Лисье перо

Иньюэ Ван (2024)

Обычно сборники книг разного содержания представляют собой сборник литературных произведений, охватывающих различные темы, жанры и стили. В данном сборнике собраны произведения автора, каждое из которых предлагает читателю уникальный взгляд на мир и разнообразные сюжеты.

Древний том. История Афины — Повелительницы драконов

Глава 1. Кто я?

Знаете, что меня удивляет больше всего в жизни? Нет? Ну, понятное дело, откуда вам это знать. Я ведь не говорила. Хех. Думаю, для начала, как все порядочные кобылки, мне следует представиться. Меня зовут Афина. Красивое имя, правда? Родители определённо знали, как меня следует назвать. Хотя, положа копыто на сердце, готова поспорить, что тут настоял отец. Матери было либо всё равно, либо она хотела дать мне самое отстойное имя в истории Эквестрии. Имя, а что оно значит? Что оно несёт в себе? Стоит ли мне искать в нём свою судьбу или это просто мифы, придуманные для того, чтобы продавцы книг по астрологии могли втюхивать этот хлам наивным пони? Думаю, моя позиция на этот счёт ясна. Хм. Так, собственно, о чём я? Ой, точно, я хотела проведать о том, что меня больше всего удивляет, восхищает и в тоже время бесит. Причём в одинаковой мере.

Говорят, родители — самое дорогое в жизни и судьбе жеребёнка. Да кто сказал такую глупость, я понять не могу? Они будут оберегать вас и делать все возможное. Из шкуры вон лезть, чтобы их маленькие жеребята выросли успешными и бла, бла, бла… Никогда не научат ничему плохому, не причинят боли, всегда будет подавать жеребятам хороший пример.

Вы что, серьёзно? Единственное, в чём я согласна, так в том, что воспитание пони в детстве сыграет огромную роль в формировании его будущей личности, не более того. Но знаете, это тоже спорный вопрос. И да, и нет. Можно вырасти в богатой семье при этом не утратить своей нравственности и доброго сердца, несмотря на такое количество денег в копытах. Или же наоборот: с самого детства будут вдалбливать в голову манеры хорошего поведения, а вы так и останетесь в душе бесшабашным жеребёнком с жаждой приключений. И когда придёт время, вы покажете им свой характер. Только в подростковом возрасте они узнают (вот неожиданность-то), кого же всё-таки воспитали: соблюдающую этикет кобылку или бесшабашную, взбалмошную пони. Угадайте, к какому типу отношусь я? Хах, что? Нет, я не леди и никогда ей не была. Платьица и юбочки — это как-то не по мне.

Токсичные отношения с родителями оставляют свой отпечаток на жизни жеребёнка, превращаясь в психологические травмы. Мои отношения с матерью никогда не были нормальными. В подростковом возрасте мне нравилось думать, что меня взяли из детского дома. Это много бы объясняло.

В детстве, когда мы ссорились со старшей сестрой (я в семье младшая), мать всегда принимала только её сторону, даже не выслушав мою версию произошедшего. Она — Кейла — всегда демонстративно наказывала меня, а сестру успокаивала, даже если было очевидно, что она притворяется. Вот вам и ещё один невероятный стереотип о том, что младших жеребят любят больше, чем старших. Мой отец почти всё время был на работе, а если вдруг становился свидетелем семейных разборок, то всегда поддерживал меня. Единственный пони в этом мире, для которого я что-то значила.

Мать ругала меня за беспорядок, даже если его учиняла Ника. Поэтому я была вынуждена убирать и за ней, и за собой. Ещё матери нравилось высмеивать меня перед всеми подругами. Она всё время рассказывала им о моих ошибках, проблемах и косяках, в «шутку» жаловалась, что я не ношу одежду для кобылок и не крашусь.

Почему ты просто не пожаловалась отцу или не поговорила с матерью? — спросите вы. Мой отец был очень влиятельной и сильной личностью в военной деятельности, а именно генералом. Поэтому его часто не было дома по несколько месяцев подряд. Когда же он возвращается домой, то был настолько уставшим и времени было так мало, что я спешила провести с ним время, впитывая каждый радостный момент. Нам было просто не до этого, хотя, как мне казалось, отец обо всём знал или догадывался, но не подавал виду. А с Кейлой разговаривать просто не было смысла. Для неё я была не больше, чем пустое место.

Училась я неважно, постоянно спорила с учителями по поводу оценок — это и играло на копыто моей матери. Одноклассники считали меня странной и боялись, ведь стоило меня разозлить — и им могло не поздоровиться. В старших классах меня начали дразнить за то, что я все ещё не получила свою кьютимарку. Кейла с самодовольным видом говорила, что я сама виновата: другие пони меня обижали потому, что знали — я слишком слабая и эмоциональная. При этом я была настолько наивной, что несколько раз открывала матери или сестре душу (буквально поначалу). Когда во мне ещё оставалась капля уважения к ним, я рассказывала о своих переживаниях. Например, после того, как первый жеребец меня бросил. Как вы уже догадались, это в итоге использовано против меня. В ссорах Кейла давила на самое больное, говорила, что парень поступил правильно: он не выдержал моего характера, да и вряд ли вообще кто-то захочет со мной встречаться. Действительно, после того случая личная жизнь у меня не клеилась. Я очень злилась на неё и считала, что такого обращения не заслужила.

Глава 2. Къютимарка

Моя метка доставила мне немало проблем. Сначала я долго не могла её получить и терпела насмешки со стороны одноклассников и матери. Когда же настал день Х, я задавалась вопросом, в чём именно заключается мой талант. Восьмиконечная звезда, заключённая в ореол переходящих от нежно-сиреневого к бирюзовому цветов. Его поддерживают сильные крылья — верный знак того, что никогда нельзя сдаваться и опускать копыта. Но тот случай был исключением.

В тот день я, как обычно, вернулась домой из школы и обнаружила, что моя мать разговаривала по телефону. Судя по выражению её морды, она была крайне недовольна тем, что ей рассказывали. Я тихо закрыла за собой входную и попыталась незаметно прошмыгнуть мимо кухни, чтобы улизнуть на второй этаж, но не успела. Мать резко попрощалась с кем-то на той стороне провода и крикнула:

— Афина, иди сюда!

Я удрученно поплелась обратно.

— Что я тебе говорила? Не использовать магию ни для чего, кроме письма и левитации! Объясни мне, почему твой классный руководитель жалуется, что у неё посреди урока пара-тройка учебников превратилась в пресмыкающихся?! — моя мать, вся раскрасневшаяся от гнева и злости, яростно буравила меня своими охровыми глазами.

Знаете, если бы у пони были сверхспособности, то у Кейлы это было бы сжигание на месте взглядом. Ну, не то, чтобы я боялась, а так, на всякий случай.

— Мама, я… — Мне хотелось ей всё объяснить. Рассказать о том, что эти задиры сами напросились. Они в который раз начали дразнить меня пустобокой, и я не сдержалась.

— Молчи! — она топнула копытом с такой силой, что тарелки на столе издали протяжный звон, а у меня отпало желание издавать звуки или поговорить с ней насчет конкурса талантов, в котором я хотела участвовать.

— Я говорила тебе неоднократно, — по мере того, как она произносила эти слова, она приближалась всё ближе.

Её голос почти переходил на шипение. Жуткое зрелище. Если вы когда-либо доводили свою маму до такого состояния, вы меня поймёте. Шаг за шагом. Между нами оставалось буквально двадцать сантиметров.

— Ты — обычный единорог, без магического потенциала, и не подавала никаких надежд на своё будущее! — она сплевывала слова, как яд.

Я сделала глубокий вдох, набираясь смелости перед тем, как пойти в атаку.

— В нашей школе на этой неделе будет проходить конкурс талантов. Учитель музыки предложила мне поучаствовать. Она сказала, что у меня неплохой голос, и она готова позаниматься со мной.

Кейла запрокинула голову в приступе маниакального смеха. Смеётся — это хорошо, значит, она не будет больше кричать. Она будет стебаться и высмеивать. Тешить своё самолюбие и поднимать самооценку засчёт меня.

— Ахахаха! Голос? Да кому нужен твой голос? Куда ты его воткнёшь? Будешь петь в барах и ночных клубах, где тебя тем временем будут лапать жеребцы-отморозки? Чтобы ты потом мне в подоле жеребёнка принесла? Забудь о сцене: такая бездарность им нафиг не сдалась! Ты всегда будешь ничтожеством в этой жизни. Твоя участь — наблюдать и завидовать тем, кто добился успеха. Посмотри на свою старшую сестру — Нику. Тебе следует брать пример с неё!

Я чувствую, как к моему горлу медленно подкатывает ком гнева. С каждым словом кобылы, что стоит напротив, мне хочется всё больше и больше заткнуть её рот. Я почти не узнала свой голос, когда начала говорить. Он был тихим и приглушённым:

— Клубах, где работала ты? — Я прищурилась. — Нет, Кейла, я не пойду по твоим копытам. — Моя мать смотрела на меня во все глаза, и по её виду можно было сказать лишь одно: я надавила на больное. — Ты никому не была нужна. Тобой пользовались, как игрушкой для плотских утех, а потом выкинули за ненадобностью. А потом, — я сделала паузу, — эту сломанную игрушку подобрал мой отец и чисто из жалости сделал свой женой, дал нормальную работу. Ты должна быть пожизненно благодарна ему за это. И… — Договорить я не успела.

Мои слова ранили маму острее самого остро заточенного клинка, прямо в сердце. Она резко подняла копыто и дала мне пощечину.

— Маленькая дрянь, ты даже не знаешь, о чём говоришь, — процедила она сквозь зубы. — Твой любимый папочка, — она сорвалась на крик, — ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ! А ты всего лишь побочный эффект его плотских утех!

Я остолбенела. Новое откровение матери, вырвавшееся только что их её рта, повергло меня в шок.

«Я зачата насильно? Поэтому мама так ненавидит меня? Она не хотела ребенка, а отец заставил её. Я напомнила ей о том дне, что она изо всех сил старалась его забыть?»

В моей голове роились тысячи вопросов, но их поток прервал истерический смех. Моя мать держалась копытом за стол и, кажется, была не в себе. Наш сегодняшний разговор заставил её всё вспомнить и заново пережить. И в этом была виновата я. Я хотела подойти к ней, но она не позволила, остановив жестом копыта.

— Иди… в… свою… комнату… Живо! — строго сказала она, затем добавила: — И не слова отцу!

Я кивнула и молча вышла из кухни, где царила такая негативная атмосфера. Скоро должна вернуться Ника, и мама придёт в себя. А когда с работы придет отец, всё вернётся в норму. Или только относительную норму. Потому что что-то подсказывало мне, что так, как было, уже не будет никогда.

Когда я поднялась наверх, то почувствовала, как по щекам заструились солёные слезы. Я дала им волю и, не в силах больше сдерживаться, прыгнула на кровать, уткнулась в подушку и зарыдала. Воздуха не хватало, с каждым выдохом его становилась всё меньше и меньше. Я зашлась в истерике.

Мой маленький хрупкий мирок только что был окончательно уничтожен. И кем? Самым родным и близким человеком — мамой.

Внизу раздался звонок. Я прислушалась. Кажется, вернулась моя старшая сестра. Хотя я могла и ошибаться. Всё-таки я не видела через стенку…

— Мамочка, я дома, послышался из прихожей голос Ники. Нет, всё-таки сестра — я усмехнулась. Сейчас побежит утешать Кейлу, как только увидит в каком она состоянии.

Слёзы как-то незаметно высохли и на ресницах не осталось влаги. Я села на край кровати и решила дождаться отца. Он скоро вернется, я уверена. Неожиданно, моего плеча коснулась чье-то копыто. Я подняла голову и встретилась со взглядом огненных глаз. Рядом со мной стоял папа. Единственный пони во всей семье, которого я любила и который отвечал мне тем же.

— Фина, — он погладил меня по гриве. — Всё в порядке?

Он выглядел обеспокоенным. Конечно, больше всего на свете мне сейчас хотелось выговориться, поплакать, уткнувшись в его шкуру, но я не могла рассказать отцу о случившемся. Легче никому бы не стало. Поэтому я в который раз проглотила обиду и, улыбнувшись, произнесла.

— Да, всё в порядке, пап.

Фальшивая улыбка, которую я «надевала» каждый раз, сработала безотказно. Отец поверил и мягко улыбнулся. Смотря на его улыбку, мне хотелось заплакать, но я заставляла себя сдерживаться.

— Афин, я тут нашел кое-что, — он протянул мне мою помятую брошюрку о конкурсе талантов и прежде, чем я успела что-либо ответить, добавил:

— Мама против, а я — нет. Не губи свой талант. Развивай его. Это твой шанс. Не вздумай его упустить.

Я кивнула, и он вышел из комнаты.

Я внимательно посмотрела на листок, что был у меня в копытах. Заголовок гласил: «Мы ищем талантливых жеребят! В нашем конкурсе может принять участие каждый жеребенок любого возраста.» Когда я дочитала до номинаций и нашла среди них вокал, то быстро подбежала к серванту и принялась там рыться. Да, просто идеально. Я провела копытом по папке. Эта песня просто обязана стать моим триумфом.

— Сейчас или никогда! — повторила я свою фирменную фразу и стала готовиться к завтрашнему выступлению.

***

Стол за кулисами, я нервно теребила складки своего платья. Волнение перед выступлением, сценическое волнение… С этим чувством сталкивается любой пони, независимо от того в который раз выходит на сцену. Да что сегодня со мной? Я никогда не волнуюсь и тем более не переживаю по пустякам. Но то, что должно произойти через несколько минут. Не было пустяком или обыденным действием. Нет. Я чувствовала. Знала, что сегодня особенный день. Что-то произойдет. И это что-то изменит мою рутинную жизнь. Один за другим участники шоу выходит на сцену, показывали свои номера и возвращались довольные обратно за кулисы.

3…2…1…

Сейчас моя очередь. Я затаила дыхание. Сердце в бешеном ритме отстукивало танго. Глоток воздуха. Перед глазами предстал образ Кейлы:

— Ты никогда не попадешь на сцену…

Но я уже здесь.

Копыто за копытом. Шаг за шагом. Неожиданно я услышала сзади себя смех.

— Удачи, Афина. — растянулся в улыбке Дарк. — Поверь, твоё выступление будет незабываемым.

Я насторожилась. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Я посмотрела из-за кулис в зрительный зал и неожиданно наткнулась на Вайлента. Отец пришёл, чтобы поддержать меня? Он смог отпроситься с работы? Я была так счастлива, но волнение никуда не ушло. Наоборот усилилось.

Я начинаю медленно шагать на сцену, сосредоточившись лишь на своих чувствах, не замечаю тонко натянутую веревку прямо на уровне колен. Я чувствую, как падаю и пытаюсь устоять и удержать равновесие, но, увы, плюхаюсь мордочкой вперед. Кусаю внутреннюю сторону своей щеки, прикрывая глаза, стараясь не заплакать. Слышу смешки этих идиотов. Нужно успокоиться. Ничего хуже быть просто не может. Чувство безысходности накрывает меня. Это полный провал.

— Мисс, как Вас там, Афина? — Сдерживая смех проговаривает жеребец из жюри. Киваю головой, поднимаясь, и иду к микрофону.

— Вы собираетесь нам сегодня что-то петь или вы немая? — кобыла преклонного возраста подхватывает своего коллегу по нахальству и бесцеремонности.

Я снова кивнула. Из динамиков полилась красивая музыка. Прослушав первый проигрыш, я попыталась произнести хоть слово, но сразу запнулась. Краснея и извиняясь, я прошу жюри воспроизвести мелодию заново.

— Афина, у нас не так много времени на таких как Вы.

Осматриваю зал, надеясь найти что-то или кого-то мне поможет. Знаю, это глупо, но сейчас я готова поверить в любое чудо, лишь бы весь ужас сегодняшнего для закончился. Думаю, что все здесь считают меня посмешищем. За исключением одного пони. Ища глазами отца, я понимаю, что его больше нет в зале и расстраиваюсь ещё больше.

— Вы свободны. — Жюри указывают мне копытом на кулисы. Разворачиваюсь на копытах, но прежде чем покинуть сцену делаю то, что хотела сделать всё это время.

— Чтоб ты сдох! — В бешенстве кричу я на Дарка, выплёвывая слова ему в морду, на что получаю множество возражений и угроз с его стороны. Забегаю в раздевалку. Пытаясь скорее убраться из этого здания. Больше всего сейчас мне хотелось попасть в мой спасительный рай, где я могу отчетливо услышать звуки тишины.

Глава 3. Прыжок в неизвестность.

Я всегда знала и чувствовала, что моя мать что-то скрывает. Почему? Она боялась меня, ненавидела и никогда не подпускала близко к себе. Я была для неё словно бомба замедленного действия. Редко я слышала от неё теплое слово или вообще хоть что-то хорошее. Между нами была будто холодная война, участниками которой стали самые близкие друг другу пони: мать и дочь. Между нами давно выстроилась непробиваемая стена, о которую как ни бейся — не сдвинешь с места и маленького камушка.

Совершеннолетие — самый прекрасный возраст, когда распахнута дверь в большую жизнь, когда хочется всего, кажется, что у тебя вырастают крылья за спиной (не у пегасов) и ты можешь горы свернуть! Это время самоутверждения, время, когда ты можешь найти свою дорогу, повстречать настоящих друзей, а если на твоем пути возникнут препятствия и трудности, то суметь их обойти, преодолеть. Это возраст для покорения вершин, изучения неизвестного.

Красивые слова, правда? И снова, увы, не в точку. Что поделать — стереотипы сильны. Лично для меня, седьмое октября было практически обычным днём рождения. После «торжественной» части и поздравлений в кругу «семьи» (без отца это были совершенно чужие мне пони) мама позвала меня наверх.

Я поднялась по ступеням и вошла в её комнату. Кейла стояла с самым несчастным и кислым выражением морды. Если вы когда-нибудь ели лимон, вы способны это представить. Моя мать смотрела на меня как-то отрешённо и даже будто насквозь прожигала взглядом.

— Афина, — её голос звучал глухо, — я должна кое-что тебе показать. Это очень важно.

Я насторожилась. Кейла никогда не разговаривала со мной подобным образом. Скорее, наоборот. Делилась чем угодно лишь со своей старшей доченькой — Никой, но никак не со мной. Она села на кровать и похлопала копытом рядом. Предложила мне сесть. А вот это вдвойне странно. Я посмотрела на мать. У неё был такой вид, словно она вот-вот расплачется. К чему бы это?

— Я должна отдать тебе самое дорогое, что у меня есть.

А, ну тогда ясно. Стоп, что?! Вот это поворот… Что это с ней сегодня? Не заболела ли?

Она протянула мне дрожащими копытами… книгу? Серьезно? Это и есть самое что ни есть дорогое для неё?

— Афина, дело в том, что, — она старалась говорить строго, но её тон выходил крайне мягким, — в нашей семье принято передавать по материнской линии эту книгу. Воспользоваться её силой способны лишь единороги. С её помощью у тебя появится возможность… — она запнулась.

Я поняла взгляд на Кейлу: «маска невозмутимости», затем опустила взгляд обратно на книгу. Передо мной лежал потрепанный временем томик. В кожаном переплете, с золотой гравировкой у корешка. На его обложке были изображены неизвестные мне символы. И самое важное: на нем был замок. Похоже, запечатаный магическим заклинанием.

Я поблагодарила мать и пошла в свою комнату. Я быстро смекнула, что к чему. Матери просто–напросто не удалось «открыть» её, и теперь она решила поделиться ею со своей младшей дочерью. В надежде, что та поможет ей разгадать древнюю тайну поколений.

Как щедро, мамочка.

«Однако, хитрый ход, Кейла», — я усмехнулась.

В моей голове уже зрел план. Раз книга теперь моя, то и сила, что скрыта в ней, теперь тоже принадлежит мне, и я не намерена ей ни с кем делиться. Я прижала книгу к себе и расплылась в улыбке.

Стоило мне зайти в комнату, как я моментально захлопнула дверь. Резким, отрывистым движением, будто бы разделяя себя и остальной мир.

Запрыгнув на кровать и заключив книгу в телекинетическом поле, я взялась за её изучение. Странные символы не давали покоя моему любопытству, будоражило разум, насилуя его вопросами. Пожалуй, первый и самый главный вопрос, который меня волновал больше всего на свете, был: а что с этим делать, черт возьми? Конечно, молча таращиться на книгу было прекрасной идеей, но, как говорится, какие ещё есть варианты? Неожиданно раздавшийся стук копыт прервал мои мысли. Дверь медленно открылась, и в проеме показалось копыто моей сестры.

— Ника? — Я удивилась. — Что ты здесь делаешь?

Единорог просочилась в щель.

— Не то, чтобы мне было интересно. Но… Что тебе подарила мама?

Я насупилась.

— Неважно.

— Ты же знаешь. Рано или поздно мне станет известно, — она прищурилась.

Я скрестила копыта на груди.

— Это угроза, Ника?

— Предупреждение, Афина.

Я указала копытом на выход.

— Будь добра, избавь меня от своего общества.

Сестра показала мне язык и гордой походкой покинула обитель тьмы — так она любила называть мою комнату. Вроде взрослая, а ведет себя хуже ребенка.

Я провозилась с книгой весь вечер, больше не спустившись вниз. Однако, это будто был никто и не заметил, ну, оно и к лучшему. В будущем я узнаю, что это время у меня больше не ограничено.

***

Решение покинуть этот осточертевший дом пришло немедленно, когда я услышала разговор матери и сестры, в котором они говорили о том, как планируют распорядиться моей судьбой.

— Ничего толкового из неё всё равно не выйдет, — задумчиво проговорила Кейла. — Её единственный выход — начать торговаться собой, если она хочет хоть как-то волочить своё жалкое существование.

Ника залилась смехом, а я почувствовала, что меня вот-вот стошнит. И этих пони я называла своей семьей? Последняя капля уважения к ним пропала.

Собирая вещи в своей комнате, я наткнулась на старую пыльную книгу, которую когда-то подарил мне отец. «Большой сборник сказок» — прочитала я надпись, когда сдула пыль с обложки.

Решив немного поностальгировать по ушедшему детству, я открыла книгу и была удивлена. Вместо страниц внутри был вырезан прямоугольник, в углублении которого, лежало запечатанное письмо, старая потрепанная временем карта, ключи и маленький бархатный мешочек. Вот это находка!

Интересно, отец надеялся, что я смогу найти этот тайник? Книга сказок хранилась на полке почти над самым полом. Вайлент знал, что Кейла никогда не стала бы опускаться так низко, даже для того, чтобы протереть пыль (слишком много чести).

= письмо =

Я перечитала письмо ещё и ещё раз, ощущая нарастающую с каждой секундой ярость. Из-за всего того, что узнала. Внутренняя дамба, которую я так старательно выстроила все эти годы, дала течь, а позже и вовсе рухнула под напором эмоций. Я в гневе раскидывала по комнате вещи, больше не в силах сдерживаться. Я выкрикивала проклятия в адрес Кейлы, а в душе была готова разорвать её на куски.

Дверь в мою комнату резко отворилась, и на пороге показались мать и сестра.

— Ты что, Афина, совсем с катушек слетела?! — Кейла обвела недовольным взглядом беспорядок, что я учинила, и, подойдя ближе, замахнулась на меня копытом.

— Ты что, мерзавка, совсем страх потеряла?!

Я ловко увернулась от её пощечины и, схватив мать магией за гриву, подтащила к себе. Её глаза расширились от удивления и ужаса.

— Не смей бить меня! — Я отчетливо произнесла каждое слово, чтобы они возымели отрезвляющий эффект на Кейлу.

Ника, до сих пор стоявшая в проеме, кинулась мне на встречу. Поняв, что оставаться здесь становится опасно, я подхватила магией свои сумки и со всей силы швырнула Кейлу о стену, наслаждаясь тем, как моя старшая сестра вскрикнула от ужаса. Я быстро спустилась на первый этаж и, бросив последний решительный взгляд на окружающую обстановку, открыла дверь. Я покинула дом, в котором мне больше не было места.

Часть 2. Глава 1. Новое знакомство.

Обойдя несколько магазинов в округе и приобретя необходимые для путешествия вещи, такие как запасы еды и воды, перочинный нож, фонарик, теплую одежду, книги по магии, скотч, коробки спичек и многое другое, я зашла в последнее место своего маршрута.

За прилавком стоял пожилой жеребец в очках и внимательно разглядывал какие-то бумажки. Похоже, составлял отчет. Я вежливо кашлянула, напоминая о своём присутствии. Тот и ухом не повёл.

— Извините, — решила я нарушить тишину. — Мне нужно средство передвижения, какой-нибудь фургон на колесах или кемпинг.

Снова тишина. Я хлопнула копытом по прилавку, заставив пони подпрыгнуть.

— Я не глухой, — пробурчал он. — Идите за мной, я покажу вам то, что есть в ассортименте.

Я кивнула и последовала за продавцом.

— Выбирайте любой, — жеребец обвел копытом все предметы в комнате.

Чего тут только не было: и телеги, и трейлеры, и кемперы, и фургоны. Я остановила свой взгляд на последних и стала внимательно их изучать. В зале по меньшей мере было около трех-четырёх фургонов. Рассудив, что у первого неподходящие цвета, а второй жутко большой, я решила оставить свой выбор на третьем, среднего размера фургоне нежного синего цвета с фиолетовыми полосками, украшенного замысловатыми узорами. Расплатившись с продавцом одним из своих драгоценных камней, я покинула магазин. Дело оставалось за малым: обустроить своё новое жилище и окончательно распрощаться с этим местом. Двинувшись туда, куда укажет карта.

«Точно, карта! Я совсем про неё забыла».

Вытащив из седельной сумки сложенную пополам бумагу, я положила её на траву и приблизила к ней свой рог, заставив засветиться. Минуту ничего не происходило, но я не сдавалась. Мой рог засветился ещё ярче, и спустя секунду меня ослепило яркой вспышкой. Вместо потрепанного клочка бумаги передо мной лежала карта с уже отмеченным маршрутом. Отправной точкой был особняк Кейлы, а конечной — неизвестный мне дом, который был подписан, как жилище Эрики.

«Наверное, это и есть место, где живет моя бабушка, — подумала я. — «Интересно, будет ли она мне рада?»

***

Пробираться со своей ношей через лес оказалось задачей не из легких. Фургон то и дело подскакивал на кочках, цепляясь за корни деревьев, и то и дело грозил меня задавить, если я хоть секунду сбавлю темп. Я как можно тише старалась проходить мимо огромных деревьев, ломая ветки, чтобы пробраться сквозь них.

Добраться до другого конца леса стоило огромных усилий, но ведь мой отец прошел через ещё большие трудности, он очень выносливый, а значит, и у меня всё получится! Подбадривая себя, шаг за шагом я двигалась вперёд.

По темному осеннему плыла над моей головой мелкая звёздная пыль, отличающая серебром, наблюдая за тем, что происходит внизу. Слышался непрекращающийся шелест листьев и почти бесшумное шуршание лесных обитателей. Где-то пролетела падающая звезда.

Наверное, свидетели этого события уже успели загадать желание. Вроде бы такая тишь… Брр. Холодно…

Идеальную тишину нарушили резкие звуки. Издалека послышались хруст веток и тихий топот. Услышать это было очень жутко, ведь ночью в лесу, в котором почти никого нет, обычно никто ниоткуда не бежит. Но не сегодня. Я сорвалась на галоп и побежала через лес, смотря только прямо, боясь увидеть что-то не то.

Прибыв на опушку, я остановилась и огляделась. Такая тишина часто бывает перед чем-то страшным. Как говорят: «затишье перед бурей». Сняв себя халат, я села на ближайший пенёк и затаила дыхание, пытаясь расслышать хотя бы мельчайший шорох. Резким рывком я повернула голову в сторону хруста веток, медленно встала и тихими шагами начала приближаться к источнику доносящегося звука. Сунув мордочку прямо в кусты, я почувствовала горячее прерывистое дыхание. А подняв голову, наконец сообразила, что, а точнее, кто там находится. Прямо на меня из кустов смотрел бурый медведь. Я сразу определила, что зверь невиданных размеров, достаточно стар, возможно, слеповат, но ветер был очень сильным, да и к тому же, дул в его сторону, поэтому он без труда мог учуять меня. До медведя было чуть меньше метра, но я быстро разорвала между нами дистанцию, бросившись наутек. Я с сожалением отметила, что уже не успею добежать до своего фургона, да и бежать вместе с ним было бы намного тяжелее.

Острые ветки хлестали меня по шкуре, оставляя раны, некоторые из них кровоточили, но мне было не до этого. Я бежала без оглядки так, как раньше не бегала никогда. Мне чудилось, что я слышу дыхание совсем рядом, и старалась прибавить темп. Скоро я почувствовала, что мне не хватает воздуха в лёгких, и я начинаю задыхаться.

Передо мной раскинулся шаткий мост, перекинутый через чертовски быструю реку. Я оглянулась назад. Судя по звукам, медведь был уже близко. Выхода не было. Я ступила копытом на первую доску и, убедившись, что мост меня выдержит, поскакала вперед. Как же я ошибалась! Не дойдя даже до середины, я почувствовала, как теряю под собой ощущение досок и начинаю падать вниз. Когда я впервые коснулась копытом воды, холод прошиб моё тело насквозь.

Я намокну и утону…Я ведь даже не умею плавать!

Я забила копытом по воде, пытаясь удержаться на плаву. Ледяное течение быстро отнимало силы, а намокшая шкура тянула камнем вниз. Воздуха не хватало, я то и дело хлебала воду ртом и носом. Пытаясь призвать на помощь магию, я лишь больше убедилась в своей беспомощности.

— Помогите! — закричала я и снова погрузилась в воду почти до кончиков ушей.

Надо мной быстро «сомкнулся» водяной потолок, не давая шанса всплыть.

«Это конец», — подумала я, прежде чем потеряла сознание.

***

Просыпаюсь от странного звука, который неприятно разносится в ушах, с белым шумом. Глаза еле разлипаются, и я смотрю на всё сквозь серую пелену размытости, что пропадает с каждым неловким хлопком век. Мой взгляд попадает на потолок. Белый, как облако на небе. Да что, блин, происходит?

Я пытаюсь пошевелить копытами, но те не слушаются. Каждый вдох дается тяжело и больно, а ещё этот непроходящий озноб. Я вдруг осознаю, что лежу под теплым одеялом. Черные, как две бездны, глаза быстро хлопнули. Уже окончательно фокусируя взгляд на потолке, я заметила легкое движение, что привлекло моё внимание, и устремила взор в бок, замечая странный высокий силуэт. Это была нежно-розового цвета кобылка, с насыщенно розово-фиолетовой гривой. На её боках находились седельные сумки, из которых торчали какие-то странные на вид травы. А когда она наклонились над моей кроватью, я пискнула от ужаса. Прямо на её шее сидела самая настоящая змея.

— О, ты наконец-то очнулась! — в голосе незнакомки было столько тепла и заботы, что я нашла в себе силы ответить ей улыбкой.

— Что со мной произошло? Где я? — с трудом шевеля губами, произнесла я.

— Ты упала в реку и едва не утонула, но тебя учуяла моя ручная волчица и позвала меня на помощь. От кого ты спасалась, девочка, за тобой кто-то гнался?

— Я не… Нет, то есть да, — Я подняла копыто ко лбу. — У-у-у, моя голова.

Пони сразу засуетилась и куда-то убежала. Я услышала грохот чашек и какое-то шипение.

— Вот, возьми, — она поставила на стол рядом со мной чашку с непонятного цвета бурдой. — Выпей, и тебе сразу станет легче.

Я недоверчиво посмотрела сначала на неё, потом на питьё. Она ободряюще кивнула. Я притянула чашку магией, но из-за ощутимой слабости не смогла её удержать. С громким звоном посуда разбилась, и я в ужасе смотрела на осколки.

— М-мне так жаль, я…

— Ерунда, сейчас вернусь.

Когда осколки были убраны с пола, я взяла ещё одну принесенную кобылой чашку и сделала аккуратный глоток.

— Ну и гадость! — почувствовав, что меня сейчас вырвет, я начала крутить головой в поисках чего-то куда можно стошнить, и, не найдя ничего подходящего, я проглотила то, что было во рту.

— Ну как? — с улыбкой поинтересовалась пони.

— Отвратительно!

Вместо того, чтобы нахмуриться или отругать, она залилась звонким смехом.

— Я знаю. Это ведь настойка из полыни, — она ехидно улыбнулась.

— Настойка… Чего?

— Полыни. Лекарственное растение. Зажми нос и пей.

— Она вонючая.

— Запомни на будущее: чем более гадко на вкус растение, тем оно полезнее.

Поняв, что другого выхода у меня нет, я взяла кружку и сделала большой глоток. Поморщилась, но проглотила.

— Умница. А теперь скажи, как ты оказалась в реке?

Я постаралась сосредоточиться на своих воспоминаниях, но они были слишком размыты. С трудом представляя в голове картины прошлого, я начала:

— За мной гнался медведь. Единственным способом спастись от него было перебраться по мосту на другую сторону через реку. Я помню, как встала на одну из досок и провалилась вниз, а из-за того, что я не умею плавать, стала тонуть.

Я поежилась. Проговаривая всё это вслух, я будто вновь оказалась в воде и захлебывалась без шанса на спасение.

— Больше ты ничего не помнишь? — ласково спросила она.

— Я… Я оставила свои вещи, там, в лесу.

— Где именно?

— На опушке, около большого раскидистого дуба. Ты знаешь, где это место?

— Примерно представляю. Думаю, с твоими вещами всё будет в порядке. Туда мало кто захаживает. Поэтому не стоит беспокоиться.

— Надеюсь, что так, — я не разделяла уверенности этой странной пони.

— Есть хочешь?

Я отрицательно помотала головой. После того как она дала мне эту так называемую полынь, я вообще не хочу брать в рот ничего в этом доме.

— Как тебя зовут?

Она продолжала заваливать меня вопросами.

— Афина.

— Весьма необычное имя, а меня — Минерва.

Я внимательно посмотрела в её карие глаза.

— А как ты вообще оказалась в лесу, девочка?

— Это очень долгая история. Не думаю, что…

— Погоди. Я только чайник поставлю и сразу вернусь.

Кажется, она не понимает намеков. Я тяжело вздохнула и принялась ждать возвращение Минервы, чтобы начать свой рассказ.

***

Когда я закончила свою долгую историю, Минерва тяжело вздохнула.

— Тебе многое пришлось пережить, но стоит отпустить прошлое и начать новую жизнь, — она заключает меня в объятия, и я чувствую, как на меня падает слеза.

Соленая капля прочерчивает кривую дорожку на моей шкуре и падает вниз.

— Моя жизнь тоже далеко не безоблачная, я много натерпелась от судьбы. Она посылала мне слишком много трудностей и испытаний. Я держалась из последних сил, чтобы не сломаться… Чтобы меня не смогли сломать, — она тяжело вздохнула и внимательно посмотрела на меня. — Я и мой брат ничего не знаем о своих настоящих родителях. Сколько нас помню, мы росли в религиозном детском доме. Между нами всегда существовала особая связь, пока его не забрали у меня. Моего брата взяли в приёмную семью, и я навсегда потеряла его… — несмотря на всю жизнерадостность Минервы, сейчас, при воспоминаниях о дорогом её пони, она была слаба и скинула маску, явив настоящую себя.

Я не выдержала и, подавшись вперед, заключаю её в крепкие объятия. Она не сопротивлялась, и с минуту мы сидели в полной тишине.

— Что было дальше? — осторожно спросила я, опасаясь надавить на больное.

Она смахнула слезы с глаз и продолжила:

— Потом меня отправили в школу, где я училась целительству. Даже не обладая потенциалом к магии, я всё равно была одной из лучших учениц. Всё шло своим чередом, пока я не пристрастилась к алхимии. Эти запретные знания манили меня и будто просили, чтобы я её изучила. Поддавшись искушению, я стала все глубже вникать в её суть. Первое, что я усвоила, принявшись за теоритическую базу — это то, что познание алхимии невозможно без изменения мышления. Второе — это очень длительный и кропотливый процесс. И третье, самое важное, алхимию надо разгадать, как загадку, а не прочитать, как ответ в книге. Я была уже почти близка к разгадке, как вдруг меня отчислили. Религиозный культ посчитал это ремесло грязным и неподобающем кобылке. Кстати говоря, именно там я и получила кьютимарку. В тот день я собирала под храмом растения и впервые сотворила колбочку с зельем. Всё это время я не переставала страшно скучать по брату и надеялась на то, что когда-нибудь смогу увидеть его вновь, — она снова замолчала, а задумалась.

По Минерве и не скажешь, что она пережила такое. В её глазах всегда плещется огонёк счастья и веселья. С мордочки не сходит теплая улыбка. А в итоге — это просто притворство. Она пытается скрыть свою боль за весельем. Ей это и вправду неплохо удаётся.

— После отчисления, — продолжила Минерва, сделав глоточек воды, — я отправилась странствовать по землям, изучая травы, растения и обмениваясь знаниями с местными алхимиками. Так я добралась до места, где живу сейчас.

— Ты сама собственнокопытно построила этот дом? — удивилась я.

— Нет, конечно. В городе я познакомилась с одним жеребцом… — её щеки порозовели, и она опустила уши, грустно вздохнув. — Оказалось, что его город был охвачен лихорадкой. Тот пони был почти при смерти, но благодаря моим знаниям в алхимии, умении в регенерации и исцелении, я помогла ему встать на копыта и излечила других местных жителей. В благодарность за помощь они помогли мне построить этот самый дом.

Минерва замолчала, давая разговору возможность умереть в тишине, прежде чем начать новый.

— Как только ты окрепнешь и полностью придешь в себя, мы вернемся за твоими вещами.

Заметив смущение на моей мордашке, она быстро добавила:

— Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь. Мне очень приятна твоя компания. И знаешь что…

— Что?

— Переезжай ко мне насовсем. Мне очень грустно тут одной.

Я кивнула.

— Хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.