Неудачники во вселенной

Игорь Концеба

Когда мир полон супергероев, что делать обычному парню? Это история о том, как простого пацана из провинциальной глубинки закручивает водоворот событий, где будут звездолеты, киборги, мошенники, религиозные фанатики, азартные игры, гонки, драки, любовь, расставания. И только счастливый случай, молодость и друзья помогут нашему герою выпутаться и пройти сквозь все препятствия и передряги.

ГЛАВА 4

Тускло горел светильник над моей кроватью, в каюте было тихо и по-домашнему уютно, ощущалась легкая вибрация от работающего двигателя, но дискомфорта она никакого не причиняла. Скорее наоборот, успокаивала и усыпляла. Но, несмотря на такую расслабляющую и умиротворяющую обстановку, я всё равно не мог заснуть. Внутреннее волнение и перевозбужденность не давали мне спокойно забыться этим тихим вечером. Уже завтра стартует сезон и начнется все с посадки пассажиров. А переживал я, потому что должен был принимать в ней непосредственное участие. Бывалые в самых наиярчайших красках объяснили мне что и как надо будет делать, однако внутреннее волнение и беспокойство не оставляли меня. Эта назойливая нервозность оказалась настолько сильной и очевидной, что мое смятенное и подавленное состояние каким-то образом почувствовал Майк. Он, как обычно, сидел в медитации на своей кровати и мерно дышал, затем неожиданно медленно повернулся, внимательно посмотрел на меня.

— Что? — просто спросил он.

— Что? — В свою очередь спросил я.

— Что у тебя на душе? Какой-то ты этим вечером не такой, — продолжил он, корчась от боли в затекших ногах, сползая с кровати.

— Все нормально, просто немного переживаю по поводу завтрашнего дня, — вздохнул я.

— Завтрашнего дня? — переспросил он, — а что такого особенного будет завтра?

— Да не особо я конечно переживаю, просто слегка волнуюсь, — попытался я увильнуть от неприятного для меня разговора.

— А чего ты волнуешься, — не отставал он, — давай-ка, поделись с другом, не ломайся, как девочка.

«Вот прицепился», — слегка раздраженно подумал я.

— Короче, пошли в столовку, у меня в горле пересохло, — не отставал Майки.

Пришлось мне сползать с койки и плестись за ним в столовую, в которой торчали несколько членов команды, отдыхающих после тяжелого рабочего дня. Одни тихо общались, другие смотрели визуализатор. По ящику показывали какую-то чушь на местном ипрском языке, которым кроме здешних аборигенов никто не владел, но весь остальной экипаж смотрел так заинтересованно, как будто они понимали каждое слово.

Мы с Майком набрали чаю, сели за столик, и мне пришлось делиться своими переживаниями. Я рассказал, что завтра должен принять участие в посадке. Объяснил, что понимаю, что должен встретить клиента, взять у него паспорт, билет, посадочный талон, затем найти среди всех чемоданов его и отвести пассажира в каюту, номер которой будет указан в билете.

— Ну, и в чем проблема? — спросил Майк, громко отхлебывая горячий душистый чай, — по-моему, все очень просто.

— На собрании начальство сказало быть внимательнее и не допускать ошибок. Они нас или накажут, или лишат права на участие в этой процедуре. Вот я и думаю, а что, если что-нибудь напутаю или допущу ошибку?

— Хорошо, ты напортачишь и что дальше? Ведь ты боишься не просто лопухнуться, а последствий в случае ее допущения, так?

— Да, наверное, — согласился я.

— А каких именно последствий ты так боишься? — Не унимался он.

— Ну точно не наказания от руководства. Скорее всего, я боюсь просто сесть в лужу, стать объектом поддевок и шуточек со стороны команды. Ну, типа, потерять лицо.

— Хорошо, вот сейчас озвучив свои опасения, ты прямо взглянул в глаза страху. А теперь подумай, так ли это ужасно, что нужно вообще обращать внимание и тратить нервы? Даже если ты сделаешь что-то не так, об этом могут просто и не узнать, а если и будет что-то курьезно-веселое, то по прошествии пары дней все обо всем напрочь забудут. Не такой уж ты особенный, чтобы о тебе помнили и обсуждали твою персону весь рабочий сезон, — он вопросительно посмотрел на меня, ожидая моей реакции.

— Уверен, что ты прав. Не такой я особенный, — продолжал соглашаться с ним я, — мой ум сыграл со мной злую шутку и слишком все преувеличил.

— Возвел проблему величиной с камушек до размеров горы, — продолжил Майк мою мысль.

— Именно так, — кивнул я.

— Хорошо, с этим разобрались. А сейчас я пойду, наберу еще чаю и мы закрепим пройденный материал.

— Разве это еще не все? Не конец разговора? — возмутился я, эта промывка мозгов и копание в себе были мне крайне неприятны.

— Нет. — улыбнулся Майк.

«Вот прицепился», — раздраженно подумал я. — «Что ему еще от меня надо?»

Он поднялся, не торопясь, направился к автоматам с напитками. Пока этот «гуру» ходил за своим чаем, от нечего делать я тупо уставился в визуализатор. Там показывали какие-то трагические новости, по смыслу я догадался, что одно из местных горных племен весело праздновало свадьбу. Деревенский старейшина отдавал замуж свою единственную красавицу-дочь. Торжественная роспись проходила в большом городе, и когда молодые приехали в деревню, где для новой семьи и их родственников уже был накрыт праздничный стол, мужчины деревни встретили их салютом из винтовок. По воле злого случая в этот момент над ними на низкой высоте пролетал флаер местного ветеринара, несколько пуль попали в двигатель и топливный бак. Флаер моментально потерял управление и так же быстро начал терять высоту. Через некоторое время он рухнул на дом старейшины. Ветеринар погиб, дом сгорел, свадьба не удалась. Теперь журналисты обсасывали это событие со всех сторон: брали интервью у молодоженов, у ментов, у убитой горем жены ветеринара, у пострадавшего материально старейшины, затем устроили какой-то диспут в студии, в углу экрана постоянно показывали одни и те же кадры сгоревшего дома, суматошную беготню спасателей и расстроенные лица гостей. Средства массовой информации, одним словом — маразм.

К моему облегчению, наконец-то вернулся Майк. Мне реально уже хотелось запустить чем-нибудь в визуализатор, лишь бы заткнуть его. Он сел напротив и начал аккуратно мешать сахар в стакане, тщательно подготавливаясь к речи.

— Это твое поганое эго, — как-то внезапно без вступления начал он, — твоя пылкая, страстная любовь к самому себе. Заметь, все проблемы, а особенно проблемы эмоционального характера возникают от любви к самому себе. «Блин! Началось», — прохныкал я про себя и морально приготовился стойко выдержать промывку мозгов. Другого выбора у меня, увы, не было.

— Мы все так привыкли жалеть себя. Но присмотрись к себе, разве ты такой жалкий, разве тебя нужно жалеть? И посмотри, чего ты боишься. Послушай, существуют более серьезные вещи, которых можно бояться, например, смерть, боль, потеря близких, увечье, одиночество. Но умный человек, человек мыслящий, сможет побороть любой страх, даже страх смерти. Согласен, это очень нелегко, но, если приложить титанические усилия можно. Запомни человек, может все, и даже больше.

И это говорит тот, который ненавидит человечество больше всего.

— Лично я считаю, что страх в некоторых случаях можно поменять на осторожность. Например, при нападении вооруженных бандитов ты понимаешь, что если ты примешь бой, то, скорее всего, потерпишь поражение. И если тебя не убьют, то покалечат сильно. Ты можешь храбро кинуться в схватку и даже победить, но с пробитой башкой, поломанными ребрами, свернутой челюстью или кишками наружу. Хотя существует еще вариант послать все подальше, дать деру и выйти из сложившейся ситуации целым и невредимым, потеряв при этом только честь, самоуважение, и душевный покой буквально на несколько дней. Эти пару дней ты будешь обвинять себя в трусости, называть слабаком, однако симптомы очень скоро пройдут, поверь мне, время безжалостно, оно стирает все. Но вот что я тебе скажу, все это — честь, трусость, смелость, сила — чушь полная, придуманная людьми. А для чего, они уже забыли сами. А люди, в основной своей массе — тупое стадо. Так говорить некрасиво, но с этим фактом не поспоришь. А ты должен быть личностью, ты должен быть выше этих придурашливых понятий. Живи по своим законам, а не по рабским рекомендациям, придуманным одними людьми, чтобы держать других в страхе и повиновении, для лучшего управления ими. Но в то же время старайся избегать открытых конфронтаций и жить в гармонии с окружающим миром, с социумом, в согласии с самим собой.

А по поводу этой ситуации я скажу тебе вот что. Ханта знаешь?

— Нет.

— Ну и ладно. Хорошо. Ты не знаешь, но это серьезное сильное животное, одиночка, живет один, охотится один. Но даже с той дикой силой, которой он обладает, никогда не вступит в схватку с обычной собакой гинакой. А от двух он убежит, поджав хвост, но после этого он не станет слабее, не станет тупой травоядной антилопой гон. Он так и останется сильным гордым и опасным зверем. И это не значит, что он струсил, он просто проявил элементарную осторожность. Это еще называется инстинкт самосохранения. А теперь, после того, как мы проанализировали страх смерти или одиночества, что такое твои переживания по поводу завтрашнего дня? Ничего, пустое. И напоследок я тебе скажу еще вот что. Мир, в котором мы с тобой живем, полон метаморфоз, как это, — он постучал костяшками пальцев по столу, пытаясь вспомнить, ускользнувшее от него, более понятное значение слова, — изменений. Каждый день судьба бросает нас в разные ситуации, хотим мы этого или нет, мы должны из них выходить, выпутываться. Не пытайся от этого спрятаться, абстрагироваться. Просто кидайся в них с головой, как бы наблюдая со стороны, относись к этому, как к игре, ко сну. Так становится намного легче и интереснее жить. А все, что ты так боишься потерять, ты все равно обязательно потеряешь, смирись. Так будь добр не трать свою энергию на генерирование страха, пусти ее лучше на что-нибудь полезное. И престань мнить себя центром вселенной.

Майкл откинулся на спинку стула и замолчал. Я посидел еще какое-то время, ожидая, что он продолжит. Но Майк сидел молча, с неподдельным интересом глядя в визуализатор, где молоденькая симпатичная репортёрша, одетая в деловой юбочный костюм, подчеркивавший все приятные округлости ее фигуры, в студии вела ток шоу на тему злополучной свадьбы.

— Ну, ты и наворотил, — наконец, подал голос я, — ты сам хоть иногда прислушиваешься к своему бреду? Свернутые челюсти, поджав хвост, метаморфозы, понятия, стадо, центр вселенной. Б-р-р-р. Пошли лучше спать.

Он посмотрел на меня с улыбкой, поднялся и сказал, тыкая пальцем себе в голову: «Думай, анализируй, а потом отбрасывай все прочь». Мы пошли обратно в каюту. Не знаю, на самом ли деле пропали мои страхи, или я так устал слушать словесный понос Майка, но заснул я, как только коснулся головой подушки. А он, распалившись своей эмоциональной и трогательной речью, придя в каюту, воодушевленный сел на кровать и погрузился в медитацию. Каждый раз, когда он пытался втереть кому-то свое мировоззрение, повышался его энтузиазм к практике. Это его подстегивало, потому что, как он говорил, «истина вне слов». Но вполне возможно, что это кто-то сказал до него…