Девочка сталкера. Часть 2

Инна Стужева, 2023

Недавно я узнала, что я ведьма и могу исцелять наложением рук. Это редкое явление и за мной начинается настоящая охота. Лучше всего в ней преуспевает Демид (или Темный лорд, как его иногда называют). Он сделал… много чего. Достаточно для того, чтобы я возненавидела его и не искала встреч с ним. Вначале я думала, что он может оказаться моим сталкером, потом решила, что им был Кристиан. А потом я поняла, что здесь нет никакой романтики. Они оба охраняли меня, потому что я нужна им для какого-то ритуала. Я думаю, что Демид попытается вернуть меня. Только я сделаю все, чтобы противостоять ему. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 4

Мои ладони горят, словно я только что прислоняла их к горячим углям. Но это ничто по сравнению с ощущением свободы и собственной значимости, которые я испытала в тот момент, когда поняла, что могу противостоять Демиду. Могу отбить его атаку и послать этого заносчивого наглеца куда подальше.

«Ты не просто послала, ты убила его, убила» зудит в голове мой внутренний голос, но я отмахиваюсь от него, словно от назойливой мухи.

Какая разница, убила или нет, главное, что я избавилась от его присутствия в своей жизни и теперь могу сама выбирать что мне делать и с кем проводить свое время.

Пока я прохожу сквозь портал, мое тело привычно растягивает, а когда выныриваю из магического круга, прохлада океана сразу же сменяется затхлым болотным воздухом.

«Убила, Ульяна, ты с ума сошла. Зачем?» снова вопит кто-то внутри меня, но я лишь сжимаю ладони в кулаки.

«Так ему и надо, ясно? Так и надо. Он заслужил и пусть отправляется в ад! А ты, чем переживать о том, кто тебе нафиг не сдался, лучше подумай о том, что тебе делать дальше».

Нужно найти какой-то способ убрать с твоего тела это мерзкое тату, иначе он снова сможет тебя найти. Когда оживет. Он ведь оживет точно так, как и Кристиан? У Кристиана на это ушло несколько дней. За эти дни я должна полностью разобраться в происходящем и обезопасить себя. Потому что мне кажется, если мы встретимся вновь, от Демида мне не придется ждать ничего хорошего. Он будет зверски зол.

Низкие своды, неровные стены, явный недостаток освещения.

Я осматриваюсь по сторонам и понимаю, что портал перенес меня в какое-то мрачное подземелье.

Я хмурюсь, но тут замечаю старика.

Сафрон стоит посередине пещеры, опершись на трость, и ждет, пока я приду в себя и обращу на него свое внимание.

— Где мы? — задаю я вопрос и мой голос тут же отбивается от стен многоголосым эхом.

Я была готова ко многому, но не к тому, что снова окажусь в замкнутом пространстве, а сверху на меня будет давить низкий нависающий потолок.

Мне хочется на свободу.

Хочется петь и танцевать, хочется двигаться.

В моей крови все еще бурлит эйфория от произошедшего и тесный подземный грот — это совсем не то место, где мне хотелось бы сейчас оказаться.

— Мы под землей, Ульяна, — говорит Сафрон. — Для нас с тобой это сейчас самое безопасное место.

Я осторожно киваю и присматриваюсь к старику.

Если он на самом деле мой дед должны ли наши отношения из официальных перейти к дружеским или не стоит?

Мы вместе убили Кощея, уже это одно по идее должно сблизить нас, как сближает подельников какого-то опасного тайного дела.

А тут же открытие, что он является отцом моего отца. Боже, он знал мою маму и сможет теперь рассказать мне о ней. О них обоих.

— Что с Темным Лордом? — спрашивает между тем Сафрон.

— Я расправилась с ним, все в порядке.

— Ты расправилась с ним? — повторяет за мной старик и в удивлении приподнимает свои густые светлые брови.

— В общем, да. Я… убила его.

Мне не хочется поднимать тему о своей кровожадности и рассказывать Сафрону подробности. Но я ведь сделала это, чтобы спастись, а потому мне и не о чем жалеть.

— Убила? Темного Лорда невозможно убить.

— Значит, ранила.

— Его очень сложно ранить.

Я лишь пожимаю плечами.

— Возможно, это получилось потому, что я оказалась быстрее, чем он рассчитывал. В любом случае, он от меня отстал и это сейчас самое главное.

— Хорошо, — кивает Сафрон, кажется, теперь удовлетворенный моим ответом.

Набалдашник трости, на которую опирается старик слабо поблескивает.

— А теперь, Ульяна, нам с тобой нужен кто-то, кто сможет нейтрализовать силу татуировки, которую Демид нанес на тебя. Иначе он снова может найти тебя в любой момент.

— Кто может это сделать? — спрашиваю я и снова осматриваюсь по сторонам.

Здесь мрачно и тоскливо, а потому мне поскорее хочется убраться отсюда подальше.

— Именно для этого мы с тобой перенеслись сюда.

— Как раз собиралась спросить, где мы и что здесь делаем.

— Драконы. Это их территория.

— Мы будем просить помощи у драконов? — ахаю я.

— Не совсем, — мнется старик, — хотя это их территория, но здесь проживают не только драконы.

— Тогда у кого?

— Ты увидишь чуть позже. А сейчас нам нужно идти. Идти придется пешком, если ты не возражаешь.

— Почему вы не можете построить новый портал и сразу перенести нас туда, куда нужно?

— К сожалению, это невозможно. Потому что за пределами этой пещеры моя магия перестает работать. Также, как и любая другая магия.

— Ладно, — пожимаю плечами.

Главное, чтобы старик не переутомился по пути, я же могу пройти сколь угодно длинное расстояние.

Я все еще чувствую в себе тот прилив сил, что сконцентрировался во мне во время борьбы с Демидом. Такой, какого не чувствовала еще никогда. Я готова буквально горы свернуть. Лишь бы только не стоять на одном месте. В моих руках и ногах такая легкость, что кажется, мое тело больше ничего не весит и стоит только пошевелить ногой, как я окажусь на другом конце планеты.

Я делаю шаг и этот шаг получается таким, будто я двигаюсь с десятерным ускорением. Но не успеваю поразиться, как прямо на скорости врезаюсь в некую невидимую преграду, будто стену. Отскакиваю от нее и валюсь на твердый пол пещеры, усыпанный мелкими камушками, которые тут же больно впиваются в ладони.

— Ульяна, как я тебе сказал, дальше этой пещеры магия и другие сверх силы не работают. Нам придется на время стать обычными людьми, простыми смертными, — комментирует мои действия Сафрон, — ради твоего дела.

Я поднимаюсь с земли и отряхиваю одежду.

— Хорошо, нет проблем.

Старик кивает и делает приглашающий жест.

Вместе мы выходим из пещеры в длинный узкий коридор и начинаем идти по нему бок о бок.

— Вы и правда мой дед? — спрашиваю я после нескольких секунд молчания.

— Да, это так и есть. И я очень рад, Ульяна, что нашел тебя. До недавнего времени никто, в том числе и я, даже не догадывался о твоем существовании.

Сафрон приостанавливается и смотрит на меня так, будто рад, что у него неожиданно объявилась внучка.

— Я тоже не догадывалась. И тоже очень рада, — произношу осторожно.

Опыт последних недель научил меня, что к сожалению, никому нельзя доверять, особенно сходу.

Что касается Демида, ему, также, как и Лейле, я не доверяла сразу, но вот насчет Кристиана… тому я верила, а оказалось, что он решал с моей помощью свои проблемы, да еще нагло врал мне в лицо.

— Что ж, Ульяна, значит мы с тобой поладим, — радуется старик.

Я поспешно киваю.

— Вы расскажете мне все об этом мире? Я пока слишком мало знаю. А Демид, он… не рассказывал мне ничего.

— Конечно же, расскажу, конечно. Все, что ты захочешь узнать, девочка. Когда мы выберемся отсюда, на тебе уже не будет метки Темного лорда, и он не сможет найти тебя в зеркальных лабиринтах. Туда мы и направимся. Там расположен еще один мой особняк, где мы с тобой сможем обсудить все волнующие нас вопросы. Как тебе такой план?

— Отличный. Думаю, это то, что нужно.

Сафрон кивает, и мы продолжаем движение, которое по моим прикидкам идет по наклонной вниз, еще глубже под землю.

Во время движения я уже привычно пробую прочитать мысли человека, что идет рядом, в данном случае Сафрона, но у меня ничего не получается. Наверное, эта моя способность здесь тоже не действует.

Через несколько десятков метров проход делается уже, так что под конец нам приходится пробираться по нему друг за другом и чуть ли не согнувшись, а потом мы попадаем в новую пещеру, по размеру раза в два больше предыдущей.

Стены у этой пещеры мерцают, создавая вокруг естественное освещение, отчего она кажется не такой мрачной, как предыдущая.

Я прислоняюсь к прохладной стене при входе, потому что чувствую вдруг, как силы, циркулировавшие ранее по телу, покидают меня, а Сафрон между тем выкрикивает какую-то фразу на непонятном мне языке.

Все вокруг тут же приходит в движение.

Я слышу топот нескольких пар ног, а потом в ужасе смотрю на трех уродливых существ, что появляются в проходе и теперь смотрят на нас через узкие глаза щелочки, расположенные на огромных бугристых коричневых головах с большими ушами.

— Гоблины, — вырывается из моего подсознания.

Существа стоят на двух ногах, как и люди, и на них даже надето что-то подобие одежды, но в остальном… гоблины или тролли, как рисуют обычно в детских книжках.

Ростом где-то под два метра, и в два раза крупнее и мощнее обычного человека. С темной грубой кожей и страшными мордами-лицами.

В руках у гоблинов я замечаю по копью с остро отточенным наконечником, и догадываюсь, что они, видимо, охраняют территорию от незваных гостей.

Вдруг они нападут на нас? А у меня сейчас нет моих сил.

— Что тебе нужно, старик, — произносит один из троллей и его голос звучит для звероподобной внешности тихо и глухо.

— Проведите нас к Мадлене.

Гоблины переглядываются между собой, а потом снова впериваются своими взглядами в Сафрона.

— Недавно ты уже был у нее, — говорит второй гоблин и его голос не похож на голос первого. Он громкий и каркающий.

— И что? Она мне снова понадобилась, — задиристо говорит Сафрон.

— Зачем? — вступает в беседу третий гоблин.

— А это уж не ваше дело, — отвечает старик надменно.

Гоблины переводят взгляды на меня, отчего мне делается очень сильно не по себе, а затем возвращают его на старика.

— Мадлена знала, что вскоре я приду к ней снова, — продолжает Сафрон, — и будет очень недовольна, если вы не выполните то, что должны. Или вы забудете о нашей договоренности и о том, как я помог ей и всем вам? Как добился того, чтобы вы жили здесь, на территории драконов, и вас никто не трогал?

— Ладно, — произносит, наконец, первый после недолгого молчания, которое все равно кажется вечностью.

Гоблины расступаются перед нами и Сафрон выразительно смотрит на меня.

Я вздыхаю.

Выбор у меня небольшой. Либо остаться здесь и продолжать расхаживать с тату, либо двигаться вперед и попытаться сделать, что задумала, как бы мне не было страшно.

Я выбираю второе.

К тому же, у меня появляется новый шанс узнать больше о нашем мире и его обитателях.

Я отлепляюсь от стены и присоединяюсь к старику.

В сопровождении гоблинов мы начинаем идти по каменному лабиринту, и это длится, пока мы не выходим на поляну, окруженную высокими темными деревьями.

Я сразу же смотрю наверх, ожидая увидеть там все что угодно, но уж никак не небо, сплошь усыпанное звездами различной величины и степенью яркости.

Пока я разглядываю небо и удивляюсь тому, как оно оказалось здесь, под землей, Сафрон берет меня под руку и тянет за собой куда-то в сторону.

— Ульяна, нам с тобой сюда.

Среди деревьев притулилась хижина, сколоченная из досок словно наспех. Сафрон уверен, что здесь кто-то живет?

Тем не менее мы со стариком заходим внутрь, оставив наших стражей за спиной, и тут же навстречу нам выходит… женщина-гоблин.

— Снова ты, — произносит она и звук ее голоса похож на воронье карканье даже больше, чем у второго тролля.

Женщина очень старая и значительно ниже, чем гоблины-охранники. Она заметно худее, а в ее ушах блестят огромные кольца-серьги. Еще волосы. Они у нее спутанные и длинные, словно давно немытая конская грива. Она больше похожа на тролля, чем на гоблина, хотя по-честному, я не совсем в этом разбираюсь.

Лицо старухи все испещрено шрамами и имеет угрожающее выражение. Один глаз у нее заплыл, зато второй ярко-желтый. И смотрит она им так внимательно, словно забирается тебе под кожу. Мне кажется, она живет уже столько лет, что считывает информацию о тебе буквально на лету.

Мне становится страшно, особенно когда троллиха, или как ее нужно называть, начинает движение прямо на меня.

— Мадлена, мы пришли к тебе по очень важному делу, — произносит Сафрон.

— Конечно, по важному. По другим делам ко мне не приходят, — говорит Мадлена и заходится в хриплом смехе, который, впрочем, тут же обрывается.

— Ведьма, — заявляет она и снова впивается в меня своим взглядом, — давненько я уже не видела ведьм. Откуда она взялась? Разве вы там, в верхнем мире, не истребили их всех?

И она тянет ко мне свою руку, местами покрытую струпьями.

Я вздрагиваю, но не рискую отстраниться.

— Ульяна теперь член нашего Круга. Веди себя с ней соответственно ее положению. Ты не можешь трогать ее без ее разрешения.

— Плевала я на ваши правила с высокой колокольни. И буду плевать! Чтоб мне гореть в адском пламени.

Троллиха ухватывает меня за волосы и тянет мое лицо к своему. Теперь ее желтый глаз всего в каких-то тридцати сантиметрах от моего лица, а ее нос вздрагивает, обнюхивая пространство вокруг. В мой же нос в свою очередь ударяет запах болотной тины.

— Ведьма, — повторяет она и запах болотной тины вокруг меня усиливается, — молодая и сильная. Помеченная меткой…

Троллиха морщится, и ее хватка делается слабее. Она отстраняет меня от себя, хоть и продолжает держать.

— Ты морочишь мне голову, Маг, — рявкает нервно, — зачем ты притащил ее сюда? Зачем притащил помеченную?

— Метку нужно убрать, Мадлена.

Женщина отпускает меня резко. Так, что я чуть не валюсь наземь, и поворачивается к Сафрону.

— Ты видно шутишь, Маг? Убрать Его метку? — она говорит, особенно выделяя слово Его.

— Я вижу, ты принимаешь меня за идиотку!

Градус напряжения в хижине мгновенно возрастает.

— Он не узнает, что это сделала ты, — произносит старик.

— Не узнает? Скажи-ка мне, многоуважаемый Сафрон, кто еще мог бы сделать это, если не я? Кто еще может изменить то, что он собственноручно пометил, как свое. Я вообще удивляюсь, что ты, старик, до сих пор жив. И что останешься жив еще хоть сколько-нибудь долгое время.

— Это не твое дело, Мадлена. Просто сделай, что тебя просят и мы уйдем. А иначе… тебе не придется ждать гнева Темного лорда. Ты получишь проблемы уже сейчас.

Троллиха подходит к Сафрону так близко, как до этого подходила ко мне.

— Угрожаешь? Мне?

— У нас всегда все складывалось так хорошо, Мадлена, — произносит Сафрон вкрадчиво, — давай не будем и сейчас нарушать нашего взаимовыгодного сотрудничества. Тут ведь замешаны не только мы с тобой, но и твой народ. Пока мы с тобой ладим, вы все живете здесь в почти полной безопасности. Вас не трогают ни драконы, ни кто либо еще. Подумай не о себе, но о них.

Несколько минут в хижине царит молчание.

Сафрон и троллиха ведут безмолвный диалог, невольной свидетельницей которого я становлюсь, пока в конце концов старик не побеждает.

— Ладно, — сдается Мадлена, — я уберу. Но за последствия будешь отвечать ты сам. И только если она согласится.

И она снова поворачивается ко мне.

— Что же, ведьма, ты согласна, чтобы я убрала с тебя Его метку?

Ее желтый глаз снова изучает меня словно под микроскопом.

— Да, я согласна, — киваю поспешно.

Чем быстрее сделаем дело, тем скорее уберемся отсюда.

— Может быть немного больно.

Я сглатываю и киваю.

— Хорошо.

— А может, будет больнее, чем ты могла бы представить.

— Неважно.

Уж как-нибудь потерплю.

— Необычно, хммм. Ну, ладно, тогда подходи ко мне. Дело-то не шибко сложное для меня, вот только последствия… Ты же понимаешь, насколько он будет зол…

Он не будет зол.

Он умер, умер, умер… Я смогла постоять за себя и отомстить. За то, что он взял меня силой, за все! Я обещала ему, и я сдержала свое слово!

Я смогла, у меня получилось!

А вдруг мне повезет, и он умрет насовсем? Девять жизней, как у кошки. Кажется, что ты бессмертный, потому что ты умираешь и воскресаешь вновь, пока не наступает та самая, последняя…

Демид

Кажется, что боли не будет конца…

Давно я не умирал так долго и так мучительно. Давно я вообще не умирал.

Теперь же эта боль накрывает с головой и ничего не остается, как подчиниться ей и позволить раздирать мое тело на куски. Рвать внутренности по живому и расщеплять их на атомы.

Позволить забрать мою жизнь лишь затем, чтобы потом дать ее снова.

В том же месте, на том же гребаном раскаленном песке и с той же болью, что ни за что не отпустит и будет разъедать помимо тела еще и мозг, снова и снова.

В бреду, без еды и воды, с осознанием, что ты ничего, абсолютно ничего не можешь поделать и карты уже разыграны за тебя. А ты лишь тот, кто случайно попал под раздачу.

Проклятый.

Тот, кто не смог спасти…

Физическая боль ничто по сравнению с той, что подтачивает меня изнутри…

И к этой боли с недавнего времени прибавилась еще одна…

Только это совсем другая боль.

Дикая и сладкая. Сводящая с ума. Тягучая, словно мед, пьянящая и мучающая с особенной медленной извращенностью.

Ульяна.

Мое наваждение… мое проклятье и моя слабость.

Я настолько поглощен ею, настолько хочу обладать, что рядом с ней я забываю обо всем остальном.

Растворяюсь в ощущениях. Теряю контроль и начинаю хреново соображать.

И позволяю ей много из того, что никогда бы и ни при каких обстоятельствах не позволил кому-то другому.

Но ей можно.

Если это и есть притяжение пары, то пусть все идет нахер. Я хочу избавиться от этого притяжения.

Бред и ты это знаешь. Не хочешь ты избавляться от него и никогда не хотел.

Когда твоя пара не принимает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать, по ощущениям это сравнимо с адом на земле.

Но даже от этого ада ты кайфуешь. Сдерживаешься каждый раз, даешь ей вить из тебя веревки.

Ты крепко подсел на нее и готов прощать ей буквально все, даже ее попытки тебя убить.

И ты ни за что не согласишься, чтобы этот ад прекратился, нет. Ты будешь отчаянно желать его продолжения, потому что этот ад делает тебя живее, чем когда бы то ни было.

Не в силах пошевелиться и лежа в луже собственной крови, ты все равно хочешь ее… даже когда знаешь, что это она убила тебя.

Хочешь ее.

Давай начистоту, ты ведь мог бы не допустить этого, причем не приложив особых усилий.

Это не она убила тебя, а ты дал ей себя убить.

Посчитал, что за пару дней с ней ничего не случится. Старик не для того приложил столько усилий добраться до нее, чтобы сразу пустить в расход.

Накинул на нее пару защитных заклятий, на всякий случай.

И дал свое согласие на это.

Потому что иначе она бы не простила тебя и всегда мечтала о том, чтобы прикончить тебя.

Ты дал ей шанс сдержать свое слово и почувствовать себя сильной. Способной постоять за себя и отомстить.

А еще до последнего надеялся, что не решится. Что в самый последний момент что-то в ней дрогнет, и она поймет, что ты ей не так уж и безразличен, как она хочет показать.

Проверил?

Не дрогнуло.

Но только это ничего не меняет, и мы оба знаем, что это еще не конец.

Ульяна…

Как только найду… пусть эти несколько дней ты почувствуешь себя победителем, но как только найду…

Ульяна

— Подойти ко мне, ведьма, — командует Мадлена.

Я решительно шагаю к троллихе и она кладет свои руки мне на шею. Закрывает свой единственный глаз и начинает что-то бормотать.

В моем теле тут же активизируются неведомые мне до этого момента потоки и начинают циркуляцию от головы к стопам и обратно.

Пока вроде бы совсем не больно и даже приятно. За исключением тех потоков, движение которых затруднено. В местах зажимов мой организм чувствует себя не слишком комфортно.

— Ты посмотри, да у тебя тут понаставлено блоков, — прерывает свое бормотание Мадлена, не открывая глаза.

И тут же добавляет.

— Ну ладно, перейдем теперь к делу.

Ее руки перемещаются к задней стороне моей шеи и шершавые пальцы накрывают мое тату.

Как только это происходит, меня, словно острой иглой, пронзает такая боль, что я сгибаюсь пополам и из моих губ вырывается сдавленный стон.

— Спокойно, спокойно, девочка, я ведь тебя предупредила.

Да, предупредила, но не настолько же…

Черт, вот же черт!

У меня будто все внутренности разрывает.

И это так больно, чертовски больно…невозможно терпеть…

Можно сойти с ума… почему так?

Кажется, что этой боли не будет конца, но я не могу прекратить и отстраниться. У меня не получается.

Я не могу терпеть…

Но мне не остается ничего, чем только терпеть, терпеть…

Как же мне выдержать это и не умереть?

Демид

Сознание возвращается постепенно.

Когда я вновь открываю глаза, то чувствую привычное болезненное ощущение, будто лежу на раскаленной докрасна сковороде.

Нестерпимая жажда, удушливый жар пустыни.

Все как всегда.

Потому что именно в этом месте я возрождаюсь. Потому что здесь я умирал в свой самый первый раз сотни лет назад, когда еще был человеком и когда пребывал в счастливом неведении относительно того, как устроен мир. Уверенный, что это будет концом, а не началом.

Я заставляю себя подняться на ноги, но тут мое тело пронзает такой острой болью, что я сгибаюсь пополам и валюсь обратно на горячий, раскаленный солнцем песок.

Черт, что за хрень?

Но не успеваю подумать, как новый виток боли скручивает, заставляя уткнуться лицом в песок и выворачивает буквально наизнанку.

Грудь сдавливает, как никогда раньше, и одно из тату начинает гореть так, что я готов содрать кожу, лишь бы унять эту боль.

Что за…

И тут до меня, наконец, доходит.

Она-решилась-на-то-чтобы-стереть-мою-метку.

Сука.

Она пошла на это.

Новая волна боли выворачивает изнутри, не давая соображать, но я знаю, что она испытывает сейчас точно такую же боль. Точно такую, нахрен боль, что и ты, и сейчас ее колбасит, будто по кусочкам разрывает все ее внутренности, один орган за другим, и это не закончится быстро.

Сто процентов она не знала, что так будет.

Это все старик, он нашел… нашел того, кто сможет… старая карга!

Они хотя бы предупредили ее?

Ходячие трупы, только доберусь до них и мало им не покажется. Плевать на Круг и его равновесие. Достали. Сотру с лица земли весь их, нахер, круг и гоблинскую долину впридачу.

Между очередным приступом концентрирую свои силы и расслабляюсь. Точнее, пытаюсь это сделать. Ну же, блядь, давай. Открываю свою защиту с тем, чтобы принять ее боль на себя.

Вначале ничего не происходит, но вот постепенно я чувствую, как моя боль становится ярче, сильнее, болезненнее. Тело сгорает заживо. Давление нарастает, а из глаз брызгает кровь.

Я почти теряю сознание, но это означает, что ей становится легче.

Бывал ли я в переделках похуже?

Не уверен.

Пройти через свою часть я бы смог, но двойной ударной дозы мое тело точно не выдержит.

Значит, придется снова умирать.

По крайней мере, не успел далеко отойти.

Дыхание спирает, потому что я уже делаю это, медленно умираю. Плевать, но только это происходит пиздец, как медленно. Если и есть ад на земле, то сейчас я как раз в его центре.

Маленькая глупая дурочка. Я же все равно тебя найду, даже без метки.

Ульяна

Мне кажется, я сейчас заору и буду орать очень долго и громко, потому что я больше не в силах терпеть этой пытки. А старуха все держит и все не отпускает меня.

Я слишком слаба, чтобы вырываться и мне слишком плохо для того, чтобы собрать свои силы и попытаться вырваться из ее цепких лап.

Когда мне кажется, что дальше терпеть я просто не смогу, боль неожиданно начинает уходить.

Она становится все меньше, и меньше, пока не исчезает совсем.

Ловлю ртом воздух, не в силах поверить, что все, наконец, закончилось и я больше никогда не вернусь в этот ад.

Голова кружится, я еще я совершенно не чувствую своего тела.

А в голове почему-то застряла какая-то пустыня. Раскаленный песок, жар.

Когда старуха отталкивает меня от себя я валюсь на пол, а потом все же собираюсь с силами и отползаю поближе к выходу. Прислоняюсь спиной к доскам. Только на это меня и хватает.

Мои руки трясутся, а на глазах выступают слезы.

Когда я начинаю их вытирать, то на моем рукаве остаются красные разводы. Только тогда я понимаю, что это не вода, а кровь.

Из моих глаз текли кровавые слезы.

— Ну, вот мы и избавились от метки, — слышу словно из отдаления, — а ты думала, что будет легко?

Не знаю, о чем я думала. Но точно не предполагала, что это пройдет так. Меня начинает бить озноб, и я уже жалею, что потащилась сюда следом за стариком, будь он хоть трижды моим родственником по крови.

Я не готова была пройти через такую боль, как не готова к тому, что чувствую сейчас.

Пустоту, разочарование. Желание, дикое желание снова увидеть его. Страх, что никогда больше его не увижу. Я ведь убила его, собственноручно.

А вдруг у него не осталось жизней в запасе, и эта была последней?

— Кого-то наложил на тебя заклятие, блокирующее некоторые твои потоки, я заодно сняла их с тебя, — каркает голос, но я плохо воспринимаю информацию.

Я сворачиваюсь на земляном полу в клубок и начинаю беззвучно плакать над тем, какой дурой я была все это время, и как не видела ничего дальше собственного носа.

Что я наделала?

Только бы он выжил, лишь бы выжил.