Приключения гламурного грузчика

Ольга Трушкина, 2012

Доктор Шприц сошел с трапа самолета и направился в здание аэропорта вместе с другими пассажирами. Пока ожидали багаж, Демид Уколович опять думал о своей жене. Настроение у старика было отвратительное. Недавно его бросила, вернее даже сказать, от него сбежала, обожаемая супруга, Василиса Абрамовна.

— Какой мужчина! — подумал Генрих Валентинович, разглядывая себя в большом старинном зеркале, висевшем в гостиной.

Он недавно вернулся из отпуска, который, на этот раз, проводил у моря. Но надежды мужчины на перспективное знакомство с милой дамой не оправдались. И виноват в этом был, конечно же, его новый знакомый, доктор Шприц.

История первая. Каникулы с доктором Шприцем

Доктор Шприц сошел с трапа самолета и направился в здание аэропорта вместе с другими пассажирами. Пока ожидали багаж, Демид Уколович опять думал о своей жене. Настроение у старика было отвратительное. Недавно его бросила, вернее даже сказать, от него сбежала, обожаемая супруга, Василиса Абрамовна.

Для престарелого доктора это был тяжелый удар судьбы. Уже прошло полгода, а он все не мог прийти в себя.

Тем временем, Демид Уколович получил багаж и направился к остановке автобуса. Там толпился народ.

Для тех читателей, кто не знаком с доктором Шприцем, сообщаю, что Демид Уколович — маленький, худенький, сморщенный старичок семидесяти лет, почти совершенно лысый, но, зато с косматыми седыми бровями, нависающими над старомодными круглыми очками в железной оправе. Очки эти покоятся на громадном горбатом носу, а из-под них хитро поблескивают маленькие умные глазки. Завершает эту замечательную физиономию гордо торчащая вперед козлиная бороденка. Надо заметить, что и голос достопочтенного эскулапа вполне соответствует его бороде.

В тот день одет Демид Уколович был, как всегда, шикарно. Не смотря на тридцатиградусную июльскую жару, на нем был коротенький стариковский плащик морковного цвета, из-под которого выглядывали худые кривенькие ножки в синих брюках. Тощую шею обвивало парижское шелковое кашне с изображением Эйфелевой башни. А на ногах красовались яркие новенькие китайские кеды.

В правой руке Шприц нес старинный фибровый чемоданчик с курортными принадлежностями, в левой — свежие газеты, свернутые в трубочку. Его стиль одежды невольно привлекал взгляды прохожих.

Не успел Демид Уколович простоять и пяти минут на автобусной остановке, как к нему подошла мордастая бабка в косынке и спросила:

— Что, молодой человек? Отдыхать приехали? Комната не потребуется? Сто метров от моря!

— Вы очень любезны, мне как раз негде остановиться, а сколько вы за нее просите?

— Не боись, не обижу! Цены самые низкие на всем Черноморском побережье! Пошли скорей, машина ждет!

Бабка энергично потащила его за рукав к стоящим невдалеке"Жигулям".

Комната оказалась уж очень маленькой, с единственным узким окошком. Вся меблировка состояла из двух довоенных железных кроватей, стоящих вдоль стен, тумбочки и гардероба. Под низким потолком сиротливо висела одинокая лампочка без абажура.

— А зачем же здесь вторая кровать?

— А это так просто, для мебели, — пояснила бабка, — попрошу уплатить мне денежки вперед, у нас так принято!

Когда она ушла, Демид Уколович снял плащик, аккуратно повесил в шкаф. Затем открыл чемодан, достал необходимые для посещения пляжа вещи: ярко-красные плавки, светлые брюки, белую хлопчатую футболку с изображением жирного бульдога и зеленые резиновые шлепанцы. Переодевшись, Шприц понял, что чего-то не хватает. Он порылся в чемодане и извлек оттуда музейную редкость — колонизаторский пробковый шлем. Водрузив сей убор на голову, сложил оставшиеся вещи обратно, поставил чемодан в шкаф и, предвкушая заранее удовольствие от морского купания, отправился на пляж.

Когда насытившийся морем и солнцем старик вернулся в свое временное пристанище, его ждал неприятный сюрприз, в виде мирно спящего на соседней кровати белобрысого молодого человека. Возмущению Шприца не было предела — Хозяйка! Хозяйка — грозно закричал он, но никто не ответил, а спящий молодой человек даже не проснулся.

— Хозяйка!!! — он заорал еще громче. В коридоре послышались тяжелые шаги, в дверь просунулась усатая красная морда.

Кто вы такой? — возмущенно спросил Демид Уколович.

Тут в комнату вошел весь владелец морды и сказал:

— Я — Юра!

— И что из того, что вы Юра? Где хозяйка? И почему в моей комнате спит какой-то посторонний юноша?

— Хозяйка, тетя Люся, только что уехала, а я — вместо нее, сын ее — Юра. А парнишка этот, вовсе не посторонний, а такой же, как и вы постоялец. Уплатил денежки сполна и спокойно отдыхает, а вы тут кричите, почем зря!

— Мы так не договаривались, — возразил доктор.

— А вот хозяйка приедет, с ней и разбирайтесь, откуда мне знать, о чем вы тут столковались. Я пойду, приятных снов!

Юра ушел и закрыл за собою дверь. Демид Уколович с досадой посмотрел на так и не проснувшегося соседа, тяжело вздохнул и лег спать.

Следующие два дня пролетели для доктора спокойно и незаметно. Ничто, даже присутствие молодого человека не смогло омрачить его беззаботный отдых. Целыми днями старик нежился на солнце, купался в теплом море и только вечером приходил домой, ложился и тут же засыпал. Воспоминания о бросившей его жене больше не тревожили его.

Третье курортное утро начиналось, как обычно. Погода была прекрасная. Демида Уколовича разбудил солнечный луч, падавший из щели между занавесками ему прямо на лицо. Ласковое прикосновение утреннего солнышка заставило Шприца лениво улыбнуться. Он сел на постели, потянулся и посмотрел на своего соседа. Парень спал сном праведника. Доктор тихонечко, чтобы не разбудить спящего, оделся и вышел в коридор.

Тут его внимание привлекли громкие голоса, доносившиеся из противоположного конца коридора. Там на повышенных тонах разговаривали Юра и уборщица Сусанна, по прозвищу курдошка Сью. Хозяин за что-то ее отчитывал, не стесняясь в выражениях.

Доктор встречал ее уже не раз не только в доме, но и на пляже, где женщина приторговывала пирожками и вареной кукурузой.

Он не мог спокойно смотреть, как обижают беззащитную женщину, и решил вмешаться в разговор:

— Молодой человек, мужчине не подобает разговаривать с женщиной в таком тоне!

— Не учи ученого, — огрызнулся хозяин, но замолчал и ушел на кухню.

Курдошка Сью благодарно улыбнулась доктору и продолжила уборку коридора.

Уколыч умылся, позавтракал в ближайшем кафе и, как обычно, отправился на пляж. Он расстелил полотенце и улегся на него вниз животом. В голову снова лезли мысли о коварной супруге. Размышления старого доктора прервал чей-то гулкий бас:

— Здравствуйте, дорогой сосед! Узнаете? Мы с вами третий день в одной комнате живем, да так и не познакомились. Нехорошо как-то.

Уколыч узнал своего белобрысого соседа, улыбнулся и протянул ему руку.

— Демид Уколович Шприц. Можно дядя Дема.

— Михаил Петров. Можно просто Миша. Я недавно защитил диплом юриста, и первое время отсыпаюсь, уж очень переутомился.

Они обменялись крепким мужским рукопожатием. Парень присел на песок рядом с доктором, завязалась дружеская беседа.

Когда они вдоволь наговорились и накупались, Демид Уколович покинул пляж и вернулся домой. Был полдень. Большинство постояльцев в это время отдыхали на море, но одного из них Демид Уколович встретил в коридоре.

Это был одинокий мужчина, который остановился в комнате напротив. У доктора этот тип вызывал наибольший интерес, он немедленно решил с ним познакомиться. Внешне это был типичный интеллигент: высокий, тощий дядечка в очочках, лет сорока — сорока пяти. Одевался очень прилично, но совсем не по-пляжному: всегда в рубашечке и при галстуке.

Демид Уколович широко улыбнулся и открыл рот для приветствия. Но мужчина прошел мимо него, словно не заметив, в свою комнату. Доктор тихонько постучался в дверь.

— М-дя, да что ж такое то?! — донесся скрипучий голос, заранее раздраженный неожиданным вторжением.

— Можно мне войти?

— Ах, да! Это вы, профессор?

— Не совсем, я обычный лечащий врач, Демид Уколович Шприц. Вот, пришел познакомиться с вами.

— Очень рад. Ах да, я забыл представиться. Генрих Валентинович Кружкин, — он протянул доктору унизанную перстнями, узенькую ладошку.

— Позвольте вас спросить, уважаемый. Почему вы не на пляже? Погода великолепная, все купаются и загорают.

— Ничего странного. Видите ли, милейший, я просто не переношу жары, у меня больное сердце, нельзя перегреваться. Посещаю пляж лишь рано утром и после заката солнца.

— Все ясно. А не желаете ли вы прогуляться со мной вместе вечерком? Я здесь никого не знаю, а мой сосед по комнате — совсем юный мальчик, у нас разные интересы. Заметил, что вы, как и я, прозябаете в гордом одиночестве. А мы могли бы вместе гулять, рыбачить, посещать экскурсии.

— Это гениальная идея! Мне тоже будет приятно иметь такого спутника, как вы. Как раз сегодня вечером собирался пойти в кафе, надеюсь там познакомиться с какой-нибудь милой дамой. Будет здорово, если составите мне компанию.

— Ну, значит, договорились! Зайду за вами, как только стемнеет.

— Рад был познакомиться и побеседовать, но теперь мне пора. Я в это время хожу обедать. Может, сходим вместе?

— Да нет, что-то я еще не проголодался. Пойду к себе, отдохну.

Выйдя из комнаты, доктор увидел Михаила, оживленно беседующего с уборщицей, и решил к ним подойти.

— Здравствуйте, Сусанночка, вы сегодня прекрасно выглядите!

Некрасивая пожилая женщина в грязном фартуке смущенно заулыбалась, показав остатки желтых зубов.

— А вы давно знаете своих хозяев? — поинтересовался Демид Уколович.

— Уж десятый годок, почитай, пошел!

— А что, часто обижают?

— Да нет, не особливо. Мамаша-то вообще ангел небесный! Юра мужик хозяйственный, справный. Да уж и выпить не дурак, как напьется, так и начинает ко мне придираться, и то ему не так, и это не этак! Прости господи, — она перекрестилась черной, заскорузлой рукой.

— А скоро ли хозяйка вернется?

— Не сегодня, так завтра! — при этих словах курдошка Сью громко высморкалась в застиранный фартук.

— Ну, ладно, не будем вас более беспокоить.

Демид Уколович и Миша пошли в свою комнату. Было жарко и скучно, есть не хотелось, и старик лег спать.

Проснулся он под вечер, когда усталое раскаленное солнце медленно опускалось за горизонт.

"Ну что ж, пора идти на прогулку, жара спала, в летнем кафе будет очень приятно посидеть и поболтать с новым знакомым", — подумал доктор.

Он быстро встал, принарядился, пшикнулся одеколоном"Шипр"и вышел в коридор. Там его уже поджидал расфуфыренный в пух и прах Генрих Валентинович. На нем были модные джинсы и яркая рубашка-тропиканка, тощие длинные руки щедро украшены многочисленными кольцами и браслетами, которые сверкали и звенели, словно новогодние игрушки на елке.

— Ух, ты, какой франт, мне до вас далеко, — улыбнулся Демид Уколович, и они не спеша направились кафе.

Мужчины довольно приятно провели вечер, весело беседуя и потягивая пиво, но познакомиться с дамами на этот раз не удалось.

Так доктор Шприц и Генрих Валентинович подружились. Они везде стали появляться вместе: на пляже, в парке, в кафе.

Кружкин беспрерывно рассказывал доктору о своих необычайных подвигах во время службы в горячих точках, хотя на самом деле никогда не служил в армии по причине плоскостопия. Он просто бессовестно врал и хвастал. Говорил, что был лучшим снайпером в полку, и, как-то раз, сидя в засаде в одиночку перестрелял целый отряд чеченских боевиков. За это ему присвоили звание героя. А однажды враги сбили вертолет, в котором летел Кружкин с другими российскими военными, машина рухнула на землю, все погибли, кроме Генриха. Кружкин отделался легким испугом и сломанной ногой.

Он постоянно показывал доктору левую лодыжку, в которой, якобы, вместо кости был вставлен металлический стержень.

Шприц поначалу искренне восхищался мужеством и отвагой своего нового товарища, и, в свою очередь потчевал его невыдуманными историями из своей медицинской практики.

Так они весело и интересно проводили свой отдых.

Однажды Генрих Валентинович по секрету рассказал Демиду Уколовичу о том, что дал объявление в местную газету о знакомстве. Оно гласило:

Познакомлюсь с милой дамой до сорока лет, для приятного времяпрепровождения.

Далее прилагался номер его мобильника.

Мужчина выразил уверенность, что скоро от желающих не будет отбоя, и он выберет себе богатую и привлекательную особу, которая сделает его отдых еще приятнее.

Этот разговор вскоре забылся.

Как-то раз друзья решили отправиться на рыбалку. Генрих часто хвастал, что он непревзойденный рыболов и не раз вылавливал огромных рыбин. Шприц тоже любил рыбную ловлю. Они выпросили у Юры старую весельную лодку. Накануне вечером накопали червей возле курятника, приготовили удочки, и рано утром отправились в море.

Доктор сидел на веслах, Генрих Валентинович, размахивая длинными руками, разглагольствовал о способах ловли рыбы. Когда берег скрылся из виду, друзья закинули удочки и стали терпеливо ждать клева. Вдруг Кружкин удивленно сказал:

— А у меня ноги мокнут. Да что ж такое-то?

Доктор посмотрел вниз и с ужасом заметил, что лодка дала течь и постепенно наполняется водой.

— Срочно берите ведро и вычерпывайте воду, а я поищу, чем можно будет заткнуть отверстие.

Генрих страшно испугался, засуетился и вместо того, чтобы вычерпывать воду начал громко орать:

— Караул! Помогите! Тонем! Сос!

Тогда Шприц понял, что от приятеля толку мало, и начал вычерпывать воду сам. Старик был возмущен поведением Генриха Валентиновича, приказал ему заткнуться и помогать. Но тот не слушался, а продолжал размахивать руками и кричал:

— Чертов Юра, он нарочно подсунул дырявое корыто. Надеялся, что мы потонем, и тогда он присвоит наши вещички!

При этом Кружкин так сильно раскачивал лодку, что она зачерпнула бортом воду и стала медленно идти ко дну. Поблизости, как назло, не было ни одного суденышка. Справа торчал одинокий утес. Помощи было ждать не от кого.

— Тонем! Прыгайте в воду и плывите к той скале! — скомандовал доктор.

— Я не умею плавать! Спасите меня! Я тону, — орал, дико барахтаясь и поднимая брызги, Кружкин. Он тут же наглотался воды и пошел ко дну. Подоспевший Шприц едва успел его подхватить. Утопающий судорожно вцепился доктору в шею и потащил в глубину. Рассерженный старик сильно ударил тонущего кулаком по башке, вынырнул и схватил за волосы обмякшее тело.

Вскоре Демид Уколович выбрался на узкий песчаный берег, волоча за собой Генриха. Пока Кружкин с обиженным видом выяснял, зачем его стукнули по голове, старик обследовал местность, где они оказались.

— Итак, друг мой, мы на острове, людей не видно. Значит, он необитаем. Придется нам пожить какое-то время робинзонами, пока нас не спасут. Думаю, долго ждать не придется, мы не далеко от берега. Если бы вы умели плавать, то мы могли бы спокойно добраться до пляжа. А теперь придется подождать, — и он растянулся на песке рядом с плачущим Генрихом. Старику почему-то вспомнился сериал"Остаться в живых". Он представил себя на месте своего коллеги Джека Шеппарда. Да ситуация не завидная! Но сдаваться нельзя! Нужно искать какой-то выход. Надеяться можно только на собственные силы.

"Ну и фрукт этот Генрих! Как не стыдно так себя вести, трусить и постоянно врать?! Семьдесят лет на свете живу, но такого еще не видел!" — возмущался про себя Шприц.

Солнце поднималось все выше и выше, становилось жарко. Хотелось пить и есть. Генрих вплотную прижался к скале, пытаясь найти хоть немного тени. При этом он держался за сердце, захватывал воздух широко открытым ртом, изображая сердечный приступ. Доктор Шприц молча подошел и осмотрел"умирающего".

— У вас все в порядке, пульс в норме. Хватит прикидываться! Со мной этот номер не пройдет! Я, как-никак, опытный врач! Вставайте, пойдем, обследуем остров.

Но в ответ Кружкин закатил глаза и откинул голову назад, показывая всем видом, что не в силах даже сдвинуться с места.

Шприц сплюнул в сторону:

— Ну и шут с вами! Пойду один!

И старик стал бодро карабкаться на скалу, нащупывая удобные выступы сухонькими ножками. Вскоре раздался его бодрый козлиный голос:

— Генрих! Мы не на острове! Это всего лишь скалистый выступ нашего пляжа! Мы почти дома, надо только подняться по склону и пройти через парк.

Кружкин моментально выздоровел и, с ловкостью горного барана, вскарабкался вслед за доктором. Через десять минут горе-рыболовы уже были дома. Генрих, со свойственным ему красноречием, долго рассказывал всем соседям о кораблекрушении, пребывании на необитаемом острове и чудесном спасении благодаря его мужеству и выдержке. Слушая такое бахвальство, Демид Уколович лишь усмехался в жидкую бороденку.

Но тут появился Юра и стал требовать компенсацию за утопленную лодку и моральный вред. Доктор уже было потянулся за кошельком, но неожиданно вмешался молодой юрист Миша Петров.

— Кто кому должен выплачивать компенсацию — вопрос спорный. Вы забыли, что по вашей вине чуть не утонули двое людей? Давая им дырявую лодку, вы подвергали их жизни смертельной опасности.

— Да откуда мне было знать, что она течет?

— Ты все прекрасно понимал, и еще месяц назад собирался отвезти эту рухлядь на свалку, сам мне об этом говорил. Просто решил срубить с них бабки, точно знал, что лодка потонет, — возразила курдошка Сью. Женщина как раз в это время мыла пол в коридоре.

После ее слов Юра смутился и ретировался. Конфликт был исчерпан.

Два дня Генрих избегал общения со Шприцем, а тот и не навязывал ему своего общества. Старик сильно разочаровался в новом приятеле.

На третий день, к вечеру, Кружкин, как ни в чем не бывало, ввалился в комнату к доктору с газетой в руках:

— Послушайте, вот наконец-то вышло мое объявление, и на него даже есть отклик. Конечно, я ожидал большей активности среди женского населения, но зато думаю, что клюнула крупная рыба. Ах, у нее такой голос! Чарующее контральто! Собирайтесь, сегодня мы идем на свидание, потому что милая дама придет с подругой!

Надо сказать, что Василиса Абрамовна, бывшая супруга Шприца, коварно бросившая его полгода назад, в это же самое время отдыхала с подругой в гостинице неподалеку.

Это была дородная пышногрудая дама пятидесяти лет от роду. Она отчаянно молодилась, втирая в свое весьма потрепанное лицо целые тонны дорогой косметики, тратила все свои деньги на модные наряды.

Василису не удовлетворяла жидкая растительность на голове, данная природой. Даме приходилось тщательно ее скрывать под пышным ярко-рыжим париком.

Примечательным был и ее голос, тембру и силе которого мог бы позавидовать сам Федор Шаляпин. В целом, гладя на Василису Абрамовну, можно было смело утверждать:

— Не перевелись еще богатыри на Земле Русской!

Зинаида Петровна, а для друзей — просто Зита, казалась полной противоположностью своей подруги. Это было маленькое хилое создание с длинным буратинским носом, крошечным ротиком и тихим вкрадчивым голоском. Свои длинные, крашеные в черный цвет волосы, она скручивала на затылке в виде кренделя. Обожала носить мини-юбочки, открывающие ее тощие узловатые коленки. Глядя на Зиту, прохожие часто шутили:

— Сзади пионерка, спереди — пенсионерка!

Целью приезда дам на курорт, был поиск состоятельных поклонников. Долгие и бесплодные хождения по пляжам, прогулки в парке и многочасовые сидения в кафе не принесли ожидаемых результатов. Вокруг всегда оказывалось немало более молодых и красивых девушек. Силы были неравные: две стареющие красотки остались без мужского внимания. Им не удалось подцепить даже самых захудалых кавалеров. На самом деле, Василиса уже давно жалела о том, что бросила своего небогатого, но доброго и любящего мужа. Но подруге она об этом не говорила.

— Надо сменить стратегию! Так у нас ничего не выйдет! — грустно возвестила басом мадам Шприц.

— Что ж нам делать-то, а? — пропищала Зита.

— Вот, смотри, я купила газету. Там есть объявления о знакомствах. Только так приличные дамы могут найти себе достойных женихов!

— Ну-ка, ну-ка, читай вслух! Это интересно, — попросила Зинаида Петровна.

— Смотри, кажется это нам подходит!

"Познакомлюсь с милой дамой до сорока лет…"и тут есть телефончик!

— Там же сказано"до сорока лет"! — робко возразила Зита.

— Даме столько лет, насколько она выглядит! — ответила Василиса.

— Звони же поскорей! И попроси его прийти с другом!

В назначенное время Генрих Валентинович, звеня бижутерией, как коза колокольчиком, и сопровождающий его Демид Уколович, пришли в летнее кафе и заняли лучший столик. Приятели заказали пива и с нетерпением ожидали появления прекрасных незнакомок. Звучала песня Шуфутинского:"За милых дам".

И вот они появились: впереди величаво выступала гигантская Василиса в обтягивающем золотистом платье, за ее спиной робко пряталась маленькая Зита. На ней было белая кружевная блузка и непозволительно короткая юбочка. Они представляли собой незабываемое зрелище, достойное кисти художника.

Доктор сидел спиной к входу и не сразу их увидел, зато Генрих тут же вскочил, и галантно подав Василисе руку, повел дам к столу.

Когда новые знакомые уселись, Шприц потерял дар речи от неожиданности. Перед ним сидела его незабвенная и обожая супруга.

Генрих все время что-то без умолку болтал, но его никто не слушал. Демид Уколович и Василиса Абрамовна не могли оторвать глаз друг от друга. Наконец, дама заговорила:

— Милый Демочка, как ты тут оказался? Неужели ты приехал за мной? Я так скучала по тебе!

— Да, да милая, и я не забывал о тебе ни на минуту.

Тут в разговор вступил Генрих Валентинович:

— Позвольте, доктор, это моя дама! Не смейте к ней приставать, займитесь лучше ее подругой!

— Ах ты, гнусный ловелас, это моя жена! — и тут старик изо всех сил заехал сухоньким кулачком в нос Генриха. Демид Уколович вложил в этот удар все накопившееся к Кружкину раздражение. Тот не удержал равновесие и свалился вместе со стулом, но в последний момент успел вцепиться в скатерть и потянул за собой весь стол. С грохотом повалилась на плиточный пол посуда, пролилось пиво. Генрих вскочил, и завязалась драка. Зита завизжала, Василиса захохотала басом, как Дед Мороз на детском утреннике:

— Хо, хо, хо!

Посетители вскочили с мест и окружили дерущихся, кто-то попытался их разнять, но Василиса не позволила. Вскоре исход поединка стал ясен. Доктор одержал безоговорочную победу: он сидел верхом на Генрихе и молотил его кулачками, приговаривая:

— Вот тебе, вот тебе, будешь знать, как врать, хвастать и ухлестывать за чужими женами!

— Рукоприкладство — это не метод! Надо решать все проблемы мирным путем! — орал избиваемый.

— Отпусти его, Дема! — величественно приказала Василиса, — достаточно.

И помирившиеся супруги удалились рука об руку, под аплодисменты и восторженные крики отдыхающих. Демид Уколович едва доставал головой до плеча своей роскошной супруги и когда пытался поцеловать ее в щечку, ему приходилось подпрыгивать.

На следующее утро влюбленная пара улетела домой в Москву. Так счастливо завершились каникулы доктора.