Верона. Часть II

Инесса Давыдова, 2016

Не думая о последствиях, Вера вмешивается в поединок старшего брата. Ставки высоки, толпа негодует. На выручку приходит организатор боев Аристарх. Соприкосновение двух тел схоже с ударом молнии, зарядившим обоих электричеством. Их непреодолимо влечет друг к другу, но несовместимые жизненные ценности выстраивают между ними стену. Влюбленных одолевает изматывающая внутренняя борьба. Оба понимают, что нужно переболеть и жить дальше. Кажется, что все уже решено, но череда событий заставляет их бороться за собственное счастье.Содержит нецензурную брань.

Глава первая

Вера

Первый робкий солнечный луч щекочет ресницы, будто заигрывает, манит и сулит новый замечательный день. Он не знает, как я опустошена и раздавлена, иначе оставил бы меня в покое. Да и откуда ему знать, он только что родился и по-детски исследует мир. Ему невдомек, что уже вечером он уйдет в забвение, туда же, где я нахожусь последние дни. Я потеряла счет времени. Наверное, уже октябрь и все улицы окрасились кроваво-желтым багрянцем.

Представляю, как отталкиваюсь от кровати и возношусь к небу. Там нет боли, нет страданий, нет ничего, что расстроит меня или разочарует. Там только я и мое одиночество. Я — парящая душа среди облаков. Приятный порывистый ветерок треплет мои длинные белокурые волосы. Я словно хрупкая птица нежусь и греюсь в восходящих лучах…

— Просыпайся, чучундра!

Моя подруга София распахивает занавески и открывает окно. В комнату врывается поток свежего воздуха. Делаю глубокий жадный вдох, словно только что вынырнула на поверхность. Я еще не открыла глаза, а уже чувствую, что сегодня солнечный и безветренный день. За окном громко щебечут птицы, вероятно, готовятся к скорому перелету в теплые края. Хочу с ними! В вечное лето! Боже, сколько же я не выходила на улицу?

— Верни мою кровать! Верни мою комнату!

Чувствую, что на этот раз Софа взялась за меня всерьез.

— Все! Хватит! Больше никаких слез! Никаких воздыханий! Поднимайся и возвращай свою жизнь!

— Жизнь послала меня на три буквы, и не подумай, что это «рай», «дом» или «лес»… — я тяжело вздохнула. — У меня много в запасе вариантов.

— Я знаю эти три буквы! Душ! Он по тебе стонет и плачет!

Я так и не пошевелилась, но Софа не собиралась сдаваться.

— Только не думай, что ты воспользуешься моим! Неа! Марш наверх в свою комнату!

Я надуваю губы и хнычу, не хочу вставать. Не хочу подниматься по лестнице, на которой мы разругались с Руссо. Не хочу входить в спальню, и тем более мне невыносимо видеть кровать.

— Он меня бросил, Софа! Он! Меня! Бросил!

— Вы просто поругались! С кем не бывает? Оторви зад от кровати и верни своего парня!

— Как?! Руссо невозможно в чем-то переубедить! Это все, Софа! Все!

Меня накрывает новая волна отчаяния. Реальность настолько невыносима, что мне хочется снова впасть в забытье и утонуть в воспоминаниях.

Подруга стягивает с меня одеяло и стаскивает с постели за ноги.

— Ай, пусти! — я брыкаюсь и пытаюсь вернуться в кровать.

Она никак не ожидала такого отпора. Со второй попытки у меня получается вывернуться и снова забраться под одеяло.

— Предлагаю сделку! — Софа встает передо мной, упирая руки в бока. — Я помогаю тебе вернуть Руссо, ты помогаешь мне закадрить своего брата.

— Ты еще не уложила его в постель? Он же здесь бывает каждый день.

— Как? Ты же заняла мою кровать своим толстым задом!

Мой зад вполне миниатюрный, это она зря, меньше ее точно.

— В коттедже мало свободных комнат? — ехидничаю я. — Софа Маркес теряет сноровку! И ей нужна помощь неопытной чучундры.

— Хорош выделываться! Так по рукам? А то, получается, я зря все три дня, пока ты тут предавалась безудержному горю, собирала информацию о Руссо.

Я вскочила как ошпаренная.

— Что ты на него нарыла?! Показывай!

— По рукам? — Софа подставляет ладонь.

— Авантюристка! Ладно, — бью ее по ладони, — будто у меня есть выбор!

— Но сначала примешь душ, а то от тебя за версту несет!

Выхожу из спальни Софы и иду к лестнице. Я взяла слишком быстрый старт. Ноги заплетаются, голова кружится. Еще один шаг — и я упаду на плиточный пол. Держусь за стеллаж, что отделяет гостиную от коридора, и минуту прихожу в себя. С трудом, но все же преодолеваю все ступеньки.

В моей комнате все так же, как было три дня назад, когда Руссо собрал свои вещи и, громыхая демонстративно чемоданом, ушел. Звук дребезжащих колесиков по лестничным ступеням до сих пор эхом отстукивает стаккато в моих ушах. На кровати в складках одеяла вижу забытые им боксеры. В ванной комнате его зубная щетка, использованный бритвенный станок, ну и, конечно же, валяющиеся на полу полотенца.

Сердце бухает как после десятикилометровой пробежки, на глаза наворачиваются слезы. Хватаю ртом воздух. Не могу дышать! Как же больно! Не знаю, как мне все это пережить.

У Руссо мало недостатков, но те, что есть, сильно влияют на наши отношения. Он скрытен и считает, что это круто. Вспыльчив и в этот момент может наговорить такого, что волосы дыбом встают. Злой. Поэтому частенько решает вопросы на кулаках, слава богу, не со мной. А еще он сам наделил себя полномочиями принимать за меня решения. Справедливости ради нужно сказать, что большинство из них правильные.

Первым делом подскакиваю к своему телефону, конечно же, он сдулся. Ставлю его на зарядку, беру чистые полотенца и иду в ванную. Встаю под душ и с облегчением выдыхаю. Мама мия, как же хорошо! Я попадаю в акварай, где притупляется боль, уходят все сомнения и страхи.

— Верона! — стучит в дверь Софа. — Живо на кухню!

Аристарх

— Руссо! Едрит Мадрид! Кончай это дерьмо! — рычит Годзилла и вырывает из моих рук пузырь вискаря.

Черт! Нянька хренова!

После моего очередного похождения братья по клубу выставили караул. Сегодня очередь Годзиллы. Его это не радует. Ему бы сейчас домой, к троим спиногрызам и жене, а приходится со мной возиться. Проклятье! Как же меня все достали! Напиться и то не дадут! Мне нужно напиться! Иначе…

— Уже рассвело, нужно принимать решение, — Годзилла давит и давит.

Я смотрю на друга и ржу.

— Чего скалишься?

— Впервые за три года мне на все насрать!

Выхватываю бутылку и делаю большой глоток. Он сильный, а я шустрый. Порция алкоголя сдабривает мозги и разливается по всему телу.

Бр-р-р. Теперь намного лучше!

— Эта чикса тебе мозги взорвала, — бурчит Годзилла.

— Эй! Она не чикса! — накидываюсь я на друга и толкаю его в грудь.

Годзилла заламывает мне руку и отбирает бутылку, выливает вискарь в раковину, давая понять, что на этом мой двухдневный отрыв окончен. Вырываюсь и морщусь от запаха спиртного. Кореш прав, пора завязывать. Смотрю на свои окровавленные руки. В полночь подрался с тремя блатными в баре. Уроды! Изгалялись над моими татуировками. Я их уже одолел, но подтянулись еще двое. Если бы не подоспевший вовремя Годзилла, меня бы точно грохнули.

— Кувалда давно нарывается! Нужно с ним разобраться!

Вот уже битый час кореш талдычит мне о нашем третьем партнере, который решил на свой лад перекроить бизнес, игнорируя наши протесты. Я сейчас такой злой, что выступать миротворцем между двумя бро мне не под силу, но, если не вмешаться, они поубивают друг друга к чертям собачьим. К тому же бои — самый прибыльный бизнес, и я не могу допустить, чтобы он накрылся из-за грызни партнеров.

— Лады, назначай сходку. Я в душ… — бурчу я со злостью и поднимаюсь на ноги. — Бля, как все достало!

— Не сдери с себя скальп, — ехидничает дружбан.

Кривлюсь от усмешки. Годзилла знает о моей брезгливости и думает, что я трахнул чиксу в клубе. Но он не знает, что сегодня Сэм впервые послал меня куда подальше и я его в этом не винил. Выйдя из подсобки, я разглядел телку при свете и чуть не блеванул. Напел ей, что перебрал, даже для проформы пару раз изобразил позывные оперы «Блевантино», но, кажется, не убедил, а мне, собственно, ее мнение до лампочки! После этого мне стало так хреново, что я решил вволю оторваться и напился до чертиков в глазах. Я знал, что это ни к чему хорошему не приведет, начну куролесить, но это был единственный способ заглушить боль, которая поселилась во мне после скандала с Вероной.

Как же я сразу не догадалась? Ты ждал ее! Поэтому ни с кем не встречался! И вот она вернулась! Счастливый конец!

Слова Вероны о Лили буквально выжгли все внутренности. Отчасти она была права. Я не выстраивал серьезных отношений из-за Лили, но не потому, что хотел ее вернуть, это был бы мартышкин труд, а потому, что больше не мог никому доверять. Это сука перевернула мой мир. Из-за нее я озлобился. После ее ухода прошло три года, а она до сих пор отравляет мне жизнь.

В первый день после разрыва с Вероной от мрачных мыслей меня отвлекла госпитализация матери. Пришлось напрячься и полдня вдалбливать в ее занятую деканскую голову, что игра со смертью не шуточки и пока я не готов отпустить ее на тот свет. Она вроде поняла мой настрой и сказала, что делает это только ради моего спокойствия.

Выйдя ночью из больнички, я долго стоял на стоянке и пялился на луну, будто хренов оборотень перед преображением. Потом поехал домой и завалился спать, только не тут-то было. На меня навалилась такая тоска, что душу рвала на куски. Мне не хватало Вероны: ее тела, запаха, голоса. Проклятье! Не могу больше спать без нее. Как только понял это, меня накрыло по полной.

Ладно! Хватит стенать! Надо принять рабочий вид. Встаю под душ. Я все еще пьяный. Последняя порция вискаря смешалась с ночной порцией коньяка. Прохладная вода приятно бодрит, но меня все еще пошатывает. Воспоминания уносят в тот день, когда мы с Вероной соединили свои тела. Нет, это не секс в обычном понимании. С ней я действую терпеливо и осторожно. В тот день мы впервые доставили друг другу удовольствие. Помню ее полные любопытства глаза, когда она впервые сжимала Сэма, как неотрывно смотрела на мое перекошенное от оргазма лицо.

«Боль и услада», — так она тогда выразилась.

Я знаю, что ей тоже хреново, поэтому куролесил не так рьяно. Курт сказал, что она не выходит из комнаты подруги. Подсаженный на ее мобильник «жучок» подтверждал его слова. От того, что ей так скверно, мне стало легче. Значит, она тоже не в силах забыть меня. Сейчас я хотел ее еще сильнее, чем раньше. Два дня назад мы должны были улететь в Италию и впервые заняться сексом. Это была ее дурацкая мечта, на которую я по нахлынувшей вдруг на меня слабости поддался. Сейчас я уже жалею об этом. Надо было сделать это в тот день, когда она появилась на пороге моей спальни.

Как-то она написала мне:

«Ты в моей голове, в моем теле, в моей крови, в моей ДНК».

Вот теперь я понял, что это такое! Не могу не думать о ней, она будто поселилась в моей башке, залезла в печенку, а потом перебралась под сердце! Проклятье! Нужно все исправить. Только как?

Выхожу из душа и смотрю на себя в зеркало. Видела бы меня сейчас Верона, а впрочем, она, говорят, выглядит не лучше. Надо что-то с этим делать. Сегодня Курт справляет днюху. Он решил, что караоке-бар — самое подходящее для этого место. Увалень тупоголовый. Ну, кто из бро приедет в караоке? Хоть он мой кореш и брат Вероны, иногда мне хочется размозжить ему башку. Именно из-за Вероны в последнее время мы не ладим. Может, мне удастся сегодня с ним перетереть ситуацию и понять, что делать дальше. Навряд ли Верона приедет в это заведение, и, слава богу, там я частенько снимал чикс. Не хочу, чтобы она на них случайно натолкнулась. Одно дело — знать, другое — видеть.

— Кувалда приедет к восьми! — Годзилла маячит в коридоре.

— Угу, — бурчу я, плетусь на кухню, хватаю со стола мобильник и в очередной раз пялюсь на экран.

Верона, черт возьми, почему ты мне не звонишь?! Почему не молишь о прощении?! Зеленый пульсирующий маячок говорит о том, что она все еще дома.

— За что она тебя турнула?

Годзилла решил поиграть в «Почемучку». Не может понять, с чего это мне крышу сорвало. Ненавижу такие разговоры!

— За то, что не рассказал о Лили, а эта сука заявилась в бутик и закатила скандал при Вероне. Больше всего Верона зацепилась за то, что я скрыл от нее, что делал Лили предложение. Типа такой факт нужно вывешивать на лоб крупным шрифтом, чтоб новая пассия это первым делом увидела. Бред! — я тряхнул башкой и чуть на бок не завалился. — Бр-р-р…

Открываю холодильник, нужно что-нибудь съесть, чтобы утихомирить желудок. Шаром покати! Черт! Я же сам сказал Марии — своей домработнице — ничего не покупать. Хватаю пачку кукурузных хлопьев и засыпаю в рот.

— Странно, — пыхтит Годзилла и скоблит небритую щеку.

— Чего? — жую и таращусь на партнера.

— Да я про твою бывшую. Сидела три года на жопе, не булькала, а когда у тебя с сеструхой Курта все срослось, подрывается и закатывает скандал.

Я застыл. От прозрения открыл хавальник, половина хлопьев вывалилась на пол. Отменная мысля! Почему я сам до этого не допетрил?

Вера

Голова еще кружится, ноги заплетаются. Бреду на кухню и вижу подруг. Увидев меня, Анна вспорхнула со стула и приобняла.

— Как ты, Верона?

— Прекрати с ней сюсюкаться! — ворчит Софа. — Ей это не на пользу! Три дня ты с ней носилась как наседка с цыпленком — и никакого результата. Я взялась за дело, и, видишь, она теперь здесь, приняла душ и поест не в моей постели, — она поворачивается ко мне. — Верона, ты устроила в моей спальне жуткий поросятник!

Через панорамное окно вижу, что матрас и подушки сушатся на двух шезлонгах. Еще бы, я выплакала ведро слез. Никогда не думала, что в человеческом организме столько жидкости!

— Ешь сэндвичи! — бурчит Софа и придвигает тарелку.

Смотрю на идеальную ровную нарезку хлеба, ветчины и сыра и понимаю, что Софа сэндвичи делала не сама, а заказала по интернету.

— Нет, — мотаю головой, — я пас.

Анна идет к кофеварке и возвращается с огромной кружкой, на которой написано «I love Verona». Смотрю на кружку выпученными глазами, в сердце поселяется маленький лучик надежды.

— Откуда это здесь? — мой голос дрожит.

— Софа купила нам на новоселье, — объясняет Анна и показывает свою кружку с надписью «I love Undina».

Я и забыла, что это ее прозвище в готическом сообществе, которое она, слава богу, не приглашает в коттедж. Наверное, я единственная из ее друзей, кто проигнорировала это прозвище. Мне нравится имя Анна, оно ей очень идет, и я не буду в угоду кому-то, даже ей, называть ее Ундиной.

— Верона, прежде чем мы начнем, скажу, что в вашей ссоре с Руссо я не на твоей стороне.

— Знаю, — за последние три дня до меня не раз доносились шушуканья подруг. — Ты тоже так считаешь? — с вызовом спрашиваю у Анны.

— Я бы выслушала твою версию событий, — отвечает Анна и кидает на Софу красноречивый взгляд.

— Ладно, давай выслушаем ее версию.

Вообще-то я пришла посмотреть, что накопала Софа про Руссо, а попала на суд присяжных. Душещипательные откровения сейчас в мой план не входили. Да, собственно, я не любитель делиться подробностями из личной жизни. Это только мое и Руссо, но раз уж все слышали нашу ссору, да еще и заняли его позицию, начинаю разъяснять:

— Он скрыл от меня факт существования Лилианны.

— Кто это? — хмурится Анна.

— Невеста.

— Бывшая! Теперь она замужем и у нее ребенок, — вставляет Софа.

— Это не мешало ей заявиться в бутик и закатить скандал. Она так наехала на Руссо, что тот от злости разбил витрину. Пока они ссорились, было понятно, что между ними все еще сильные чувства…

— Ненависти, — опять вставила Софа, ее левая нога задергалась под столом.

— Она взывала к его совести, говорила, что он сильно изменился, — я строю рожицу и искажаю голос, изображая Лилианну: — Ах, Аристарх, — театральный всплеск руками, — я знала, что ты переживал после нашего разрыва, но не знала, что так сильно! Ты бросил медицину! А кто это девочка? Ее мама знает, что ты с ней делаешь?

— Фак! — злится Софа. — Я бы ей наподдавала.

— А я впала в ступор и до сих пор жалею! Но не это меня взбесило. Он скрыл, что за несколько дней до свадьбы она сбежала с другим.

Анна выпучивает глаза.

— У него была прекрасная возможность все мне рассказать, но он предпочел держать это в себе.

— И ты не можешь его в этом упрекать, — буркнула Софа.

— Это еще почему? — внутри меня закипает гнев.

— Потому! Это его прошлое. К тебе оно не имеет никакого отношения. Он заботится о тебе, а не о ней, — я пытаюсь возразить, но Софа жестом затыкает мне рот и продолжает: — Он любит тебя, Верона! Ее он ненавидит. Мы спрашивали, что случилось, и его тело передернуло, как в предсмертной агонии. А когда он говорит о тебе, то светлеет. А как он смотрит на тебя? С обожанием! Он гордится тобой!

— Скажешь тоже, — отмахнулась я, смущаясь. — Что во мне такого, чтобы он гордился? Я совершенно ему не подхожу. Вот Лилианна для него идеальная пара. Вы бы видели их вместе…

Подруги переглядываются, похоже, я их искренне удивила.

— Все еще хуже, чем я думала, — хмурится недовольно Анна. — У тебя заниженная самооценка.

— Да уж, упала ниже плинтуса, — Софа хмыкает и сплетает руки на груди.

Такой всеобщей мобилизации сторонников Руссо я не ожидала, да еще в собственных рядах.

— Почему вы его оправдываете?

— Не увиливай, — грубо одергивает Софа. — Лучше расскажи, кто такой Адам и почему Руссо так злился из-за него. Скандал же начался из-за Адама!

Ох, Адам… я и сама сейчас на него зла.

— Он друг Кати и клиент бутика. Из-за болезни он сильно похудел и попросил нас переделать его гардероб. Я отправила ему первую партию костюмов, в благодарность он прислал цветы.

— Ты только послушай, как она извращает факты! — возмущается Софа, глядя на Анну. — В благодарность прислал цветы. А свидание просил тоже в благодарность?

— А чем он болен? — Анна на моей волне.

— Ха! Собрались тут две Матери Терезы! Не уводи тему! Меня интересует, на каком этапе клиент превратился в поклонника?!

— Сама не знаю, — пожимаю плечами. — Все было в рамках рабочих отношений. Правда, я с ним ужинала…

— Вот с этого места поподробнее, пожалуйста! — рычит Софа.

Рассказываю детали, на этот раз ничего не утаивая, может, я и сама смогу по ходу разобраться, почему Адам стал себя так странно вести.

— То есть он уже предпринимал попытку увезти тебя из бутика и Катя этому воспрепятствовала?

Киваю и, вспоминая тот день, передергиваю плечами.

— Когда мы уезжали, его машина стояла в проулке.

Подруги переглядываются.

— Проверил, что Катя не врет, — комментирует Анна. — Похоже, парень серьезно настроен.

— Он кто угодно, только не парень. Мне кажется, даже в детстве он носил классические костюмы, слушал Бетховена и поучал собственную мать, как правильно его кормить грудью.

Анна прикрывает рот и хихикает. Лицо Софы непроницаемо.

— Руссо хочет, чтобы ты не работала, почему ты противишься? — напоминает Софа одну из причин последней ссоры. Такой решительно настроенной Софы я еще не видела.

— Во-первых, — вздыхаю я, — потому что не хочу быть от него зависимой. Во-вторых, я не могу повесить на Руссо все свои проблемы. Тем более семейные.

Рассказываю про брата-инвалида, подруги переглядываются, обе слышат об этом впервые.

— Мне так жаль, Верона, — Анна поглаживает меня по плечу. — И как давно он в инвалидном кресле?

— Пять лет. Стоимость его лечения и содержания в интернате очень высокая. Так что мама и Саня берегут каждый рубль.

Софа вскакивает, упирает руки в бока и начинает расхаживать вдоль панорамных окон. Периодически она бросает на меня короткие изучающие взгляды. Похоже, своим рассказом я спутала ей планы. Наконец она возвращается к столу и говорит:

— Ладно, Верона, я поняла. Тебе пришлось нелегко, поэтому ты реагируешь на многие вещи не так, как другие. Учту. Проехали.

Она плюхается на стул и разворачивает ко мне ноутбук.

— Вот что творил Руссо, когда вы поссорились. Сейчас ты поймешь, почему я так зла на тебя.

У меня пересыхает в горле. Вспоминаю, на какой скорости он обычно рассекает по дорогам, и нервно сглатываю.

— В первый день его никто не видел и не слышал. На второй день он заявился в бутик… пьяный. Потребовал контакты Адама…

— Откуда ты знаешь?

— Нам Санчес сказал, — ответила Анна.

–…потом поехал к нему в офис, — продолжила Софа стальным голосом. — Подрался с охраной и кричал, что не позволит никому выставлять его лохом. Его забрала полиция, но он отмазался, а через два часа кинулся на автопарк Адама и разбил окна всех машин.

Софа запускает видео. Действие происходило на подземной стоянке. Глаза Руссо горят злобой, он невменяемый. Что-то кричит. Охранники Адама пытаются его утихомирить, но он каждый раз вырывается и продолжает бить лобовые стекла.

— Тут спускается Адам и уводит его в офис.

— Что?! — я бледнею, нетрудно представить, что было после того, как они остались наедине.

— Не пугайся, Верона, все обошлось, — успокаивает меня Анна. — Они поговорили, Руссо вышел на своих двоих и сел в такси.

— Я не за Руссо боюсь, а за Адама! — восклицаю я, подруги в недоумении переглядываются и хмурятся.

— Он совсем слабый, через пару дней едет на очередной курс химиотерапии, — пытаюсь объяснить свою реакцию.

— У Адама целая армия телохранителей, а Руссо был один. И ты все равно переживаешь за Адама?! — Софа в гневе. — Теперь понятно, почему Руссо считает, что между вами все серьезно!

— Это не так… — я облизываю пересохшие губы. — Далеко не так…

— Сомневаюсь, особенно глядя на тебя.

— Просто мне не нравится, когда меня позорят. Это ведь позор! Мой парень выясняет отношения с больным клиентом, да еще так, что теперь пол-Москвы об этом знает.

— Полмиллиона, — уточняет Анна и показывает на количество просмотров.

— Проехали! Дальше! Вчера его похождения продолжились. Пил с самого утра. Начал с того, что разнес бар на Цветном бульваре.

Софа открывает очередное видео, где Руссо требует выпивки, а когда ему указывают на дверь, начинает пинать деревянную стойку. Он кричит, матерится, оскорбляет барменшу.

— Приехала полиция, но на этот раз он успел смыться. Сел пьяным на байк и рассекал по Москве, пока не собрал полицейский мотоотряд.

Новые ролики повергли меня в шок. Руссо, словно каскадер, вытворял такие трюки, что волосы дыбом вставали. Выезд на встречку, где от него врассыпную шарахались все машины, был самым безобидным поступком.

— За ним гонялись по всему центру, но с помощью подоспевших друзей ему все же удалось улизнуть. Теперь он в розыске.

— Боже мой… Руссо… — только и смогла я вымолвить.

Разговор прервал звонок моего мобильника. На экране высветился номер Санчеса.

— Вера! Наконец-то ты сама взяла трубку, мы здесь все с ума сходим! — его голос взволнован.

— Мне уже лучше, — поспешила я его заверить. — Спасибо, что беспокоишься.

— Михей спрашивает, что делать с ремнем?

— С чем? — я все еще в прострации после видео и не понимаю, о чем речь.

— Подарок для Курта, сегодня же его день рождения.

Вскакиваю. Как я могла забыть?!

— Подарок!

— Очнулась, царевна-несмеяна! — Софа закатила глаза.

У Сани днюха, а для Софы это великолепный шанс переломить ситуацию. Теперь я понимаю, почему она подорвалась и вытащила меня из постели.

— Ремень готов, Михей рвется к тебе, хочет лично вручить.

— Спроси, сколько я ему должна?

— Сами там между собой разберетесь, — отвечает Санчес. — У него есть к тебе парочка встречных предложений.

— Ладно, пусть приезжает.

Диктую адрес и, закончив разговор, плюхаюсь на стул. Ссора с Руссо выбила меня из колеи настолько, что я даже забыла про день рождения брата. Набираю его номер и слышу родное «У аппарата», по телу разливается тепло. В последнее время из-за Руссо наши отношения были немного напряженными, настало время все исправить.

— Саня! — радостно кричу я и копирую его манеру: — Поздравлякаю с днем рождения! Как ты говоришь, чтобы было ого-го, а не охо-хо!

— Рад тебя слышать, Верона! — Саня смеется. — Не думал, что ты сегодня позвонишь… с учетом… ну… сама понимаешь чего.

Я трещу без умолку, конечно, я возбуждена и смущена, чуть не забыла о важном событии, тем более что готовилась к нему всю прошлую неделю. Заканчиваю словесный поток вопросом:

— Саня, у меня есть для тебя подарок, можем мы встретиться?

Софа больно бьет меня по ноге, я взвываю.

— Что такое? — обеспокоенно спрашивает брат. — Ты в порядке?

— Ударилась о ножку стула, — вру я и тычу кулаком Софе в лицо, она рьяно жестикулирует, испугалась, что я упущу подходящий момент. — Так ты будешь сегодня отмечать?

— Да, Аквамарин арендовала караоке-клуб. Мне это не по теме, но у нас только-только все наладилось, не хочу ее раздражать.

— Вы снова вместе? — с грустью спросила я.

— Сам не пойму, — неохотно отвечает Саня, настроение портится. — Ты придешь?

— Приглашаешь?

— Приезжай, без тебя будет тяжко.

Недолго думая, соглашаюсь, записываю адрес клуба и прощаюсь.

— Я знаю этот клуб, — говорит Анна, — приличное место.

— Как ты планируешь провести нас с собой? — спрашивает Софа.

Опля! Я планировала поговорить с Саней наедине, разведать, так сказать, обстановку, но Софа прет как паровоз.

— У меня есть идея! — у Анны интригующий вид. — Все вместе подкатываем к клубу. Верона заходит внутрь и дарит подарок. Брат говорит ей: оставайся, — а она типа такая: не могу, меня в такси подруги ждут. Хотели втроем где-нибудь посидеть и скрасить вечерок. Он говорит: а пусть они к нам тоже присоединяются. Если его подруга начнет брыкаться, то выставит себя стервой. Так что ей придется согласиться.

— Гениально! — выдыхает с облегчением Софа и чмокает Анну в щеку.

Мне так не кажется, но другой идеи ни у кого не возникло.

— А тебя не смущает, что он будет там со своей подругой? — осторожно интересуюсь я у Софы.

— Она не проблема. Он — проблема.

У меня еще свежи воспоминания о провальном совместном ужине, после которого Софа и Саня остались в столовой наедине. Мне казалось, что они поладили. Но, видимо, я ошиблась.

Провожу Софии краткий ликбез, что Саня терпеть не может в женщинах и почему. Софа выпучивает глаза, по ее словам, она как раз все делала наоборот. Ну, вот тебе и ответ.

Аристарх

Неотрывно таращусь на экран мобилы, маячок показывает, что Верона все еще в коттедже. Газ — тормоз, газ — тормоз. Проклятье, сейчас блевану! Уже час мы стоим в пробке, от нечего делать маюсь дурью. Надо было взять фляжку с вискарем и догнаться в дороге. А так ни рыба ни мясо. Вроде бухой, а башка ясная. Теперь там роются мысли о проектах, с которых мне нужно спрыгнуть, о Вероне и чертовом Адаме Ландау.

— Годзилла, хочешь мою долю в стрип-клубе перекупить? — ухмыляюсь, заранее зная его ответ.

— Гребанулся? Жена меня сразу кастрирует, — отмахивается от меня Годзилла, как от нечисти, перестраивается в соседний ряд, где машины поехали чуть быстрее.

Пока Годзилла переваривает затравку, вспоминаю, как схлестнулся с Ландау. Как только увидел этого прыща, хотел врезать ему в челюсть, чтобы мозги встали на место, но тот заранее начал харкать кровью. Рак — гнусное дело, если не я, то он его точно добьет.

Высказывание «Смерть забирает лучших» на Адаме Ландау отдыхает. Такого скользкого и мерзкого типа я еще не встречал. Сходу заявил, что Верона его никогда не интересовала как женщина, только лишь как сотрудник бутика. Но тут же добавил, что никогда еще не встречал такого наивного и не испорченного цивилизацией существа. Я почуял, а чуйка меня никогда не подводит, знай этот упырь, что Верона — девственница, уже к вечеру засадил бы меня в СИЗО, а оттуда отправил по этапу. Но Ландау думает, что я трахаю Верону, а я не стал его переубеждать.

За час, что я провел в его кабинете, он успел предложить мне совместный бизнес, пообещал купить еще два байка, а закончил приглашением походить на его яхте, которая стоит на причале в Сардинии. Тьфу! Я в открытую поведал этому прыщу, что думаю о нем и его противозачаточной внешности. Тот долго и нервно смеялся. Он меня реально бздел, даже с тремя телохами за моей спиной. Вызвал двух юристов, и те нудно и долго разъясняли мне, что будет после того, как они вызовут полицию. Когда я уезжал, он пребывал в иллюзии, что мы достигли договоренности: он сходит с горизонта Вероны, а я возмещаю нанесенный ущерб. Ща! Как же!

Пусть упырь Ландау думает, что я буду оплачивать счет за разбитые лобовухи его поганых тачек. Никто, даже глава службы его гребаной безопасности, не знает, что я поставил в кабинете два жучка и теперь Дракон прослушивает его офис. Пока не знаю, куда это меня заведет, но я не намерен выпускать из рук этого скользкого угря.

— А чего тебе не сидится в стрипе? — интересуется Годзилла, по прищуру понимаю, что я его зацепил.

— Есть опасения, что Бармалей досуг толстосумам мутит.

— В таком бизнесе логично приторговывать живым товаром, — философски выдает кореш. — И чего ты завелся? Он зажал твою долю?

— Не в этом дело, с долей все в ажуре. Насчет этого у Бармалея все как в аптеке. Просто я в эти игры не играю, — завожусь я и снова пялюсь на экран мобилы, Верона все еще дома. — Только чистый бизнес. Со всеми одна и та же договоренность.

После того как нас с Вероной столкнула судьба с типом по имени Эмиль, выйти из стрипа для меня дело чести. На примере моей малышки я лично убедился, как отлавливают девчонок для подобного занятия. Верона просто чудом не пострадала. Ей повезло, что в тот день я наметил наш разговор и ездил за ней попятам. Пусть я сумел ее защитить и теперь тот ушлепок греется на нарах, все как в том анекдоте: ложечку мы нашли, но осадок остался.

— А как же со мной? — от нечего делать Годзиллу пробило на трескотню. — Наш бизнес чистеньким не назовешь. К тому же за мной блатные.

— Пока они за тобой, проблем нет, а полезут вперед и начнут дирижировать — заберу свою долю и свалю.

— Да знаю я. Не полезут. Им воду мутить нет резона.

— Все когда-нибудь меняется, бро, так что я тебе на будущее. Без обид.

— Да какие обидки? Все путем.

Годзилла бросает на меня опасливый взгляд. Знаю, о чем он думает. Кореш в своих кругах пользуется большим авторитетом, поэтому его договоренности со мной принимают во внимание. Если бы не это, блатные давно бы уже прибрали бои к рукам. Поэтому Годзилла так упрямится насчет расширения бизнеса. Если блатные прознают, что мы позволили Кувалде транслировать бои и кто-то на этом будет нехилые прайсы поднимать, начнется война. Да, собственно, война неизбежна. До кореша это еще не дошло, но у меня сомнений нет. Ссора с Вероной очень кстати. Мне не придется о ней беспокоиться и прятать на время разборок.

Тачка Годзиллы поравнялась с местом аварии, из-за которой растянулась многокилометровая пробка, мы уставились на три разбитых в хлам джипа.

— Кровищи-то! Бля! Там мертвяк! — Годзилла показал на вторую тачку, которую помяли с двух сторон. — Едрит Мадрид!

Мы выдвигаем несколько версий произошедшего, и, как только вырываемся из пробки, Годзилла топит педаль газа в пол, мотор ревет, и мы несемся на стрелку с Кувалдой. Какое-то время оба переваривали увиденное. Годзилла снова задает вопрос:

— Сколько ты в стрипе в месяц поднимаешь?

Все! Дело сделано! Подсекай сачком и выуживай! Я назвал примерную цифру, Годзилла впялился в меня недоверчивым взглядом.

— А сколько лаве вложил?

— Ты это из любопытства или все-таки хочешь обдумать?

— Сам не потяну, но знаю, кого это может заинтересовать.

Я в курсе схемы Годзиллы, он предложит мою долю кому-нибудь из своих братков с условием, что будет поставлять людей в секьюрити и иметь с общего дохода один процент. На это все ведутся. Что такое один процент? Тьфу! А на деле: с миру по нитке — голому рубаха. Так кореш пустил свои щупальца в десятки проектов.

Делаю расклад по своей доле и условиям выплат. Годзилла в думках, трет подбородок. Предложение заманчивое. Кажется, я только что разрулил еще один геморрой своей жизни. Вот только зачем я его разрулил? Вероны-то со мной больше нет! Меня накрывает очередная волна горечи и тоски. Не представляю жизни без нее! А от одной мысли, что кто-то другой будет ее лапать и лобзать, прихожу в бешенство!

Вера

Я с придирчивостью осматривала миндально-апельсиновые флорентины, когда кто-то настойчиво нажал на дверной звонок. Подруги уже кружили вокруг кухонного острова как заметившие добычу грифы. Софа схватила с подноса еще не остывшее печенье и, обдувая его по пути, побежала встречать гостя. Через минуту она вернулась с Михеем.

Увидев меня, он с порога заулыбался. Шапочка-бини скрывала его модную прическу. Но главное, что шокировало и приятно поразило, — он сбрил бороду!

— Привет, Синеглазка! — задорно поздоровался Михей.

Прежде чем я смогла хоть как-то отреагировать, он прижал меня к себе и чмокнул в щеку.

— И тебе привет, Лысый Подбородок, — усмехнулась я и увидела, как выпучили глаза подруги.

Наше приветствие вышло слишком бурным и личным. Мне нравится Михей, но я бы хотела с ним дружить, а не встречаться. Не сводя взгляда с печенья, он сказал, что планировал отвезти меня позавтракать в кафе, но теперь передумал и вежливо поинтересовался, угостят ли его чаем.

Я познакомила Михея с подругами, они обменялись легкими кивками, и он выразил восхищение по поводу дома. Анна разглядывала гостя с интересом. Софа метала в него копья и стрелы. Когда с любезностями было покончено, Михей показал мне ремень. Я чуть не расплакалась от восторга. Просто удивительно, как какой-то карандашный набросок обрел жизнь в реальном предмете, да еще в таком красивом. Ощущения потрясающие! У меня перехватило дыхание. С трепетом ощупала каждый шовчик и пряжку. Тонкая, буквально ювелирная работа по металлу. Кожа ремня гладкая, отлично выделанная. Строчки безупречные.

— Михей! Ремень великолепен! Пряжка — произведение искусства.

— Серега переживал, понравится тебе или нет.

— Как может такое не понравиться? — протягиваю ремень подошедшим подругам. — Это подарок для Сани, я сделала эскиз, а ребята из пошивочного цеха воплотили его в жизнь.

— Ты сама нарисовала сову? — Анна придирчиво изучает ремень.

— Санчес обработал мой эскиз в фотошопе.

Софа хранила молчание, ну, конечно, это ведь не Dolce & Gabbana.

После чаепития Михей вывел меня из коттеджа поговорить о чем-то важном. Я напряглась. Столь теплое приветствие навело меня на мысль, что это будет личный разговор.

— Слушай, я тут подумал, — начал Михей, беря меня за руку. Вид у него взволнованный, и от этого я еще больше смутилась и покраснела. — Вернее, меня на эту мысль навел мой друг. Что если замутить на этом бизнес?

— Ты о чем? — я невольно отпрянула, но испытала огромное облегчение.

— Ты будешь делать эскиз изделия, Санчес доведет его до ума, а я займусь воплощением. Сначала сделаем парочку вещей для себя, посмотрим реакцию людей и поймем, можно ли из этого сделать коллекцию.

— Это так неожиданно… — я буквально потеряла дар речи.

Последние три дня были на грани умопомешательства, потом видео с Руссо, а теперь предложение о бизнесе.

— Не говори «нет», просто подумай. В этой идее очень важен эскиз. Задумка. Чутье. Понимаешь?

Я киваю, хотя ничего не понимаю.

— Когда будешь рисовать, ты должна заранее планировать, какое это будущее изделие, и отсечь все лишние детали, чтобы не усложнять работу мастеру и минимизировать бюджет.

— Отсечь все лишнее, — выдаю я, мозг работает на автомате, я где-то далеко. — Вроде поняла.

— Отлично! Попробуй! Сфотографируй набросок и присылай мне.

— Хорошо, я попробую.

— Здорово! У нас все получится, вот увидишь.

Я проводила Михея до машины. Мое внимание привлекла красочная брошюра на переднем пассажирском сиденье, и, приглядевшись, я поняла, что это реклама какой-то дизайнерской школы.

— Выбираешь место для учебы?

— Да, — кивает Михей и протягивает мне брошюру, — остановился на Миланской школе фешен-дизайна Марангони. Выбирал между Парсонс в Нью-Йорке и Миланом, но Марангони закончил Доменико Дольче, а он мой кумир. Хочу стать фешен-дизайнером, у меня получится! — он сказал это так, словно хотел раз и навсегда вбить это себе в голову, и я поняла, что он тоже сомневается в своих силах.

Как же мы с ним в этом похожи!

В его глазах искрилось солнце, улыбка заряжала позитивом. Именно в этот момент я почувствовала, как сжимающая тоска отхлынула от сердца, и я вздохнула с облегчением. Сегодняшний день будет особенным. Я это чувствую!

***

— Боже мой! — всплеснула руками Анна, когда я вышла из салона красоты. — Как же тебе идет челка! А глаза-то, глаза! Они у тебя и так огромные, а сейчас просто гигантские, да еще и томные. Ух! Я уже предчувствую горячее примирение!

Я так не считала, Руссо не из тех, кто быстро забывает об обидах, но вымучила улыбку и взяла подругу под руку.

Челка мне действительно идет, я это знала и даже пару лет сосуществовала с ней в мире и согласии, но потом прочитала в каком-то журнале, что челки носят девушки со скудным умом, а считаться таковой мне не хотелось.

В салоне красоты я дала подругам карт-бланш. Они не стали меня размалевывать. По словам Софы, раз Руссо обратил на меня внимание, когда я ходила бледная как поганка, он приверженец стиля «Натюрель».

— Вообще-то это ты сегодня преобразилась до неузнаваемости.

Анна перекрасила волосы, теперь она шатенка и ей очень идет.

— Еще не привыкла, — Анна накручивает длинный локон на палец и придирчиво разглядывает, — мне кажется, что я стала простушкой. Такой, каких много.

— Это твой цвет, поверь.

Следом за мной вышла Софа, сегодня она впервые слушала мои советы по имиджу. Я ей благодарна уже за то, что она не стала рисовать черные жирные стрелки «а-ля Эми Уайнхаус», которые делали ее старше и агрессивнее. Бедняжка, на что только ни идет, лишь бы захомутать Саню. И чем он ей приглянулся? Она красивая, броская, из обеспеченной семьи, а он гол как сокол, да еще и с дурным характером. Я его люблю, он мой брат и мы многое вместе пережили, но выбор Софы не понимаю. Не знаю, чем в итоге обернется наша авантюра, но Софа сегодня выглядит превосходно.

Мой наряд подруги продумали до мелочей. Им хотелось, чтобы я, с одной стороны, слилась с общей атмосферой тусовки, а с другой — предстала перед Руссо совершенно в новом образе. На меня напялили черные узкие брюки и такого же цвета кожаную куртку. Туфли и браслеты с черными заклепками, кулон в виде звезды, усыпанный стразами. Увидев меня на пороге своей спальни, Софа воскликнула:

— Вот теперь ты — девушка Руссо!

Тут бы я поспорила. Руссо редко комментировал мой гардероб, но однажды повез в бутик и сам выбрал два платья. Брюки и байкерский стиль он даже не рассматривал. Но раз на сегодня назначена тайная операция под кодовым названием «Объединимся и вернем Руссо», я не стала возражать и оставила реплику подруги без комментария.

Садимся в такси и едем в караоке-клуб.

— На, держи, — Софа перекидывает мне с переднего пассажирского сиденья лист бумаги с каким-то текстом. — Это твоя песня.

— Что? Нет! — швыряю листок обратно. — Не буду я петь! Что за вздор!

— Мы едем в караоке-клуб! Хочешь вернуть Руссо? Будешь петь.

Листок снова летит в мою сторону, я еле успеваю его ухватить, когда он чуть не вылетел в приоткрытое окно. Читаю слова и ужасаюсь, да мне не выучить их и до следующего года! Мало того что песня на английском языке, так она еще и сложная в исполнении.

— Послушай! — Софа передает мне свой телефон с наушниками.

Я трижды прослушиваю песню и понимаю, что никогда не смогу ее спеть.

— Не думала, что ты меня так ненавидишь! — накидываюсь я на подругу. — Это может спеть только профи! Я буду выглядеть как писклявая овца!

Я чуть не плачу, но Софа непреклонна.

— Пойдешь, когда все уже будут датые, — успокаивает она меня. — Думаешь, другие гости будут петь как профи? Ты что, никогда не была в караоке? Все напьются и будут орать попсу.

— Или «Владимирский централ», — вставила Анна и разрядила накалившуюся атмосферу.

— Если честно, песню выбрала Анна, ей и предъявляй претензии, — оправдывается Софа и ехидно улыбается.

— Вот как? — теперь все понятно. Только Анна могла выбрать такой трагизм. Поворачиваюсь к ней и говорю: — Я расплачусь, пока буду петь, и вся твоя работа по макияжу накроется медным тазом.

Анна отмахивается, мол, справишься.

— Я сразу сказала, что ты ее не осилишь, — подначивает меня Софа.

По ее ехидному тону я поняла, что подруга берет меня на «слабо», и тут же завелась. Разобьюсь в лепешку, но песню спою!

Нависла пауза, чем я тут же воспользовалась и углубилась в зубрежку, но тут Анна спрашивает:

— Знаешь, чем схожи Габриель и Руссо?

Я поднимаю на нее глаза и мотаю головой.

— У обоих комплекс брошенных парней. С такими до жути сложно. Они очень восприимчивы к ссорам. Особенно к тем, что ведут к расставанию. Постарайся больше его не отталкивать. Как бы ни было сложно, перебори себя, но не решай все сгоряча.

— Ну, конечно! — вставляет язвительно Софа. — Каждого парня хоть раз в жизни бросила девушка. Если руководствоваться твоей версией, так все они с комплексом брошенки?

— Я говорю о тех, у кого девушки сбежали без видимых причин практически из-под венца. У Габриеля его бывшая отменила свадьбу за день до торжества.

Немного подумав, я решила, что Анна права.

— С чего вы взяли, что Руссо будет в клубе?

— Он уже там, — констатирует Софа. — Разведка донесла.

До меня постепенно доходит, что все три дня Руссо хранил молчание, ни одного сообщения и звонка. С чего я взяла, что он захочет меня видеть? Титаническим усилием воли подавляю слезы. Мне нельзя раскисать, иначе буду похожа на амебу.

Такси тормозит у клуба в тот момент, когда я прихожу к выводу, что вся эта затея — наиглупейшее решение в моей жизни. Выйти из такси меня заставил взгляд Софы. Я представила, что сейчас начнется, если я скажу, что даю отбой. Плетусь в клуб, не чувствуя ног. На парковке нет ни машины, ни байка Руссо. С чего Софа взяла, что он здесь?

Вижу брата у входа с двумя друзьями. Они курят и над чем-то дружно хохочут. Как удачно, и заходить не нужно, а если он не будет настаивать на том, чтобы я осталась, мне не придется позориться перед Руссо.

— Привет, сестренка! — восклицает Саня и прижимает меня с силой. — Думал, ты уже не придешь.

Улыбаюсь и протягиваю ему подарочную упаковку.

— Это тебе, Саня-Патланя. Открой.

Друзья брата, оба широкоплечие и высокие брюнеты, с интересом наблюдают, как Саня распаковывает подарок.

— Офигенно! — Саня присвистывает.

— О-о-о! Сова! — выдает один из его друзей.

— Ты где такой отхватила? — интересуется брат.

— Нарисовала, — краснею от всеобщего внимания, — а знакомые ребята сделали. Тебе нравится?

— Высший пилотажменд! И от того, что это твоя задумка, еще приятнее, — он прижимает меня, целует в щеку и надавливает на одну ямочку. — Спасибо, сестренка!

Далее идет быстрая замена старого ремня на новый. Я не ожидала всеобщего восторга и подумала, что слова Михея имеют под собой почву. Возможно, мне нужно развивать свое хобби.

— Неплохо бы сделать такие ремни всем «Ночным совам».

— А это идея, — Саня смотрит на меня. — Сможешь это устроить? Я скажу позже точное количество.

— Наверное, — я пожимаю плечами, честно говоря, я хотела, чтобы только у Сани был такой ремень. — Я поговорю с ребятами из цеха.

— Пойдем, познакомлю тебя со всеми, — Саня обхватывает меня за плечи, но я противлюсь. Он замирает и вопросительно на меня смотрит: — Ты чего?

Его друзья тоже застывают в ожидании.

— Я хотела подарить подарок и уехать. Подруги меня ждут в такси.

— Уехать? Куда? — Саня растерян.

— Пока не знаем, — я пожимаю плечами, все как учила Анна. — Может, сходим в ночной клуб.

— Ты издеваешься? Какой клуб? Нет! Верона! — он поднимает голову, ищет глазами такси.

Софа как по команде тут же выпархивает из машины. Он машет ей рукой, и уже через минуту она рядом.

— С днем рождения! — ее голос звучит томно и немного дерзко.

К поздравлениям присоединяется Анна.

— Ты перекрасилась! — улыбается брат Анне и снова поворачивается к Софе, улыбка медленно сползает с лица.

Пауза затягивается, все видят, что Саня ведет себя, мягко сказать, необычно. Только я понимаю, что лед тронулся.

— Девчонки, у меня сегодня днюха, отказа не принимаю, — бросает на ходу Саня, хватает меня за руку и ведет в клуб.

— Один танец за мной, — шепчет мне на ухо брюнет, что повыше.