Для тебя моё сердце

Инна Разина, 2022

Я хотел убрать всех, кто может встать между нами. А оказалось, уничтожил сам себя. В том, что сейчас тихо схожу с ума от агонии, только моя вина. Впрочем, не всегда тихо. Иногда накатывает, и я начинаю буйствовать. Болит в груди так, что кажется, еще минута – и задохнусь. Без нее. И тогда начинаю крушить все подряд, что попадает под руку. Ненавижу себя и свое прошлое! Ненавижу этот мир, что отнял ее у меня!

Глава 2.6 Варвара

Очень странно вот так прикасаться к его горячей коже. И удерживать себя, чтобы не скользнуть ладонями дальше. Вверх по лопаткам, мощным плечам. Ощущая, как напрягаются под моими руками стальные мышцы. Так и тянет отследить пальцами контуры татуировок. Теперь я знаю, что одна спускается с плеча почти до самого локтя. А вторая, на другом плече, слегка заходит на грудь, а сзади на лопатку. Очень красивые татуировки, не вульгарные. Какие-то символы и слова, кажется, на латыни.

Не выдерживаю и все же провожу вдоль пластыря, по черному контуру. Слышу, как Морозов шумно выдыхает, и быстро одергиваю руку. Наверняка, ему больно. Хотя сегодня Богдану заметно лучше, а значит, моя миссия окончена. Отхожу в сторону, выбрасываю в мусор использованные бинты. Мою руки и сажусь за стол, придвигая к себе тарелку с завтраком. Морозов, так и не натянув футболку, тоже поворачивается к столу. Сидит пару минут, пребывая в своих мыслях. Потом начинает есть. Жадно, с аппетитом. При этом изредка подглядывает на меня, но быстро отводит взгляд.

— Очень вкусно, — кивает довольно. — Не ел всего сутки, а будто несколько дней, — усмехается невесело.

— Вообще-то, больше суток, — замечаю я. — Вряд ли тебя кормили в подвале. И еще весь вчерашний день.

— В смысле, вчерашний? Разве ты не вчера меня вытащила?

— Позавчера. Вчерашний день ты проспал.

— Странно. Совсем ничего не помню, — морщится мужчина.

— Не удивительно. Ты потерял много крови. А еще мой друг колол тебе снотворное. Чтобы силы быстрее восстанавливались.

— Что за друг? Расскажи подробнее, — просит Морозов, глядя на меня с какой-то непонятной досадой.

— Ну… — тяну я, прикидывая, что говорить. — Мы с Костей дружим с детства. В этой деревне и познакомились. У его родителей тут тоже дача была. После их смерти он перестроил дом и теперь живет в нем постоянно. Костя старше меня. Окончил мед, работает хирургом в центральной больнице.

— Понятно, — кивает Богдан, бросая на меня быстрый взгляд. — Его семья тоже здесь живет?

— Нет, говорю же, родители умерли. А жены и детей у него нет.

В ответ на мои слова Морозов хмурится еще больше и недовольно поджимает губы. Размышляет несколько минут. Потом продолжает свои расспросы:

— Ты учишься или работаешь?

— Работаю.

— Где? — не отстает он.

— Это важно?

— Нет. Но я хотел бы знать. Если не секрет, конечно.

— Не секрет, — пожимаю плечами и отвечаю, стараясь не показать, что это болезненная для меня тема. — Я помощник шеф-редактора женского интернет-портала. Пишу статьи для него. Еще копирайтингом иногда подрабатываю, если попадаются хорошие заказы. Ну и тому подобное.

— Ясно, — Богдан снова замолкает. А я напрягаюсь. Потому что тоже хочу задать ему вопросы. Но не знаю, ответит ли. И все же решаюсь:

— Скажи, ты хорошо знаешь Олега? Почему он…

— Решил меня убить? — хмыкая, завершает фразу и разглядывает меня.

— Типа того… Речь шла о каких-то бумагах. Тебя хотели заставить их подписать, — продолжаю с сомнением. Не уверена, что стоит вторгаться на эту территорию. Но не могу сдержать любопытство.

— Все очень просто. Дело, как обычно, в деньгах, — отвечает Морозов. Замечаю, как сжимаются его кулаки и дергаются желваки на щеках. — Твоему отчиму приглянулся мой бизнес. Простых откатов оказалось мало. А я не захотел делать ему подарок.

От этих слов и тяжелого взгляда меня пробирает озноб. Впрочем, после разговора о пытках и убийстве, чего я еще ждала?

— Он мне не отчим, — отзываюсь глухо. — Но муж моей мамы, да. Получается, Олег был… вашей крышей?

— Только не говори, что верила в его кристальную честность, — не сдерживает сарказма Богдан.

— Я не настолько наивная, — усмехаюсь грустно. — Но все же такого не ожидала. Жаль, что раньше не разглядела, что скрывается за его приятной внешностью.

— Что теперь? Расскажешь матери? — спрашивает, гипнотизируя меня взглядом.

— Не знаю, — медленно качаю головой, отводя глаза. — Боюсь, она мне не поверит, — но для самой себя мне надо прояснить все до конца. Так что продолжаю расспросы: — Эту шумиху в прессе и уголовное дело тоже Олег организовал? В том, что о тебе пишут, есть хоть слово правды?

Какое-то время Богдан молчит. Потом, словно заставляет себя говорить:

— Организовал он. Но правды тоже хватает. Я не был законопослушным гражданином. Откаты, финансовые махинации… В нашей стране большинство крупных бизнесов без этого не потянуть. Но совсем уж жести, типа убийств, за мной нет. И, кстати, мое казино — не обман, не подстава, а честная рулетка. Большая часть дохода уходила на выплаты выигрышей. Это тебе не игры с государством, где клиент всегда в пролете.

— Ты еще принимаешь наркотики? — пусть и поздно решаюсь поднять опасную тему. Все же мне надо знать, чего от него можно ждать.

— Нет. Завязал незадолго до того, как все произошло. Для тебя все это звучит как полный треш, да? — глухо уточняет он.

— Да, — не отпираюсь.

— Странно, что ты вообще решила мне помочь. Мы ведь встречались раньше?

— Встречались.

— При каких обстоятельствах? Извини, не могу вспомнить, — кажется, Морозов немного смущен. Не подозревала, что он способен испытывать что-то подобное.

— Олег приводил нас с мамой в твое казино. И знакомил с тобой. Но ты тогда был…

— Понятно, — хмуро прерывает мужчина, глядя на свои сжатые кулаки. — Представляю, что ты обо мне подумала.

Я молчу. Он прав, что тут скажешь. Так что спрашиваю о другом:

— Как считаешь, насколько безопасно оставаться на даче?

Богдан поднимает голову, мрачно изучает мое лицо и требовательно произносит:

— Для начала расскажи подробно, что делала, после того, как подслушала разговор. Надо понять, если ли опасность для тебя возвращаться домой.

Вздыхаю и пересказываю ему все события. Он внимательно слушает. Задает по ходу вопросы и, поразмышляв, выносит вердикт:

— Ты молодец. Грубых ошибок не допустила. Конечно, всего не предусмотришь. Но вряд ли захочешь подаваться в бега. Это для тебя еще опаснее. Думаю, завтра можешь ехать к себе. И главное: постарайся ничем себя не выдать. Справишься?

— Наверное, — неуверенно киваю. — Хорошо, что мы живем отдельно.

— Отдельно? Я думал, вместе, — удивляется Богдан.

— Не совсем. В одном доме, но в разных квартирах.

— А тогда… — резко прерывает себя, явно не хочет напоминать, как я застукала его на чужой собственности.

— Просто зашла кое-что забрать. У меня есть ключи, — отвечаю на не прозвучавший вопрос.

— Ясно.

— Хорошо, поеду домой завтра. А ты? — вглядываюсь в его лицо, прикусывая губу. И неуверенно предлагаю: — Если нужно, можешь пожить здесь какое-то время.

— Нет. Я тоже с утра уйду, — жестко отрезает Морозов.

Согласно кивнув, поднимаюсь и начинаю убирать со стола. Богдан предлагает помощь, а когда я отказываюсь, уходит к себе в комнату. Закончив с посудой, устраиваюсь в кресле в гостиной с книгой в руках. Вот только сосредоточиться на сюжете не удается. Слишком много тревожных мыслей бродит у меня в голове. Тяжелых мыслей, пугающих. И я не знаю, как мне теперь со всем этим жить. Уже не смогу сделать вид, что ничего не произошло. Не знаю, сколько проходит времени, полчаса-час. Ко мне в гостиную заявляется Богдан. Все также без футболки, с голым торсом. И это меня смутно беспокоит. Не незажившие ссадины и синяки, а что-то другое. Хотя за эти два дня достаточно насмотрелась на его тело. Касалась теплой кожи не раз. Почему же сейчас так неловко?

Морозов усаживается в свободное кресло и после недолгой паузы заводит разговор. Расспрашивает о том, как мне жилось в детстве. И что странно, это не просто треп от скуки. Судя по реакции и вниманию, его действительно интересуют мои ответы. Не вижу смысла молчать. Он поднял совсем безобидную тему. Так что спокойно делюсь воспоминаниями и, в свою очередь, задаю пару вопросов о его детстве. Богдан вроде бы отвечает. Но довольно быстро понимаю, что он аккуратно уводит разговор в сторону. Не дает никакой значимой информации. Я не настаиваю, принимая эти правила. Он точно не обязан открывать передо мной душу. Но выводы для себя делаю. Скорее всего, в его детстве все было не так просто.

Постепенно темнеет. Мы вместе идем на кухню и готовим ужин. Точнее, готовлю я. А Морозов мне помогает, выполняя мелкие поручения. А вот его настойчивые, вызывающие досаду взгляды отвлекают. Ужинаем почти в молчании. Потом я быстро расправляюсь с посудой, ощущая лопатками мужской взгляд. И дальше расходимся по комнатам. Теперь, когда Богдан в сознании, ночевать на одной кровати и периодически проверять его состояние нет необходимости. Я принимаю душ, с удовольствием залезаю под теплое одеяло. Сон не приходит быстро, и я успеваю отследить свои ощущения. Оставаться ночью на даче мне всегда было тревожно. Только рядом с отцом я чувствовала себя спокойно и защищенно. И сейчас ловлю себя на мысли, что в присутствии Морозова испытываю то же самое. Хотя, казалось бы, все, что он рассказал о себе, должно наоборот вызвать настороженность. Не понимаю, почему в моей голове все так смешалось?