Лекарь

Иван Владимирович Булавин, 2019

Мечта любого попаданца. Оказаться в мире Средневековья и иметь доступ к благам мира своего. Вот один такой оказался. Только тихо наживать богатство, маскируясь под доктора, у него не получилось.

Глава третья

Завтрашний день принёс новые хлопоты. Началось всё с того, сто меня выдернули из гостиницы, чтобы доставить к первым лицам города. Услышав о появлении в городе толкового врача, они разом вспомнили обо всех своих болячках и послали за мной. Не дело это, чтобы врач сидел в гостинице и расходовал талант на всякую чернь.

Первым меня принял бургомистр. Толстый мужик лет пятидесяти. Он сидел за столом в своём кабинете и старательно что-то писал. Несмотря на жару, одет он был в мешковатое пальто с оторочкой из дорогого меха, но тут ничего не поделаешь, вещь статусная, как и золотая цепь толщиной в два пальца, на которой была пластинка с городским гербом. Знак власти.

Фамилия его была Фуггер. В наших учебниках истории попадались Фуггеры. Были средневековыми олигархами. Вот и здесь не пропали. Войдя в кабинет, я с достоинством неглубоко поклонился. Феодалов тут нет, так что церемонии излишни. Просто дань уважения пожилому человеку.

— Добрый день, господин бургомистр, мне сказали, что нужна моя помощь. Это так?

— Разумеется, — голос его был хриплым, да и весь его вид не говорил о крепком здоровье. — Боли в суставах меня измучили, да и внутри всё тоже болит. Есть толком ничего не могу, рези в желудке и горечь во рту. Только доброе вино и спасает.

Он встал с места, прошёл по кабинету и, взяв на подоконнике графин налил себе полстакана. Я аж взвыл от такого отношения к здоровью. Потратив около часа, я, наконец, объяснил почтенному бургомистру, что вино для него — яд, и что чем раньше он откажется от спиртного, тем дольше проживёт. Дальше начал обследование по мере сил. Есть масса косвенных признаков, позволяющих определить многие болезни, не прибегая к анализам и аппаратному исследованию. Только чтобы разбираться в них нужно быть врачом. Настоящим, а не как я. А кроме этого, что ещё можно сказать? Суставы его, к счастью, были в приемлемом состоянии. Признаков артрита не нашёл. В остальном — обычный пятидесятилетний мужик с очень запущенным здоровьем. Считая пульс и измеряя давление, я продолжал лекцию о правильном питании, отказе от алкоголя, физических нагрузках. Печень увеличена, но пока, вроде, в пределах нормы. Выпишу таблетки, глядишь, и полегчает. Особенно, если не пить. Печень — орган благодарный.

Оставив немало таблеток из своих запасов, я перешёл к следующему пациенту. Это был секретарь бургомистра. Но тут, к счастью, ничего ужасного не было. Был он значительно моложе своего начальника, а потому страдал только от профессиональных болезней, свойственных людям с сидячим образом жизни. Запором и геморроем. Тут всё просто. Свечи (отдельно объяснил, что их не глотать нужно, а по-другому использовать), а также диета и физические нагрузки. Хотя бы пешком пусть ходит.

Обслуживание болячек сильных города сего заняло у меня всё время до ночи и отняло все силы. Вернувшись в гостиницу, я только заскрипел зубами от обиды на спутников. Валяются, черти, ничего не делают, один я за всех отдуваюсь. И понятно, что в определённой ситуации я очень рад буду, что со мной эти четверо, они, возможно, задницу мою спасут, но вот сейчас, вымотанный до крайности, я думал по-другому.

Они, надо отдать им должное, оставили мне ужин. Несколько кусков курятины, полкаравая хлеба и неполный бокал вина. Вино я сразу отставил в сторону. Хватит. В домах местных олигархов мне наливали много и часто. Видимо, думали, что доктор одним алкоголем питается. Лучше бы поесть дали.

— Как обстановка? — Оскар открыл один глаз, — пока тебя не было, много народа приходило, всем ты нужен.

— Да пошли они!.. — меня явно раздражало всё. — Одному печень вылечить, другому геморрой, третьему бухать запретить. Задрали!

Отдых был один — завалиться спать. Так я и поступил, едва проглотив свой ужин. Но уже в третьем часу ночи меня подняли:

— Вольдемар, вставай! Беда случилась! — гном тряс меня за плечо.

Отмахиваясь от его лап и вполголоса бормоча всё, что я думаю о людях с бородой в полметра, которая метёт мне по лицу, я поднялся на ноги.

— Что за беда?

— Тут из ратуши человек прибежал. Говорит, кого-то из начальства местного убили.

— Да мне насрать, пусть следствие проводят. Я только вскрытие могу…

— Да он, вроде, живой ещё.

Отчаянно матерясь, я встал с постели и натянул портки. Убили? Живой? Кому там приспичило помереть, мать его так? Голова шумела от недосыпа и алкоголя. Мне в таком состоянии только лечить кого-то. Тем не менее, я собрал рюкзак с необходимыми вещами и отправился по указанному адресу. Паренёк в латах, проводивший меня в местную ратушу, кое-как ввёл в курс дела.

Если вкратце, то случилось следующее: в городе есть порт. То есть, не порт в полном смысле, здесь моря нет, только река. Но по ней тоже отправляют грузы. Соответственно, есть портовый район, где небезопасно находиться, поскольку все воры, грабители, контрабандисты и сутенёры тусуются как раз там. Но, если местная полиция, точнее, городская стража облавы там проводит изредка и по особой наводке информаторов, то в этот раз капитан стражи решил поиграть в терминатора. Что-то там украли важное, и нужно было по горячим следам расследовать. Взял троих стражников и попёрся в притон. Как полагается, вышиб дверь с ноги и… «здрасте, господа бандиты». Только господа бандиты оказались не пальцем деланные. А может, правда что-то важное на руках держали. Только словил товарищ капитан арбалетный болт грудью. Всё бы ничего, да только этот болт он по запаре и выдернул. Короче, бандюков стражники разогнали, а герой наш лежит в ратуше на столе, в груди засел наконечник, очевидно, что лёгкое пробито, вот-вот помрёт. Но, естественно, что перед смертью нужно меня притащить, чтобы я в нём поковырялся.

— Он дядька крепкий, — уверял меня парень, — може, выживет.

Сказано это было, впрочем, без особой надежды. Так, на всякий случай, чтобы меня подбодрить. Нет, что делать я знаю. Класть на стол и начинать операцию. Только как это сделать, вы не в курсе? Не хирург я. Терапевтом быть могу, а резать — не моё.

Так, за размышлениями, прибыл я в ратушу. Вопреки ожиданиям, никакой паники здесь не было. Немногие присутствующие заняты делом. Пожилой слуга отвёл меня в неприметную комнату в дальнем конце здания. Комната была ярко освещена тремя десятками толстых свечей. Там стоял большой стол из деревянных плах, а на столе лежал без сознания раздетый мужчина, укрытый до пояса простынёй. На вид ему было лет сорок, по здешним меркам вполне уже пожилой. Но крепкий, работа опасная, расслабляться не даёт. Выглядел он, мягко говоря, плохо. Был бледен, как смерть и дышал с перерывами. Из уголка рта стекала струйка крови. Совсем небольшая.

Так. Что мы имеем? В груди небольшая рана квадратной формы. Где-то в глубине груди находится наконечник, возможно, зазубренный. Надо разрезать и достать, желательно, чтобы сам он при этом жив остался.

Тяжко вздохнув, я достал из сумки двухсотграммовую склянку с раствором морфина и стерильный шприц в жестяной коробочке. И тут у вас возникнет два вопроса. Первый: а где этот псевдодоктор достал морфин, который, как известно, в аптеке не продаётся? Отвечаю: я, конечно, доктор плохой, но химик хороший, опий в этом мире — вполне доступная вещь, а с помощью цепи реакций, даже проведённых в кустарных условиях, вполне можно получить почти чистый морфин. Всё это влетело в копеечку, но зато теперь у меня достаточно обезболивающего. Сложнее всего оказалось с концентрацией, точных весов не было, но получилось примерно два процента. Действует, и ладно. И второй вопрос, а зачем обезболивающее, если пациент и так в отключке? Ответ: а это не для него.

Помазав руку выше локтя йодной салфеткой, я набрал в древний стеклянный шприц кубик раствора. Нехорошо, согласен. Вот только ковыряться в живом человеке трясущимися руками еще хуже. Волнуюсь я, нет того профессионального цинизма, что вырабатывают хирурги за шесть лет учёбы. Не могу я живого как труп воспринимать.

Уколов плечевую мышцу, я тщательно растёр место укола. Подождал две минуты, надо начинать. Высунулся в дверь, позвать «ассистента». К счастью, среди небольшой толпы, собравшейся за дверью, увидел унылую (она у него всегда такая) физиономию Оскара. Правильно рассудил, что помощь мне понадобится.

Мы оба закатали рукава и промыли руки спиртом, рядом, благо, стол большой, я разложил стерильные инструменты. Начали.

Сделав надрез, я достал рёберные ножницы или, как их ещё называют, костатом. Четыре ребра хватит, потом разожмём и внутрь полезу. Рёбра перекусывались с противным мокрым звуком, уже бы блеванул, но, к счастью, наркотик действовал и я пребывал в абсолютно бодром и работоспособном состоянии. Готово. Вставляем расширитель. Разжав рану, заглянул внутрь. Так. Вот это серое — плевра, внутри розовое с кровью. Где-то снизу стучит сердце, но мне не видно, нехорошо стучит, прерывисто. Итак, лезем внутрь.

Откуда-то сбоку брызнула кровь, заляпав чистую рубашку. Пинцет полез внутрь. Выступила кровь, но ухватить наконечник я успел. Теперь, когда я его держу, нужно саму рану разжать, не хочется кусок лёгкого выдернуть, есть инструмент, хотя, помнится, брать я его не хотел. Не считал нужными эти пластинки. А теперь мы разжали края, и я почти без потерь вынул наконечник наружу. Снова брызнула кровь, но это уже неважно. Как смог очистил рану от возможных инородных тел, полил асептическим раствором. Дальше-то что?

А дальше, это и дураку вроде меня понятно, нужно закрыть рану. Ну, допустим, наружную рану я зашью без проблем. А с внутренней что делать? Насколько помню, нужно дренажную трубку ставить да выводить всё дерьмо из лёгкого несколько дней, вот только нет её. Не углублялся я настолько в хирургию. Есть нитка. Растворимая. Вот просто и зашью. А дальше — на всё воля богов. Я извлёк на свет средних размеров кривую иглу, вставил в иглодержатель, вдел в неё столь же мелкую нить и в несколько стежков зашил разорванное лёгкое. Готово. Теперь осталась самая малость. Зашить собственно рану. Это уже труда не составило. Наложив чистую повязку, я счёл свою миссию выполненной и позвал из коридора людей.

— Что с ним? — первым вопрос задал бургомистр, — будет жить?

— Думаю, что будет. Операцию я сделал, теперь на всё воля богов. Чуть позже дам лекарства.

— Сколько мы вам должны, господин доктор? — это уже казначей, видимо, спасение сотрудников проводится за муниципальный счёт.

— Тридцать талеров за бинты и лекарства, а больше ничего. Нужно ждать. Если выживет, не сомневаюсь, он сам меня отблагодарит. Я в городе ещё два дня пробуду. За этот срок всё решится. Завтра приду на перевязку. Кладите больного так, чтобы здоровое лёгкое сверху было.

Прежде, чем уйти, я сделал больному укол антибиотика. Он, надо сказать, умирающим уже не выглядел, бледен, да, но на труп похож мало. Перед уходом Оскар прихватил аккуратный четырёхгранный наконечник. Сказал, что вещь качественная, отличной закалки, такие королевские гвардейцы пользуют, бронебойности повышенной. Вот и бандюки разжились. Или то не бандюки были? Да, неважно. Встревать в разборки местного криминалитета — это то, что нам меньше всего нужно.

Когда вернулись домой, мне хотелось вина и женщину, но женщин доступных поблизости не было, а мешать вино с наркотиком я не стал, хватило остатков ума. Поэтому, просто завалился спать, до рассвета ещё оставалось время. Естественно, предварительно отмывшись от крови и сменив рубашку. Не терплю грязи. В этом мире особенно.