилась Шалунья. — Кто тебе правду скажет, если не я?

— Ой, да желающих предостаточно. Мать пилит, бабуля намекает, вон, тётки из нашей смены тоже норовят, не говоря уже о Захаровне.

— Не равняй! Они из зависти, а я по дружбе.

Советы Люси сводились к тому, что Вадима надо бросить. Потому как любви никакой нет. Не то чтобы совсем нет, а у Ани к её ухажёру.

— Пойми, чудо! Девушке лучше быть свободной, чем в паре с мямлей. Он и предложения не делает, и под ногами путается. Вроде как ты ему обязана. А ты не обязана! Найди нормального!

— Да где же? Нормального-то? Принцев на всех не хватает.

— Глаза разуй! Вон, хоть мастер наш…

Мысли перескочили на мастера Митю Кедрова. Люська не догадывалась, что, когда Кузницина пришла работать в НПО, Кедров ей очень нравился. В то время ему было под тридцать. Аккуратный, вычищенный, вечная природная укладка вьющихся тёмных волос, никогда не догадаешься, что холостяк. Но вскоре выяснилось, что даже малейшего шанса на отношения с мастером у работниц нет. Митя контактировал с подчинёнными исключительно по делу. Шутки, подколки, заигрывания оставались без ответа, будто не слышал. Игривых взглядов, откровенных нарядов и случайных прикосновений не замечал. Истукан, да и только! Кузницина с месяц пострадала, потеребила душу несбыточными мечтаниями да успокоилась. Благо в чайные перерывы работницы любили позлословить о начальстве, и до новенькой дошло, что Митя — тупиковый вариант.

Луна пялилась в окно, нагло светила прямо в глаза. Аня встала задёрнуть занавески плотнее и выглянула во двор. Никого. А что, собственно, хотела увидеть?

Послышались шаги.

— Нюра, — мамин голос, — чего не спишь?

Аня шмыгнула под одеяло.

— Сплю, сплю, мам.

Та прошла на кухню, комментируя себе под нос дочкино неразумное поведение: после второй смены приходит поздно, нет бы поужинать, так заваливается в постель на голодный желудок. Всё фигуру бережёт. А чего её беречь? Порода их такая — женщины до старости не расплываются. Что сама Валерия Павловна, что мать её — Нюрина бабка, Клавдия Кирилловна — хоть сейчас на обложку модного журнала.

Зажурчала наливаемая в стакан вода, снова прошлёпали мамины тапочки. Анюта заснула.