Когда закончится метель

Инга Ветрова, 2023

Новогодняя ночь в музее в компании брутального мужчины – это романтично? Отнюдь! В этом Яна убедилась на собственном примере. Вместо елки и шампанского – загадки старинного особняка, вместо подарков – опасные приключения. Но Яна не отчаивается! В воображении она пишет исторический роман, а в реальности – помогает следователю вычислить злодея.Вместе с новогодней метелью в мир Яны ворвутся тайны старинной усадьбы, приключения, опасность и Он – умный, уверенный, сильный. Как выстоять, когда преступник учел все и не знает жалости? Яна и Павел идут путем воинов. Думают, действуют, побеждают.А что вообще может изменить одна ночь? Сможет ли она стеснительную тихоню превратить в разъяренную львицу, а самоуверенного следака в нежного и заботливого мужчину?

Когда закончится метель,

Переплетутся наши судьбы,

И ни какие в мире судьи

Не запретят любить, поверь…

Геннадий Шабров

Глава 1.

«Синие сумерки растворились в рождественской метели. Дорожки старого сада запорошили мириады танцующих снежинок. Они заглядывали в окна, искрились на макушке фонаря, таяли на разгоряченных спинах лошадей. Гости все прибывали и прибывали — ходили по комнатам, смеялись, переглядывались и с нетерпением ждали сигнал к началу бала…»

Яна подняла глаза от экрана. За окнами мела такая же метель. «Очередной новый год в одиночестве, — с грустью подумала она. — Ну, хотя бы начну писать, и никто не будет мешать звонками и сообщениями. Все готовятся к празднику».

Разочарование пришло утром. Подруга сообщила, что дочка заболела, температура зашкаливает, поэтому ресторан отменяется. Проведя ревизию холодильника и кладовой, Яна убедилась, что продуктов на праздничный мини-ужин для нее, Симы и Клавы достаточно, и в магазин идти не нужно.

Радуясь предстоящим длинным выходным, девушка позавтракала, покормила пушистых проказниц и включила комп с надеждой погрузится в историю Аделины. Но не тут-то было… Грохот в гостиной сомнений не оставил. Кошки опять уронили елку, значит придется потратить полчаса на восстановление былой красоты.

Настроение писать пропало, зато пришло желание прогуляться. Яна с детства любила снег. Когда зима накрывала Владимир, ей всегда казалось, что в город пришла сказка. Яна ждала чуда, подарков, приключений, ярких огней праздника, снежных игр. Все это было, было, но детство закончилось, юность пролетела, молодость близилась к концу.

— Тридцать два, — не приговор, — неизменно бурчала мама. — Ты не красавица, но с изюминкой. Глаза каре-зеленые, где такие увидишь? И волосы длинные. Не обкорнала себя, как эти фентифлюшки молодые, и осветляться не стала, умница. Твоя главная беда — нерешительность. Ты просто боишься жить! Сидишь целыми днями за компьютером, да книги читаешь. Нужно ходить на концерты, в театр, знакомиться с мужчинами. Неужели в твой музей не приходят достойные кавалеры?

— Приходят и уходят, а точнее уезжают, — отвечала Яна. — Меня звали в Бикин, Сланцы и Бежецк. Я даже не знаю, где это. Ты хочешь остаться одна?

Лариса Павловна не хотела, поэтому замолкала, с дочерью не спорила, но демонстративно грустно вздыхала, глядя на чужих малышей.

Яна всегда любила гулять по старым улицам Владимира, а 31 декабря с радостью окунулась в предновогоднюю суету. Витрины магазинов и кафе соревновались в праздничном убранстве, елочные игрушки прятались под снежными шапочками, люди спешили домой к подаркам и уюту.

В пронизанном метелью воздухе витал дух Нового года. Недалеко от дома — на углу 2-й Никольской и Девической Яна встретила Деда Мороза. Он клялся, что настоящий и обещал исполнить любую ее мечту. Девушка хохотала, уворачивалась от его распахнутых рук, но желание загадала, а для пущей надежности даже погладила «дедушку» по бороде.

Яна вернулась домой только к вечеру. Приготовила салат, заварила любимый кофе и открыла заветный файл. В воображении яркими красками заиграла история старинного особняка.

«Аделина прокралась в библиотеку. Третьего дня она видела, как отец что-то прятал на полке старинного шкафа, и томилась от желания найти тайник. Аделина залезла на лесенку и приступила к изучению книг. Тисненые корешки отливали золотом. Девушка тщательно пролистала все книги, простучала заднюю стенку шкафа — бесполезно.

«Ничего необычного, — разочарованно подумала Аделина. — Но папа точно здесь что-то спрятал. Он, как и я сейчас, стоял на последней ступеньке и держал в руках шкатулку. А когда мы столкнулись в дверях, его руки были пустыми. Странно».

— Аделина, где вы? Батюшка вас обыскался…»

В начале XX века раздался звонок мобильного телефона. Яна вздрогнула и вынырнула в действительность.

— Яна Сергеевна Полонская?

— Да. Это я.

— Яна Сергеевна, вневедомственная охрана беспокоит. В музее сработала сигнализация. Мы приехали на место. Входная дверь взломана. Мы не можем дозвониться до вашего директора.

— Она на праздники уехала в Витебск к родственникам. Вернется только к Рождеству. По графику дежурства до третьего января за музей отвечаю я. Потом до шестого научный сотрудник.

— Тогда одевайтесь. Мы вызвали следственно-оперативную группу. Выходите на улицу. Они сейчас подъедут.

Яна торопливо надела пальто, схватила сумку, палантин и уже закрывая дверь услышала знакомый звук упавшей елки.

Глава 2.

Через десять минут Яна уже прорывалась сквозь ночь и метель на дребезжащем полицейском уазике. Дворники работали непрерывно, сметая с лобового стекла хлопья налипающего снега.

Юную Аделину сменили трое незнакомцев. Из них только молодой водитель был в полицейской форме. Его погоны пересекала широкая поперечная полоса. На переднем сиденье, судя по глубокой седине, сидел пожилой мужчина. Он прижимал к себе объемный чемоданчик и все время просил шофера ехать аккуратнее.

Соседа слева Яна невзлюбила с первого взгляда. Для нее он был слишком брутальный, чтобы внушать доверие. Девушка всю сознательную жизнь сторонилась крепко сложенных мужчин, считая их непостоянными ловеласами, а попросту бабниками.

Фары с трудом высвечивали подобие дороги. Снег не просто падал, он водил бесконечные запутанные хороводы, словно пытался заманить старый уазик в царство Снежной королевы. Молчание затягивалось. Первым не выдержал водитель.

— Девушка, а девушка, а как вас зовут? Меня Слава.

— А меня Яна Сергеевна.

— Очень приятно, — откликнулся седовласый. — Я Владимир Викторович, эксперт-криминалист, а рядом с вами Павел Николаевич, следователь эс ка.

— Прошу заметить, — в разговор вклинился Слава. — На ваше преступление сегодня вызвана лучшая оперативная группа Владимира. А самое главное, с нами Граб. И это беспроигрышный козырь в борьбе со взломщиками всех мастей.

Шум двигателя и дребезжание корпуса изрядно исковеркали слова водителя. Вместо «Граб» Яна услышала «гроб» и застыла от ужаса. Она оглянулась по сторонам в поисках вышеназванного деревянного ящика, но сразу же сделал вывод, что в тесном пространстве автомобиля разместить его просто негде.

«Тогда, где гроб? — размышляла девушка. — На крыше? А может я на нем сижу?» Последнее предположение заставило Яну подпрыгнуть и начать судорожно ощупывать сиденье.

— Вы что-то потеряли? — вежливо спросил брутальный сосед, он же следователь Павел Николаевич. — Слава, включи свет — у нас проблема.

— Где он? Как он может сюда влезть? — бормотала Яна.

— Кто или что?

— Гроб, — задыхаясь ответила Яна.

Очевидно следователь был тот еще тертый калач. Он не просто смеялся, он ржал, при этом хохотали только глаза, а на лице не дрогнул ни один мускул.

— Яна Сергеевна, мы не возим с собой гробы. Захоронение умерших — задача другой службы. Мы осматриваем место происшествия, проводим дознание, собираем улики.

— Но Слава только что сказал, что с нами…

— Граб, — подхватил следователь. — Моя фамилия Граб. Дерево есть такое. Произрастает в южных районах России и много где еще. Во Владимире не растет. Я здесь один такой.

Яна не знала куда спрятаться от его насмешливого взгляда. Она покраснела и отвела глаза.

— Славик, все норм. Туши свет. Яна Сергеевна, не смущайтесь. Я привык. С такой фамилией, представляете через что я прошел в детстве?

— Закалились?

— Так точно. Ныне я просто кремень.

— Значит стали окаменелостью.

— Окаменелостью? А это что?

— Выходит и я могу вас удивить, — язвительно ответила Яна. — Окаменелости — это превратившиеся в камень останки растений или животных. На это нужны миллионы лет, но в вашем случае, видимо, хватило сорока.

— Тридцати пяти. Неужели я выгляжу так старо? Вы, наверное, плохо меня разглядели.

— Я вообще вас не разглядывала. Не обольщайтесь.

Яна отвернулась и начала пристально всматриваться в окно. Даже спиной она чувствовала самодовольство Граба.

— Эй, молодые, вы что уже поругались? — Слава ехидно рассмеялся.

— Язык придержи, шутник, — плохо скрывая улыбку парировал Павел.

— Паха, ну, правда, раскрой секрет. Как ты умудряешься девушек кадрить в считаные минуты. Я за ними неделями хожу с нулевым результатом. А ты раз, два и в дамки.

— Товарищ старший сержант полиции, следите за дорогой! — Яна резко осадила водителя. — Разговоры будете вести на месте преступления и только по существу.

— Молчу, молчу! Красивая, строгая, в званиях разбирается, терминологией владеет. Ну, Паха, ты влип!

Больше спутники не разговаривали. О чем думали мужчины, Яну не интересовало. Она мысленно вернулась к Аделине.

«Бальная зала сияла. Огонь свечей играл на сотнях хрусталиков изысканных люстр. Радужные узоры пленяли волшебством, им вторили канделябры и настенные светильники. Но главным украшением праздника, конечно же, была огромная ель, вершину которой венчал белый ангел Рождества. Пахло иголками, туалетной водой и плавящимся воском. Снежинки заглядывали в окна, таяли от зависти и замерзали, оставляя на стеклах диковинные узоры.

— Друзья, вы узнаете мою Аделину? Сегодня ее первый настоящий бал…»

Ровно в двадцать два тридцать уазик аккуратно проехал в открытые ворота музейной ограды и остановился у машины чоповцев. Ребята включили радио на полную громкость и прямо в салоне устроили дискотеку. Они смеялись, в унисон размахивали руками и дружно орали: «Новый год к нам мчится, скоро все случится…»

Глава 3.

Метель не унималась. В туманном свете уличных фонарей Яна разглядела пустой провал открытой двери и большой сугроб, забравшийся внутрь музея.

— Яна Сергеевна, может, пока в машине посидите, — заботливо спросил криминалист. — Холодно и снег метет.

— Нет. Я выйду. Нужно понять, что случилось.

Девушка замотала голову палантином и медленно двинулась вслед за опергруппой, пряча лицо от колючих снежных игл. Каждый шаг давался с трудом.

— Але, гараж, кончай дискач! — весело прокричал Славик.

Чоповцы выключили музыку и неохотно вылезли из салона. Павел положил лист опросника на жесткую кожаную папку и приготовился писать.

— Привет, пацаны, веселье окончилось. Представляемся и докладываем.

— Хоботов Артем Геннадьевич, — первым заговорил высокий тощий парень. — Ну, в общем, повезло музею. Вызов поступил, когда мы рядом — в Богословке были. Там из-за метели у магазина сигналка слетела.

— Давай ближе к делу. Прибыли, что увидели?

— Кашкин Илья Олегович, — к разговору подключился молодой краснощекий чоповец. — Спугнули мы его. Барсово на отшибе, но дорога проходная. Он, видать, свет наш издалече увидел и смылся. След на Загорье вел, но его уже засыпало.

— Мы ничего не трогали! — активно вмешался тощий. — Увидели, что дверь нараспашку и сразу в полицию позвонили, а потом этой.

Парень махнул рукой в сторону Яны и широко улыбнулся.

— Здрасите, девушка! Вы Снегурочка?

— Нет. Я главный хранитель музея-усадьбы Фон-Барсов.

— Паша, можно я делом займусь? Ясно все. Ничего не видели, ничего не знаем.

— Давай, Викторыч, приступай.

— А мне можно в машину? — поеживаясь спросил Славик. — Холодно.

— Шагай. Толку от тебя все равно ноль.

— Ага, а кто вас сюда доставил? Я водитель от Бога. Не цените вы меня, Пал Николаич, ох, не цените!

— Про след протекторов, что скажете?

Яна задала вопрос резко и требовательно. Она смотрела на чоповцев, но краем глаза безошибочно опознала удивление во взгляде Павла.

— Внедорожник был нехилый. Снег рыхлый, глубокий, а он стартанул чисто, не буксовал нифига.

Румяный кивнул, поддерживая напарника.

— Еще вопрос. Где наш сторож Юрий Петрович? Вы его видели?

— И видели, и слышали, — парни дружно рассмеялись. — В коморке он храпит в обнимку с маленькой.

— С маленькой? С маленькой девочкой? — в ужасе переспросила Яна. — Он же старый.

— Для девочки старый, а для бутылки в самый раз, — ответил тощий, не переставая лыбиться.

— Все. Конец комедии, — Павел резко оборвал смешки парней. — Черканите мне автографы и свободны. Вызову потом. Яна Сергеевна, идемте в музей.

— И тебе не хворать, Паша, надежда наша! Яна Сергеевна, у меня телефончик-то ваш остался. Можно позвонить?

Не переставая балагурить тощий и румяный направились к машине и вскоре свет фар утонул в последней декабрьской метели. Яна с ужасом переступила порог. Она даже боялась подумать, что мог натворить вор в этом старинном деревянном особняке.

— Паша, Яна, похоже ребята правы. Спугнули они его. Дверь входная вскрыта, а внутри не успел набедокурить.

— Как вскрывал?

— Замок сувальдный, пятирядный. Способы разные есть, но он орудовал дрелью и отмычкой.

Пока мужчины разговаривали, Яна осмотрелась.

— Вы правы, Владимир Викторович. Внутренние двери не трогали. Они опечатаны моей печатью. Она не повреждена.

— Вы всегда их опечатываете? — заинтересованно спросил Павел.

— Да. Мы всегда действуем по инструкции. Других вариантов нет и быть не может.

— Паша, один момент. Сдается мне, что воришка в музее бывал. Дверь железная, замок внутри. Он точно знал его тип, поэтому использовал нужные инструменты и особо не возился.

— Есть предположения?

Павел внимательно посмотрел на Яну.

— Нет. У нас иногда больше ста посетителей за день бывает. За всеми не уследишь. Кто-то может замешкаться в дверях, чтобы рассмотреть замок.

— В музее есть что-нибудь ценное? — заинтересованно спросил эксперт.

— Естественно. Если не брать в расчет вещи бывших владельцев, имеющие мемориальное значение, то можно насчитать больше тысячи предметов, которые можно дорого продать серьезным коллекционерам и просто в инете.

— Монеты, иконы, зла́то, се́ребро?

Яна кивнула, не считая нужным отвечать на небрежный вопрос следователя.

— Здесь есть черный ход? — оглядываясь по сторонам спросил Павел.

— Раньше был, но потом здание немного перестроили, чтобы увеличить экспозиционные площади.

— Решетки только на окнах первого этажа?

— И на втором тоже есть. Музей оборудован согласно нормативам и инструкциям.

Павел усмехнулся. Он сунул руки в карманы джинсов и погрузился в одному ему ведомые мысли.

— Паша, уже одиннадцать, нужно решать, что делать. Замок сменить мы не можем, сторож, я слышал, из игры выбыл.

— Я останусь, — решительно сказала Яна. — Мой музей, моя ответственность. Буду здесь до утра, а потом попробую найти мастера.

— Мастера мы пришлем, не волнуйтесь, но одной вам здесь негоже сидеть. Паша, что молчишь?

— Нечего сказать. Останусь. Эх, смена давно закончилась, меня же Злата ждет.

— Переживет твоя Злата, не впервой! Поехали мы. Будьте на связи. А утром ждите человечка. Есть у меня товарищ — спец по замкам.

— По вскрытию или установке? — весело спросил Павел.

— Скажем так, мастер широкого профиля, но человек надежный.

Глава 4.

Метель настойчиво просилась в дом. Наступала. Яна подышала на замерзшие руки и обожглась о насмешливый взгляд Павла. В полутьме его глаза казались не просто темными, а дьявольски черными.

— Что смотрите? Лучше помогите.

— Я весь в распоряжении главного хранителя.

Они очистили пол и закрыли дверь на внутреннюю щеколду. Когда закончили работать, Яна впервые за минувшие часы вздохнула с облегчением.

— Яна Сергеевна, я никогда здесь не был. Куда ведут эти двери?

— Мы в центральном холле музея. Направо — начало осмотра, слева — конец. Оттуда посетители выходят. По центру — гардероб. Правее него — туалет. Левее — дверь в мезонин. Там наши кабинеты. В глубине гардероба есть дверь, которая ведет в цокольный этаж. Там фондовые.

— Фондовые?

— Да. Специально оборудованные помещения, где хранятся предметы, не выставленные в залах.

— Ничего себе! А я думал, что в музеях все на виду.

— Ну, вот так. Мы прячем сокровища и не даем честным гражданам приобщаться к прекрасному. Идемте. Здесь есть комната, где можно отдохнуть. Нам стоит согреться и выпить чаю.

Сильный и уверенный на улице в помещении Павел выглядел не ахти. Он хлопал дверями, задевал плечами мебель, топал и громко сопел. «Он просто медведь, — раздраженно подумала Яна. — Неповоротливый и неуклюжий. Терпеть таких не могу».

Новогодним подарком для обоих стали конфеты и пачка печенья, ждавшая своего часа в глубине шкафа. Когда вода закипела, а пакетики начали усиленно терять заварку, Яна наконец расслабилась и положила голову на скрещенные на краю стола руки.

— Устали?

— Не то слово. Может, для вас такая жизнь норма, а для меня это кошмар. Как думаете, стоит прямо сейчас написать директору, что у нас проблема? Может, до утра потерпит?

— Сообщите утром. Зачем портить человеку праздник.

— Вот и я так думаю. Павел Николаевич, пейте чай. Не стесняйтесь.

— Можно просто Павел. Я, когда слышу свое отчество, пугаюсь и думаю, что внезапно стал дедом.

— Ну, тогда я тоже просто Яна.

— Вот и договорились. Тогда, Яна, расскажите мне несведущему, в чем ваши обязанности в музее?

— Главный хранитель отвечает за сохранность музейного фонда, заполняет каталоги, изучает предметы, ведет документы их учета и хождения.

— Хождения? Они у вас куда ходят-то?

— Из фондов на выставки и обратно. Главное, чтобы не убежали. За этим я и слежу. Работы выше крыши. Я не сижу на стульчике в зале, как думают многие.

Яна стянула растрепавшиеся волосы в высокий хвост, подула на чай и украдкой посмотрела на Павла. Она впервые видела его при ярком свете. Без куртки он выглядел не менее внушительно. Темные короткостриженые волосы, карие глаза, жесткие скулы. Яна решила, что женщинам такие как он точно нравятся, но ничего не почувствовала, кроме раздражения. Широкие плечи обтягивал серый свитер домашней вязки. «Наверное, Злата постаралась», — с необъяснимой злостью подумала девушка.

— А можно еще вопрос? — громко отхлебнув из чашки спросил Павел. — Вы сказали, что мемориальные вещи, как цель для преступника в расчет можно не брать. А почему?

— Их нет смысла воровать. Письма и фотографии, принадлежавшие хозяевам усадьбы, можно продать только специалистам, интересующимся Фон-Барсами, а таких единицы во всем мире. Если бы у нас хранился фрагмент, уничтоженной Пушкиным рукописи десятой главы «Евгения Онегина», вот тогда нужно было бы за него трясись. А свадебные фотографии Аделины Карловны Фон-Барс-Танеевой никому не интересны.

— А какова вероятность, что сюда мог наведаться потомок владельцев усадьбы? — задумчиво спросил следователь.

— Нулевая, — моментально ответила Яна. — Мы всех знаем поименно. Это приличные господа, живущие в разных странах мира. Фон-Барсы — Карл Генрихович, его жена Агнесса Оттовна, их семнадцатилетний сын Генрих перебрались в Париж в октябре 1914, молодые Танеевы — Аделина и Михаил поздней осенью 1915 года. Они никогда не возвращались.

Некоторое время в комнате были слышны только звуки двух жующих и прихлебывающих чай людей. Яна старалась не чавкать и не булькать, у Павла это получалось намного хуже. Девушка в очередной раз подумала, что он ее жутко бесит.

— Яна Сергеевна, ой, Яна, а как сложилась жизнь Фон-Барсов за границей?

— Прекрасно. Они были богаты и смогли вовремя вывезти свои сбережения. Карл и Агнесса умерли в конце тридцатых. Генрих с семьей в начале сороковых из Франции перебрался в Швейцарию. Там сейчас живут две его внучки. Марте шестьдесят лет, а Генриетте шестьдесят пять. Ее внуку Эдгару двадцать два, он студент. Этим летом Марта к нам приезжала. У Аделины и Михаила родились две дочери. Их потомки в Канаде. Марта рассказала, что они поддерживают контакты с родственниками и даже навещают друг друга.

— А что Фон-Барсы вообще делали в России? Они же немцы.

— И что? Россия всегда была многонациональной страной. Они выходцы из Курляндии. Герцогство присоединили к России в 1795 году. Ныне эти земли принадлежат Латвии. Только тайна все равно есть. «Барс» — русское слово. По-немецки правильнее бы звучало Фон-Ирбис. И почему-то фамилию они писали через дефис. Тоже загадка. На гербе рода барс, меч, дубовый лист, солнце и две башни.

— Очень интересно. Это что-то значит?

— Конечно. В геральдике все цвета, изображения и их сочетание несут определенный смысл.

— И вы в этом разбираетесь?

— А вы разбираетесь в оружии?

— Это моя работа.

— А моя работа разбираться в геральдике, нумизматике, генеалогии, искусстве, одежде всех времен и, кстати, в оружии тоже.

— Боже! Мы совсем забыли!

Яна на мгновение потеряла дар речи. В голове закрутились судорожные мысли о взломанных дверях, разбитых окнах, уликах и преступниках.

— Что забыли? Что?

— Новый год через десять минут!

— Зачем так пугать! Новый год — это формальность. Движение стрелок по циферблату ничего не меняет.

— А что меняет?

— События…

Яна не успела договорить начатую фразу. В музее неожиданно погас свет. Девушка зажала рот рукой, чтобы не закричать.

— Сиди здесь, — прошипел Павел.

Он выбежал из комнаты. Из неуклюжего медведя следователь превратился в матерого волка, бесшумно идущего по следу.

Глава 5.

Тишина оглушала. Яна подумала, что лучше бы вокруг кричали и стреляли, тогда было бы понятно, где угроза. Вскоре глаза привыкли и сквозь темноту проступили размытые грани предметов. Стол, стул, диван, вешалка с их верхней одеждой. Пахло чаем и старыми обоями…

Яна медленно подошла к окну. Удивилась, что наружное освещение работает. В конусах фонарного света танцевали снежинки. Они без устали заметали аллею, идущую от ворот вглубь парка.

Девушка решила вновь сесть к столу, но странное беспокойство заставило ее повернуться и даже прижаться лицом к холодному стеклу. Со стороны дорожки к палисаднику и дальше прямо под окно, в которое она смотрела, тянулись две цепочки следов.

На Яну обрушилось осознание беды: «Преступник рядом! Это он выключил свет. Он подглядывал, когда мы спокойно пили чай, болтали и даже не знали, что враг так близко!»

Понимание того, что незнакомец видел ее и теперь бродит вокруг музея лишило Яну последних сил. Она в изнеможении опустилась на диван, прижала ладони к вискам и сбежала из XXI века в блистающий огнями старинный зал.

« — Друзья, вы узнаете мою Аделину? Сегодня ее первый настоящий бал. В уходящем 1906 году ей исполнилось шестнадцать.

Карл Фон-Барс не скрывал гордости. Его дочь из маленькой неуклюжей девочки превратилась в грациозную красавицу. Ангнессу сантименты не волновали. Она была строга и рациональна. Убедилась, что фасон бального платья идеально подходит фигуре дочери, а воздушно-голубой цвет магически вторит ее глазам, и принялась сквозь лорнет внимательно изучать молодых людей, приехавших на Рождество в их уютное поместье. «Мы все сделали правильно, — подумала Агнесса. — Теперь нужно подобрать достойную партию».

Аделина выбежала в центр залы, сделала реверанс и нисколько не стесняясь закружилась под аплодисменты гостей. Первый танец по традиции принадлежал отцу, все остальные кавалерам, записавшимся в бальную книжку. Аделина сияла, смеялась и молила ангела Рождества до бесконечности растянуть мгновения прекрасного вечера.

— Аделина, вы нужны мне… Очень нужны… Аделина, слышите меня?..»

— Яна, Яна Сергеевна, что с вами? Яна, соберитесь, мне нужна ваша помощь!

« — Кто вы, сударь? Вы так грубы. Зачем вы меня трясете?..»

— Яна, Яна, да, что ж такое!

«Незнакомец увлек Аделину в темноту маленького коридора, усадил на банкетку и продолжил настойчиво трясти за плечи. Аделина не могла произнести ни слова. Она хотела кричать, звать на помощь, а вместо этого задыхалась и сипела.

Неожиданно она почувствовала, что ее щек, лба, губ касается что-то теплое и мягкое. Один раз, второй, третий. И вскоре по ее губам разлилась волна тепла и нежности. Часы пробили полночь. «Он целует меня… Это же поцелуй, — догадалась Ангелина…»

— Что вы делаете?

Яна оттолкнула Павла и отбежала в противоположный угол комнаты.

— Думаете, если вы в штанах и с пистолетом, то все позволено?

— Вы отключились, а нам дорога каждая минута. Обычно шок помогает. И, кстати, пистолета у меня нет. Вы в порядке?

— Да. То есть, нет. А вы всех свидетелей целуете, или только мне повезло? А Злата как относится к вашим методам работы?

— Об этом позже. Быстрее!

Павел схватил девушку за руку и выбежал в коридор. Он прекрасно ориентировался в темноте. Из дикого волка следователь превратился в грациозного леопарда, а, может быть, даже барса. Яна не успела придумать сравнение. Дорога была слишком короткой.

— Тише. Смотрите в окно. Видите?

— Что он делает?

— Привязал трос к входной двери, сел в автомобиль, сейчас будет газовать.

Яна задохнулась от страха. На нее опять накатило желание укрыться в самом дальнем уголке музея, чтобы ничего не видеть и не слышать.

— У него получится? — едва шевеля губами спросила девушка.

— Не знаю. Все зависит от конструкции. Если косяк прочный — устоит. Если нет, то прокатит он вашу дверь с ветерком.

— Что же делать?

— Крыльцо узкое, длинное. Построим баррикаду. Жаль, что дверь высокая — полностью проход завалить не выйдет. Сделаем, что сможем.

— Вы вызвали подкрепление?

— Связи нет. Ни городской, ни мобильной. Очевидно, электрический кабель он просто перерубил на входе вместе с телефонным проводом. Он все продумал, даже глушилку сигналов притащил. А, может, это метель виновата. Яна, командуйте. Что таскать?

Тишину ночи разорвал натужный звук двигателя. Дверь задрожала. Рывок, еще один. Крыльцо скрипело, автомобиль газовал.

— Вешалки, несите вешалки!

Яна рванула в гардероб. Уже через минуту вход в музей перегородила колченогая конструкция с множеством крючков. Преступник продолжал тянуть, но дверь не поддавалась. Павел и Яна с удвоенной силой продолжили таскать вешалки. К ним добавили банкетки из холла, только тогда остановились. Оба тяжело дышали и обливались потом.

— Я много в каких переделках бывал, но такая впервые.

— Ха! Что тогда обо мне говорить, — со сдавленным смешком ответила Яна. — Где преступник?

— Он уехал. Я слышал. Буксовал, буксовал и уехал. Не сможет он дверь вырвать.

— Слава Богу!

Яна в изнеможении прислонилась к стене. Голова кружилась, лицо пылало, во рту буйствовал металлический привкус крови.

Глава 6.

— Фонарик в гардеробе, в тумбочке под телефоном, — хватая воздух еле прошептала Яна.

Она сползла вдоль стены, села на пол. Потом закрыла глаза и безвольно вытянула ноги, наслаждаясь покоем.

— Я осмотрел косяк. Стоит крепко. Будем ждать продолжение атаки.

— Он вернется? — безразлично спросила Яна.

— Да. Я уверен. Нам нужно место, откуда будут видны дороги и на Богословку, и на Заречье.

— Мой кабинет в мезонине. Он подойдет.

Павел и Яна поднялись по узкой деревянной лестнице. Ступеньки явно не привыкли к мужскому вниманию. Они жалобно скрипели и прогибались.

— Слева кабинет директора, справа мой. Дальше по коридору маленький конференц-зал и кабинет научного сотрудника. А в самом конце дверь. Это пожарный выход.

— Так. А если преступник этой дорогой пойдет? Дверь выдержит?

— Он Карлсон? — устало спросила Яна.

— В смысле?

— В смысле у него есть моторчик, чтобы летать?

— Не понял…

— Это выход, а не вход. Лестницы там нет. Она внутри. Ключ висит рядом. Лестница выбрасывается наружу и автоматически раскладывается.

— Вот теперь понял. Вы везде срываете печати. Так можно?

— Уже все можно. Потом дадите мне справку, что наши действия были продиктованы необходимостью обеспечения сохранности музея и музейных ценностей, и были произведены представителем правоохранительных органов с соблюдением соответствующих норм и правил, установленных инструкцией по организации охраны и пожарной безопасности музея-усадьбы Фон-Барсов.

— Говорите по-помедленнее, я записываю…

— Издеваетесь? А мне не смешно. Вот кабинет. Вот окно. Какой у нас план?

— Следить за дорогой и думать.

— Думать? — изумленно спросила Яна.

— Вот именно. Думать. Нам нужно вычислить преступника здесь и сейчас.

— Зачем? Нам нужно просто продержаться до утра. Потом приедут ваши, проснется сторож и преступник убежит.

— Во-первых, мы не знаем, что он еще придумает, и сможем ли мы выдержать осаду. Возможно, он вооружен, раз прет напролом. Перцовка вообще не проблема. Во-вторых, при вашем раскладе, он может на время затаиться, а потом вернуться и завершить начатое. Нам нужно его вычислить, чтобы быть на шаг впереди.

— Вы без оружия. Почему?

— Потому что формально я уже дома, а не на дежурстве. Меня на выходе ребята подхватили. Съездим и быстро вернемся — сказали они. Там просто дверь в музее открылась — сказали они.

Павел рассмеялся. Яна села в кресло, развернулась к окну. За шесть лет работы она ни разу не была в своем кабинете ночью. Метель бросала на стекла снежные вихри. Свет уличных фонарей тонул в белесом тумане. Яна хотела пить, есть и спать. Она не хотела думать.

В углу, утопающей в бумагах комнаты, Павел нашел единственный свободный стул. Он переставил его к столу, так, чтобы видеть и Яну, и улицу. Потом попросил бумагу, и в свете фонарика начал сосредоточенно писать, рисовать рамки, кружки, стрелочки, вопросительные и восклицательные знаки.

Яна откинулась в кресле, закрыла глаза и вновь увидела Аделину.

«Когда гости перешли в обеденный зал, Аделина улучила минутку и вновь прокралась в библиотеку. Она знала, что получит от батюшки большой нагоняй, если он узнает о ее похождениях, поэтому плотно прикрыла дверь и зажгла самую маленькую свечку.

«Если услышу шаги, спрячусь за портьеру», — подумала Аделина. Она поднялась на лесенку и задумалась: «А что, если дело не в книгах, а в самом шкафе. Он высокий, очень старый, украшен резьбой. Вдоль полок переплетающиеся дубовые ветви, наверху по краям две башенки, посередине солнце. А в центре, чуть ниже — красивый барс. Ой, это же наши фамильные символы и как я раньше не замечала…»

— Яна, вы готовы работать? Я буду задавать вопросы. Вы отвечать. И мне еще нужна бумага.

— Возьмите в принтере. Я хочу пить. Чашки в шкафу, вода в баклахе где-то на полу. Пожалуйста…

Сделав несколько глотков, Яна помотала головой, растерла виски и ожидающе посмотрела на Павла. Она поймала себя на мысли, что следователь уже не бесит ее как раньше, а только слегка раздражает самонадеянностью.

— Я готова. Задавайте ваши вопросы.

— Чтобы вычислить преступника нам нужно понять две вещи, — медленно начал Павел. — Почему он форсирует события и что ищет. Тогда, возможно, мы поймем, кто наш незнакомец или незнакомцы.

— Вы думаете он не один? — испуганно спросила Яна.

— Все может быть. Давайте работать последовательно. Итак, вопрос первый. Что произойдет в музее в ближайшее время? Что-то изменится?

Конец ознакомительного фрагмента.