Старая фотография. Сборник рассказов

Игорь Галилеев

В этот cборник вошли как новые, так и уже опубликованные ранее отдельными сборниками «По радуге любви» и «На струнах души» произведения одного из самых читаемых писателей России Игоря Галилеева. Ни один из прочитанных рассказов не оставит вас равнодушным…

НЕЖНОСТЬ

рассказ

В тот год апрель в средней полосе России выдался фантастическим — снег уже сошёл, дневное небо было невероятной синевы, а солнце грело так, что кое-где набухли почки, готовые того и гляди лопнуть зеленью. Не знаю — как у современной молодёжи, но у нас, нашего поколения, главным признаком наступления весны считалось появление на улицах девушек в колготках — в прозрачных, а не в каких-то там гамашах! И, конечно же, в юбочках коленей совсем не прикрывающих! Девчонки, улыбающиеся вроде бы скромно, но игриво поглядывающие из-под ресничек, были как те первые цветы, протягивающие свои лепестки к солнышку в поисках тепла и ласки, всегда готовые откликнуться трепетным флюидом.

Ах, что это за время!

Сколько шалостей и глупостей оно подразумевает! И сколько разбитых девичьих сердечек оно оставляет после себя…

Мой отпуск выпал на второй весенний месяц. И хорошо, что так. Ведь летний отпуск из года в год одинаков, однообразен, несмотря на смену мест его проведения.

На тот момент за моими плечами уже был опыт брака. И примерно с год к новым отношениям я не стремился — устал от эмоций и необходимости кому-то что-то объяснять и доказывать.

Поэтому поехал на море один.

Апрельский поезд веселым, в отличие от погоды за окном, не был — моими попутчиками в купе оказались две пожилые женщины, которые ехали в Крым на санаторное лечение. Расположились они на нижних местах. Впрочем, верхняя полка в поезде мне нравится больше — читать-спать-мечтать можно сколько душе угодно. И никто при этом не мешает и не отвлекает.

Но не в тот раз — бабушки, к моему сожалению, оказались очень общительными.

— Молодой человек, — обратилась ко мне та, что была в адидасовском спортивном костюме синего цвета, поглядев на меня поверх очков в металлической оправе в форме лежащих на боку капелек. — Вам никогда не говорили, что у вас ступни красивые?

От неожиданности книга с романом Пикуля выпала из моих из рук.

— Нет, не говорили, — какую эмоцию при этом — сожаление или радость — нужно бы изобразить на лице соответственно ситуации, я ещё не понял.

Вторая женщина, та, что была в джемпере с оленями, встала со своего места и с прищуром принялась рассматривать мои ноги.

— Да, Люсенька, пожалуй, я с тобой соглашусь, — при таком анатомическом изучении, если бы я мог, то втянул бы ноги в себя. Как черепашка. Стало не очень уютно. Поэтому, прикрыв себя простынкой, сделал вид, что снова погрузился в чтение.

Собственно, за сутки с лишним дороги это и был самый запоминающийся момент — остальное её время прошло в вялых женских обсуждениях семей своих дочерей, их мужей-неудачников и сюжета какого-то сериала, недавно с треском прошедшего на одном из центральных каналов; и в счастливой дреме, которая периодически вселяла меня в тело гайдаевского киногероя, которому прораб на стройке рассказывал о космических кораблях, бороздящих просторы Большого театра…

К финалу путешествия я стал готовиться после того, как за окном остался солнечный в обрамлении пальм Джанкой.

Из Симферополя в Ялту ехал на такси, приоткрыв окно и принюхиваясь к запахам — вбирал их в себя и сохранял в памяти…

Крым прекрасен! И в миллионный раз я радуюсь тому, что он у нас есть…

Гостиница располагалась на Екатеринской, недалеко от моря. Заселился быстро, и номер порадовал прохладой и комфортом. А так как близился вечер, перекусить решил на набережной.

…Мне нравится готовиться к поездке на полуостров, нравится быть соучастником переплетения времен, представляя узнавание в прогуливающихся по набережной прохожих Чехова, Куприна или даже Есенина… А так как мои фантазии подобные встречи подразумевают, то и наряды для них я всегда выбираю соответствующие. Чтобы стыдно не было, если, не дай бог, они меня в шортах увидят… В этот раз я взял с собой белые льняные брюки, белого же цвета рубашку и плетеную с неширокими полями шляпу. Тоже, разумеется, белого цвета.

К вечеру стало немного прохладно, но последние ускользающие за морской горизонт лучи солнца ласковым теплом откликнулись на мою приветственную улыбку. Прохожих было не много — в основном пожилые пары и семьи с детьми.

Для ужина я выбрал уличное полупустое кафе внизу Черноморского переулка. Есть, в общем-то, не хотелось, поэтому заказал только два эклера и кофе. Присев за столик, из-за которого было видно море, я, наконец, выдохнул: вот оно, ощущение счастья отпуска, предполагающего беззаботность и праздность, которая, между прочим, подразумевает и беззастенчивое разглядывание прогуливающихся по набережной отдыхающих.

— Вам, наверное, скучно? — именно в тот момент, когда я откусил сразу половину пирожного, спросил меня девичий голос за спиной. Это оказалась совсем еще юная девушка, расположившаяся за соседним столиком. На вид ей лет семнадцать, а детскости внешнему облику добавляли изображения кота Тома в обнимку с мышонком Джерри на груди розового цвета толстовки. И еще глаза… Огромные, ярко синего цвета, распахнутые с любознательностью только что появившегося на свет человечка.

Пока я подбирал ответ, пытаясь проглотить эклер, девушка сказала:

— А я вас узнала. Хотя вы в очках и даже в шляпе…

И улыбнулась…

— Да? Странно… Ведь я самый обычный человек и узнавать меня не за что…

При этом я вспомнил своих попутчиц в купе, восхитившихся моими «красивыми ступнями», и спрятал ноги под плетеное кресло. В остальном, собственно, ничем особенным из миллионов других людей на планете я не выделяюсь.

Дело в том, что я — врач хирургического отделения в своей областной детской больнице. И узнать любого из нас, моих коллег, в принципе затруднительно — ведь пациенты видят нас в основном в масках и медицинских халатах…

— Ага, понимаю — хотите остаться инкогнито… — Девушка взяла свою чашку с кофе и, не спрашивая разрешения, села за мой столик. — Понимаю, налетят зеваки, автографы будут выпрашивать, фотографии делать, на шею начнут вешаться. Маскируетесь, значит. Понимаю. — И уже шёпотом:

— Не бойтесь, я никому не скажу…

Ладно, думаю, это, наверное, игра такая — буду соответствовать. Тем более что почувствовать себя «звездой» хотя бы с десяток минут — ну очень приятно.

— Хорошо, — говорю, — раскусила ты меня: я он и есть. Только ты на самом деле не говори об этом никому, уж очень я устал от всей этой славы и почестей…

И вздохнул для убедительности.

— Договорились! — Девушка даже в ладоши хлопнула и спросила неожиданно: — А можно я с вами по набережной погуляю?

И видя мое смущение, добавила:

— Вы не бойтесь, вы сейчас так одеты, что вас узнать почти невозможно. Если я не скажу… А я не скажу — обещала же! Чтобы вас узнать, вас любить надо. Как я…

И глаза спрятала, покраснев.

Вот тут уже интересно стало — что же «я» такого хорошего сделал, что «меня» подростки заочно любить начали. Ведь моя внешность далеко не выдающаяся — по крайней мере, на Брэда или Криштиану я даже издали в сумерках не похож. Поэтому спросил об этом у своей собеседницы:

— Интересно, за что же ты меня любишь?

Прежде, чем ответить, она встала и потянула меня за руку — пришлось подчиниться, и уже через несколько секунд мы оказались в слабом потоке гуляющих курортников.

— Хм, — она еще раз пристально посмотрела на меня, — сложно сказать… Вы какой-то родной. Как будто я с вами всю жизнь вместе прожила. И глаза у вас очень добрые и…

— Что «и»?

— Я вас именно вот таким в своих мечтах представляла… Бывает, обниму подушку, прижмусь что есть сил и мечтаю о настоящей, как сейчас, встрече с вами…

Остановилась. И вдруг порывисто так, неожиданно обняла меня и щекой к груди прижалась.

— И вот, — продолжает, — меня небо услышало: смотрю на вас, и глазам своим не верю. Значит, правда это, что мечты сбываются.

…Да уж… Теперь точно нельзя говорить о том, что я не тот, о ком она во снах грезила — со сбывшимися мечтами, как с хрусталем, очень аккуратным надо быть.

Так и стояли в тени часовни Новомученников — она: прижавшись ко мне; я: опустив руки и не понимая — что делать дальше, — глядя на исчезающее где-то за Ливадией солнце…

…Чуть позже пошли просто гулять по Ялте — не торопясь, наслаждаясь прохладой вечера. Девушка говорила без умолку и за время прогулки рассказала мне, наверное, всю свою жизнь.

Зовут её Ирина. Ей восемнадцать. В Крым, к бабушке, которая живет здесь постоянно, из Саратова переехала десять лет назад. После гибели родителей в автомобильной аварии… Говорит, только недавно снова жить начала, радоваться дневному свету и морю.

— Я ведь в один момент подумала, что говорить разучилась… И испугалась! Так же вся жизнь может в темноте и тишине пройти. Да и страшно это — с призраками жить. Вот и пошла снова учиться — ничего, догнала сверстников, смогла. Летом в медицинский институт поступлю. Что потом будет — не знаю, не загадывала, время покажет…

Пока шли по Пушкинской, Иринка рассказала и о бабушке, и о родителях. Меня при этом ни о чем не спрашивала — иногда просто остановится на секунду, посмотрит внимательно, будто одобрения своим тем или иным словам спрашивает, улыбнется и дальше рассказывать продолжает. Только один раз про мою семью спросила:

— Что я все о себе да о себе! Вот, например, о вас я почти ничегошеньки не знаю…

— Так и знать нечего… С женой вот недавно расстался… Сейчас даже не общаемся совсем, — зачем-то добавил.

Девчонка в очередной раз остановилась, за ладонь меня своими теплыми пальцами взяла и очень искренне тихо произнесла:

— Вы только не расстраивайтесь, не переживайте — значит, не родной она вам человек была. Значит, скоро нового, своего человека встретите…

И погладила по руке успокаивая…

Конечно, встречу, как без этого. Только вот почему-то тоска пришла — от того, что один в отпуск приехал. А это, как известно, самая верхняя ступень на лестнице одиночества. Потому как на курорте даже чайки парами летают…

Наверное, Иринка что-то такое почувствовала во мне, потому что вдруг снова прижалась и своими пальцами мои переплела.

— Знаете, что я подумала? А давайте-ка я вас с бабушкой познакомлю! Тем более что я живу здесь рядом.

Нет, наверное, это будет уже лишним, подумал я. Но вслух сказал другое:

— Я тебя все-таки просто провожу до дома — если и правда не далеко. Ну а завтра, если захочешь, вечером на том же месте и в тот же час?

— Ох, обманете вы юную девушку… — и посмотрела с улыбкой. — Ну да ладно, что с вами поделаешь… — вздохнула понарошку.

Оказалось, что жили они на самом деле близко — в Крутом переулке недалеко от Цветочного рынка. Это был двухэтажный дом со свежепокрашенным желтого цвета фасадом. До окон второго этажа от земли вился плющ с огромными тёмнозелеными листьями. Даже ставни были — как полагается, деревянные резные и с сердечком посередине.

— Вот здесь я и живу, — сказала Иринка, показав рукой на два крайних справа окна второго этажа. В одном из них появилась седая в кудряшках голова женщины, которая уже через секунду громко произнесла:

— Ирка! Шолопутная! Где тебя носит? Я уже второй раз ужин грею! — И тут как будто только заметила меня: — Здравствуйте! Спасибо, что привели! — И снова к внучке: — Видишь, тебя уже милиционеры домой возвращают…

— Ба! — Ирка залилась смехом, — какой же это милиционер?! Посмотри получше! Это, ну вспомни, ба! — тот самый, о ком я тебе тыщу раз рассказывала! А ты мне не верила, что я его когда-нибудь встречу! Вот!

И вперед меня легонько подтолкнула — мол, вот «он», самый настоящий.

Бабушка из окна голову чуть ниже опустила.

— Вы простите меня, слепую, я без очков не вижу ничего… — и глаза прищурила. — Значит, и правда — вы. Нашла, значит… Вы уж не серчайте на нее — как вобьет себе что-то, в век не отстанет! Да чего же вы внизу-то? Давайте, поднимайтесь, ужином кормить буду.

— Спасибо, — отвечаю, голову задрав. — Я сыт уже. Да и неудобно. Давайте, на другой день как-нибудь договоримся — я же только сегодня приехал, впереди еще целый отпуск, успеется… — и к Иринке повернулся: — Ты не обижайся и не грусти, я с дороги устал очень, выспаться надо — глаза слипаются уже. А завтра — как договорились, там же и увидимся.

Она задумалась на секунду:

— А вы мне, чтобы наверняка, свою вещь какую-нибудь оставьте. В залог, так сказать… — и осмотрела очень внимательно. — Вот хотя бы шляпу. Если не жалко, конечно…

Нет, чего ее жалеть.

— Бери. — Снял свой головной убор и ей протянул. — Только не потеряй.

Ирка шляпу тут же на себя одела и бегом к подъезду! И уже со ступенек донеслось:

— До завтра… Увидимся…

Я рукой улыбающейся бабушке помахал и обратно пошел, через набережную и в гостиницу.

…Да, чего только в жизни не случается! Первый день как в отпуске, а уже вон какое приключение… Удивительное и странное… По дороге попробовал в себе разобраться — чего же испытываю. Вроде бы и жалко девчонку, но радости и жизни от нее столько, что дух захватывает! А наивности в ней — на полмира хватит. Нельзя такую обижать…

В общем, решил, что приду в то кафе завтра, как обещал. А там — будь что будет! Жизнь-то одна.

…Но не случилось.

Проснулся я от звонка телефона…

— Слушаю, — сказал в аппарат, потягиваясь под одеялом.

— Старик, доброго утра тебе! — это оказался Сергей Сергеевич — заведующий хирургическим отделением в больнице. Звонил он мне крайне редко и по самым экстренным случаям. Ну а в отпуске он вообще вряд бы ли решился меня потревожить. Только если вопрос касается буквально чьей-то жизни…

— Ты прости меня, пожалуйста, что как снег на голову — все понимаю: отпуск и так далее… Ты здесь очень нужен.

Оказалось, что у одной из моих очень маленьких пациенток случился послеоперационный рецидив и если еще одну экстренную операцию не провести… В общем, нельзя откладывать. Поэтому, завершив разговор, сразу собираться в дорогу начал.

Самолет из Симферополя после обеда и несколько часов у меня еще было. Иринка вспомнилась — получится, что обману я её… Нехорошо это! Быстро оделся и бегом на улицу — все рассказать и объяснить успею еще!

Через пятнадцать минут я уже был под окнами ее дома.

К подъездной двери подошел и… испугался. Ну чего я ей скажу? Кто она вообще мне? Никто. Так, случайная знакомая. Которая, к тому же, влюблена непонятно в кого. Не в меня — уж точно! Развернулся и обратно пошагал. Но, пройдя три дома, остановился. Чего я как маленький! Чего боюсь-то? Сейчас приду и расскажу, что я не тот, за кого она меня приняла. Скажу, что уезжаю сегодня и вечером пусть не ждет.

Ну, конечно же, пусть не ждет… — что за глупость в голову лезет! — как она меня ждать-то будет, если я скажу, что уезжаю! Совсем растерялся что-то…

Но снова развернулся и уже быстрым шагом к Иринкиному дому подошел. В этот раз даже до второго этажа поднялся… И только руку к звонку потянул, как снова испугался и бегом из подъезда. Как мальчишка! Уже поворачивая за угол, услышал:

— Стойте! Стойте же! Куда вы? — это была бабушка, которая со второго этажа, вероятно, наблюдала за всеми моими метаниями. Пришлось остановиться — куда денешься! — поздоровался:

— Здравствуйте! А я вот думал зайти, Иринку предупредить, чтобы не ждала сегодня…

— Случилась чего?

— Да, по работе домой возвращаюсь, не могу иначе. Вот сказать об этом хотел… Дома она?

— Нет, только к обеду вернется. Жалко, расстроится теперь… Ну ничего, дело молодое. Переживет. Но вы, может, сами еще зайдете попрощаться?

— Не успею, у меня с автовокзала автобус в два… Привет ей, в общем, от меня.

И ушел. В этот раз — окончательно…

К полвторого, как запланировал, приехал на ялтинский автовокзал.

Здесь, наверное, круглый год кутерьма — кто-то приезжает, уезжает, кому-то о чем-то громко рассказывает, по телефону о впечатлениях хвалится… Как нигде здесь жизнь ключом бьет.

Мой автобус, Севастопольский проходящий, приехал по расписанию и уже ждал пассажиров на нижней платформе. Водителя я попросил свою сумку в багажное отделение положить, а сам у окна устроился.

Вот и все… Быстро мой отпуск прошел, глазом моргнуть не успел. Но, может быть, получится потом еще приехать?

И вдруг увидел Иринку…

Она была в голубом платье с какой-то разноцветной косынкой на шее. В руках держала мою белую шляпу… И глазами осматривала окна стоящих на платформе автобусов.

Меня искала.

Первым порывом было встать, выбежать ей навстречу и… Что «и»? Ну что бы я сделал? Обнял и сказал чего-то? Мол, вернусь как-нибудь потом?.. Что буду помнить о ней?.. Зачем? Для чего я ее мучать стану! Обнадеживать! И себя тоже…

Поэтому отвернулся от окна и голову в плечи вжал. Струсил. Испугался… Ну скорей уже трогайся! Поехали!!!

Наконец, автобус как бы выдохнул, закрывающаяся дверь скрипнула. И только в эту секунду я снова решился посмотреть в окно… Иринка все также стояла на платформе и кулаком размазывала текущие по щекам слезы. Второй рукой она баюкала мою шляпу, прижимая ее к сердцу. И такая грусть была в её нежном облике!

Именно в это мгновение её глаза встретились с моими…

Тут же в них вспыхнуло счастье узнавания. Которое за секунду превратилось в невыразимое горе… Уезжает…

А я?.. Я робко улыбнулся и пожал плечами.

Всё.

И уже на повороте снова увидел ее силуэт: Иринка так и стояла в толстом слое привокзальной дорожной пыли… Заливаясь горькими слезами и уткнувшись в мою белую плетеную шляпу…

Ругать себя я перестал примерно около Алушты — решил, что смысла в этом больше нет никакого. Не изменить уже ничего. Поэтому просто сидел, посматривая на мелькающие пейзажи Южного берега. Почему-то представилась наша новая встреча с Иринкой — когда я снова приеду в Ялту, то обязательно навещу её. Если осмелюсь, конечно…

И в эту секунду за окном что-то засвистело, какая-то машина вильнула, ударилась в отбойник справа вдоль обрыва, перевернулась, и только после этого я услышал крики…

Автобус, утрамбовывая пассажиров резким торможением, подался всем весом вперед и остановился. Первым на дорогу выскочил наш водитель, подбежал к перевернутым «жигулям» с шашечками, сам что-то начал делать — дверцу пробовал открыть, но все бестолку. Женщина, сидевшая через ряд от меня, закричала:

— Чего же вы сидите? Не видите — ему помощь нужна?!

Сбросив оцепенение, я тоже вышел на улицу и первое, что увидел — свою белую шляпу, которая лежала на дороге рядом с попавшим в аварию автомобилем…

Только сейчас она была испачкана кровью… А на заднем сиденье — скомканное, какое-то неестественно поломанное, голубое Иринкино платье…

Господи, откуда она здесь?! Или совпадение?

И никак не могу лицо разглядеть — слезы мешают. Вцепился в покореженный металл дверцы, тяну — ну давай же! Скорее! Ну!..

Откуда-то еще люди прибежали — кто с монтировкой, кто с огнетушителем. Орут:

— Берегись! Сейчас взорвется!

Кто-то в меня ногтями вцепился:

— Брось! — Оказалась та женщина из автобуса. — Сам спасайся!..

Оттолкнул ее и снова за ручку. Из багажника вдруг пламя под ноги выплеснулось, по асфальту потекло.

— Сейчас, сейчас, потерпи, — наконец-то дверца с невероятным скрежетом отошла от кузова и Иринка буквально выпала мне на руки.

Её лицо было залито кровью — только глаза смотрели на меня с невыносимой печалью. И болью. Но были в них и счастье, и нежность, и надежда… А когда я положил ее на асфальт, то понял, что смотрела Иринка не на меня, а в апрельское небо…

И именно в эту секунду рвануло…

На мгновение мы оказались в коконе из огня и жара. А затем вдруг стало очень тихо. И темно…

…В Крым я вернулся спустя почти полгода, в конце сентября.

Мы сидели на лавочке недалеко от той самой часовни и смотрели на вечернее море.

— Знаешь, Ирина, если бы я не стал тогда тебя обманывать, то ничего бы этого и не было, ничего бы тогда не случилось…

Иринка посмотрела на меня очень внимательно — на её коже кое-где были видны следы ожогов, а прическа еще оставалась короткой как у мальчика — и вдруг улыбнулась:

— Нет, не ошиблась я…

И все рассказала.

Честно говоря, до сих пор, вспоминая ее историю, у меня мурашки на коже. Но каждое слово в ней — правда. Теперь-то я это знаю…

— В то лето я собиралась в первый класс пойти — страшно было, жуть! Не знаю почему… Наверное, первая самостоятельность всегда пугает. Но было и любопытно: что и как в этой школе. Нет, учиться я никогда не боялась. Но новые друзья, новые педагоги — ведь никто не скажет заранее — какими они окажутся. Мама с папой, конечно, настраивали как могли — говорили, что все хорошо будет, получится все. Ох и хитрющая я у них девчонка росла! В общем, согласилась больше не переживать, если к первому сентября мне самое красивое платье купят. Представляете, родители предложили мне его у хорошего портного сшить! Я была буквально на седьмом небе от счастья! И вот мы выбрали день, чтобы в соседнюю область — в Пензу — в какое-то швейное ателье поехать…

— Постой, Ирка, я же в Пензе как раз живу…

— Знаю…

…Так вот, это был замечательный субботний день начала августа. Всю дорогу из Саратова в Пензу мы строили планы — не только на первый класс и вообще учебу в школе, но и на всю мою дальнейшую жизнь. Ох, кем я только не мечтала быть в детстве — то гимнасткой, то воспитательницей в садике, затем — водителем большой машины. Папа постоянно смеялся, что, мол, институтов для дальнобойщиков еще не придумали. А мама спорила, что к тому времени, как я вырасту, их уже пруд пруди будет.

За несколько километров от вашего города все и произошло.

В ту секунду я чувствовала, что я — самый счастливый ребенок на свете. И была готова поделиться этим своим ощущением со всем миром — открыла окошко на заднем сиденье и ладошкой приветствовала все встречные на трассе машины. Ветер подхватывал и раздувал мои волосы прямо как у амазонки.

Вначале я услышала оглушающий рев клаксона. Затем — скрежет. А потом наступила невероятная тишина. Я все также продолжала скакать на своей лошадке по полю с ромашками, но голоса птиц и стрекот кузнечиков куда-то делся…

— Господи, я вспомнил… — в эту секунду поднявшийся из самой глубины моей души холод сковал все тело льдом. — Иринка, господи, я же помню…

–…А через несколько мгновений стало темно. Я продолжала скакать — или лететь — уже с сумасшедшей скоростью. Наверное, кричала — не помню. Только вокруг все равно не было ни звука. И вдруг в один момент я почувствовала на себе взгляд.

Это были только глаза. И ничего больше. Только большие и добрые глаза. Которые плакали. Слезы падали прямо на меня и с каждой слезинкой я как бы оживала — они были как живая вода что ли, потому что туда, куда они попадали, там я начинала чувствовать тепло. Я сразу поняла, что это мой ангел-хранитель, который пришел спасти меня. И вот уже я стала различать мелкие черточки на его лице, свет вокруг его головы и потом увидела огромные белые крылья за его плечами…

— Ирка, это был всего лишь мой белый халат…

— Нет, в ту секунду это были белые крылья ангела… Я запомнила вас на всю жизнь и верила, что когда-нибудь обязательно встречу своего ангела-хранителя еще раз…

Я уже не мог остановить слезы… Иринка погладила меня по руке — мол, не плачь, не надо, ведь сейчас, в данную секунду, все хорошо.

И только солнце, грустно улыбнувшись закатным лучом, спряталось где-то за Ливадией…