Лисье перо

Иньюэ Ван (2024)

Обычно сборники книг разного содержания представляют собой сборник литературных произведений, охватывающих различные темы, жанры и стили. В данном сборнике собраны произведения автора, каждое из которых предлагает читателю уникальный взгляд на мир и разнообразные сюжеты.

Alone in the darkness

Неспокойный дух

Доверие — не знаю, как у вас, но лично у меня с ним большие проблемы. Это началось ещё с детства. Уже тогда я начала распределять людей на две категории: «плохие» и «хорошие». Первый тип занимался разорением естественного места обитания моих сородичей и даже их истреблением, а второй вселил в меня веру, что не все люди одинаковые, и всегда найдутся те, кто готов протянуть пострадавшему руку помощи. Так я и очутилась в церкви, куда меня забрали служители, покуда я была ещё маленьким несмышленным лисёнком.

Психологи могли бы с уверенностью поставить мне диагноз «шизофрения», если бы могли, но, увы, — я в них не нуждалась. На выручку в тяжёлые времена приходила тульпа. Да, та самая вторая личность, которая всегда знает чего ты хочешь и даёт тебе это. С ней можно разговаривать, она способна поддержать любой диалог. Однако у тульпы есть один существенный недостаток — она нереальна. Наверное, именно поэтому наивный маленький детёныш с таким энтузиазмом выбежал из леса к костру, у которого сидели нелюди, полностью проигнорировав все «мудрые» наставления и советы тульпы. Голос в моей голове настойчиво твердил, переходя на крик, что этого не стоит делать, но любопытство. Оно губительно. Какой же дурой я тогда была. Так бы и треснула себе по морде. Цена ошибки велика — я поплатилась за это своим зрением. Помню только, как мир плавно померк, а глазницу прожгло невыносимой болью. Каждая клеточка в организме пронзительно закричала от острого ощущения, буквально моля о помощи. Моё глазное яблоко словно бы проткнуло кинжалом.

Внезапно я ощутила нарастающее давление на обожженной стороне мордочки, и мой мир погрузился в темноту навсегда. Чтобы скрыть этот изъян, мне пришлось добыть маску «смерти», надевая которую я могла видеть дату и причину погибели любого живого существа. Долговое обязательство связало меня по лапам: я не могла распространять или предупреждать об этом. Ненависть к людям, которая стала сопровождать меня постоянно превратилась во вполне реальный сгусток темной энергии. Она завладела моим телом и сознанием, подчинила своей воле. С этого момента я оказалась полностью в её власти. За уникальную способность, которой этот артефакт наделял меня, я должна была платить безоговорочным послушанием. Это и ослепило меня, сделав одной из многочисленных игрушек тьмы, которые не составляло труда сломать и там же бросить. Тем не менее, бороться с этим я не могла, хотя в принципе, первое время и не пыталась. Как мне тогда казалось, власть над временем заманила меня в ловушку. Теперь числа обратных отсчетов, забирающие у меня силы, и заставляющие все вокруг гибнуть на моих глазах, с мольбой протягивая руки и лапы, сделали меня абсолютно беспомощной. Но исправлять что-либо уже слишком поздно…

Если честно, то я не помню свой точный возраст. На вид мне около шестидесяти, но это не так. Бессмысленно ухаживать и заботиться о себе, если не живёшь сегодняшним днем. Моя некогда бледно-персикового цвета шкура сильно поизносилась, став грубой и неопрятной. В некоторых местах шерсть свалялась в колтуны, от которых было невозможно избавиться. Никто не знает откуда взялись бледно чёрные тату на моём теле. Загадочная связь с маской наделила меня этим странным опознавательным знаком. Фиолетовая коса достаёт мне до сгиба лапы, но я рада, что она хотя бы не волочиться по земле, как у моих отцов. У них она в разы длиннее.

Порядок — я люблю следить за ним. Порой это даже доходит до сумасшедствия. Пока я ещё жила в семье, я не могла чувствовать себя комфортно, если все мои братья и сестры не были выстроены в линиечку по стойке смирно. Мои родители опасались этой черты моего не самого легкого характера, хотя можно было бы сразу предположить, что никакие средства не смогут это исправить. Подумав так, я оказалась права: тягу к полному контролю над всем так и не удалось искоренить. Это уже изначально выглядело странно: такая неряха как теперешняя я, держала весь дом в кристальной чистоте.

Желание выделяться — сколько себя помню на моей морде всегда присутствовала та странная маска, закрывающая большую половину моего обзора, но скрывающая ужасный шрам. Но даже помимо неё была куча мелочей, которые я предпочитала в своём внешнем образе. Мои каштановые глаза были подведены чёрными линиями для маскировки. Ввиду своего яркого оттенка шкуры охота давалась мне с трудом, из-за чего приходилось валяться в листве. Порой мне было лень приводить себя в порядок, поэтому я ходила в таком виде, по этой причине меня часто называли «листочек». Я не могла противиться такому прозвищу, хоть оно мне и не нравилось. Предпочитаю соглашаться со всеми, а не вступать в конфликты. Не понимаю тех, кто получает удовольствие от споров с оппонентами. Хотя, возможно все дело в том, что я просто бесхарактерная, и мне проще согласиться с другими, нежели отстаивать личную точку зрения, пускай она и в корне верна или единственная правильная.

Но, в прочем, это не столь важно. Я чувствую, что «панцирь» маски, в котором все это время был заключён злой дух, манипулировавший мной все эти годы, делавший меня бесхребетной, серой, слабой жертвой, лишь плывущей по течению обстоятельств, дал ощутимую трещину. Тьма скоро вновь освободиться, разрывая старые временные оковы чужого тела. Она исчезнет из меня и снова унесется в пространство, где отсутствует свет и время. Глубокая пустота совсем скоро захватит все измерение, но к этому моменту меня уже не будет.

Гибель маски — это вовсе не моё освобождение. Я добровольно связалась с темнотой, и этот союз вечен. Как и другие её приемники, мы пройдём от галактики к галактике в поисках нового приюта, пока Пустота наращивает мощь, пока все, что способна подкинуть нам судьба с плохим чувством юмора не погрязнет в вечном мраке бесконечности…

Порядок тут не причём

Шелест свежеопавших листьев был приятен слуху, лаская барабанные перепонки. Лисичка замерла на месте, вдыхая свежий морозный воздух осеннего дня. Лёгкие приятно закололо, и она продолжила свой путь, свернув дальше в чащу. Предстоящая уборка в норе занимала все мысли, и плутовка решила не оттягивать важное дело до последнего. Она в принципе не любила откладывать что-либо в долгий ящик, считая это недобросовестным отношением к выполнению домашних обязанностей, коих у её братьев и сестер было навалом.

Впереди замаячил тёмный туннель, куда и нырнула Эви. Несколько длинных прыжков — и она оказалась в просторной норе, освещаемой косыми лучами солнца, проглядывающими сквозь кривые корни. Любопытный нос высунулся ей навстречу, но тут же исчез, гонимый одному ему известным настроением. Обстановка в помещении накалялась ввиду предстоящего действа. Все члены семейства были взвинчены и раздражены — маленькие лисята требовали постоянного тотального контроля. Упустить их из виду значило добровольно подписать соглашение на разгром жилья, которое они обустраивали несколько месяцев. Эви напротив держала ситуацию под контролем и была как нельзя спокойна и сосредоточена. Родителей видно не было, а младшие поспешно разбегались, пока их тоже не припахали.

— Опять все одной делать! — раздражённо воскликнула лисичка. — Ну-ка назад! Мне нужна ваша помощь! Те братья и сестры, которым не удалось спастись бегством, понуро поплелись обратно.

— Для начала надо вынести старые лежанки и приготовить новые — оттадавала распоряжения Эви, собственнолапо скатывая сразу несколько спальных мест в одну кучу и вытаскивая наружу. — Вы двое, — она обратилась к самым озорным братьям — Сходите к водоёму и принесите воды. Она нам пригодится.

— Сестренка, а нам что делать? — Эви оглянулась на свой хвост. На нем повисли две озорные малышки.

— А вам… — она запнулась, глядя на две пары сияющих круглых глазенок. — А вы… Марш подметать свои углы!

Лисята исчезли из поля зрения, и к лисичке вернулась привычная строгость. Вот уже в третий раз, младшие сестры буквально «гипнотизировали» её своими умными глубокими глазами. Когда-то и у неё были такие, но, увы. Время берет свое. Факт того, что она была второй по старшинству просто не оставлял ей времени на капризы и дурачества, а иногда так хотелось вспомнить ушедшее, вернуть его.

Эви тряхнула головой, стараясь избавиться от тягостных и одновременно приятных мыслей. Взяв себя в лапы, она продолжила занятие. Её пышный персикового цвета хвост неплохо справлялся с уготовленной ему ролью мятелки и совка одновременно.

— Апчхи! Грязи в этот раз накопилось значительно больше, чем всегда, и лёгкая пыль мгновенно поднялась густой завесой до земляного потолка, мешая дышать и набиваясь в рот. — Фу, какая гадость!

Ловко орудая своим «инструментом», лиса с лёгкостью доставала пыль из самых потаенных углов. Её семья носилась взад-вперёд, стараясь быть полезной, но в целом Эви справлялась со всем самостоятельно. Отцы могли бы ей гордиться, если, конечно, видели бы её в этот момент.

Лисичка продолжала что-то бубнить себе под нос, когда её внимание привлёк грозный рык и последующее за ним жалобное хныканье. Бросив все дела, она пулей двинулась навстречу звуку. Как Эви и предполагала виновниками оказались лисята, которых застали прямо на месте преступления и теперь отчитывали за плохое поведение.

— Наша сестра приходит к нам в гости раз в сто лет, а вы что устроили?! Вместо того, чтобы помочь — вы набедокурили в три раза больше! Ну и кто это по-вашему теперь будет убирать?! — его хвост раздражённо метался из стороны в сторону.

Лиса обвела взглядом нору и со стоном осела на лапы. Весь её труд пошёл барсуку под хвост. Озорные рыжие комочки в процессе игры не заметили как наступили лапами в кучки грязи и оставили в каждом углу свои следы. Глаз Эви начал непроизвольно дёргаться, внутри пробуждался вулкан, и его магма лишь жаждала подходящего случая, чтобы выплеснуться наружу.

«Держи себя в лапах. Держи себя в лапах!» — лисичка зажмурилась и стиснула зубы с такой силой, что послышался скрежет.

— Немедленно идите на поверхность и вымойте лапы! — максимально спокойно сказала Эви, но в её голосе через каждое слово сквозили нотки бешенства.

Один из отцов плутовки, высокий серый с белым лис сочувственно сверкнул голубыми глазами.

— Тебе помочь? — он ласково потрепал дочь хвостом по спине. — Прости их за это. Лисята — что с них возьмешь?..

Эви развернулась к нему всем корпусом и зыркнула:

— Когда я совершала подобное со мной так не сюсюкались! Они хоть и маленькие, но должны понимать, что творят и нести ответственность за свои поступки! Порядок обязаны соблюдать все: от мала до велика. Мы не свиньи в конце концов, чтобы так жить!

— Эви…

— Что, Эви, пап? Что, Эви?!

— С тобой все в порядке?

Вулкан внутри лисички был уже готов низвергнуться, как вдруг застыл. Плутовка всерьёз задумалась: а действительно ли с ней все хорошо? Ответ на этот странный вопрос никак не хотел находиться, хотя раньше Эви такого за собой не замечала. В её голове, ровно как и в её вещах, всегда царил идеальный порядок. Сейчас же ровные ряды мыслей и эмоций обрушились, скутываясь в неразборчивый клубок, извлечь из которого что-либо не представлялось возможным.

— Я… — её голос дрогнул и стих. — Со мной не все в порядке…

Один из лисят, желая поиграть с отцом, вцепился в его загривок и с силой куснул. Создавалось ощущение, что этих забавных комочков больше ничего не интересовало в этой жизни, кроме игры. Вопреки всем ожиданиям лисенка, отец не поддержал затею, более того он наградил его холодным колючим взглядом и вынес приговор:

— Наказан!

Весь запал малыша разом утих. Он вздрогнул как-будто от удара.

— Давай найдём место потише — предложил лис, и не дожидаясь ответа дочери, отправился глубоко в лес.

Эви не оставалось ничего, кроме как потрусить следом. Лис не останавливался, пока не отошёл от норы больше, чем на сто хвостов. Заросли стали чаще, и, продираясь сквозь мясистые стебли, кремовая плутовка то и дело оставляла на сучках и колючках светлые клоки собственной не слишком опрятной шерсти.

— Пришли — отец остановился и сел на тёплую от солнца, опавшую листву. — Рассказывай. Что тебя беспокоит?

Изначально лиса хотела увильнуть от ответа, солгать дабы не заставлять отца беспокоиться о том, что она может решить и сама, но подняв на него глаза, она поняла — слукавить не получится. Он ждёт от неё правду и ничего кроме правды.

— Всё дело в маске — начала она неуверенно.

— Маске? Только не говори, что она…

Эви кивнула.

— Да, человеческая.

— Ты хоть знаешь чем это грозит?! — он зарычал, его загривок встал дыбом. — Я строго-настрого запретил тебе даже близко подходить к людям, но ты меня ослушалась, и что теперь? Жалуешься, что их вещица приносит тебе неприятности? Ты сама в этом виновата, Эви.

— Я и не думала, что ты сможешь меня понять — вздохнула лиса и бросилась в кусты. Такое поведение отца лишь усугибило её потерю контроля над собой. Единственное, что ей сейчас могло помочь — уборка. Расскладывая вещи по местам, выметая пыль и грязь — она могла контролировать ситуацию, а значит и себя. Это успокаивало нервы, но не более того. Словно данное занятие являлось своеобразным наркотиком, которое принимая каждый раз хочется больше и больше; приходится увеличивать дозу. Но что дальше? Рано или поздно оно перестанет помогать.

Держа путь к норе, она вдруг осознала, что не хочет туда возвращаться. Резко развернувшись, лисичка кинулась прочь от дома, даровавшего ей дополнительный удар по больному месту. Стойкое ощущение опасности следовало за Эви по пятам, и она упрямо неслась вперёд, позабыв обо всем, что было ей дорого. Теперь путь сюда закрыт. Ей не найти больше сил, чтобы вновь прийти на чужую отныне территорию.

Не потеряй своё"Я"

Во многих своих смыслах жизнь пуста и безмолвна, но кто знает на что способна госпожа Смерть. Что сама по себе представляет Смерть? Это новое начало, ведущее к чему-то необъяснимому и неизведанному. Это одновременно и конец, тяжелый и печальный. Полное растворение в пустоте. Линия невозврата, пройти которую суждено лишь единожды. То есть, это и новая жизнь, яркая и красочная, и огромная утрата, её дополняющая. В конце своего пути мы можем найти что-то дорогое сердцу, но никто не сможет дать гарантии, что в этом же тёмном или светлом туннеле мы не расстанемся с этим навсегда. Что есть новая жизнь по сравнению с нашей утратой из прошлого. Мы будем помнить и нести в себе эти крупинки счастья, но не при каких обстоятельствах нам не суждено вернуть те сладостные мгновения. Постепенно и они растворятся в пучине неизвестного, и каждое живое существо будет на век забыто теми, кто поклялся о нем помнить вечность.

И я не была исключением из общепринятого правила. В любом случае: хоть с маской, хоть без неё — я обычная лиса. Поклявшись в верном и преданном служении ей — я и подумать не могла к чему это может привести.

«Убивать, убивать».

«Да, дай мне крови. Дай её. Я хочу ещё».

«Мы должны положить конец этому миру и его жалким обитателям».

«Давай же, Эви, не робей. Перед лицом смерти не трусят».

Эти и другие голоса в голове сводили лисичку с ума, доводя до исступления. Она хваталась лапами за голову, стараясь перекричать внутри этот жуткий шипящий глас. Однако, заглушить его не удавалось: маска была сильнее, и всякий раз подавляла волю самой лисы, контролируя её мысли, её действия, её слова… От одной жертвы к другой. Всё светлое оставалось позади, а маска никак не желала насытиться ужасом, кровью, страданиями, требуя все больше и больше с каждым разом. Эви сама загнала себя в ловушку, из которой невозможно было выбраться. И все-таки, страх толкал её на отчаянные поступки, после которых маска теряла свои силы, хотя и лишь на определённое время. Это давало надежду на избавление.

Последним лучом света это было и сейчас. Жизнь в бесконечном мраке, тьме, неизбежности того, что раз за разом должно было произойти — сломала Эви, пошатнула её и без того травмированную психику. Решив для самой себя, что она больше не станет с этим мириться и попытается дать отпор воле маски, лисичка впервые за столько лет позволила себе ослушаться.

Как безумный ученый следит за своим подопечным, расчленяя его на атомы, так и она с отсутствием всякого интереса ждала итога. Чем для неё обернётся подобный риск для жизни? Эви с трудом назвала бы это жалкое существование «жизнью». Она не была личностью или живым существом со своими стремлениями или желаниями. Маска стёрла её индивидуальность, оставив лишь глупую подпевалу собственных амбиций.

Лисичка уверенным шагом двигалась по направлению к обрыву. Скоро всё закончится. Яркие багряно золотые с редкими изумрудными проблесками краски совершенно не вязались с задуманным ею. Голос маски молчал.

Остановившись около кривой коряги, единственной отделявшей её от тёмного ущелья, в котором дно скрывалось за чёрной тканью темноты, плутовка обернулась на прозрачный сосновый лес, пронизанный светом. Родные полянки, родные тропинки. Где-то в глубине скрывалась нора, в которой только просыпались после длительной ночи её родственники. Эви молча прощалась с ними. Она больше никогда не зайдёт в гости не затеет уборку… Лиса вздохнула и улыбнулась. Она готова…