Жена последнего друида

Иван Быков

В этом романе Вы не найдете: римских легионеров, таинственных друидов, непокорных галлов, древних стоунхенджей. В этом романе Вы найдете: восставших легионеров, чернокожих галлов, таинственных садовников, древние пирамиды зиккуратов. Парадоксы истории, диалектика жизни, шутки Вселенной. Недалекое будущее: плановые эпидемии, легализованные психотропы, сертификаты лояльности, транскорпоративная диктатура, уроки общественного мнения, Понтифик Голливуда, растафари-мэр Ямайского автономного округа, президент-рейнджер Техаса… Ожидает ли нас такое будущее? Есть ли силы, способные восстановить баланс и сделать наш мир достойным жизни? Или наша Взвесь неизбежно осядет илом? Обо всем этом в девятом романе мастера интеллектуальной прозы Ивана Быкова «Жена последнего друида».

16

В пивной было шумно — гуляла большая компания. Пиво лилось рекой. Громко звучали песни на сурже — языке, который признан одним из вариантов национального и государственного. Суржа впитал (или впитала?) в себя диалектные формы из разных уголков большой страны, но вырос (или выросла?) на основе имперского с изрядными заимствованиями из различных языков трансов (не тех, что трансвеститы, а тех, что граждане Трансатлантического Содружества) и президентств.

— Помнишь, у деда был друг, Савва, ресторатор? — тихо, чтобы не привлекать внимание компании своим имперским, спросил Нестор.

Варя коротко кивнула: вопрос был риторическим. Как же не помнить Савву и долгие посиделки с Антоном Несторовичем на веранде дома по улице Кисельная, 8?

— Он говорил, что человека формируют ландшафт, на котором он проживает, и язык, на котором он говорит. Почва и кровь в тесной взаимосвязи, — продолжил Нестор.

— Это не Савва говорил, это Шпенглер говорил, — улыбнулась Варя. — Тот, который Освальд.

— Не знаю, — Нестор безразлично пожал плечами. — Я от Саввы слышал, в его интерпретации. Он же ресторатор. Был. Говорил, что национальная кухня — это обобщенная метафора «почвы и крови». Сгущенная идея. Осязаемое ядро народной семантики.

— Рядом с нами такие обобщенные ядра сидят, — прошептала Варя, склонившись к столу.

— Чужи трубы не горять, а свои не потушить! — крикнул тост здоровенный детина в военизированном костюме, обшитом национальной символикой, и вылил в пасть литровый бокал пива.

Многие в компании последовали его примеру. После чего началось (или продолжилось) горячее обсуждение глобального противостояния. Ребята совершенно не разбирались в политике, все их доводы-выкрики-рассуждения сводились к окопным позициям «за наших» и «за ваших», причем застольщики часто путались в определениях: «наши» легко менялись местами с «вашими», а «ваши» — с «нашими». Часто звучали наивно-матерные возгласы, типа «сучин хер», впитанные из имперского или рожденные в пучинах многочисленных национальных диалектов.

Уровень агрессии, усиленный алкоголем и чем-то покрепче, зашкаливал. Брат и сестра постарались расправиться со своим заказом как можно быстрее. В тот момент, когда компания перешла на барабанный стук кружками по столу и скандирование «Пыво щоб рекой текло! Хто не з намы, той — мудло!», Нестор и Варя покинули питейное заведение.

Конец ознакомительного фрагмента.