Прометей. Каменный век

Ивар Рави, 2021

Максим Серов врач, участвующий в миссии на МКС вместе с напарником Михаилом. МКС пролетает через странное свечение и оказывается над Землей, где очертания материков те же самые, но есть изменения. Но самое главное-нет связи С ЦУПом, а на поверхности Земли нет следов присутствия человека. Напарник Максима погибает и он принимает решение садиться на безлюдную и дикую Землю. Земля не совсем безлюдна и вскоре наш космонавт сможет встретиться и с кроманьонцами и с неандертальцами. Что остается простому русскому парню, кроме как нести свет знаний этим людям? Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Здравствуй Земля

Спасательные капсулы «Союз», разработанные еще на заре освоения космоса, отличаются удивительной надежностью. В нескольких случаях они спасли жизни экипажу во время космических стартов, успевая сработать и безопасно приземлиться. В них заложен хороший запас плавучести, четырехбалльное волнение на море они переносят хорошо, лишь переваливаясь с бока на бок.

Погрузившись почти до верхней трети в воду, капсула медленно дрейфовала по ветру, дувшему в сторону полоски земли. Остров ли это, материк или просто песчаная банка обнажившаяся во время отлива, пока невозможно было разобрать. Чтобы не подвергать устойчивость капсулы ненужным нагрузкам, я спустился вниз.

Душа ликовала, хотелось сплясать, но не было места, и к тому же оставалась тревога — вдруг земля окажется небольшим островком? По моим расчетам, я должен был приземлиться в долине Луары, но вместо этого приводнился. Оставался вопрос — куда именно? Это море? Океан? Или большое озеро?

Несколько раз я высовывался из люка. Земля приближалась медленно, но верно. Можно было различить холмистую

поверхность, однако детали различить было трудно на таком расстоянии. Через два часа приливная волна вынесла мою «шлюпку» на берег. Дно капсулы коснулось песка, и она остановилась, немного накренившись в сторону суши.

Убедившись, что капсула прочно стоит на песчаном грунте, я выбрался наверх. Спрыгнул и ушел в воду почти по плечи. Нехилая глубина у берега! Помогая руками, дошел до берега. Идти пришлось немного на подъем. Накатывающиеся сзади волны, словно торопя, подталкивали меня в спину.

Первый шаг на Земле… Отвыкшие от физических нагрузок ноги дрожали. Немного пошатываясь, я прошел метров пятнадцать. Полоска песка была неширокой, метров десять максимум, дальше она переходила в смешанную с песком полоску серой земли, наверное, с примесью глины. Вслед за ней пышно росла трава, доходившая мне до колен. На расстоянии двухсот метров начинались заросли кустарников, переходящие в лес.

Я повернулся к морю. Течение пригнало мою капсулу в уютную бухточку, слева и справа к морю подступала невысокая каменная гряда, вдававшаяся природным волнорезом в морские воды. Бухта была небольшая, на мой взгляд, расстояние между грядами было порядка семисот метров. Такая уютная небольшая бухта, где могла бы разместиться рыбацкая деревенька.

Первым делом я опорожнил мочевой пузырь, освободившись от памперса, надетого еще на МКС перед стартом. Два месяца я был лишен удовольствия слышать журчание, одновременно получая облегчение. Сразу после этого я за стропы вытянул парашют, такое количество прочной и легкой ткани вкупе с прочнейшими верёвками для строп нельзя было упустить. Ткань парашюта и стропы решил использовать только в случае крайней необходимости, это были невосполнимые вещи.

Прилив тем временем достиг пика, теперь вода в бухте практически не накатывала, её уровень был неизменным. На часах было три часа. Оставалось посмотреть, когда начнется отлив. Насколько он сильный и как долго продлится.

В зарослях кустарника слышались шорохи и звуки. Значит, животный мир выжил, но никакого рева или других признаков присутствия хищников пока не было. По траве и листве кустарника можно было сделать вывод, что сейчас была поздняя весна. Пару часов я сидел на песке, вдыхая чистейший воздух и испытывая головокружение. Ослабевшие мышцы после невесомости в космосе были еще слабы.

Начинало темнеть и оставаться на берегу было небезопасно. Отлив пока еще не начинался. Снова хорошенько промокнув, я добрался до капсулы и не без усилий поднялся на нее. Закрыл люк, предварительно открыв вентиляционное отверстие в нем, и при свете химического источника света поужинал.

Когда на часах было двенадцать ночи, я почувствовал еле заметную вибрацию. Высунувшись из люка, я убедился, что моя догадка была верна — начинался отлив. Предварительно можно было сделать вывод, что прилив и отлив делят сутки примерно наполовину.

Утром я проснулся очень рано, часы показывали пять утра. Высунувшись в люк, я чуть не присвистнул — капсула стояла на песке, а само море находилось метрах в тридцати. Значит приливы и отливы здесь достаточно сильные. Первое время я мог спать в капсуле, но мокнуть, выбираясь и забираясь в нее, и ориентироваться по времени прилива и отлива, было некомфортно.

Пользуясь отливом, я перенес часть вещей на берег. Продукты брать не стал, чтобы не приманить животных. После каждой такой ходки приходилось отдыхать, свой вес казался очень большим, но здесь не было спасателей, чтобы мне помочь. Превозмогая боль в мышцах и усталость, я исправно трудился, пока не выбился из сил.

Над морем летали птицы, похожие на чаек. Несколько крупных птиц, рассмотреть которых мне удалось, тяжело взлетели с кустарника. Среди вещей в спасательных капсулах, начиная с 1976 г., неизменно находится спасательная палатка, рассчитанная на трех человек. Вначале это были отечественные палатки защитного цвета. После падения железного занавеса, палатки закупались в США, хорошие качественные, предназначенные для экстремальных экспедиций.

На границе интенсивного роста травы, оставив метр в запасе, я поставил палатку, куда отправились все вещи. Вскоре усталость заставила меня прекратить работу. Пот шел с меня градом, а мышцы болезненно отзывались на каждое движение. Парашют я сложил многократно, он теперь будет моим одеялом и подушкой, пока не найду лучшего применения. Веревки я смотал в клубок: это неприкосновенный запас, который использовать буду лишь в крайнем случае.

Я съел кусочек хлеба и паштет из вакуумной упаковки. С левой стороны, почти у самой границы каменной гряды, цвет травы был сочнее и насыщеннее. Движимый догадкой, я двинулся в ту сторону, взяв с собой в качестве оружия, суковатую палку. С тихим журчанием у самой гряды тек небольшой ручей. Прорыв себе русло в песке, он, незаметный с пляжа, впадал в море.

На вид вода была кристально чистая. Зачерпнув её руками, я понюхал — запаха не было. Среди моих медикаментов были обеззараживающие таблетки, но количество их ограничено, и возможно их лучше использовать там, где вода не такая прозрачная. Не удержавшись, я сделал глоток. После вторичной очищенной воды на станции, вкус был великолепен, в меру холодная и очень вкусная. Я пил, пока не почувствовал, как она плещется в желудке. По крайней мере, вопрос водоснабжения был решен. В капсуле было несколько пластиковых бутылок, а, учитывая прочность пластика, бутылки должны были прослужить долго.

Сам ручей тек в метрах двухстах от палатки, и я стал думать, не перенести ли мне палатку ближе к ручью. Но решив, что двести метров мне сходить не проблема, решил пока ничего не трогать. Вынесенные вещи были в палатке, начинался прилив, лениво ползли волны, сокращая расстояние до капсулы.

Вернувшись к капсуле, я вытащил две литровые бутылки и, освободив их от вторичной очищенной воды, превозмогая усталость, сходил к ручью. Вернулся к капсуле, когда вода начала облизывать ее подножие. Не закрывая люка, я развалился отдохнуть. Все мышцы болели, словно я пробежал марафон. А ведь это всего два месяца в невесомости.

Теперь было понятно, как космонавты, пробывшие на орбите полгода и больше, даже самостоятельно вылезти не могли из капсул. А после случая посадки Леонова и Беляева в тайге, были пересмотрены многие моменты, касающиеся аварийной посадки и возможностей космонавтов при отсутствии помощи.

Я вспомнил, как нам демонстрировали спасательную операцию. Перед глазами возник образ пистолета в руках космонавтов. Память услужливо подсказала: ТП-82. Я рывком сел. Застонав и отбрасывая тюки с вещами, я начал рыться под сиденьями противоперегрузочных кресел. Рука наткнулась на какой-то предмет. Едва сдерживаясь от нетерпения, я извлек из-под груды вещей небольшой кейс размером пятьдесят на двадцать сантиметров и глубиной порядка десяти.

Щелкаю замками и поднимаю крышку. Матово блеснуло три ствола специального оружия, разработанного для космонавтов: многоцелевой трехствольный пистолет ТП-82. Под пистолетом лежит мачете в легком чехле, под ним инструкция по использованию с тактико-техническими характеристиками.

Читаю, пока свет хороший, возможно это моё оружие выживания в этом безлюдном мире: «ТП-82 — охотничий неавтоматический трёхствольный пистолет, входящий в состав комплекса СОНАЗ (стрелковое оружие носимого аварийного запаса) советских и российских космонавтов для защиты от опасных зверей, добычи пищи охотой и подачи световых сигналов визуального наблюдения в случае приземления или приводнения в безлюдной местности, а также прокладывания пешеходной тропы в зарослях, заготовки дров и строительных материалов для шалашей, рытья канав, ям и с помощью приклада-мачете. Имеет два верхних горизонтальных гладких ствола 32-го охотничьего калибра и расположенный под ними нарезной ствол калибра 5,45 мм. В боекомплект СОНАЗ входят специально разработанные патроны калибра 5,45 мм, 32-го калибра — дробь и 32-го калибра — сигнальный».

Так мачете также есть в наличии, оно имеет широкое лезвие длиной около двадцати сантиметров, расширяющееся от рукояти, которая имеет паз. Пистолет, вставленный в этот паз, становится практически ружьем.

Читаю дальше: «В состав СОНАЗ входят: ремни и закрытая кобура, подвесной чехол для приклада-мачете, два патронташа по 5 дробовых патронов, два патронташа по 5 сигнальных патронов, один патронташ на 11 пулевых патронов». Осматриваю кейс, он действительно имеет второе отделение сбоку, прикрытое наглухо фольгой. Рву фольгу и поочередно вынимаю перечисленные вещи. Патронташи уже снаряжены патронами, только одевай и заряжай. Еще имеется небольшой тюбик на двадцать миллилитров с ружейным маслом. Лепота!

Переворачиваю инструкцию. Дальше идут тактико-технические характеристики патронов, способ заряжания и чистки, перевод из одного положения стрельбы в другой. Пистолет имеет два курка. Левый используется как для выстрелов из гладкого ствола, так и для выстрелов из нарезного, есть рычажок для перевода курка, спусковой крючок один. Гильзы из гладких стволов выбрасываются переламыванием ствола, а из нарезного при нажатии кнопочки. С этим разобрались.

Глаз пробегает инструкцию дальше, цепляясь за следующие характеристики: «ТП-82 имеет съемный приклад, состоящий из мачете и матерчатого чехла с металлическим затыльником, надеваемым на клинок для упора в плечо. Рукоятка мачете имеет пазы для присоединения к рукоятке пистолета и фиксируется защелкой, расположенной на рукоятке мачете. ТП-82 имеет длинное деревянное цевьё, рукоятка пистолета выполнена также из дерева, а рукоятка мачете из пластмассы. Приклад обеспечивает более точную стрельбу, мачете используется как рубящее средство, позволяющее: прокладывать тропу в зарослях, заготавливать дрова и строительные материалы для шалашей, рыть канавы, ямы и окопы».

Ну, окопы, предположим, рыть незачем, но функциональность мачете поражает. Вытаскиваю его из ножен. Металл тускло блестит, при щелчке ногтем звук долгий, но не звонкий. Ясно, долговечность и прочность в приоритете, тупиться будет довольно быстро, но не лопнет при нагрузке.

Пробегаю глазами последний листок инструкции, где идет информация о том, что металл мачете износостоек, выдерживает колоссальные нагрузки, а пистолет всеяден и может использоваться при любых погодных условиях.

Кусочком ткани тщательно прочищаю пистолет, заряжаю и ставлю на предохранитель. В оба гладких ствола вставляю сигнальные патроны, мне здесь подавать сигналы некому, а для проверки работы обоих курков они подойдут. Дробовые патроны лучше сохранить на дичь или мелкого зверя.

Кстати, кроме снаряженных в патронташи, нахожу еще десять дробовых, и одиннадцать пулевых. Таким образом, у меня есть двадцать два усиленных пулевых патрона, десять дробовых и пять сигнальных. Не хватит для войны, но для защиты от хищников хватит на первое время. То, что я еще не видел хищников, еще не значило, что их нет. Хищникам просто нечего делать у соленой воды, их вотчина это степи и леса. Окрепну через несколько дней и осмотрюсь в окрестностях, конечно взяв с собой оружие.

Теперь будущее мне казалось немного более перспективным: одежды и инструментов у меня было на много лет вперед, особенно при бережном отношении, климат довольно теплый, если зимы мягкие, то перезимовать не проблема. Если здоровье позволит, завтра надо попытаться поймать рыбу. Лески и крючка у меня не было, но что-нибудь всегда можно придумать.

Я высунулся в люк. На часах было половина четвертого. Сегодня прилив был немного слабее, до вчерашней линии он не дошел почти полметра. Завтра надо освободить капсулу от вещей, если на море поднимется серьезное волнение, не исключено, что я ее потеряю. Мысль, что капсулу можно зафиксировать, привязав тросом к одному из валунов, не пришла в голову сразу. Палатка хорошо просматривалась с капсулы. Несколько мелких пташек подлетели и уселись на крыше, крупных животных по-прежнему не было. Вероятно, они просто не пережили климатических изменений.

Тело ныло, и я решил вздремнуть, чтобы отдохнули мышцы. Проснулся только ночью. Высоко в небе светила полная луна, она был вдвое больше привычной мне по жизни на земле. Атмосфера за тысячелетия настолько очистилась, что рисунок на ее поверхности был виден прекрасно. Я снова поел, подумав о том, что после двух месяцев на станции очень хочется жидкого.

Среди вещей, что я взял со станции, был металлический цилиндр, снятый с аппарата в лабораторном модуле. Цилиндр одевался сверху, полностью закрывая небольшой, но крайне светочувствительный аппарат. Двумя защелками типа замков на чемоданах он стягивал металлический обруч, охватывая намертво его в самом низу. Перевёрнутый, он вполне мог служить котелком, было бы что в нем варить.

Нужду я справил прямо в море, удивляясь при этом, что сходить по большому нет желания, уже вторые сутки. После сна чувствовал себя немного лучше, шоколадный батончик съел уже через силу. Мне нужна была энергия для скорейшего восстановления. Засыпая, я слышал, как не очень далеко трубит слон. Я пытался понять — во сне это или наяву, но уснул, так и не разобравшись.

Утром мышцы болели, но уже не так интенсивно. Люк на ночь я не закрывал. Удивило отсутствие комаров и мошкары. Я думал, что они-то могут любые изменения климата перенести.

Море снова отступило. Кряхтя, я спустился по веревочной лестнице, закрепленной внутри и предусмотрительно убираемой на ночь. Палатка была нетронута, и следов животных не было. Я сходил к ручью и напился, затем помылся по пояс. Была мысль поплавать в море, но, не зная, что там могло появиться за пару тысяч лет, я воздержался.

Сегодня после завтрака я переносил вещи в палатку. Несмотря на внушительный объем, палатка довольно быстро стала напоминать забитый вещевой склад. Пришлось инструменты и часть утвари оставить снаружи. Когда я уже почти все вытащил из капсулы, то снова полез под противоперегрузочное кресло, и рука опять наткнулась на пластиковую поверхность какого-то ящика.

Осторожно вытащив его, я обомлел — это был второй кейс, близнец вчерашнего и такой же тяжелый. Открыл и чуть не закричал от радости, идентичный вчерашней находке там поблескивал второй пистолет ТП-82. Я не стал вытаскивать его из кейса, содержимое мне уже было знакомо. Уже их любопытства я полез под третье — пусто. Под последним, четвертым креслом пальцы снова не нашли ничего.

Находка второго кейса давала мне второй пистолет с небольшим запасом патронов и второй мачете. Мачете я обрадовался больше, чем пистолету. Его ждала повседневная работа, теперь можно было не дрожать, что оно может сломаться, было запасное. Количество патронов с учетом второго кейса стало довольно солидным: одних пулевых стало под полсотни, количество патронов с дробью двадцать, не считая десятка сигнальных. При разумном подходе лет десять можно не думать о защите от хищников. В конце концов, не ходят же они стаями, ежедневно охотясь на единственного человека на планете. Разминемся как-нибудь.

Больше интересных находок не было, «рояли» на этом закончились, и не было никакого шанса, что они встретятся еще на обезлюдевшей планете. Обязательно проведу ревизию всего своего инвентаря и предметов обихода, чтобы знать, чем я располагаю. Амортизационные подушки с капсулы я решил тоже выдрать, из них можно было сделать великолепный матрас, чтобы спать. Сделать это надо через пару дней, так как работа требовала больших физических усилий. Надо будет их испытать на предмет плавучести. Может, удастся сделать плавсредство. Но все это потом, когда немного освоюсь. Захватив с собой кейс, я закрыл люк на капсуле и направился к своей палатке и вещам, чтобы все рассортировать и провести инвентаризацию.