Граф Суворов

Иван Шаман (2024)

Что может быть желанней, чем переродиться в семье правителя? Вот только появился я в Российской империи, погрязшей в интригах аристократов, локальных войнах и начинающейся смуте. В империи, в которой технологии больше похожи на магию, а магия стала технологией: летающие корабли, бронеходы и техномагические доспехи. Добро пожаловать в новый, такой знакомый и такой непривычный мир.

Глава 8

— Эй, меньшой, чего встал? Проходи — садись, — гадливо улыбаясь, предложил уже ставший знакомым старшак, показав на свободное место напротив. Единственная проблема — для того чтобы туда приземлиться, нужно было пройти мимо него. Что ж, идея понятная и совсем не новая. Подыграем.

— Благодарю, — усмехнулся я и направился к указанному месту на скамейке. Когда я проходил мимо, старшак будто невзначай выставил ногу в проход. Не подготовься я, скорее всего, полетел бы лицом вперед вместе со всеми набранными продуктами. Но я даже поднос держал чуть на вытянутых руках, так, чтобы оставался зазор между ним и телом, и этот маневр прекрасно видел.

Не говоря ни слова, я с наслаждением опустил подкованную подошву на подставленную голень, выворачивая ее под неестественным углом. Старшак завопил, ухватившись за ступню, а его товарищи с недоумением смотрели на заводилу.

— Тварь! Он мне ногу сломал! — сквозь слезы и сопли взревел парень. Тут же мне навстречу вскочил его одногруппник. Попробовал вскочить. Поставив поднос на соседний столик, я плеснул агрессору в лицо подготовленным кипятком и с размаху впечатал граненый стакан в ошпаренное лицо.

— Наших… — попробовал выкрикнуть другой из старших, но слова застряли у него в горле вместе с вонзившимся ребром второго подноса, который я держал под первым. Задыхаясь, он рухнул обратно на скамейку, а оказавшийся рядом противник попробовал ударить меня из положения сидя.

Поймав его удар металлическим подносом, я тут же ответил точным уколом между ребер и, когда последний из навещавших нас старшаков, держась за грудину, остался сидеть на месте, быстро отошел за несколько столов от них и сел ужинать. Не прошло и минуты, как ко мне присоединился Шебутнов, а затем и остальные одногруппники.

— Мощно ты их. Не боишься на гауптвахте поселиться? — спросил Леха, когда я уже доедал второе. Супчик оказался на редкость жидким, или, может, предыдущие группы просто съели всю начинку, а нам достался разбавленный водой бульон без следов мяса? Неважно, пока печень должна дать мне достаточно питательных веществ.

— Если там кормят так же погано, как здесь, не боюсь, — с ухмылкой ответил я, тщательно прожевывая каждый кусок, но при этом не медля. — Сегодня воспитателям и учителям будет не до нас. Большой день, поступление, начало года. Поэтому все проблемы со старшими надо именно сегодня решить. Пока жаловаться не начали.

— На нас не донесут, — уверенно сказал Шебутнов, уплетая за обе щеки. — Пока мы сами не донесем, будут молчать.

— Я бы на твоем месте не слишком верил в чужую честность. Особенно у таких типов, — ответил я, приступая к приторно-сладкому, с тремя ложками сахара, крепкому чаю. Энергия для тела, любыми способами. Я закономерно опасался, что, получив отпор, малолетние дебилы сами побегут закладывать нас учителям. Но вместо этого к нам направилась целая делегация из студентов на несколько лет старше. У всех на форме красовались буквы «У» и цифры отрядов.

— Ты не слишком наглый, малец? — не здороваясь, спросил чернявый парень лет восемнадцати, с короткой стрижкой-ежиком и нашивкой «3у1». Похоже, последний курс. — Двоих покалечил, и за что? Они тебе ничего не сделали.

— Мне что, ждать, чтобы они или кто-то другой посмели на меня или моих ближников руку поднять? — усмехнулся я, взглянув прямо в глаза старшего. — Убьют, тогда жаловаться и приходите? Нет уж.

— А ты борзый, — не тушуясь, ответил собеседник. — Я Дикий, старшой третьего барака. Если не хочешь проблем — советуйся вначале со мной.

— Вот как, — я чуть отодвинулся, прихлебывая чай. — И по какому же поводу мне с тобой советоваться, Дикий?

— Да хоть по твоим муткам. Еще раз без моего разрешения полезешь на старших, огребешь от меня, — оскалился он, и я с удивлением увидел, что двух зубов в его улыбке не хватает. Когда-то Дикий поймал нехилый хук слева.

— А что, если и тебе я окажусь не по зубам? Тоже попробуешь подножку подставить или драться полезешь? — усмехнулся я. И, хотя мне совсем недавно хватило сил для того, чтобы раскидать четверых, такая речь от тощего пятнадцатилетнего дрыща вызвала у окружающих только поистине лошадиное ржание.

— Не будешь слушаться, быстро поймешь, что твое место у параши. Усек, деточка? — проговорил Дикий, оскалившись. Он упорно косил под крутого и, наверное, в их компании таковым был, но я успел увидеть мелькнувший в глазах парня страх. Мы оба знали, что сильным он может быть только по меркам таких слабаков, как в группах «У».

— Хочешь, чтобы с тобой советовались? — спросил я, перехватывая инициативу. — Почему нет. Скажи, Дикий, как перевестись из класса «У» в более сильные. Не в «А», так хотя бы в «Б» или «Г».

— Что, в герои захотелось? — удивленно переспросил Дикий. — Нет, деточка. Вы все здесь уроды, как и мы. Худшие из лучших, и вам ничего не светит. Это только первая пятерка борется за место под солнцем, с нашего конца до них даже не доплюнуть.

— Еще раз назовешь меня деточкой, я тебе этот чай за шиворот вылью. Хоть он и вкусный, но очень сладкий, отстирываться неделю будешь. Даже если меня здесь положишь. И позора не оберешься, — усмехнувшись, сказал я и, когда старший подался вперед, демонстративно поднял стакан.

— А ты суров, де… парень, — хмыкнул Дикий, явно не сомневающийся в моей способности исполнить угрозу. — Да только посмотрим, сколько ты таким грозным будешь ходить. Пока живи… до завтра.

Старшаки поднялись со своих мест, поглядывая куда-то мне за спину, и, когда отошли на десяток шагов, я позволил себе обернуться. Так и есть, возле раздачи стояло несколько преподавателей, а за ними тянулась целая вереница нерадивых учащихся последних букв алфавита, не догадавшихся самостоятельно выйти к ужину.

— Это было опасно, — заметил Леха, выдохнув. — Они бы нас в блин раскатали.

— Они еще попробуют. Не эти, так другие. Ночь в любом случае будет веселой, — ответил я, посмотрев на одногруппников. — Надо выяснить расписание. Преподаватели на собрании его не озвучили, и на бараке я его не видел, но это не значит, что его нет. Просто на нас клали с большой колокольни.

— Если бы ты со старшаками не сцепился, ничего бы не было, и нам бы все так рассказали, — заявил худой, чуть ли не тощее меня, парень со светлыми, серого мышиного цвета, короткими волосами.

— Ну так походите и выясните. Отбой будет не раньше чем через час, а мне надо вернуться в комнату, пока нам подлянку там не устроили, — сообщил я, поднимаясь со своего места и двигаясь прямо к мужчине в опрятном, хоть и потертом гражданском кителе. Уже не военная форма, но еще и не деловой костюм.

Судя по большим фиолетовым мешкам под глазами и худому лицу, преподаватель на полставки. Или просто не слишком усердный работник, на что намекал застоявшийся запах алкоголя. Ну а чего я ожидал от учителей для худшей группы?

— Господин преподаватель, разрешите обратиться? — вытянувшись по струнке, спросил я.

— Разрешаю, — мельком оценив меня, ответил мужчина. — Не вижу ваших знаков различия. Представьтесь.

— Курсант 1У5, старший взвода, Александр Иванов, — отчеканил я, чем вызвал еще более недоуменные взгляды окружающих студентов. — А вы?

— Артиллерии подпоручик, обер-офицер запаса, Михаил Иванович Гаубицев, — ответил мужчина, и в его глазах я на мгновение заметил смешливые искорки. — А ты какую фамилию взять на совершеннолетие хочешь, курсант?

— Суворов, ваше благородие, — отчеканил я, и несколько человек аж задохнулось от моей наглости, а офицер закашлялся.

— Достойная цель, да только неосуществимая, — горько усмехнулся он. — Так что подумай еще немного. Чего тебе надо было?

— Хочу узнать способ перевестись в старшие группы, где числятся подающие надежды, — не кривя душой, сказал я.

— По итогам первого полугодия по успеваемости будет переформирование. Но на твоем месте я бы на успехи не рассчитывал. Как видно, и снабжение, и обучение младших групп идет по остаточному принципу, — обвел он рукой столовую. — Лучшие группы занимаются и едят в одном здании. Общие у нас только экзамены и полигоны.

— Выходит, если я хорошо сдам промежуточные испытания, меня переведут в старшую группу? — на всякий случай переспросил я.

— Выходит, что так. Но я бы на это особенно не рассчитывал. По крайней мере, за пятнадцать лет моей службы в училище таких случаев не было ни одного, — теряя ко мне интерес, ответил преподаватель и прямо при нас приложился к горлышку фляги, от которой пахнуло дешевой сивухой.

Потрясающе. Если у нас такой самоотверженный кадр в наставниках, да еще и такие условия жизни, неудивительно, что большинство студентов тут не вверх идут, а катятся по наклонной. Могу поспорить — выпускники худших групп уходят из военной академии прямо в войска и там тянут лямку младшего офицерского состава до победного.

Ух, какие у меня шикарные перспективы открываются, аж жопу печет от возможного стремительного роста. Если Василий проходил обучение в этом замечательном заведении больше десяти лет назад, возможно, он просто не в курсе всей происходящей тут жести. А может, ему повезло попасть в элитные группы. В любом случае я оказался в самом низу исключительно из-за неприязни Меньшиковых.

Что это значит? Для начала то, что сдачу экзаменов мне придется пройти с большим запасом в плюс. Как по физической подготовке, так и по теоретическим знаниям. И сделать это максимально публично, привлекая как можно больше внимания, чтобы результаты не могли быть оспорены.

А для этого нужно в первую очередь продолжать развивать доставшееся мне тело. То, что сейчас я побеждаю из-за противников, которые меня тупо недооценивают, не дает мне права расслабляться. К окончанию четверти я должен нарастить мышечный корсет и выдавать все возможные нормативы.

Как это сделать — отдельный вопрос, который я сознательно отложил до лучших времен. Слишком много пока неопределенности. Пока я даже близко не могу себе представить, что в состоянии сделать Меньшиковы. Ясно, что убить меня они не могут, пока идет расследование жандармерии и охранки, — это лишь еще больше наведет подозрений на род, а им это совсем не нужно. Значит, постараются ослабить, искалечить чужими руками или…

— Встать! — гаркнул я, едва заглянув в комнату. Сидящий на корточках с голой жопой пацан тут же вскочил, инстинктивно натягивая брюки, но прекратить срать уже не смог. И хотя ни капли на пол не попало, по комнате разнесся характерный запашок говна. — Ну че, обосранец, так и будешь тут стоять?

— Пошел на хер, обмудок! — завопил срывающимся голосом мальчонка с буквой «Ф» на рукаве и выскочил вдоль по коридору к общим душевым. Вслед за ним тут же понеслось улюлюканье и обидные крики. М-да, такую мелкую и отвратительную пакость князья, естественно, придумать не могли. Это самодеятельность кого-то из местных «авторитетов», но никак не аристократов.

— А если бы он успел насрать? — услышал я за спиной смутно знакомый голос и, обернувшись, увидел Боброва из группы «А», в которую я и должен был по всем показателям попасть.

— Тогда бы я заставил его сожрать собственное дерьмо, а потом вылизать пол дочиста, — жестко ответил я, посмотрев прямо в глаза неожиданному гостю. — Что здесь забыл? Хотел удостовериться, что твое указание выполнят?

— Ты меня сейчас в подставе обвинил? Хочешь сказать, что это я пидора натравил? — набычившись, спросил Бобров.

— Если не ты, то чего ждал? — усмехнувшись, спросил я. — Мог бы и сам дристуна спугнуть, чтобы неповадно было. А так…

— Я только подошел и в невинность играть не собираюсь, — оскалился в ответ Бобров. — Твои проблемы — только твои, меня в них не вмешивай.

— Тогда какого черта тебе здесь нужно? — проговорил я, опершись о дверной косяк, но при этом держась так, чтобы можно было в любую секунду перейти в контратаку или отступить в глубь комнаты.

— А что с тебя можно взять, кроме ботинок? — усмехнулся Бобров, скрестив руки на груди. Почти минуту мы стояли, буравя друг друга взглядами, и наконец он не выдержал. — Не знаю! Ясно тебе? Не знаю, на кой черт я в вашу помойку уродов приперся. Черт дернул.

Конец ознакомительного фрагмента.