Правила нежных предательств

Инга Максимовская

Глава 4

Фекла Быковских.

Что я творю? Что? Дразню чокнутого варвара, который приехал по мою душу, явно не с ангельскими намерениями. Мне просто повезло, что память на лица у него хреновая, да и с головой по всей видимости непорядок. Хотя, может он за мной следил. и все неслучайно? Да нет, вон как неподделно удивился, услышав мою фамилию, и Федьку приласкал от души. Что — то тут не так, но мне пока некогда разбираться. Я вошла в дом, гордо расправив плечи, захлопнула за собой дверь и со всех ног ломанулась к шкафу. Задубела как савраска, непонятно для чего, а точнее — для кого. Нужен мне этот придурок, я одна проживу. И Федька пусть проваливает к чертовой бабушке. От мужиков только головная боль и проблемы. Воняют, готовь им, стирай, ублажай. То ли дело, когда ты сама за себя отвечаешь. Сильная и независимая. Да пошли они все в пень.

Надела спортивный костюм, теплые носки, а что, мне теперь не перед кем наряжаться в меха и туманы. Я могу себе позволить носить то, что удобно мне, а не то, что нравится козлу, который передал наш брак даже не думая особенно верхней башкой своей. Выглянула в окно. Федюня начал подавать признаки жизни, а точнее встал на карачки и усиленно болтал башкой. Сейчас он был похож на засранца осла из мультфильма, потерявшего свой чертов хвост. Он стал моей детской травмой. А теперь этот ишачина по имени Федя, нетвердой походкой направляющийся к моему дому, довершает начатое депрессивным мультяшкой.

Метнулась к двери, повернула ключ на три оборота, пыхтя придвинула стоящий рядом комод. Как только сил хватило, обычно я этот рыдван с места сдвинуть не могу. Теперь нужно закрыть черный вход и опустить жалюзи на окнах первого этажа. Я едва успела произвести все эти манипуляции. Уселась в кухне, налила кофе и приготовилась держать круговую оборону.

–Феклуш, открой, давай поговорим. Обсудим сложившуюся ситуацию, — проблеял Быковских в единственное, оставленное мною открытое окно, приторно сладким голоском. Аж захотелось высунуться и плюнуть на прилизанную гелем башку благоверного. Тьфу ты черт, бывшего уже.

— Не о чем, — вредно отозвалась я. — Вали к катамре своей выбритой.

Кофе я допила, и теперь кидала в мусорный мешок вещички мужа, находящиеся в ближайшей доступности. Например, идиотскую кружку с надписью «Биг босс» Упс. Разбилась. Ах, какая досада. Гильотина для сигар, снифтер из богемского закаленного стекла. Боже, какой дурой я была. Где были мои ясны очи, когда я дала согласие у алтаря? Нищий, но подающий надежды Федька и я дочь великого прокурора Феофана Висюлина. И он даже папе смог в доверие тереться. Папуля, смеясь, говорил, что его зять без мыла влезет в любую жопу, а это самое важное умение для юриста. Дом вот нам подарил, Федьку в зубах протащил, все двери перед ним открыл А я сама барахталась, потому что папуля считал, что не гоже толкать родственников по карьерной лестнице. Жаль что отец не дожил, посмотрел бы каков подлец его протеже. Господи, какая я дура. Хорошо что не дожил, не увидел этого позора. И как я могла столько лет думать, что люблю поганого хорька, переживающего из — за бокала для коньяка больше, чем из — за пропавшей на всю ночь жены. Он ведь даже и не думал меня искать.

— Да ты сама то чем лучше? — обнаглел Федор, — Прыгнула на первого встречного. Я еще его посажу за нанесение тяжких телесных… И дом этот тебе не оставлю. Слишком много я в него вложил.

–Что? Ты, ты ты… И вообще, какие там тяжкие. Считай этот громила тебя приласкал, — я аж забыла как дышать. Вышвырнула в окно баул с дорогущими побрякушками, совершенно не заботясь об их сохранности. Как нагло врать Быковский научился. — Ты же блин в этот дом вошёл в одних трусах рваных, крохобор. Отец мой тебе даже крем для бритья покупал. Да ты без меня даже сейчас пукнуть не можешь. Я все твои процессы готовлю, каждую бумажку.

— Испорченное тобой имущество, я тоже включу в список. Снифтер, между прочим, стоил бешеных бабок. Мне его из Италии везли курьером, — вякнул ишак. — Или давай все решим мирно. Фень, ну оступился, каюсь. Я только тебя люблю. И готов простить твою маленькую месть. И даже не стану возбуждать дела против твоего хм… приятеля. Ну ошиблись оба, бывает. Квиты?

Я замерла, от вдруг оформившейся в голове мысли. Развод и дележка слишком маленькое наказание для этого козла. Его надо уничтожить, растоптать, унизить, а потом дать пинка под снобскую задницу. И вот тогда я буду чувствовать себя отомщенной. И тогда, смогу спать спокойно. Только вот мне нужен помощник, потому что казнь египетскую, которую я хочу опустить на голову Федюши, будет масштабная. Ведь, как говорил все тот же пресловутый унылый осел из мультфильма: «Несчастные случаи — очень странные штуки. Они обычно случаются совершенно случайно». Так вот, дорогой муженек — это выражение ушастого философа ты еще не раз вспомнишь.

Я подняла голову к расписному натяжному потолку, задрала руки и заржала как Джокер. Федя затих, явно испугавшись звуков несущихся из кукольного домика. Я б сама в колготки наложила, услышь такое. А вот с помощниками у меня как раз напряг. Довериться могу только Янке, но с ее любовью к шампанскому она может завалить операцию в самый ответственный момент. А больше мне некому довериться. Придется самой.

— Ладно. Сейчас впущу, — рявкнула я в открытое окно и пошла к двери.

Комод, сука, никак не хотел сдвигаться. — Иди к заднему входу, там открыто, — пропыхтела я, и со всей силы поддала ногой по противному деревянному «гробу», взвыла от боли в отбитом мизинце и пошла в кладовку за топором. Вот если честно, несчастный комод был вообще ни причем. Но мне хотелось рвать, метать и громить.

— Фень, ты где? — голос противного предателя меня немного отрезвил. — Федька появился в поле видимости с видом побитого песика, и вдруг вжался в стену, а в глазах его заплескался ужас. — Детка, не надо. Я все осознал. И даже за снифтер не сержусь. Можешь мне не покупать. Тебя же посадят.

— Ничего, на зоне любят адвокатов. Подожди, а за что? — удивилась я. Вид струсившего благоверного меня развеселил. Я только сейчас поняла, как выгляжу с огромным колуном в руках. Как персонаж фильма ужасов, наверное. Иначе с чего бы Федька так завонял неприятно. — За то, что я хочу комод покрошить? Федь, у нас в стране за это не сажают. Так ты меня хотел снифтер заставить покупать? — наконец дошли до меня слова обнаглевшего мужика. Я замахнулась топором, и со всей силы всадила его в верх ящика из цельного дерева. Потом нацепила на губы улыбочку, и повернулась к отмершему бывшему мужу.

— Ты меня простила, дорогая? — тупо спросил он.

— Ну конечно, котеночек, — лелейным голоском ответила. настолько сладеньким, что меня аж саму затошнила. Зато Федюнчик расслабился. Это хорошо.

Сейчас я вдруг очень резко и остро осознала, кто станет моим помощником. Вот только где его найти теперь этого проклятого Макса Буйнова? Не переться же самой в лесную чащу, это же не по мадмазельски. Да и он, скорее всего уже уехал. Хотя, он наверное не станет помогать той, кто помог его жене в бракоразводном процессе. Если только… А ведь я могу его обмануть. Скажу, что могу вернуть все «взад». Он не дурак конечно, но в вопросах судебных — щенок. Может и поведется. Все мужики же недалекие неандертальцы. Ладно, об этом я подумаю завтра. А сейчас…

— Эй, ты чего задумал? — выставила я вперед руку с топором, который выхватила из щели в дереве. Федька лез ко мне целоваться, и я испугалась, что долго не смогу притворяться, что у нас все снова хорошо. — Федь, дай мне время.

— Хорошо, детка. Все что скажешь, — радостно сказал коварный изменщик. — Идем завтракать. Я заказал круассанов нам из французской кондитерской.

То есть он даже не сомневался, что я его прощу? Вот гондон, прости господи. Ну держись, козел.

— Да, Феденька. А потом твоя курочка сгоняет в офис. Надо готовиться к процессу, — пропела я, пытаюсь не задохнуться ядом. — А ты к доктору, что ли сходи. Лицо у тебя, ну чисто подушка. Да еще и синее.

Определенно, нужно найти Буйнова. Он мне нужен. Очень нужен.

Фекла Быковских.

-И чего, прям втащил этому похотливому павиану? — блестя глазами, спросила Янка, отхлебывая шампанское прямо из бутылочного горлышка. — Прям по самодовольной морде. Оооо, почему я этого не видела. Я б словила оргазм, клянусь. И что, Федька в пыли валялся, у твоих ног? А этот, ну который тебя увез вчера, он как вообще? Руки большие у него?

–Вот такенный фингал, — развала я руки в стороны, с сожалением поглядывая на стоящий на моей половине стола стакан с томатным соком. Вопрос подруг про руки варвара я сделала вид, что не услышала. Хотя да, руки у него судя по тому, что я вчера чувствовала, сидя на нем верхом, у него как совковые лопаты, не меньше. — Федьке в процесс завтра, а у него рожа цвета ноябрьской лазури. Красавец, — выпалила я, пытаясь прогнать крамольные мысли о Буйнове. Пить мне сегодня точно нельзя. Я собираюсь наведаться в гости к этому нестерпимому гризли. А вот немного оттянуться не помешало бы. Ни на какую работу, естественно я не пошла. Просто сбежала от тупицы бывшего мужа, в попытке оттянуть его незавидную судьбу. Да и топор меня странно притягивал, даже круассаны не помогли.

–Так, это надо спрыснуть, — оживилась не в меру активная Янина, хватая со спинки стула сумочку, и при этом не расставаясь с запотевшим флаконом пенного игристого. — Едем в караоке. “Императрицу” сбацаем, хлебнем «Маргариты». Терапия, понимаешь? Лечит лучше всяких антидепрессантов.

–Ага, ты опять по “синей сливе” снимешь каких нибудь орков с дубинками в штанах и сольешься, — буркнула я, хотя идея подруги мне понравилась. А что, я почти свободная дама, обеспеченная. Но если честно, я просто подумала, что наше с Яркой блеяние в микрофон на виду у подогретой публики, поможет мне выкинуть из головы мысли о варваре, и том, на чем я сидела, когда имела счастье оседлать этого, пахнущего мускусом и мужиком, жеребца. Борька никогда не благоухал так притягательной и в то же время раздражающе дразняще. Хотя, я считала мужа всегда очень красивым мужчиной — сейчас он мне казался слабаком и чмом болотными.

— Клянусь, буду паинькой — чиркнула по фарфоровому зубу гелевым ногтем, Янка, — Только одну песню Шнура спою и все. Самую присамую нематерную.

И я, конечно, ей поверила. Как и всегда.

Караоке — бар был забит под завязку, и судя по мордам отдыхающих, открывались они не по-детски. Янка тут же ввинтилась в толпу, в которой почти всех знала и начала быть “паинькой», целуясь взасос с какими то сладенькими мальчиками и вполне себе солидными дядечками, при этом не забывая запивать поцелуи шампусиком, которое те же дядечки презентовала ей щедрою рукой.

— Феня, щас споем, — проорала эта чокнутая, ухватив меня за руку и потащила к сцене, крича на ходу распорядителю: “Барбосик, императрицу кочегарь. Дамы петь изволят»

И мы почти протолкнулись к сцене, но нас опередили абсолютно пьяное, затянутое в дорогущую рубашку тело, влезшее вперёд. У меня перехватили горло. Чертов Буйнов, бухой, как слон, мотался на микрофонной стойке, словно она могла его удержать от падения. Рубашка на широкой груди расстегнулась, являя моему взору то, что я всеми силами пыталась выкинуть из своего замутненного разума. А нет, не расстегнута, сейчас я заметила, что мелкие пуговки болтались на планке, вырванные с «мясом», и почему-то на меня это подействовало возбуждающе. Все таки, наверное, это плохая идея брать в помощники чокнутого маньяка, зовущего меня лохушкой.

— Ничоси, — икнула Янка, когда я вырвала у нее уз ручонки ополовиненную бутылку и присосалась к горлышку, словно теленок к коровьей титьке. — Ух. Какой. Я б его изнасиловала.

— Заткнись, — оскалилась я, — не сводя глаз с сексуального гада, к которому, словно пиявка приклеилась противная девка, с явно низкой социальной ответственностью. У него еще койка в избушке после меня не остыла, а он вон чего. Гаденыш. От ярости на глаза опустилась алая пелена. Вместо того чтобы позвонить мне, этот придурок снял какую — то шалашовку, и теперь пытается петь, выводя своим бархатным басом, что — то из Битлов, судя по мелодии.

— Да заткните кто-нибудь этого козлину. Нельзя ж так над классикой издеваться, — донеслось из толпы. Макс перевел налитый кровью взгляд в сторону дурака, и я поняла, что сейчас начнется месилово. А так как я не смогу остаться в стороне, то нас с варваром будут бить, и скорее всего ногами.

— Ты куда? — икнула Янка, когда я полезла на сцену, боковым зрением следя за сужающимся вокруг кольцом недовольных меломанов. — Фень, твою мать. А еще говоришь я косячница.

Только я ее уже не слышала. Надо было валить. Срочно и желательно не покалеченными, что виделось мне уж совсем фантастическим везением. Выползла на постамент и вцепилась в штанину Макса, выводящего рулады и ничего вокруг не замечающего. Пел он, кстати, из рук вон плохо. Словно кот, которому наступили на яйки.

— Ты по что котейку мучаешь? — буркнула я. — Не умеешь петь, не мучай связки.

— О, мать, ты как здесь? Следишь за мной, или просто я хожу по твоим боевым тропам? Твой рогатенький выжил кстати, иди все еще нюхает пыль? Ты поэтому тут? Ищешь среди собравшихся в сием благодатном месте самого неупыристого упыря? Поверь, тут тебе нечего ловить, одни ушлепки вокруг и нищеброды. Не твой контингент, детка.

Все это было сказано в микрофон. И я захотела провалиться под землю, не разжимая сведенных судорогой пальцев, чтобы утащить за собой в ад этого утырка.

— Заткнись, мать твою, — прошипела я. Кольцо вокруг нас сузилось до состояния игольного ушка. Я оглянулась. Сотни светящихся яростью глаз в полумраке «караоке — клуба» это я вам скажу хоррор, поужаснее фильмов Хичкока. Я вдруг вспомнила передачу «В мире животных», в которой добрый дяденька с лучистыми глазами рассказывал про стаи пустынных гиен. Они в ночной тьме смотрели на беднягу оператора маленькими глазками, похожими на горящие красным, угольки. Вот примерно так сейчас выглядели посетители богоугодного заведения, и по повисшему в воздухе напряжению, было ясно, что народу не понравилось, как их назвал этот полоумный гризли.

— Этот клуб надо было назвать «От заката до рассвета», — громоподобно заржал в микрофон Буйнов. Тоже мне стенд ап — комик. — Мать, помнишь фильм, там тоже после полуночи бомонд превращался в нечисть. И кто это вообще? — посмотрел на болтающуюся на его руке девицу Макс. — Вспомнил, девка дешевая, как я и хотел. Слышь, Фекла, или как там тебя. Отвали, не мешай расслабляться. Меня мутит, когда я вижу твою правильную мордочку.

— Если не свалим прямо сейчас, нас так расслабят…И мутить будет от сотрясения мозга, уж поверь. Хотя, я сомневаюсь что в твоей черепушке есть чему сотрясаться… — начала было я, но договорить не успела. Пьяный мозг девки наконец — то оцифровал сказанную о ней пошлость. Она взвыла и впилась зубами в плечо мерзавца Буйнова.

— Сука, — взвизгнула мамзель, до этого дремавшая. Рубашка окрасилась алым, и толпа, почуявшая запах крови ринулась вперед, словно кто — то невидимый щелкнул спусковым крючком.

— Понеслась косая в щавель, — оповестил этот придурок в микрофон.

— Надо валить, — прорыдала я, глядя на творящееся вокруг безобразие. — Буйнов, тебя ведь растерзают. И меня заодно. Я, кстати, могу свалить. Но ты мне нужен живым.

Огляделась по сторонам. За сценой есть маленькая дверца, мне рассказывала Янка. Она один раз уходила через нее от не в меру навязчивых кавалеров. Схватила за шкирку бьющегося Макса и ломанулась в сторону спасительного портала в мир без травматологии. Он, кстати, даже не сопротивлялся. Зателепался за мной, как пристяжной, вот уж странность. Звуки боя за спиной являлись очень хорошим стимулом к быстрому движению. Оглянулась на варвара, который плелся за мной растеряв боевой задор, при этом мотая лобастой башкой. Да уж, его успели помять. Губа разбита, из носа на широченную грудь струйками стекает кровь.

–Где твоя машина? — пропыхтела я, испугавшись, что мне придется тащить на себе его огромную тушу. Потому что мерзавец как — то сдулся, и уже не так резво следовал за мной. Боевая медсестра из — меня бы вышла так — себе.

— Там же, где я ее оставил, — прошамкал разбитыми губами мой яростный воин.-В куче лосиного говна, возле чертовой избушки на курьих ножках. Кстати, она наверное твоя родственница, раз у вас конечности одинаковые.

— Кто? — тупо спросила я, понимая, что тут какой — то подвох.

— Избушка, — радостно заржал придурок, но тут же застонал от боли в разбитой физиономии. Красавец — похлеще Федьки. Страшнее рожи я не видала наверное за всю свою жизнь. И если бы он не был мне нужен, уже бы слилась давно. А вместо этого пру одуревшее тело к моей любимой машинке розового цвета, и пытаюсь рассчитать угол наклона, при котором огроменный мужик втиснется в нее.

Звука погони пока не было, и это внушало надежду. Интересно, когда гиены поймут, что главный зачинщик безобразий ушел почти целый, и вроде невредимый? Очень надеюсь, что у нас есть хотя бы минут десять.

— Это что? — озадаченно хмыкнул Буйнов, прищурившись рассматривая мой «Миник»

— Лезь, давай, — приказала я, очень надеясь, что мне не придется заталкивать его в машину ногами. — или оставайся тут. Надоело мне возиться с тобой.

— Ты снова бросила свою подругу, — пробухтел варвар. В машину он втиснулся пыхтя и отдуваясь. — И тачку себе купила под стать.

— Такую же тесную? — сглотнула я, так не кстати образовавшийся в горле ком.

–Откуда бы мне знать, тесная ты или нет. Хотя, может мы с тобой…

— Обрыбишься.

— Ну, тогда такую же претенциозную и тупую, — прокряхтел Буйнов, подтягивая колени к ушам. — Поехали, а то поклонники моего таланта уже вышли на крыльцо, а это значит что у нас максимум две минуты. Да не тупи, Клуня.

Я посмотрела в зеркало заднего вида и увидела помятого мужика, похожего на зомби в последней стадии разложения.Он как раз нас заметил и прокаркал что — то типа «вон они». Упрашивать долго меня не пришлось, я вдавила в пол педаль газа. Шины взвыли, и моя «малышка» сорвалась с места.

— Резине гаплык, — ухнул Буйнов. — Накупите колымаг. Размером с копилку, не влезешь.

— Просто моя машина не предназначена для перевозки крупного рогатого скота, — ощерилась я. Пытаясь удержать машинку на мокрой дороге.

— Правильно, я так и знал, что курятник на колесах самый лучший транспорт для таких кур,как ты, — разразилось издевательским смехом это животное. и вдруг глянуло на меня абсолютно трезвыми глазами. Меня прошила горячая волна непонятного чувства, от макушки до пяток. Аж волоски по всему телу встали дыбом, как наэлектризованные. — Так значит тебя этот додик бортанул? Знаешь, я б наверное убился от такого унижения. Эй, ты чего, я же шучу. Ну прости меня. И спаибо, что спасла мою задницу.

Черт. А ведь он прав. Я всхлипнула, и тут ж разразилась ревом. Все, что накопилось в душе вдруг выплеснулось наружу водопадом слез, соплей и всхлипов. Мне изменил муж. Но даже не это страшно. Как я, такая умная, не разглядела в Федьке подонка и жлоба за время нашей с ним совместной жизни. Да и была ли она такой уж счастливой, как мне это представлялось. Детей он не хотел, и я смогла себя убедить, что малыш может стать помехой моей карьере. А ведь я мечтала когда — то стать матерью. Мы не гуляли вместе, не радовались маленьким глупостям, не имели общих фразочек, как это бывает в настоящих семьях. Все по распорядку, завтрак, кофе, работа, постель, механические движения, поцелуй в лоб перед сном. С какой стати я думала, что я так уж счастлива? И почему сейчас, сидя рядом с этим несносным гадом я вдруг чувствую себя живой?

— Фень, ты как?

Испуг в голосе? Это что — то новенькое.

— Да пошел ты, — выплюнула я. — курица говоришь. Ну держись.

Я резко нажала на тормоз. Машина заюзила по мокрому асфальту. Буйнов со всей силы мотнулся вперед и впечатался физиономией в «торпеду». Резко завоняло кровью Панель наверное пробил своим шнобелем. Жаль, в сервис ехать придется, время терять, и все из — за этого подонка, который будит во мне миллион различных чувств. А не будет издеваться над Феклой Быковской. Это никому не позволено больше.

— Сука, — прохрипел Макс, пытаясь прийти в себя.

— Учусь у лучших, — пропела я, передразнивая самоуверенного мерзавца. — И ты уж определись кто я — сука или курица. Знаешь, я бы не стала тебя спасать, если бы ты мне не был нужен. Давай заключим сделку.

— Я не продаю душу демонам.

Ну надо же, он еще шутит. Сильный самец, Федюня бы уже отключился после такого удара.

— А зря. Ты же хочешь обратно свой завод? А мне нужно помочь уничтожить моего мужа. По моему неплохое предложение. Будем взаимовыгодны, а потом разбежимся.

В глазах вепря зажглись огоньки интереса. Да уж, завтра Буйнов будет похож на Фреди Крюгера в лучшие годы его монстрячей карьеры.

— Говори, — по — деловому приказал Макс.