Угольки в камине

Игорь Ахмедов (2023)

Имея привычку записывать то, что порой внезапно приходит в голову, я иногда выкладывал свои записки в соцсетях для своих друзей. Друзей у меня не очень много, человек я довольно замкнутый, поэтому всех читателей, которых я знаю лично, можно было пересчитать по пальцам рук и одной ноги. Честно говоря, если бы не их ответная реакция, заниматься этой глупостью я бы вскоре перестал. Я имею в виду выкладывать, а не писать. Писал бы я и дальше, но уже втихаря, потому что вообще не писать я уже не могу, привык, понимаешь. Но друзья требовали ещё и еще и никак не хотели поверить, что у меня в запасе нет чего-нибудь свеженького. Потом несколько человек, не сговариваясь и почти одновременно, предложили мне оформить все в книжку, которую можно купить в киоске на станции и, прочитав в электричке, спокойно выкинуть или использовать по назначению в дачной жизни. Вспомнив, как я однажды оказался без бумаги в дачном сортире одного великого композитора, я понял, что они меня убедили.

Жертва

Она часто представляла себе, как после работы в Библиотеке темным вечером идет по улице, вся такая уставшая, одинокая, и вдруг кто-то хватает ее сзади, зажимает ей рот вонючей, сильной и бесчувственной рукой и насилует ее грубым, примитивным способом. За такие мысли она ненавидела всех встреченных ею мужчин и подозревала каждого. Ей даже самой интересно было представлять и угадывать, какими именно извращениями занимается тот или иной мужчина.

— Ну, конечно, — думала она, глядя на лысого очкастого Посетителя в читальном зале. — Это с виду он такой приличный, а ручищи вон какие! Схватит такими ручищами, и пикнуть не успеешь. Мерзавец!

Однажды фантазия ее так разыгралась, что она даже заплакала. Светлыми очистительными слезами.

— Жертва, — думала она. — Я жертва. Слабая и беззащитная женщина! Пусть я умру, но они еще узнают! — кто такие эти «они» и чего они «узнают», она представляла себе не совсем ясно, но звучало это, как настоящая угроза, да и сам настрой фразы ей нравился.

По вечерам, скромно поужинав и совершив ряд косметических процедур, она ложилась в свою одинокую кровать и открывала Книгу. Эту Книгу она никак не могла прочитать уже третий год. Мешали мысли, усталость и сон. А однажды, кто-то позвонил и долго дышал в трубку. Гадким таким, мужским дыханием. В тот день она утвердилась в своих подозрениях и поняла, что за ней следят.

Снова и снова представляя себе сам момент насилия, она всем своим существом, каждой клеточкой своего нежного, сорокапятилетнего девичьего тела ощущала, как грубые руки держат ее за волосы и чужая упругая животная плоть раздирает ее изнутри на тысячи частиц.

В такие моменты она ненавидела себя, за слабость и за отсутствие сил к сопротивлению. Где-то глубоко внутри она понимала, что все это только ее фантазии, мужчины на работе и во дворе были вежливы и интеллигентны, но с каждым днем она верила им все меньше. Внимательно наблюдая за ними, она ловила их похотливые взгляды, видела, как они оглядываются и как расстроены из-за того, что рядом есть свидетели.

Она понимала, почему мужчины не нападают на нее, они трусливы и не хотят отвечать за это в суде и сидеть в тюрьмах. Но стоит ей только расслабиться, а им найти удобное тихое место, как, наверняка, любой из них не упустит своего момента.

— Вон, как смотрит, глазищами своими, — думала она провожая пожилого сантехника взглядом. — И этот, даром что из налоговой, а схватит, так схватит, кобель!

Утром она обнаруживала, что подушка ее вся мокра от слез, и ненависть к мужскому полу только укрепилась. Она убирала Книгу в тумбочку и, позавтракав диетическими хлопьями, решительно шла на работу. Все дни ее были однообразными и по-своему тревожными. Ощущение близкой беды не отпускало ее ни на миг.

Но однажды ей повезло. В своем почтовом ящике она обнаружила повестку в городской суд. Ее, как самую сознательную гражданку города, приглашали быть присяжной на судебных разбирательствах.

В глазах ее засветилась надежда, а в сердце затрепетал огонек мщения. Она даже не пошла в тот день на работу. Со словами, «ну, теперь вы держитесь», она тщательно подготовилась, взяла паспорт и пошла к зданию Городского Суда.

Ее жизнь, наконец, обрела смысл.