Для тебя моё сердце

Инна Разина, 2022

Я хотел убрать всех, кто может встать между нами. А оказалось, уничтожил сам себя. В том, что сейчас тихо схожу с ума от агонии, только моя вина. Впрочем, не всегда тихо. Иногда накатывает, и я начинаю буйствовать. Болит в груди так, что кажется, еще минута – и задохнусь. Без нее. И тогда начинаю крушить все подряд, что попадает под руку. Ненавижу себя и свое прошлое! Ненавижу этот мир, что отнял ее у меня!

Глава 1.4 Варвара

Захожу в подъезд, складывая зонт и отряхивая плащ. Дождь на улице не то чтобы сильный, скорее надоедливый. Киваю охраннику, в лифте тяну палец к кнопке своего этажа. Но передумываю и нажимаю мамин. Живем мы в одном доме, только в отдельных квартирах. Уже больше года, как я съехала от Олега и мамы. Хотя она очень противилась. На мой взгляд и до трагедии слишком опекала меня. А после гибели отца эта черта ее характера только усилилась, приняв совсем уж гипертрофированные формы.

Я надеялась, что новое замужество заставит маму пересмотреть взгляды. Ведь против ее контроля я бунтовала еще с подросткового возраста. Чуть смягчилась только после похорон отца, понимая, как маме тяжело. Потом она вышла замуж, и мы переехали к Олегу. Уже тогда я хотела остаться в нашем старом доме. Но все-таки поддалась на уговоры. Однако прожив с ней и ее мужем какое-то время, поняла, что пора сбегать. И ожидала, что теперь это вызовет не такой бурный протест. Но ошиблась. Чтобы уломать маму, даже Олегу пришлось встать на мою сторону.

Я планировала вернуться в старую квартиру, в которой мы когда-то жили втроем. Я, мама и отец. А потом остались вдвоем… Это было тяжелое время. Кажется, со смертью отца я до сих пор так и не смирилась. Хотя на похоронах почти не плакала. Не было слез. Только полное опустошение внутри и все сильнее захватывающая сердце боль. Она и сейчас не ушла, лишь немного затаилась. Слишком сильно я любила отца. Маму, конечно, тоже. Но с папой наша связь была крепче. Он меня обожал. Наши постоянные разговоры по душам. Такие похожие взгляды на жизнь. Я даже в институт пошла по его стопам. И с его смертью во мне что-то навсегда оборвалось.

Было немного страшно возвращаться туда, где все напоминает об отце. Мы с мамой не убрали ни одной его вещи. Не разобрали кабинет, в котором он работал. После похорон я изредка заходила в него. Просто сидела на диванчике, разглядывала обстановку и вспоминала. Его голос, запах. Ласковое прозвище, которым он меня называл. Наше общение… И лишь когда начинала задыхаться от боли, быстро покидала это помещение. Решив съехать от Олега, я подумала, что пришло время выбросить старые вещи. Их век закончился, а память об отце останется со мной навсегда. Но малодушно тянула, боясь, что боль усилится.

Когда Олег сообщил, что в его доме у него есть еще одна квартира, купленная лишь как вложение денег, всем, включая меня, это показалось временным выходом. Я согласилась пожить в ней хотя бы год. А потом уже думать о возвращении домой. Год прошел, к квартире я привыкла, пусть и не ощущала ее полностью своей. И съезжать не торопилась. Здесь хороший район, ухоженная, охраняемая территория. Чувствуешь себя спокойно. Возможно, я просто уговариваю себя, чтобы ничего не менять. Не знаю.

Отогнав от себя воспоминания, останавливаюсь у двери. Звонить нет смысла. Мама с Олегом сегодня в театре. А меня она уже несколько дней просила зайти и забрать одну вещь, купленную по моей просьбе — магазин располагался рядом с ее работой. Мама просьбу выполнила, а вот я все тянула. И сейчас пора исправиться. Благо, ключи от их квартиры у меня остались, на всякий случай. Долго с раздражением копаюсь в сумке, наконец на самом дне нахожу нужную связку. Но когда подношу ключи к замку, замечаю, что дверь чуть приоткрыта.

Озадаченно тяну ее на себя. Они что, уже вернулись? И забыли запереться? Осторожно захожу в прихожую и прислушиваюсь. В глубине абсолютно темной квартиры отчетливо слышу тихий шорох. Вряд ли Олег с мамой будут сидеть в темноте. Я сразу напрягаюсь. Вытаскиваю из сумки газовый баллончик. Оставляю входную дверь нараспашку, чтобы иметь возможность выскочить на лестничную клетку. А затем резко включаю свет. И протянув руку к кнопке вызова охраны, громко спрашиваю:

— Кто здесь?

Несколько секунд стоит полная тишина. Слышу только свое неровное дыхание. Потом раздаются тихие шаги, от чего моя кожа быстро покрывается мурашками. Уже готовлюсь кричать «Помогите» и бежать к лифтам, когда из гостиной появляется мужчина в толстовке с низко надвинутым на голову капюшоном. Его лицо в тени, но фигура кажется смутно знакомой. Мой палец ложится на кнопку пульта, и в этот момент мужчина скидывает капюшон, впиваясь в меня пристальным взглядом. А я хмурюсь и поджимаю губы. Потому что передо мной стоит Богдан Морозов. Такой, каким запомнила его с нашей недавней встречи на улице.

Волосы уже не такие длинные, как когда-то. Подстрижены коротко, но аккуратно. Темная щетина на скулах и подбородке. Мрачная, жесткая складка между бровей. Пугающий холод глаз. Сейчас это совсем не тот лощенный и упакованный в дорогие шмотки хозяин казино. Но все такой же брутальный. Простая, явно не брендовая, спортивная одежда лишь подчеркивает силу мощного тела. Он выглядит даже опаснее удачливого, избалованного деньгами и вседозволенностью парня из прошлого.

— Какого черта? — не так твердо, как хотелось бы, спрашиваю я, пока мой страх медленно отступает. Хотя после всего, что читала о нем в новостях, беспокойство должно только усилиться.

— А ты здесь какими судьбами? — требовательно произносит он в ответ. Как будто это не я застала его в чужом доме. Вот же наглый тип!

— Вообще-то, это квартира моей мамы, — поясняю недовольно. — У тебя минута на объяснение, потом вызываю охрану, — киваю на красную кнопку в стене. Но Морозов пропускает мимо ушей мой ультиматум. Хмурится и зло произносит:

— Только не говори, что ты дочка прокурора. Насколько знаю, дочерей у него нет.

— Не поняла? — раздраженно задираю бровь, — С чего вдруг обязана что-то объяснять? Разве это я без спросу вломилась к тебе в гости?

Сверля меня мрачным взглядом, мужчина делает шаг вперед. А я качаю головой, поднимая выше баллончик:

— Не вынуждай меня на крайние меры. Охрана перекроет выходы, ты не выберешься.

Морозов останавливается. Смотрит на меня с досадой и тяжело вздыхает. Потом говорит:

— И чего ты тянешь?

— Все еще жду объяснений. Кажется, напрасно.

— Каких объяснений ты ждешь? — хмыкает он. — Я просто зашел в гости к старому знакомому.

— В его отсутствие? — отзываюсь с сарказмом. Мужчина лишь пожимает плечами. К сожалению, я сама не понимаю, почему тяну. Все и так ясно. Еще с минуту мы молча таращимся друг на друга. Что удивительно, он не отталкивает меня и не убегает. Хотя я вряд ли смогла бы помешать. Слишком разные у нас комплекции и весовые категории. Толстовка хорошо обтягивает широкие плечи и мощный торс.

— Твоя мать — вторая жена Кошелева? — наконец нарушает тишину Морозов. Я не отвечаю, но и не отрицаю его предположение. Он хмурится сильнее. Лицо застывает, взгляд становится злым, колючим. — Давай, жми на свою кнопку, — требует, обдавая меня холодом. — Или отойди в сторону. Не хочу тебя ненароком зашибить, — причем, угрозы в его голосе нет совсем. Только простая констатация.

— Если ты что-то прихватил с собой, верни на место, — глухо отвечаю я, совсем не понимая, что делать.

— Я ничего не брал. Но ты можешь проверить, — усмехается он прямо мне в лицо и разводит руки в стороны. Да уж, обыскивать его точно не стану. Остается только освободить проход, что я и делаю. Мужчина проходит мимо, едва не задев меня плечом. И не оглядываясь направляется к черному ходу. Я растерянно смотрю ему в след. А когда он скрывается из виду, оборачиваюсь к двери и прикидываю, как поступить. Просто запереть? А если Морозов все же что-то забрал из квартиры? Или там остались следы его пребывания? После недолгих размышлений прикрываю плотно дверь, но не закрываю на замок. И иду к лифтам. Пусть сами разбираются, а меня здесь не было.