Скульптор

Игорь Журавлев (2024)

Он может из самой неказистой «серой мышки» слепить блестящую красавицу, он вообще может почти все, что касается вашей внешности и вашего тела. Он — Скульптор, вот только материалом для его работ является не глина и не мрамор, а человеческая плоть.

Глава 5

— Но это только теоретически. Надо пробовать.

— Ты с кем живешь? — неожиданно спросила девушка.

— Один, — удивился я не столько самому вопросу, сколько тону, с которым он был задан. Она явно что-то задумала. — Снимаю квартиру.

— Далеко?

— Да нет, вообще рядом.

— Пригласишь меня в гости?

— К.. когда? — я почему-то испугался.

— Прямо сейчас.

— А зачем? — задал я, наверное, самый глупый вопрос из всех возможных. Думаю, на фестивале глупых вопросов он бы занял первое место.

— Кофе есть у тебя? — кажется, Ирина решила додавить меня.

— Есть.

— Ну, вот угостишь меня кофе.

Вы не подумайте, что я не хотел вести ее к себе, я, наоборот, прям, очень хотел. Но как-то все слишком быстро для меня происходило. Она, может, и привыкла к такому, а у меня все в первый раз.

— Да, конечно, пойдем, — опомнился я. — Только к кофе у меня ничего, кроме сухофруктов, нет. Ну, там, абрикосы и чернослив, я кофе с ними люблю пить. И молока у меня нет.

— Отлично, — как-то не очень впопад ответила Ирина и решительно взяла меня под руку, а Марта натянула поводок, тоже, видимо, надеясь на то, что у меня есть что-то вкусное. Я подозрительно посмотрел на собаку, но в ответ увидел такие счастливые и преданные глаза, что мне даже легче стало. Марта точно знала, кто ее спас, я в этом нисколько не сомневался.

Идти было недалеко, и через пятнадцать минут мы уже были дома. Едва вошли в прихожую, как Ирина скинула туфельки и деловито спросила:

— У тебя тряпка есть какая-нибудь? Надо Марте лапы помыть, а то она все тут испачкает.

— Найдем, — ответил я, провожая девушку с собакой подмышкой в совмещенный санузел. Хотел было сказать, что не надо, все равно у меня грязно, но потом подумал: да пусть моет, мне-то что?

— Вот, можно эту взять, — указал я на старую рваную футболку, которую я как раз как тряпку и использовал. — Пойду, кофе поставлю.

— Руки вымой, — остановил меня голос Ирины.

— Ага, — смутился я и тщательно вымыл руки. Она терпеливо ждала, пока освободится кран. Марта тоже тихо сидела у нее на руках и внимательно наблюдала за тем, насколько хорошо я мою руки. Так мне показалось, поэтому я намыливал тщательно.

Помыв руки, я метнулся на кухню, долил воды в кофеварку, насыпал кофе в рожок, нажал кнопку и полез за сухофруктами. Их надо было помыть и положить во что-то. Ну, скажем, в тарелку, поскольку никаких вазочек у меня не было, как-то не видел смысла в том, чтобы тратить на них деньги. Все равно у меня здесь никого, кроме мамы с бабушкой не бывает, да и те все реже, постепенно свыкаясь с тем, что я вырос и живу отдельно.

Первой в кухню заскочила Марта и стала прыгать вокруг, весело потявкивая. Я заглянул в холодильник — там была колбаса и сосиски. Марта, почуяв запах, долетевший до ее чуткого носа, который, как говорят, в сорок раз чувствительнее человеческого, тут же принялась прыгать на месте, выпрашивая вкусняшку.

— Ира, а можно Марте дать сосиску? — крикнул я.

— Вообще-то ей нельзя, но, думаю, сегодня одну можно.

И я угостил Марту сосиской, которую та очень осторожно взяла зубами и тут же спряталась под кухонный стол, откуда немедленно донеслось азартное чавканье.

А Ирина отправилась осматривать квартиру. Что там, впрочем, осматривать? Прихожую, санузел и кухню она уже видела, значит, осталась только небольшая комната в шестнадцать метров. Дом у меня старый, еще дореволюционной постройки, уже в советское время разделенный на квартиры. Зато потолки высоченные и практически в самом центре города. Окна выходят в двор-колодец, что лично меня вполне устраивает — нет постоянного столпотворения туристов и можно спокойно открывать форточки, двор у нас тихий и закрытый решеткой с калиткой от посторонних.

Из кухни я наблюдал, как Ира заглянула в окно, обвела взглядом стены и потолок, немного задержалась на диване с неубранной постелью. Мне было по барабану, что она об этом подумает, гостей я не ждал, сама навязалась. Да если бы и ждал, не стал бы тут особо порядок наводить, не в моих это правилах — понтоваться. Впрочем, постель бы убрал, пожалуй. А потому я оставил ее осваивать жилплощадь (надеюсь, она не планирует здесь поселиться?), сам же достал две чашки, придирчиво осмотрел их на предмет чистоты и признал годными. Поставил на стол сахарницу. Помыл сухофрукты и, положив их на самую маленькую, какую нашел, тарелку, тоже поставил на стол. К этому времени была готова вторая чашка кофе, и я позвал Ирину.

Мы чинно уселись друг против друга, а Марта легла рядом со мной. Интересно, это она так благодарит меня за спасение, или надеется на еще одну сосиску? Некоторое время мы молчали. Я просто потому, что у меня закончились все темы для разговора, и я не знал, что сказать. Почему молчала она, изредка одаривая меня странным, каким-то оценивающим взглядом, — я не знаю. Наконец, видимо, на что-то решившись, она начала разговор.

— Так, значит, ты врач, да? Хирург?

— Ага, — односложно ответил я. Хотел что-то добавить, но не нашел что.

— И какие операции ты уже делал?

Хм. Это что еще за допрос? Ладно, мне скрывать нечего.

— Ну, я пока молодой хирург. Самостоятельно мне доверяют делать только несложные операции, — честно ответил я. — Но как помощник, то есть — ассистент, я помогаю даже в самых сложных случаях. Начальство пока ко мне присматривается, и, думаю, скоро начнут доверять операции посложнее.

— Понятно, — ответила Ирина. — А вот эта способность, ну, исправлять дефекты тела — она давно появилась?

Я подумал, что не стоит ей говорить всей правды, поэтому ответил неопределенно:

— Заметил некоторое время назад.

— И что ты еще исправлял, кроме моего носа?

— Ничего, — честно признался я.

— Даже себе? — не поверила девушка.

— Себе? — удивился я, мне ведь даже мысль такая в голову не приходила. — А что у меня не так?

— У тебя все нормально, но я же не знаю, какой ты был раньше? — логично парировала она. — Может, ты раньше выглядел не таким уж красавчиком, как сейчас, а? Признавайся!

— Да нет, — смутился я. — В смысле, каким был, таким и остался, ничего не менял.

Я решил, что не буду рассказывать ей про псориаз, ну его на фиг. Незачем ей об этом знать. А заодно задумался о том, что, может, и правда, мне что-то можно у себя поменять? Ну, например…

— Ладно, — между тем ответила Ира, — поверю на слово. Но ведь тебе надо как-то проверить свой дар, на ком-то попрактиковаться, так?

— Неплохо бы, — согласился я. — Вот только, на ком?

— Предлагаю попробовать на мне, — решительно тряхнула она головой и неожиданно густо покраснела.

Я даже кофе поперхнулся, а когда откашлялся, удивленно спросил:

— А что тебе еще менять? Ты и так выглядишь потрясающе!

— Спасибо! — кокетливо улыбнулась она. — Но на самом деле это совсем не так. У меня толстые лодыжки, слишком широкие бедра, я еще у меня одна грудь больше другой.

Тут она стала практически малиновой, тихо добавив:

— Господи, неужели я все это говорю парню? Но я ведь тебе как врачу, врачу же можно, да?

Я машинально кивнул и с подозрением уставился на ее грудь. Ну, она, наверное, была не очень большая, но и не сказать, что ее совсем не было. А с точки зрения медицины, вообще все нормально. Разницы между одной и второй грудью я тоже не заметил, но, может, это только под одеждой не видно? А что она говорит о своей попе и ножках, которыми я вчера с таким упоением любовался? Или я вообще в женских попах и ножках ничего не понимаю, или она слишком строга к себе.

— Эх, Олежка, — вздохнула Ира, видя мое не наигранное недоумение, — ничего-то ты не понимаешь! Знаешь, как сложно быть девушкой? Вам, парням, никогда этого не понять. Такая конкуренция вокруг, учитывая, что мужчин меньше, чем женщин.

— В чем конкуренция? — ошалело переспросил я.

— Да во всем! — взмахнула руками она, но тему развивать не стала. — В общем, интересно тебе мое предложение или нет?

— Интересно, — неуверенно ответил я, — наверное. Хотя я не знаю, смогу ли удовлетворить все твои пожелания. Скажем, с грудью, как мне кажется, проблем быть не должно, это самое простое. Ну, в теории, конечно. А вот остальное… Понимаешь, Ира, ширина бедер или толщина лодыжек — это ведь всё связано с общим строением организма, в первую очередь скелета человека. Поэтому надо будет перестраивать многое, а я пока даже не знаю как. Просто уменьшить в одном месте, скорее всего, не получится. И, если честно, я совершенно не уверен, что тебе это вообще нужно.

— Ага, — ядовито выдала она, — ты еще скажи, что, чем шире таз, тем легче рожать будет!

— Но это просто медицинский факт, — развел я руками.

— Признайся лучше сразу, что ты меня обманул, а на самом деле ничего такого не умеешь.

— А как же твой нос? — выкинул я козырь.

Ира промолчала, таким образом, видимо, признав мой аргумент, а я задумался. Действительно, чего это я ломаюсь, как красна девица? Мне нужно на ком-то практиковаться, а тут человек сам себя предлагает. Это же просто удача! Врач я или не врач? Что я, женскую грудь не видел или ту же задницу? Видел, конечно, и не раз, такая уж профессия. Жаль, что пока только именно как врач, и больше все же, в анатомическом театре или на операционном столе.

— Хорошо, я согласен, — преувеличенно оптимистично воскликнул я, — когда приступим?

Ирина взглянула на Марту, свернувшуюся калачиком на старом кресле, которое, наверное, еще Брежнева помнило, потом повернулась ко мне:

— А зачем откладывать? Давай, сразу сейчас и начнем. Скажем, с груди, раз уж ты говоришь, что это самое простое. Ты как, готов?

— Готов, — прошептал я онемевшими губами, не веря в то, что я сейчас не только увижу ее грудь, но даже буду ее трогать. Как-то уж слишком резко стала меняться моя жизнь.

— Отлично! — преувеличенно бодро ответила Ирина, по-прежнему полыхая малиновыми щеками. — Что мне надо делать?

Я сглотнул воздух и обреченно произнес:

— Иди в комнату и раздевайся по пояс, а я пока пойду, руки еще раз помою.

Зачем мне их надо было мыть, неясно, но мне нужно было время.

***

Руки я намывал тщательно, как перед настоящей операцией, невольно пытаясь тянуть время, и думая о том, что именно я сейчас должен буду делать? Станет ли грудь как глина, подобно переносице, или это будет как-то иначе? Странно, но во мне крепла уверенность в том, что у меня не только все получится, но еще и в том, что это будет нетрудно.

Наконец, я вытер руки и прошел в комнату, по дороге включив верхний свет. Ира стояла, голая по пояс, прикрывая грудь ладонями. Я подошел, остановился напротив нее и увидел, что она стесняется. Непроизвольно я начал говорить «врачебным» голосом:

— Ирина, не переживай, пожалуйста, я врач и мне нужно тебя осмотреть. Пожалуйста, отними руки от груди, иначе я просто ничего не увижу.

— Я и не переживаю! — ответила она с вызовом и опустила руки по швам.

— Так, так, ага, — зачем-то пробормотал я, уставившись на грудь, изо всех сил пытаясь смотреть на все исключительно с профессиональной точки зрения. Получалось плохо, я даже вспотел немного, но в результате врач все же победил.

Сначала я ничего не заметил, в смысле — никаких аномалий. Грудь была и правда небольшой, но при этом четко выраженной и физически развитой, с небольшими розовыми сосками. Я сделал шаг назад и только после этого рассмотрел, что одна грудь и правда, немного меньше другой. Если бы я не знал, что именно искать, то, возможно, и не заметил бы разницу, ну или не придал бы значения. Но когда увидел, то, понятно, развидеть уже не мог. И самое главное, что в тот момент, когда я оценил задачу, сразу же пришло ощущение холода и легкого покалывания в пальцах рук.

— Ира, скажи, тебе как надо: чтобы обе стали как та, которая больше или как та, которая меньше?

Ира сделала вид, что задумалась. На самом деле, в ответе я не сомневался, вопрос был чисто риторический, но задать его было надо. Однако девушка решила, что если уж использовать свой шанс, то надо выжать из ситуации всё. И я ее за это не осуждаю.

— Делай, чтобы обе были как та, которая больше. И еще.

Она вздохнула решаясь:

— Если можешь, то сделай еще больше. Обе, конечно.

Я кивнул, этого я тоже, в принципе, ожидал. Глупо с ее стороны было бы не воспользоваться ситуацией. Столько женщин тратят немалые деньги на увеличение собственной груди, а тут бесплатно, да еще без операции и имплантатов, кто на ее месте не использует момент?

— Давай сделаем так, — решил я и отправился в прихожую. Там снял со стены почти ростовое зеркало в старой раме, притащил его в комнату и поставил у окна, ровно посредине, чтобы свет из окна падал на того, кто смотрится в зеркало. На улице уже вечер, но на дворе конец июня — белые ночи, так что света пока хватало. К тому же еще и свет от люстры добавлял освещенности.

Я подвел Ирину к зеркалу, сам встал позади нее, так, чтобы все видеть в зеркале. Заодно и она могла подсказывать, как ей лучше хочется. Процесс захватил меня — я полностью перешел в ипостась врача, отрешившись от всяких посторонних и навязчивых, вредных сейчас мыслей. Я на операции, мне нужно сосредоточиться, чтобы хорошо сделать свою работу, вся прочая лирика — потом, сейчас она только помешает. Соответственно, движения мои стали уверенными и профессиональными, как и голос:

— Стой спокойно и следи за тем, что я делаю. Если что-то тебе будет не нравиться, говори, что именно не так, но не дергайся и не мешай мне работать. Это в твоих интересах. Поняла?

— Да, поняла, — кивнула она, видимо, успокоенная моим профессиональным тоном, — почувствовала себя на приеме у врача, а не полуголой девчонкой дома у парня, с которым только утром познакомилась.

Я еще раз осмотрел фронт работ и попросил ее поднять руки вверх и сложить их за головой. Ага, так лучше: форма груди стала рельефнее.

— Можешь так держать руки некоторое время?

— Да, — кивнула она и вздохнула.

— Если руки затекут, скажи мне, и мы прервемся, хорошо?

Ирина кивнула, а я, подойдя сзади вплотную, протянул ладони и осторожно положил их на грудь, сам не представляя, что и как надо делать, и надеясь лишь на то, что дар сам подскажет. Почувствовав, что тело Ирины покрыто пупырышками, спросил:

— Ты замерзла?

— Н-нет, — ответила она и клацнула зубами, — это нервное.

— Ира, пожалуйста, постарайся расслабиться. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но мне не нужны твои напряженные мышцы. Это может сказаться на результатах.

Она попыталась расслабиться, и у нее это получилось, с трудом и не до конца, но уже лучше. Ладно, надо работать. И я осторожно сжал меньшую грудь, почувствовав ладонью, как напрягся сосок. «Это нормально, это не возбуждение, а просто реакция организма», — сказал себе я, когда мои мысли вновь попытались скользнуть в неправильное русло. И в этот момент энергия потекла из моих пальцев, и грудь девушки стала, словно, даже не знаю, на что это похоже, но больше всего, кажется, все же на хорошо размятую глину.

— Что ты чувствуешь? — спросил я.

— Вообще не чувствую грудь, которой ты касаешься. В зеркале вижу, что ты делаешь, но ничего не чувствую. Она словно онемела.

— Это нормально, — поспешил я успокоить ее.

— Ты точно в этом уверен? — в ее голосе прорезалась тревога.

— Абсолютно! — уверил ее я, постаравшись вложить эту самую уверенность, которой у меня не было, в собственные слова.

Я положил вторую руку на эту же грудь и стал ее осторожно сжимать и вытягивать, стараясь придать ей такую же форму, как у образца рядом. И у меня получалось! А когда я почувствовал, что ее энергия потянулась ко мне, восполняя мои истраченные запасы, то опустил руки, лишь немного задержав их, не наглея. Не хватало еще, чтобы она в обморок грохнулась. Но, с другой стороны, если я не восполню свой запас, то плохо будет мне. И, главное, я не смогу работать дальше. По крайней мере, какое-то время. Так, надо поставить себе заметку, что, когда пациент начинает отдавать мне энергию, это знак, что необходимое воздействие произведено.

— Опусти руки, — сказал я Ирине, — и смотри. Все ровно? Так как ты хотела?

Сам же я был совершенно уверен, что обе груди теперь идентичны по размерам, об этом сказал мне обратный ток «энергии творения». Да, пожалуй, так я ее и буду называть.

Ирина долго вертелась перед зеркалом, то приподнимая груди руками, то опуская их, но, кажется, осталась довольна результатом. Я отошел немного в сторону, не мешая ей оценивать результат своей работы.

— Класс! — выдала свой вердикт Ирина. А потом вдруг быстро шагнула ко мне, обняла и крепко впилась губами в мои губы. Я сначала замер, а потом стал робко и неумело отвечать. Наука оказалась несложной, и вот я уже первый раз в жизни по-настоящему целовался с девчонкой. Что сказать? Мне понравилось, учитывая, что ее обнаженная грудь крепко прижалась ко мне. Вот так в жизни и бывает — то нет-нет, то есть-есть.