Истории, написанные золотым пером. Рассказы очевидцев

Ирина Бйорно

Рассказы о нашем времени и о наших современниках – принцах, принцессах и графинях. А такие ещё остались на земле, где всё – мимолётно и изменчиво.

Дар

Каждому в жизни дан дар. Кому — маленький, кому большой, кому — на время, кому навсегда. Каждому без исключения. Дар писать книги и делать новые открытия, дар утешать людей или дар развлекать и отвлекать их от проблем, дар прощать и дар любить. У каждого — свой.

Димитрий получил от судьбы странный дар, каких мало в мире — он мог отличить фальшивые деньги от настоящих, напечатанных в национальном банке. Мог он отличить и фальшивую подпись на чеке от настоящей. Как он это делал — он не знал, как не знает знаменитый повар, сколько класть соли или специй в свой соус — он просто это чувствует. Так и Димитрий чувствовал деньги, чувствовал всем телом, мозгом, пальцами, как чувствует музыку пианист, как чувствует женское тело любовник — всеми клетками, всем существом. Он работал в госбанке в отделе финансового криминалитета уже много лет. Таких специалистов как он, работающих без ультрафиолетового света и инфракрасных лучей, без каких-либо аппаратов, кроме старинной лупы, оставшейся ему от его дедушки, — были считанные единицы во всём мире.

Его вызывали как эксперта для решения спорных дел о подделке подписей на завещаниях и других ценных бумагах, и он никогда не ошибался. Труд его оплачивался довольно неплохо, позволяя ему иметь домик с садиком, машину и небольшую пенсию в частном страховом агентстве. Работу он любил, как и свою холодную, продуваемую ветрами скандинавскую страну с самой социалистической системой распределения благ среди населения.

Здесь не было ни особо богатых, ни особо знатных, и простой шофер был так же почитаем, как и директор банка. К этому Димитрий привык, хотя он и отличался от других скандинавов, а именно — своей фамилией. Его фамилия указывала на принадлежность к истории России. Он назывался Димитрий Романов, был князь и выживший потомок боковой ветви Романовых, отпочковавшихся от избежавшей репрессий семьи Петра Третьего, и был выжившим потомком Петра Великого. Родился он в Швейцарии, но переехал в Скандинавию давно, когда женился вторично на своей скандинавской, нетитулованной жене.

Они жили много лет в тени бурь, бушевавших в России в связи с перестройкой и построением русского мафиозного капитализма, но до них доносились слухи о желании некоторых кругов России восстановить Романовскую династию и посадить на патриархальный трон ответственного за судьбы великой и многострадальной страны.

Димитрий политикой не интересовался, хотя играл определённую роль в русском эмигрантском обществе, переселившемся в Скандинавию ещё со времён казни Николая Второго с семьёй и бегства матери Николая, маленькой хрупкой и кукольно-красивой Минны — Марии Федоровны, великой русской княгини и дочерью скандинавского короля, твёрдо сидевшего на своём троне и любимого народом дождливой сказочной страны.

Димитрий Романов входил в небольшой круг титулованных особ, ещё живущих в Скандинавии с их русским базаром, яйцами Фаберже и картинами великой княгини Ольги, умершей в Канаде в бедности и забвении. Эти осколки русской империи эпохи Николая Второго собирались вместе по случаю дней рождений, отпеваний умерших и русской пасхи, играя в старую жизнь. Хотя его русский был нечистым и с сильным французским акцентом, он приходил на эти собрания со своей необычайно прямой осанкой, протягивая аристократическую руку для приветствия, но руку эту никто не целовал, а современных фамильярностей с воздушными поцелуями вокруг щек он терпеть не мог.

Именно на этих сходках он чувствовал свою голубую кровь дома Романовых очень явно, но, вернувшись домой в маленький домик с садиком, где все надо было делать самому, — он чувствовал себя другим, не голубокровным Романовым, а специалистом по фальшивым банкнотам, почти единственным специалистом в мире, и этим он гордился больше всего.

Россия — всегда такая непредсказуемая — вдруг почувствовала великую любовь ко всему Романовскому, царскому, ушедшему в прошлое, пытаясь залатать кровавые дырки в своей истории, и настояла на перезахоронении изгнанной из России маленькой Минни, лежавшей с далекого 1928 в соборе Роскилле, где захоронены славные скандинавские короли и королевы. Её решили вернуть в Российские чертоги и перезахоронить рядом со своим законным русским мужем, Александром Третьим, которого она особо не любила и даже боялась, но такие политические браки были в её время в моде, и она не могла отказать отцу. Тот же сосватал её сначала за кроткого и интеллигентного великого князя России Николая, старшего брата Александра. Неприятным было то, что когда Минни почти влюбилась в Николая, тот внезапно скончался в Ницце. Но вернемся к истории Димитрия Романова.

На перезахоронение Димитрий был конечно приглашен, как представитель дома Романовых. Ему и его нетитулованной жене прислали билет первого класса от правительства Путина, и он, вместе с представителями скандинавского королевского дома, отправился на свою первую встречу с неизвестной ему Россией.

Его встретили с помпой, красной дорожкой от самолёта в здание аэропорта, первоклассной гостиницей, которую он никогда бы не смог оплатить сам, и с царскими почестями. У него был персональный гид в виде длинноногой, умело накрашенной русской Наташи, похожей чем-то на Наташу Ростову, которая была с ним и его женой везде: и при захоронении Минны, и при поездке в золоченый Петергоф, и при экскурсии в Зимний. Наташа организовывала билеты в первый ряд на Кировский балет, ужины на Невском и поездки в другие дворцы, где раньше коронованные и безвинно убитые родственники Димитрия Романова устраивали балы, обеды и просто жили.

В одном из таких загородных дворцов Димитрий встретился с делегацией официальных лиц, которые робко спросили, как бы он отнесся к дарственной на этот небольшой дом в сотню комнат, находившийся в часе езды от Петербурга и нуждающийся в хозяйском присмотре и царственном кошельке для сохранения и реставрации. У Димитрия похолодело всё внутри. У него еле хватало средств на его крошечный дом с садиком, а тут — целый дворец.

— Нет, спасибо, я привык жить в Скандинавии, — ответил вежливо Димитрий, а потом они долго обсуждали это предложение с женой в отеле, примеривая на себя жизнь и расходы во дворце.

Нет и ещё раз нет! Если только его выберут русским царем и щедро наградят деньгами, а так он не вытянет и месячного расхода на этот дворец. Но дворец ему откровенно понравился, так же, как и русские почести, и длинноногая Наташа, но все это было как мираж, ворвавшийся в его простую жизнь банковского работника по борьбе с подделками денежных купюр.

И он вернулся домой в родную, пусть небогатую, но понятную Скандинавию, в свой маленький дом с садиком и к работе в Национальном банке. Ему был дан только один дар — видеть фальшивые купюры, а не управлять непонятной и опасной Россией, где царям посылали пулю в висок, а потом приглашали родственников занять место убиенных.

«Нет уж! Пусть другого Романова-дурака найдут! А мне и здесь хорошо!» — так думал один из потомков дома Романовых, идя на работу в Национальный банк, где у него был свой кабинет с креслом и компьютером и шкаф с делами о фальшивых купюрах, многие из которых были изготовлены в этой непонятной и неразгаданной никем России.