Атта

Игорь Олен

В Гаяне есть плато. Туда отправились спелеологи. Макс пробрался во внутренние полости странной пещеры, что оказалась комплексом гротов, залов и тоннелей. Он встретил там странных существ, едва похожих на людей, и потомков инков, сбежавших от испанского нашествия с области Анд в джунгли Амазонки и затем основавших подземное царство Эльдорадо. Влюбившись в принцессу Атту, Макс участвует в политической борьбе царства. Дело осложнено тем, что в пещерах живут потомки конкистадоров и чудовищ.

5

Минули дни. Макс понял: он вместо бога. Он — «Интъи Кáча» — «Посланный Солнцем», или «Посланник», ранг «Лучезарный». Повод — фонарь, «луч Солнца», и пистолет — «глас Грома». Жить не давали: жрец созывал мужчин, «Интъи Кáчу» носили в жёлтых носилках. Вызналось, где он. Мир звался грозно «Супнъ-васинсуй» («Адово Царство», или «Империя Подземелий»). Главным был согнутый, сизоносый, вечно как пьяный, тот дряхлый старец в искристой, в мелких жёлтых алмазах, сплошь златотканой тоге до пола, именем Уáскар («Двадцать Второй» причём, дополнялось). Вот что Макс понял. Больше он не сумел узнать. Люд боялся с ним говорить; знать кланялась, уходя от ответа.

С ростом щетины на его лике, — ибо побриться здесь было нечем, — все помрачнели. Макс ловил взгляды вплоть до враждебных и, в превентивных целях защиты, чаще и чаще, как бы случайно, вдруг доставал фонарь, что смирял агрессивность у безбородой «Супнъ-васинсуй».

И — он скучал. Волнение улеглось, Макс чувствовал, будто киснет в деревне в тьмутаракани. Связь с Кейт и Блейком он не поддерживал, так как рация находилась у «бóльверка» в зале кактусов, где он вылез из речки. Что развлекало: каждый день жрец гонял в тоннель группу воинов при оружии, возвращавшихся часто в меньшем составе, драными, в ранах, но и с мешочками, кои жрец забирал у них. Старца сразу охватывал пыл наставника, он учил «Лучезарного» языку… наверное, чтобы тот не расспрашивал о секретных мешочках? В общем, не выдержав, Макс решил пойти к рации, сообщить, что нашёл грот с людьми, и выбраться. Племя явно общается с миром, вот что он думал, а экспедиции за мешочками суть охотничьи рейды в чащи Гаяны. «Супнъ-васинсуй» осточертела.

Ели жаркое. Макс объявил троим:

— Бог зовёт. Надо к залу с быстрыми водами. Там зажгу я свой Луч, говорить буду с Солнцем… — Он показал фонарь.

Жрец и старец застыли. Начал последний, крайне несвязно, с мясом в одной руке:

— Наша эта… Супнъ-васинсуй… Но Лучезарному как Посланнику… не ходить в него… Лучезарный… Ведь с Отцом Солнцем можно отсюда? Не утруждая стоп… не ходить?

— Верно! — выпалил Чкау-о. — Да! С Солнцем отсюда? Пусть Лучезарный с Солнцем отсюда!

Тройка воззрилась и ожидала, что Макс предложит.

— Буду беседовать, — согласился тот. — А вы спрячьтесь, чтоб не сгореть живьём. — Он стал «жечь» фонарь, но намеренно долго.

Жрец начал дёргаться; зверовидный тип сжался. Выронив мясо, Уáскар, волнуясь, стал щупать складки царственной тоги, сбивчиво мямля:

— Луч?.. нам не надо… Йана-макана… он здесь наместник, мда… поведёт в зал… Йана-макана!

Встав, тот оправил красную робу, вытерев пот со лба. Жрец завыл, простерев к старцу длани:

— О, величайший! Ты — Пача Кýтек⁹!

Йана-макана стал у лачуги в местном посёлке.

— Где ты, Батáки? К Красным Колючкам!

Вышел индеец с луком и пикой, бухнулся в ноги Максу с наместником и, вновь выпрямясь, отошёл от них. Был он росл и угрюм. Из соседней лачуги вызван был воин много моложе. Проинспектировав их оружие, зверовидный тип молча взял к стене зала. И побрели туда. Вслед смотрели домашние.

Сам тоннель был без света, тёмный и душный. Макс его помнил: здесь он носился в чёртовом панцире. У поста задержались. Йана-макана рыком скомандовал. Стражник тронул крюк. Блок содвинулся и ушёл вбок, словно по маслу. Им предстал коридор — стылый, тёмный, широкий. Робы индейцев стал трепать ветер. Группа опять пошла; часть стены поднялась, скрыв собой свет костров.

— Темнота, — бросил Макс.

— Темнота, Лучезарный, — брякнул наместник.

Воины двигались. Макс ступал им пятки и спотыкался, но — фонарь не включил (нарочно). Шли вдоль стены, вдоль правой, и проходили зоны проёмов, дувшие ветром. Макс решил, что здесь тьма ходов, лабиринтность. Это меняло взгляд на «Империю» как на комплекс двух залов с дюжиной гротов.

Проскрежетало… и Макс коснулся лбом восходящих по профилю без ступеней чьих-то сандалий… Быстро светлело… Профиль ввёл в паз вверху. Вышли в нишу, что открывалась к светлому от лучистых лохм гроту или тоннелю. Макс шагнул дальше — Йана-макана сдержал, хрипя:

— Не сейчас, погодим-ка!

Рослый Батаки взял лук и стрелы наизготовку. Воин моложе выставил пику. Йана-макана глянул из ниши и осмотрелся; после шагнул вперёд. Путь продолжился… Макс, как все, стал таиться, медленно красться и, в лад попутчикам, нагибаться под лохмами, ниспадавшими сверху. Часто грот сёкся сходными гротами, поддувавшими вихрем. Макс в них косился… и налетел на внезапно застывшего на пол-шаге туземца. «Стой!» — тот, втолкнув его в боковой ход, тёмный и узкий, тихо ругнулся.

Близились звуки лёгкого свиста… сталась медуза с белыми крыльями, преогромная.

Макс взглянул на Батаки, влипшего в стену.

Тварь чуть помедлила — и исчезла с прежними звуками. Вновь Батаки ругнулся.

Йана-макана вышел к тоннелю с яркими лохмами, осмотрел его и позвал всех продолжить путь. Макса стал думать о монстре, очень похожем на атлантических цианéй (медуз); но у тех только щупальца сорок метров длиной, не крылья.

Лохм поубавилось… Зашумела вода вдали… Вышли в схлёст двух тоннелей (где Максу встретился белый призрак). Опередив всех, Макс пошёл по короткому и знакомому ходу в зал красных кактусов с золотым валом-бóльверком, а наместник твердил вслед сдавленно:

— Мы ждём здесь!

В зале пол был в песке; грохотало за дамбою, отражавшей свет кактусов, красных, плотных, приземистых. Забрели сквозняки, возбудившие смерч. Макс, пройдя к вещам, вынул рацию.

— Макс?! — послышалось. — Что с тобой?.. Ну, ответь!

— Стоп, Кейт, стоп. Чуть помедли… Спишь, что ли, с рацией?

— Фред привёз блок с сигналом. Рация перманентно в работе.

— Ты… я соскучился, — нёс Макс, чувствуя, что фальшивит. — Но скоро буду, Кейт. Обещаю. Только поймаю птице-медузу да препарирую лист от кактуса и светящейся лохмы… Главное, предстоит искать выход, прежним не выйти.

— Макс… — Кейт умолкла. — Чем ты питаешься, как здоровье?

— Брось, я не спятил, Кейт, — хмыкнул он, уловив подозрительность в интонации. — Потерпи. Дай профессора.

Но донёсся вдруг вопль. Немедленно Макс помчался к индейцам, выключив рацию и втолкнув её в спец. кармашек комбинезона.

Воин был на полу с лицом, скрытым слизью медузы, что била крыльями. Зверовидный наместник сёк мечом двух медуз в отдалении, а Батаки топтался, лёгши на пику в теле четвёртой крупной медузы. Дальний сип вторил: «Мы с вами братья…» С хрустом медуза вдруг отлетела прочь, унося в студне голову. Из артерий погибшего била кровь струёй, и он дёргался… Макс стоял столбом; а наместник взывал шепча:

— Белый дух идёт!! Лучезарный! Мы пропадём здесь! Надо бежать!!

Оглядываясь, слыша сип вдали, Макс помчал за туземцем. Кубарем прокатились вниз винтовым прежним профилем без ступеней и перешли на шаг.

— Что за гадины?

— Псы летучие. Белых Духов, — молвил устало Йана-макана.

— Зря мы суёмся к ним, — встрял Батаки.

— Тихо, безмозглый! — рявкнул наместник. — Судишь Великого и Святейшего, да продлятся их жизни?.. Очередного, — злился он, — съели.

Шаркала обувь. Долго Макс заступал в непроглядной тьме ноги двум провожатым. Вскоре наместник грозно воскликнул: — Йа, отворяйте!

Щель расширялась, блок ускользал вбок. После костров за ним, где их встретила стража, Макс и сердитый Йана-макана взяли к посёлку. Сзади последовал разговор. «Вас трое? С вами был Чáквай». — «Нет его». — «Нет?» — «Летучие псы… Погиб он…»

В зале чадило много костров кольцом — сверху падала сажа и посыпáла пол. Близ домины из пыльного, как и всё в этом зале, белого камня ждал паланкин, в нём — Уáскар в царственной тоге, дряхлый и сонный. Жрец торопил люд, нёсший скарб к многим прочим носилкам.

— Сын Солнца едет? — Макс мнил, что племя выйдет наружу, он — вместе с ними. — Значит, выходим?

— Мы? Мы выходим… Мы… мы, в столицу… — Старец смутился. — Будет Посланник сопровождать нас? Или не будет?

Макс согласился. Тут же проворный жрец подскочил говорить с дряхлым боссом.

Рядом гудели простолюдины. Йана-макана тряс кулаками, бегал, ругался. Люд отвечал ему.

Вот со сборами было кончено, и носильщики стали подле носилок.

— Место Посланнику! — Чкау-о вопросительным знаком влез перед Максом, тыча на кресло перед другим, где Уáскар. Макс место занял. Их сразу подняли.

Стало тихо. Сгрудившись, все смотрели на старца. Жрец поднял жезл.

— Узнай, народ: величайший из Инков и Лучезарный с ним — отбывают! Слушайтесь власти, будете счастливы! — Жрец умолк.

Люд ждал слова от Уáскара. Жрец помедлив добавил: — Милость Великого безгранична! Храбрый Батаки освобождается от служб в Зале Белого Дома.

Пара приблизилась: это были Батаки с женой плюс дети. Все они пали ниц, а угрюмый индеец, стукнув лбом в землю, сдавленно буркнул:

— Царствуй, Великий…

Жрец помахал жезлом, и носильщики тронулись. Вмиг толпа всколыхнулась. Женщины побежали вслед, дети плакали. Зверовидный наместник прыгал, ярился и их расшвыривал. Жрец шепнул что-то Уáскару. Старец, глянув на Макса, свесив свой сизый нос, ляпнул:

— Мы правим… честно.

Вслед им послышалось: — Инка! Молим!! Дай нам вернуться в Город отцов!!

Носильщики шаг ускорили; женщина прорвалась к ним.

— Царствуй, Великий! Муж убит Духами! Возврати меня в Город!

Жрец её стукнул. Женщина в слёзы: — Посланный Солнцем! Просим пощады!!

— Глупая баба, — сплюнул жрец злобно.

Выезд достиг пост стражников у костров. Блок сдвинулся…

Макс привстал, видя войско в тоннеле. Каждый был: в меховой тёмной робе и в сапогах из меха, в шлеме из бронзы; меч был за поясом, на руке — щит из бронзы. Каждый нёс факел. Между колоннами шёл начальник, но в робе белой, с узким щитом из тёмного серебра, мерцавшего в свете факелов; уши были под дисками серебра же. Он доложился:

— Гвардия ждёт Великого! — и воззрился на Макса ясным открытым взглядом.

Уáскар кивнул ему.

— Рýми, ладно… командуй.

Тот что-то крикнул. Прибыли люди в рубище, что сменили носильщиков (странный факт, но они, эти люди, были светлее, не как индейцы, и бородаты).

Жрец меж тем положил у ног старца жёлтые шубы и прогнусил с поклонами:

— Царство Хладных Потоков.

Рýми махнул рукой. Блок, взлетев, скрыл рыдающих женщин, воинов и наместника Йана-макану на перекрёстке пары тоннелей. Быстро сомкнувшись вкруг паланкина, гвардия тронулась, заключив в себе бородатых носильщиков, Чкау-о и Батаки с бедным семейством.

Минуло время. Похолодало. Макс надел шубу. Топот гвардейцев, вой сквозняков баюкал. Макс клевал носом и, чтоб встряхнуться, слез с паланкина, а пойдя следом, выяснил, присмотревшись, что цветом кожи, ростом и статью десять носильщиков выделяются. Изо ртов их от холода сеял пар; они были лохматы, ноги босые.

— Эти из ваших? тоже из хáтнъ рун¹⁰? — Макс спросил у Батаки.

— Йáнкун¹¹. Рун-льама¹².

Макс смысл не понял. Он огляделся. Ход, коим двигались, плоскостенный, широкий, сёкся тоннелями под прямым углом.

— Вы прорыли их? — Макс спросил у Батаки.

— Было до нас.

— Понятно… Ну, и куда идём?

— Лучезарный увидит. Скоро увидит! — встрял объявившийся Чкау-о, чтоб, глядя на Макса, сыпать вопросами: — Лучезарный пешком идёт? Недоволен? Что он с мужланом, не в паланкине?

— Долог путь? — вставил Макс, перебив.

— Недолог. Будет Ущелье, Мёртвый Лес… — Жрец умолк, прогнусив затем: — А Волшебный луч Лучезарный взял у Отца? У Солнца?

Макс подтвердил: — У Солнца.

— Что у Посланника на боку, здесь? — Жрец тронул рацию, что виднелась в кармашке комбинезона.

— Это речь Солнца. Я говорю с Ним.

Жрец отскочил, приблизился и, потрогав жезлóм край рации, успокоился, вновь пошёл рядом с Максом, задал такой вопрос:

— Наш Отец послал Лучезарного, чтоб проверить, как Его чтим?

— Да. Именно.

Жрец рванул к паланкину и завязал там с Уáскаром тихий диспут.

Кто-то стал кашлять. Макс обернулся. Женщина зябла, к ней жались мальчики. Скинув шубу, он прошагал к ней, вынудил дар накинуть. Топая рядом, войско косилось, но не сбивалось с дружного марша. Вскоре начальник Рýми воскликнул:

— Шире шаг! Царство Хладных Потоков!

Плоские стены разом исчезли. Ход влился в полость, мрачную, стылую. Дули ветры, рвавшие пламя факелов… Начался мост над бездной в виде ущелья. Тросы с настилом страшно качались. Старец вцепился в борт паланкина. Макс брёл у поручня. Далеко внизу, на дне бездны, голые люди били по скалам звонкими кирками, пёрли глыбы; свет костров освещал их. Макс, дивясь, повернулся к Батаки, чтобы спросить его и о пропасти, и о людях в ней.

— Люди Инки там. Также йáнкун там. Рубят камень строить в столице.

Мост вёл к площадке, где на утёсе были два стражника близ большого костра — гвардейцы. Войско застыло. Жрец побежал на утёс шептаться. Макс осмотрелся. Пропасть мерцала трепетным заревом, а свод полости крылся мраком. В скалах напротив были проёмы; в большем — дорога, в меньшем и узком — вроде, ступени, что подымались, видел Макс, вверх, во тьму. Он пошёл туда… не успел. Жрец пал ниц ему в ноги с путаным лепетом:

— Лучезарный сердит? Исправим! Возобновим Грот! Он, Отец-Солнце… Я ни при чём! Всё Уáскар! Он заставлял меня!

Макс едва что-то понял, видя волнение подземельцев. Все ожидали, чтó он ответит. Старец покашливал в паланкине; войско шепталось; Рýми с Батаки замерли; бородатые и в рванье носильщики напряглись.

— В путь. В путь, скорей, — предложил Макс.

Жрец растерялся; после опомнился и взмахнул жезлом.

— В путь! Не медлите!

Снова тронулись — и вошли в проём в скалах. В лица дул ветер, рвал пламя факелов да мотал дым, словно бечёвки. Сверху срывались крупные капли, щёлкали в шлемы. Грот влился в полость; слева стена в отвес, справа — быстрый, шумливый, в брызгах, поток; беснуясь, он нёсся рядом, пока кортеж не свернул под свод. Макс согнулся, брёл так минуты… Свод расступился. Гвардия извлекла мечи, вздела факелы. Путь лежал через лес — иссохший лес, почернелый, затканный мраком. Мёртвые ветви жадно тянули чёрные пальцы; прах под ногами плакал о смерти. Здесь было душно, но и теплее. Вскрикнув, Батаки вдруг показал рукой. Под внезапный треск сучьев к ним устремилась медве-гиена страшных размеров. В рёв вплелись вопли. Часть войск сомкнулась близ паланкина, прочие — кинулись на чудовище, что спасалось от факелов и мечей прыжками… Точный взмах Рýми, главного гвардии, — и одна из лап монстра вяло обвисла. Пара гвардейцев доблестно бросилась, помавая мечами. Тварь их подмяла, но тут же рухнула. Макс, увидев вторую медве-гиену, выскочил из кольца людей, чтоб, направив фонарь ей в морду, вытащив сорок пятый свой кольт, прицелиться, благо та от луча застыла. Грохнули выстрелы, и чудовище пало с рёвом и хрипом. Спрятав оружие, Макс вернулся. Люди дрожали у паланкина.

— Славен Посланник!! Непобедим он, посланный Солнцем!! — взвыл жрец. — Узнайте же! Он пришёл служить Уáскару, Сыну Солнца, Владыке! Он судья Солнца неодолимый!

Мёртвых стащили в пару носилок.

Путь продолжался. Лес поредел, попятился… За стволами в конце концов показалась стена с проёмом… дальше — тоннель… Теплело, и сонный Уáскар сбросил с плеч шубу… Выезд взял влево, в новый грот, под уклон. Ускорились… Час спустя перешли на шаг, и Батаки промолвил: «Всё, Ниатуки…»

На потолке — сплошь лохмы, яркие и густые. Войско гасило чадные факелы… Появился тупик в стене. Рýми вышел вперёд стучать. За скользнувшей плитой спросили:

— Кто там?

— Великий!

Блок плавно сдвинулся, и открылся тоннель со стражею и с людьми вдали… Чкау-о близ Батаки, чтобы не слышал Макс, прогнусил:

— В Царство Красных Песков валяй. Забирай свою модницу… — жрец снял с женщины шубу, — да отправляйся. Выделят хижину… И — молчание! — Чкау-о погрозил жезлóм.

А кортеж, устремясь вперёд, вышел в правильный, циклопический зал-объём на проспект, ведший к блёклому и далёкому свету, схожему с шаром.

Примечания

9

Пача Кутек — великий инкский правитель (1438 — 1471).

10

Люди Инки (иск. кечуа)?

11

Рабы (иск. кечуа).

12

Люди-ламы (иск. кечуа). Имеются в виду животные ламы (lama glama).