Приемный покой

Илья Гирс (2025)

Дмитрий Алёхин- студент третьего курса медицинского университета. По случайному стечению обстоятельств, он становится санитаром приемного покоя. Здесь свои маленькие победы и маленькие трагедии. Здесь сама жизнь.

Илья Гирс

Приемный покой.

СТУДЕНТ-МЕДИК.

Знаете, что самое тяжёлое в обучении? Правильно, сам процесс обучения. Я — студент третьего курса медицинского колледжа. Большинство людей романтизируют эту профессию. Жаль, что всё благородство осталось в девятнадцатом веке. Сейчас, это суровая работа, где тупоголовым делать просто нечего. Если хочешь, прочувствовать наше здравоохранение, запишись на приём к любому специалисту, и попади на этот самый прием через три месяца, если не умрешь к этому времени.

Ладно, не хочется вас, пугать. Всё-таки, медицина — это кайф. Как я оказался в этой сфере? Вопрос на засыпку, так сказать. Я — не член врачебной династии. Отец — полицейский, мама — банковский работник. Профессии совершенно из другой области.

Я хотел стать врачом с восьмого класса. Я до сих пор помню тот день, когда мама совершенно серьезно спросила меня: «Кем я хочу стать?» Я долго размышлял и думал. Я любил литературу, но учителем становиться, совершенно не хотелось.

Примерно в это же время, я стал увлекаться религией. Каждый день я читал Библию, учил молитвы. Я всерьёз задумался о карьере священника. Как я могу помочь людям, что я могу сделать для них, как приносить пользу обществу? Наверное, есть во мне такое качество, как милосердие.

Я разговаривал с мамой по этому поводу. Она мне сказала, что можно просто верить, не обязательно быть для этого священником. Для моего же отца, большинство священнослужителей были просто тунеядцами.

Я решил, что я стану врачом. Буду лечить тело, если с душой не всегда получается. Я усиленно стал готовиться. Каждый день я учил биологию и химию. Делал научные работы. Ведь в жизни большинства, главное — это репутация.

В конце 11-го класса я неплохо сдал экзамены и поступил в медицинский университет. Иллюзии относительно медицины развеялись через один месяц обучения. Вечный недосып, вечное недоедание. Всё, что я успевал делать после пар — поесть, поучить, поспать. При этом я успевал получать двойки, сидеть до вечера на отработках и не умереть. Санкт — Петербург, я видел мельком.

Но, самое жесткое разочарование, случилось со мной на первой же сессии. Мне не удалось сдать с первого раза экзамен, и приходилось какое-то время скрывать такую весть от родителей. Не хотелось их травмировать, но всё тайное становится явным рано или поздно.

Романтизм исчез, остался только суровый реализм. Я был таким, как бы лучше, сказать домашним мальчиком, книжным червем.

Всё изменилось на втором курсе. Я стал противен себе. Окружающий быт меня заедал, и я начал пить. Алкоголизм стал моей проблемой. Я не мог больше сказать нет. По началу мне не нравилось, но потом я стал получать удовольствие от такого времяпрепровождения. Я не видел смысла в настоящем, и мой алкоголизм позволял справиться с заедавшим бытом.

Но, мне нельзя пить. У меня врожденный порок сердца. Да, никому по сути нельзя пить, но, если разобраться, чтобы сбросить груз накопившихся проблем, алкоголь — выход.

Я закончил третий курс и мне надо было проходить производственную практику. Я приехал в свой город — город Н., где жил большую часть своей жизни.

— Дима, у меня к тебе серьезный разговор.

— Да, я слушаю, мам.

–Так долго продолжаться не может. Тебе 20 лет, а ты до сих пор сидишь на моей шее. С завтрашнего дня ты будешь работать.

— У меня с завтрашнего дня — практика начинается.

— Ты будешь работать в приемном покое, я уже договорилась. А, часы, которые ты отработал пойдут тебе вместо практики.

Так, я, Дмитрий Александрович Алёхин стал санитаром приёмного покоя.

ПЕРВЫЕ СУТКИ.

Что обычные люди делают в семь утра в воскресенье? Они спят. Кто-то после пьянок, которые были накануне. Кто-то просто отдыхает от тяжелой недели. Но, есть и такие, которые не спят. Они не спят, потому что не хотят. Они не могут, они работают. Кто-то несёт службу в лесах Сибири, кто-то на фуре везёт груз во Владивосток.

Я очнулся от субботы, словно тот, кто был вчера, уже другой человек, не я. В этом есть какая-то капля правды. Сегодня был первый мой рабочий день. До этого я был иждивенцем, двадцатилетним детиной с руками и ногами. Ограниченная особь.

Я проснулся, точнее упал с кровати, чтобы эта дребезжащая штука под названием будильник наконец-то замолчала. Мама с отцом и братом уехали на дачу, я был в квартире один. Я мог не идти на работу, но такая штука, которая называется совесть, мне не позволила.

Я пошел завтракать. Я не отношусь к тем людям, которые чистят зубы сразу, когда очнуться.

Да, я умыл лицо, чтобы очнуться. Надо хряпнуть водки для храбрости. Я открыл холодильник и сделал небольшой глоток с горла, заел это яблочком и пошёл завтракать.

Быстро поев, но так и не успев очнуться, я уже проснулся на улице.

— Здравствуйте — вежливо я сказал соседке. И быстро побежал в сторону больницы. В городе Н. она располагалась на самой окраине. Как и сам город. Весь город был сплошной окраиной. Нет я люблю, свой город, но порой, ощущение, что ты вечно живешь на окраине — выводит тебя из себя.

Город Н. — обычный такой провинциальный городок. Миллионы магазинов, отделение полиции, пожарной службы, почты, больница, монастырь и тюрьма. Что поделать, если так вся Русь живёт?

Больница была огромным коричневым зданием. Приемный Покой располагался в отдалении. Мне сразу стало понятно, что это намекает на страх и ужас, таящийся внутри.

У входа сидел охранник.

— Здравствуйте, я-новый санитар. Пропуск, пока не сделал.

— Хорошо, проходите.

Охранник был азиатской наружности. Не Джеки Чан, но Брюс Ли точно. Такой затаившийся дракон.

Мама меня устраивала через свою знакомую, которая была старше меня на два года и училась в нашем ВУЗЕ на пятом курсе. Но, уже переходила на шестой.

Я начал судорожно набирать её номер.

— Привет, Вера! Это Дима. Куда мне идти?

— Подходи к сестринской, там разденешься. Ключ к шкафчику пока ещё не готов.

Я зашел в больницу.

Там был сестринский пост, где сидело 4 человека. 2 пацана примерно моего возраста и две женщины бальзаковского возраста.

— Здравствуйте, я-новый санитар. Не подскажите, где сестринская располагается?

— Идешь прямо по коридору, там написано будет — сказал мне парень в очках

— Спасибо большое.

Я переоделся и вышел в свет. Хотя, это слишком сильно сказано. Подождите, скоро начнется трэш, ребята.

Со мной сегодня работала Вера, через маму которой меня устроила моя мама. Гребанная Санта-Барбара.

Также сегодня в команде мечты были медбрат Ахмед, и перевязочная медсестра Алиса.

В новых коллективах я теряюсь. Не могу сказать, что я — плохой парень. Но к жизни порой я не приспособлен.

— Димок, ты, же умеешь кровь брать?

— Ну, вроде бы на практике брал, проблем не было.

— Ладно. Если, что Ахмед, тебе поможет разобраться.

Мы пошли в процедурный кабинет, так как процедурные медсестры по выходным не работают.

Ахмед протянул мне руку.

— Ахмед.

В ответ я протянул свою и назвал своё имя.

— Ты на каком курсе? — спросил я.

— На пятом. Понимаешь, у нас универ — не государственный. Я, ваще, не знаю, буду ли нормальным специалистом.

— Давно работаешь?

— Нет, недавно устроился. Бабло нужно.

— Она — жесткая? — спросил я про Веру

— Я бы не сказал. Просто требовательная. Ты вообще что-нибудь умеешь делать?

— Ну, кровь брал, капельницы ставил. Посмотрим, что выйдет.

— Приемник — это не сахар, как понимаешь. Раз на раз не приходится. Одну смену ебут во все щели, в следующую уже балду пинаешь. Ты, короче, Димок, если что, обращайся. Мы на посту сидим в основном. Структура у нас такая. Одна медсестра — постовая — пультовая, принимает звонки с отделений и занимается бумажной работой. Вторая — перевязочная, она с травматологом работает. Тебе, пока, не светит. Санитары вообще гавно месят в прямом и переносном смысле. Но, так, как ты в какой-то степени по блату устроился, то у тебя сестринские функции — снимаешь ЭКГ, делаешь уколы, ставишь капельницы, если требуется, но кровь берешь обязательно. Ладно, пошли на посту посидим, чай попьем.

Только мы хотели присесть. Приехала первая скорая.

Алиса — перевязочная медсестра: «Чувствую, пиздец. Кажется, травма»

Так и было. На кушетке лежал парень. На ноге у него была лангета. Лицо было в кровоподтеках.

— Пойдем, Дим, со мной — нужно вникать во всю суть.

Травматолог оказался нормальным мужиком. Прекрасным специалистом, а что еще ожидать от человека, у которого стаж работы уже 25 лет.

Я помогал Алисе накладывать гипс. Через несколько минут я весь был как блин на стадии готовки.

— Иди, помойся.

Алиса в открытую смеялась надо мной. Хотя, по первому впечатлению, она была неплохой человек.

Я сходил помылся и вернулся на пост.

— Димок, у меня дело для тебя. Звонили с кардиологии. Нужно труп в Морг спустить.

— Хорошо.

Я, конечно, не подал виду. Но вид мертвецов меня особо не впечатлял.

У нас были пары по патологической анатомии, но это не то.

Я поднялся на кардиологию. На каталку уже была положена тетушка внушительных размеров. Сверху лежала белая простынка. У меня нет отвращения к женским телам. Я не люблю чревоугодников, как надо довести себя до такого скотского состояния, вот в чем вопрос.

Морг располагался в катакомбах. Точнее нужно было спуститься на лифте в подвал и ехать по лабиринту Минотавра.

На пороге стоял зеленоглазый мужчина, относительно высокого роста. Но, я заметил, странную особенность. На нем была кожаная кепка и пальто. Сейчас же было лето. Очень странный мужчина.

— Здравствуйте. Я — новый санитар приемного покоя.

— Привет. Я тоже, когда-то как ты начинал. Если, что заходи. Попьём чайку, я тебе про жизнь расскажу.

— Хорошо, спасибо.

Я не много стеснялся, когда врачи были люди свойские. Я к этому не привык. У нас в универе мы в основном встречались с преподавателями, которые не были в практической медицине ни минуты. Чему они нас могут научить? Правда, когда встречались клинические дисциплины, занятия вели у нас профессионалы.

Я вернулся к себе на отделение.

— Вера, а что, это был за странный мужчина в пальто в Морге?

— Да, ты, чего. Это же наша местная легенда. Медик Морг. Иван Андреевич Моргов. Раньше патологоанатомом у нас работал. Правда, сейчас, ему нельзя врачом работать. Проблемы какие-то с психикой. Но коллеги его любят, поэтому он часто на отделении тусуется.

Ахмед зашел.

— Ты где был?

— В Морг ездил.

— Пойдем, кровь, возьмешь. Я прослежу.

Ну, конечно, у меня ничегошеньки не получилось.

— Эй, ты. Ваще, говорил, чётко, берешь. Ладно, смотри, орёл.

Он взял жгут, наложил выше локтевого сгиба. Взял ватный шарик, смочил его спиртом. Обработал поле деятельности. Собрал систему для взятия крови и аккуратно ввел иглу.

— Понял?

— Вроде, да.

— Ладно. Когда в клетку кто-то приедет, возьмешь. Им вообще, пох. Они-гребанные алкаши.

Что такое клетка, я представлял смутно. Но, оказалось, когда вытрезвители закрыли всю алкобратию везут в приемные покои страны. Это была правда клетка с решетками на окнах. Засанная, обосранная, заблеванная. А, что, вы хотели, принцесс датских туда не возят.

Мне повезло в первые сутки из алкашей никого не привезли. Видимо, уехали на дачу калдырить.

Сказать, что я заебался за первые сутки — это сказать, ровным счётом, ничего. Я упустил многие детали. Но, как-то раньше дневники, я не вел, поэтому не обессудьте, одногруппники и мои знакомые.

Ночью я спал часа три. Я пришел домой. Принял душ и ебнулся спать.

А, что же было дальше?

Дальше были титры!

СНАЙПЕР.

«Серьезное разрушается смехом, смех-серьезным. Целью войны является мир — Аристотель.

Следующие сутки у меня были в среду — 3-го июня 2015 года. Было два дня, чтобы отоспаться. Но, покой мне только снился. В понедельник я проснулся поздно вечером, и всю ночь с понедельника на вторник я провёл в каком-то диком возбуждении, уснул под утро и проснулся только днем. Нужно было прибраться в квартире, приготовить ужин, пока родители были на работе. Бытовуха, вот, что съело Аристотеля, Платона, Гераклита, Фрейда и всех остальных философов.

Я проснулся в среду и пошёл на работу. По будням с утра обычно была конференция, где медсестры и врачи обсуждали прошедшие сутки, давали наставления будущей смене.

Я не люблю опаздывать. Опоздания говорят о том, что человек безответственный, на него нельзя положиться и доверять. Это только на мой субъективный взгляд.

Слава Богу, городок Н. был маленький, и опоздать порой тут было совершенно невозможно. Я быстро переоделся, надел хирургический костюм и пошёл в кабинет заведующей отделения. Среди медицинского персонала нашей больницы её все называли Кипиш. Она могла из самой незначительной проблемы сделать большую, поэтому и получила такое ласковое прозвище.

В кабинете сидела старшая медсестра отделения, процедурная медсестра. Прошлая смена и сегодняшняя. Сектор — приз на барабане, сегодня я работал с Андреем — студентом — педиатром, который не любил детей, в принципе, и Олесей, которая также была санитаркой, хотя была даже немного постарше, чем я.

Конец ознакомительного фрагмента.