Маски Арагона. Сборник рассказов

Инга Викторовна Соборова

Сборник «Маски Арагона» раскрывает мир, где маски — символ власти, ритуалов и самосознания. Главный рассказ повествует о городе, где маски скрывают не только лица, но и судьбы, подчиняя людей древним законам. В других историях затронуты темы любви, одиночества и магии, показывающие, как маски — реальные и метафорические — влияют на жизни героев. Этот сборник задаёт важные вопросы о свободе и идентичности. Погрузитесь в мир тайн и откройте своё отражение за маской!

Лебединое сердце

— 1 —

Маг третьего уровня, потомственный колдун Нубис, принимал клиентов в своём кабинете в самом центре Москвы. Псевдоним, который он выбрал для себя, звучал так не потому, что маг не решался называть себя именем своего любимого древнеегипетского божества, а просто для удобства произношения.

Кое-какие предметы, которыми был обставлен его кабинет, были исключительно для антуража. Например, белая сова Фёдор, сидевшая неподвижно в клетке и глядящая прямо перед собой. Нубису сова не мешала, хотя и отвлекала порой. Особенно во время кормления, когда уборщик очистив клетку, засовывал в узкую дверку живых мышей. По одной. И захлопывал сразу, как только мышь падала на дно клетки. Тут же начинались возьня и непродолжительный писк мыши.

Чучело летучей мыши, замершее в нелепой позе, и как бы волокущей за собой свои засохшие крылья. Но, поскольку никто не знает в какой позе должна стоять летучая мышь, то это чучело выглядело совсем не плохо, в сочетании с рядом стоящим человеческим черепом. Этот череп Нубис подобрал на берегу реки. Отмыл, очистил, радуясь, что нижняя челюсть неплохо сохранилась.

Но помимо этих предметов, функция которых состояла в том, чтобы создавать атмосферу, на полках в банках, кожанных мешках, древних сундучках хранились то, что маг действительно применял во время ритуалов.

Артур мялся перед дверью мага. Нубис, глядя на экран, на котором было видно все, что происходило за дверью, не торопился пригласить клиента войти. «Пусть вызревает».

— Можно? — Артур приоткрыл дверь и заглянул в кабинет.

— Заходи, — ответил Нубис. Его светло-серые глаза без отрыва смотрели на вошедшего.

— Здравствуйте. Я к вам по одному вопросу. Не совсем по одному.

— Садись, — колдун показал глазами на кресло, предназначенное для посетителей. Артур сел в кресло, не облакачиваясь и удерживая сумку на коленях.

— Я вот по какому вопросу. Я одинок. Но одинок не в прямом смысле. У меня есть близкие люди. Родственники и друзья. Товарищи и просто хорошие знакомые. И, несмотря на это, я чувствую себя очень одиноким. Возможно потому, что все, кто меня окружают — понимают меня не так, как-бы я хотел. Либо не понимают вовсе. Мне нужен товарищ. Друг нужен, который будет понимать меня так, как я этого хочу. И чтобы я понимал его так же.

— Ты хочешь друга или может подругу?

— Подругу? Неплохо подругу. Но будет ли она понимать меня? Женщины не в состоянии влезть в шкуру мужчины. Им не ведомо чувство мужской солидарности.

— Понимаю твой запрос. В магии можно все. Только ты должен указать чётко, какими качествами должен обладать твой друг.

— Хорошо. Тогда я хочу:

1.Подругу, мыслящую как мужчина.

2.Чтобы она была не менее весёлой и не более серьёзной, чем я.

3.Не более и не менее, чем я проявляла азарт, доброту, злость, интерес.

— Хорошо, — сказал маг, — Начнём, — и подвёл Артура к алтарю, на котором стояла жертвенная чаша в виде стеклянного шара, покоящегося на четырёх выбеленных костях. Нубис усадил Артура на стул, стоящий у алтарного стола. Пододвинул небольшое зеркало к Артуру так, чтобы он мог видеть своё лицо в отражении. Дал в руки стеклянный шарик и велел всматриваться в своё отражение до того момента, когда в зеркале не начнёт появляться чужое лицо. Как только это произойдёт — шариком немедленно разбить зеркало.

Артур всматривался в зеркало. Сначала отражение ни как не менялось. Но вдруг в зеркале отчётливо проявилось лицо неизвестного человека с провалами вместо глаз. Артур быстро ударил стеклянным шариком, который напряжённо сжимал наготове, по зеркалу. Стекло треснуло и разлетелось на маленькие кусочки.

— Теперь собери эти осколки, — сказал маг, пододвигая к Артуру низкую ступку из тёмного металла, и истолки их в пыль.

Артур справился и с этим заданием.

— Ну, теперь, давай называй качества своего друга — подруги, — глядя на жертвенную чашу, тихо произнёс Нубис, — Мужское — женское начало, говоришь?

Маг подошёл к полке, заставленной разными мелкими предметами. Взял маленькую куколку — балеринку, одетую в чёрную пачку и чёрные пуанты. И маленькую машинку, с непропорционально большими резиновыми колёсами.

Куколку и машинку мягко опустил на дно жертвенной чаши.

— Хочу ещё, чтобы была верным другом.

— Вот тебе ухо чёрного пса. Возьми его и положи в жертвенную чашу.

Артур с трудом притронулся к этому уху. Засохшее ухо казалось тёплым. Возможно потому, что в комнате мага было очень холодно. Это была слишком низкая температура для такого жаркого дня, какой был за окном. Кондиционера в комнате видно не было. Казалось, этот холод исходит от самого мага. Ухо поместилось на дне жертвенной чаши между балеринкой и машинкой.

— Хочу, чтобы нравилась она мне как женщина. Ну, понимаете.

— Понимаю, — сказал маг, доставая из мешка хвост рыжей кошки. Пушистый сверху, и засохший и твёрдый у основания меха.

Артур взял хвост, длинный и твёрдый. Опустил его в чашу, и к удивлению, этот хвост свернулся клубком, заняв свободное место, оставшееся между уже лежащими там предметами.

— Хочу, чтоб любила меня. Пусть уж любит, — Артур, не отрываясь, смотрел на предметы, лежащие в чаше.

— Хочешь, чтоб любила, хорошо. Клади туда сердце лебедя.

Если бы маг не сказал, что это сердце, то и не догадаться. Серо — коричневый, на вид камень, но очень лёгкий по весу. Полностью высушенное сердце лебедя казалось почти невесомым. Артур задержал в руке, рассматривая, этот засохший предмет. Комок дёрнулся в руке, потом ещё раз. Артур очень быстро, с ужасом, положил его в жертвенную чашу.

— Теперь сыпь сверху зеркало своё толчёное. И повторяй за мной заклинание.

Артур повторил заклинание, стоя над жертвенной чашей и глядя на всё, что находилось теперь там, засыпанное толчёным зеркалом. Колдун накрыл чашу чёрной тканью.

— Бери и неси домой. По дороге ни с кем не разговаривай. Домой принесёшь — спать ложись. Да, вот ещё. Возьми эту конфету.

Нубис протянул конфету, на этикетке которой была надпись «Холодок». Ни каких других надписей о составе и производителе не было.

— Если тебе станет холодно, очень холодно. Так холодно, как никогда ещё не было, можешь състь эту конфетку. Полегчает.

Артур взял в руки чашу. На секунду ему стало как-то дурно. Затошнило и закружилась голова. Колдун поддержал парня за локоть. Сказать, что руки колдуна были ледяные — так это ничего не сказать. Казалось, то место к которому он прикоснулся — промёрзло до кости. Даже дома, засыпая, Артур чувствовал холод на своей руке в том месте, где притронулся колдун.

— 2 —

Артур открыл глаза. На кресле напротив него сидела девушка и улыбалась. Увидев, что Артур проснулся, она улыбнулась шире:

— Таис. Можно Тая.

Тая нравилась Артуру. Она была хороша. Даже слишком хороша. Артуру нравилось делать с Таей всё. Спать. Есть. Болтать о серьёзном и ни о чём. Просыпаться и засыпать. Гулять и возвращаться в дом. Строить планы и внезапно убеждаться в том, что эти планы ничего не стоят. Менять их на другие. Знать, что они могут быть не обязательны к исполнению. И не испытывать сожаления об этом. Тая была всегда рядом. Ходила за Артуром хвостиком и выглядела счастливой.

В какой-то момент Артур засел за работу. Работа была не срочная. Можно было сделать её и позже. Но Артур чувствовал, что абсолютно все свое внимание он направляет на Таю. Направлять внимание было, конечно приятно, но Артур чувствовал, что теряет себя.

Последней ночью он на столько слился с Таис, что в ощущениях не мог отделить себя от неё. В тот момент он чувствовал себя божественно. Но вот наутро, Артур ощутил какое-то растущее напряжение.

Тая подошла к Артуру, сидящему за компом, и обняла сзади за плечи. Смешанное чувство удовольствия и ощущения захвата какими-то внешними силами овладело Артуром. Не хотелось думать, что удовольствие, получаемое им в любой форме, может являться каким либо рычагом управления им самим.«Идти на поводу своих удовольствий — проявлять слабость. Если всё время получать одни только удовольствия, то можно утратить силу и потерять себя. Таис. Кто она для меня? Она всего лишь моё творение. Плод моего воображения.»

Артур поднялся. Незаметно для Таис подошёл к жертвенной чаше и вытащил оттуда хвост рыжей кошки. Потом подошёл к девушке и обнимая, прижал её к себе. Таис отстранилась с непонимающим и вопрошающим взглядом. Артур ухмыльнулся. Незаметно вернул хвост на место в чашу и сел на диван. Таис, проходя мимо, прыгнула к Артуру на колени. Засмеялась и несколько раз поцеловала.

— Кошка ты рыжая.

Артур пересадил Таис с колен на диван и сел за комп. Тая говорила, шутила, спрашивала что-то не значительное. Затихала и говорила вновь. Делала смешные фото. Показывала их Артуру. Веселилась. Наслождалась присутствием Артура. Не унималась, догадываясь, что Артуру, возможно нужен покой.

Прошло несколько дней. Артур работал за компом. Таис в свойственной ей манере продолжала что-то придумывать, шутить и сама же смеяться над своими шутками, приглашая Артура поиграть в придуманные ею же игры. Артур мог часами и даже днями не отвечать и даже не реагировать на радостные призывы Таис. «Она же не настоящая. Её нет. А внимание тянет, как живая.»

Напряжение Артура росло. Он всё реже отвечал Таис. Она замечала это. Отставала, но не на долго. Хорошо видела его реакции, но когда чувствовала, как сильно она его любит — не выдерживала и подходила к нему снова.

— 3 —

Однажды утром, глядя на спящую Таис, Артур подошёл к жертвенной чаше и начал последовательно вынимать оттуда предметы, которые там лежали. Вынимал и складывал рядом на столе. Хвост, ухо, балеринку, машинку, сердце лебедя. Спящая Таис стала выглядеть прозрачной. Начала мерцать, как некачественная галограмма. Кучка толчёного стекла от зеркала легла рядом на столе. Таис полностью исчезла.

Стало очень тихо. Хотя спящая Таис звуков не издавала, но это была тишина отсутствия чего-то, что только что заполняло пространство.

«Теперь я свободен. Одинок, как и прежде, но свободен. Удовольствие от этой близости чуть не поглотило меня. Если я откажусь от удовольствий, это сделает меня сильнее. Только слабоки идут на поводу у удовольствий.» Так рассуждал Артур всякий раз, проходя мимо стола с пустующей жертвенной чашей и предметам извлечёнными из неё, лежащими рядом на столе.

Артуру иногда казалось, что Тая сидит в кресле за его спиной и улыбается. Думал, даже, что если долго не оборачиваться, то можно услышать её дыхание.

— Таис, — тихо произнёс Артур, не замечая, что говорит вслух. Все разложенные предметы в правильном порядке легли на дно чаши. Когда последняя крупинка толчёного зеркала упала в чашу, из середины комнаты раздался знакомый голос.

— Привет.

Тая улыбалась, как ни в чём не бывало. Артур признался себе, что скучал по ней.

Несколько дней Артур не отпускал Таис от себя. И чем сильнее утопал в своей привязанности к ней, тем сильнее росло сопротивление захвату этой «несвободы,» порождавшее напряжение. У Таис сохранилась память о том, что Артур рассоздал её. И осознание того, что она создана им вновь, тоже отчётливо присутствовало. Но она не сердилась на Артура. Грустила только об этом. Лебединое сердце и собачье ухо не давали ей оставить Артура навсегда.

Таис знала наверняка, что после той ночи, которую они провели с Артуром, такой прекрасной ночи, он утром рассоздаст её вновь. Это происходило уже не однократно. Каждый раз, перед тем как Артур на утро расссоздавал Таю, она тихо плакала, не показывая этого.«О чём же я плачу?» — спрашивала себя Таис. «Да. Я очень боюсь не увидеть Артура больше никогда. Дурацкое лебединое сердце».

— 4 —

Ярко горел огонь в камине. Артур только что подбросил туда дров. Прилёг рядом на пол, растянувшись на мягкой медвежьей шкуре. Тянуло в сон. Рядом, поджав ноги, глядя в камин, сидела Таис.

Да, сегодня была та самая ночь, после которой Артур должен рассоздать Таю опять. Глядя на огонь, то ли от света, то ли от осознания, что Артур не хочет видеть её и слышать возле себя, и досады, что так выполняет свою функцию лебединое сердце, лежащее в жертвенной чаше, слёзы стекали по шекам Таис, и капали куда-то на пол.

— Тая, последишь за огнём? — спросил Артур, засыпая.

Таис не слышала его. Она смотрела на огонь полными слез глазами.

— Хвост. Сначала хвост, — сказала Таис. Поднялась и поднесла жертвенную чашу к камину. Через прозрачное стекло чаши было видно, как хвост меняет своё положение. Скручиваясь то в бублик, то в спираль, выпрямляясь и изгибаясь вновь. Балеринка смотрела на огонь чераз стекло чаши и не переставала крутить колесо маленькой машинки. Ухо поднялось верхушкой в верх и обратилось в слух. А сердце. Лебединое сердце билось чаще обычного, расширялось и сжималось, толкая ритмичными ударами всё, что с ним соприкосалось.

Таис взяла хвост. Метнула его в огонь. Сноп искр и запах палёной шерсти. Ухо чёрного пса туда же. Ещё искры и вонь палёного мяса. Таис тящело дышала. Слёзы больше не застилали ей глаза. Сердце теперь. Туда его. Бьющееся сердце вспыхнуло не сразу. Удары его затихали постепенно, и по краям оно начало чуть прихватываться огнём. Куколка — балеринка вместе с машинкой сгорели очень бысторо. Таис с трудом удерживала чашу. Наклонив её над огонём, высыпала стеклянный песок на горящие угли. В эту секунду она исчезла. Жертвенная чаша, на мгновение повисшая в воздухе упала, разлетевшись на мелкие осколки.

— 5 —

Артур проснулся утром от сильного холода. Камин затух. В окно, открывшееся от сильного ветра, залетал мелкий снег.

«Холодно. Очень холодно. Просто нестерпимо холодно.»

Артур вспомнил слова колдуна. «Когда тебе будет очень, очень холодно, съешь эту конфету.»

Конфета «Холодок», упакованная в обёртку чёрного цвета, лежала в портмоне у Артура. Он, трясясь от холода, дрожащими пальцами положил конфету в рот. Через несколько секунд Артур полностью перестал ощущать холод. Теперь температура его тела была ниже самой холодной температуры окружающей среды. Навсегда.