Истинные поклонники

Иван Андреевич Банников, 2022

Массовая одномоментная смерть не поддаётся пониманию и ставит в тупик врачей и учёных. Начиная расследование гибели жены, главный герой и не подозревал, что включается в череду поразительных событий, которые приведут его к фантастической разгадке.

четверг, 13

Я спал этой ночью только благодаря обезболивающему и снотворному. Аня разбудила меня осторожно, но настойчиво. От завтрака я отказался, лишь выпил чашку крепкого чаю. Некоторое время просто тупо стоял под душем, борясь с мыслями о Маше, которая больше никогда не намылит мне голову шампунем и не потрёт спину итальянской сувенирной щёткой в форме рыбы.

Стук в дверь ванной вывел меня из задумчивости и заставил быстро вытереться и выйти в коридор. Аня смотрела на меня тёмными обеспокоенными глазами, в которых значился немой вопрос.

— Не беспокойся, — усмехнулся я невесело. — Я не собираюсь кончать с собой. По крайней мере, не сейчас.

— А когда? — она всё же боялась за меня, хоть и старалась скрывать это.

— Прежде я должен выяснить, что с ней случилось и кто виноват.

— Уж ты-то точно не виноват в том, что она умерла! — Аня, как и тогда, пыталась воздействовать на меня, чтобы снизить чувство вины.

— Посмотрим, — неопределённо заметил я и ушёл в спальню, чтобы одеться.

На этот раз я преодолел путь до уголовного управления в два раза быстрее. Во-первых, запомнил дорогу. А во-вторых, мною двигала одна единственная цель, ради которой я сейчас жил.

Следователь Олег был занят, так что меня не пропустили дальше дежурного. Тогда я заявил, что не уйду, и уселся в одно из кресел для ожидающих. Я был упорен, не хотел ни есть, ни пить, не нуждался в туалете и никуда не торопился. Поэтому после пяти часов ожидания Олег всё-таки спустился, чтобы посмотреть на меня лично. Он хмурился и выглядел неопрятным.

— Ведь ты ж всё равно не уйдёшь? — недовольно спросил он, делая знак дежурному выписать на меня пропуск.

Я отрицательно помотал головой и последовал за ним, горя желанием услышать правду. Мы пришли в знакомый кабинет.

— Вспомнил что-нибудь? — он указал на стул для посетителей и открыл окно, так как в кабинете царила неприятная духота. Я глянул в мусорку — судя по количеству пакетиков из-под чая, он тут провёл много времени.

Олег проследил за моим взглядом и пояснил неохотно, садясь в кресло:

— Да, работал до трёх ночи. И с восьми опять работаю. Очень много данных. Очень мало времени. И начальство очень много чего хочет.

— Мог бы пожалеть тебя, но мне всё равно, — чёрство заметил я. — Мне надо знать, что случилось с моей женой. Я звонил в морг, пока ехал сюда, но они вообще отказываются теперь со мной говорить.

— И совершенно правильно, — буркнул он. — Это закрытая информация.

— Какого хрена?! — вскричал я. — Это моя жена! Моя! Я хочу знать!

— Слушай, а ты на работу не опаздываешь?

— Я уволился! Специально, чтобы заняться её смертью!

— Даже так? — следователь, кажется, всё-таки удивился. — Такой упёртый?

— Что с ней случилось?! — меня несло, и я уже не мог остановиться, хоть и понимал, что веду себя неправильно.

— Да ты не горячись и не кричи, — он лишь поморщился немного, глядя на меня как-то странно. — А послушай меня внимательно. Не хотел бы ты помочь следствию? Но это только между нами. Договорились? Это негласно.

— Сделать за тебя твою работу? — кислотной едкости моих слов мог бы позавидовать и «чужой».

— Помочь мне сделать мою работу. Помочь провести анализ. Ускорить изучение данных. В твоих же интересах! Я один не успеваю.

— И что надо сделать? — я смекнул, что так быстрее узнаю правду, если каким-то образом буду приобщён к следствию.

— Проблема в том, что я не могу дать тебе те ответы, которые ты хочешь получить. Потому что их попросту нет! — он вылупился на меня красными от бессонной ночи глазами. — Мы ничего не смогли установить! Но есть то, что мы тщательно скрываем от общественности. И ты должен молчать, если не хочешь, чтобы началась всеобщая паника.

— Обещаю, — кивнул я с лёгким сердцем, ничуть не заботясь о том, смогу ли потом выполнить это обещание.

— Происходит нечто странное, — громким заговорщическим шёпотом принялся излагать Олег, подавшись ко мне через стол. — В городе нашем происходит. Вчера утром случилось кое-что, что привлекло внимание властей.

— И что же это? — я затаил дыхание.

— В определённое время, а мы его в итоге установили почти с точностью до секунды, совершенно одинаковым образом в нашем городе умерли девяносто восемь человек.

Я уставился на него во все глаза. Меня переполняло недоверие.

— Да-да, — он постучал пальцами по столу. — Совершенно одинаковый тип смерти.

— И что? — съязвил я. — Люди всё время умирают.

— Умирают, конечно, — кивнул он. — Но чтобы совершенно одинаково и в одно и то же время — такого у нас ещё не было… Власти обеспокоены. Необходимо как можно скорее разобраться в причинах смерти, чтобы можно было понять, с чем мы имеем дело, и какие есть угрозы для всех остальных. И для нас с тобой тоже. И для наших детей…

Я задумался. Неужели моя жена стала жертвой неизвестных ублюдков, которые решили разом убить кучу людей?

— Это теракт? — спросил я, похолодев. — Но как?

— Возможно… Именно это нам и предстоит выяснить. Именно для этого запрошены медицинские дела не только умерших, но и тех, с кем они жили на момент смерти. Управление здравоохранения мэрии сейчас в авральном режиме изучает истории болезни тысяч людей, связанных с жертвами. А мы изучаем обстоятельства смерти, чтобы выявить общий фактор.

— Мне вот только сейчас в голову пришло, — пробормотал я, глядя в поверхность стола. — Я ведь потому и не бросился к ней сразу, а потратил драгоценные минуты, потому что смотрел в окно. Там ведь тоже умершие были…

— Если тебя это утешит, то ей всё равно уже нельзя было помочь, — тихо пояснил следователь. — Она умерла мгновенно. Все они умерли мгновенно. В одну секунду. Без мучений и агонии. Они просто умерли.

— Люди не умирают просто, — жёстко отреагировал я, с содроганием вспоминая Машину неестественную позу и остекленевшие глаза.

— Патологоанатомы и судмедэксперты пока не смогли установить причину смерти… — он посмотрел в окно и снова постучал пальцами по столу. — Но зато они совершенно точно определили, что смерть была мгновенной. И странной…

— Странной? — я приподнял одну бровь.

— Обычно, когда человек умирает, это происходит в результате фатальной дисфункции какого-то органа. И это влечёт за собой остановку остальных органов. И эту лавину повреждений и отключений можно проследить, придя к выводу, что именно остановилось первым — сердце, почки или мозг, к примеру.

— А в этом случае? — спросил я тихо, замерев и неотрывно глядя на Олега.

— А в этом случае специалисты однозначно констатируют, что все органы перестали работать разом. Все. Разом! Как будто человека просто взяли и выключили, остановив в тканях все процессы. Обстоятельства смерти, которые оказались в нашем распоряжении, однозначно подтверждают внезапность и одномоментность смертей — люди ели, вели машину, разговаривали с близкими, купались — и вдруг отключились, совершенно не меняя выражение лица… Упали замертво. Теперь я очень хорошо понимаю эту фразу…

Какое-то время мы помолчали. Мне стало страшно от мысли, что неизвестная угроза затаилась где-то совсем рядом и в любую секунду может поразить ещё кого-то.

— Поэтому для нас крайне важно установить общие обстоятельства всех погибших, — Олег устало потёр глаза кулаками и с ненавистью посмотрел на чайник. — Нужно понять, что стало причиной. Возможно, это неизвестная болезнь. Химическая атака. Или еда, косметика, лекарства. Или все они проехали в одном автобусе. Или лечились у одного врача-маньяка. Или покупали овощи в одном и том же ларьке… Или ещё хрен знает что делали… Можно просто голову сломать, если попытаться себе представить, какой невероятно огромный массив информации нам предстоит изучить и проанализировать, чтобы найти этих ублюдков, которые убили твою жену…

Я смотрел в пол и ковырял пальцем щербинку в поверхности стола.

— Я отправил родителей в соседнюю область к родственникам, — тихо сказал Олег, и я поднял на него глаза.

А ведь он и правда казался немного напуганным.

— Почему областные власти не помогают в расследовании? — я никак не мог понять, почему такое сложное дело возложили всего на нескольких жителей нашего небольшого городка.

— А ты думаешь, им там нечем заняться? — глухо пробормотал он, передавая мне несколько папок с делами погибших. Я уловил в его тоне какой-то намёк.

— В смысле? — я принял папки и положил их возле себя на край стола.

— Люди умерли не только у нас, — он прикусил и пожевал усы. — Всего по области больше шестисот человек.

Я вытаращил на него глаза и чуть не подавился слюной.

— Да-да, — он передал ещё несколько папок и посмотрел на экран своего мобильника. — В семь девятнадцать по всей области умерли совершенно одинаковым образом шестьсот двадцать четыре человека.

— Но я и подумать не мог… — я был ошарашен таким масштабом бедствия.

— Но ты должен молчать! — Олег зачем-то показал мне кулак. — Иначе я тут же упеку тебя за решётку за разжигание какой-нибудь там розни и объявлю сумасшедшим.

— Что мне делать?

— Изучи эти дела. И попытайся найти в них что-то общее. Что-то такое, что тебе покажется странным. Или частым. Или подозрительным. Найди закономерность.

— Тот самый общий фактор, — закивал я головой с пониманием и раскрыл первую папку.

— Сечёшь, — Олег тоже открыл очередное дело и углубился в его изучение.

Поначалу эта непонятная работа продвигалась у меня очень туго. Мне трудно было переключиться с мыслей о Маше и сосредоточиться на обстоятельствах жизни других жертв массовой гибели. Но постепенно чтение затянуло, я смог заставить себя читать вдумчиво, потому что только так можно было узнать правду.

Мы шуршали бумажками, попеременно вздыхали, два раза пили пустой невкусный чай в пакетиках, запихивали в себя информацию и пытались думать. Шло время, и мне начало казаться, что мы не продвинулись ни на шаг. Все эти женщины и мужчины, умершие в один день и час, они оказались такими разными. У них были совершенно разные профессии, кто-то нажил большую семью, а кто-то был совершенно одинок. Кто-то жил припеваючи, а кто-то еле-еле сводил концы с концами на свою жалкую пенсию.

Пенсию… Пенсию… Пенсию…

Какая-то очень важная мысль показала кончик хвоста и тут же скрылась в чёрных недрах мозга. Чёрт! Думай! Что-то важное и правильное! Ну же!

— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Олег, глядя на моё перекошенное напряжённое лицо.

— Заткнись! — закричал я, вскакивая на ноги и плотно закрывая уши ладонями. — Ни слова!

От удивления он даже открыл рот, глядя как я возбуждённо меряю кабинет шагами, носясь из угла в угол. Очень хорошо, что ему хватило терпения и благоразумия не выгнать меня из комнаты и не произнести больше ни единого слова. Это позволило мне сосредоточиться на охоте за нужной мыслью.

Все эти бедные пенсионеры, которые вынуждены доживать жизнь на жалкие крохи, которые им кидает с барского стола наше правительство. Как же их жаль. Пахали всю жизнь, чтобы теперь просто гнить заживо, никому не нужные…

Нет, это не то. Какое-то другое направление. А ведь хорошо, если удаётся воспитать детей и внуков так, чтобы они не оставили тебя в старости, а содержали бы и помогали. Как чудесно не оказаться на свалке жизни, а насладиться последними годами в окружении родных, которые не ненавидят тебя, а носятся с тобой как с самым большим сокровищем, максимально продлевая твою благополучную старость.

Старость…

— Старость, — пробормотал я, по-прежнему зажимая уши. — Всему виной старость. Люди все такие разные. Разные судьбы. Есть хорошие. А есть плохие. Но когда мы стареем, то все наши ошибки в итоге складываются в то, как мы умираем… Старость. Но подождите-ка!

Последнюю фразу я выкрикнул так истошно, что Олег сначала подскочил на месте от неожиданности, а потом выскочил из-за стола. Его глаза горели от переполнявшего возбуждения и нетерпения.

— Старость! Вот что объединяет большинство из них! — закричал я, уставившись на него сумасшедшими глазами и тряся руками. — Понимаешь?! Они почти все старые! Проверь их возраст! Они многие от пятидесяти и старше!

— Но как тогда быть с твоей женой?! — выкрикнул он вопрос, который и так вертелся у меня на языке.

— А вот этого я пока не понимаю… — пробормотал я, остывая, и отошёл к окну, чтобы ещё как следует подумать.

Олег бросился к делам и стал быстро просматривать их, теперь обращая внимание лишь на возраст. Он набивал список из фамилий и дат рождения, а я просто смотрел в окно и раздумывал о даче, на которую мы в этом году выезжали всего два раза. Всё из-за сумасшедшей Машиной работы с этими идиотскими бесконечными совещаниями и презентациями. Мне до жути захотелось сжать руки на горле её директора, который от нечего делать вечно создавал бурную деятельность на пустом месте и прибавлял сотрудникам работы, заставляя постоянно задерживаться и выходить в выходные, чтобы удовлетворить его самодурство. Ух как бы я полюбовался на синеющее лицо и насладился бы предсмертным хрипом этого рыжего козла!

— Интересная статистика, — радостно сообщил Олег, чем вырвал меня из глубоких раздумий о вещах жены. — Из девяноста восьми человек шестьдесят три старше шестидесяти лет… Остальные на подходе. И лишь четверо молодых…

— Как моя жена… — пробормотал я, поглаживая бороду.

— С чем мы можем иметь дело? — Олег хмурил густые брови и усиленно тёр лоб. — Старческая болезнь? Но как могут люди умереть от болезни в одно и то же время?

— А если это какой-то препарат? — предположил я. — Который чаще всего и используется пенсионерами…

— Но при чём тут тогда твоя жена? У неё было какое-то старческое заболевание? Инсульт? Диабет? Инфаркт? Альцгеймер?

— Да не было у неё ничего! — я начал нервничать. — Она была почти здорова. Ну, нервы шалили немного из-за идиотской работы. Но она ничего не принимала. Только в прошлом году проходила диспансеризацию. Кроме небольшого количества песка в левой почке больше ничего и не нашли у неё.

— Ладно-ладно, медики проверят это. И всё равно, как лекарство может убивать одновременно? — он отстал от меня, и я почувствовал облегчение. — Я понимаю, что, к примеру, кто-то травит людей. Каким-то образом. Но ведь препараты на всех действуют по-разному. И я вполне допускаю, что люди могли умереть. Но не в одну же минуту. Так не бывает!

— А если нано-роботы? — промычал я бессвязно, желая уйти. Все эти разговоры о смерти начали меня удручать, и захотелось вырваться на солнце и воздух.

— Богатая у тебя фантазия… — он осёкся. — Тебе нехорошо, что ли?

Я поднялся со стула и молча вышел из кабинета. На улице было душно и пыльно, но я этого почти не замечал. Прошёл немного вдоль проспекта и присел на лавочку в небольшом скверике возле книжного магазина. Голова была занята только одним вопросом — а что если моя жена стала жертвой по ошибке? Если какой-то неизвестный (или какая-то организация), ненавидящий пенсионеров и считающий, что их нужно уничтожить, каким-то образом по ошибке задел и Машу? А что если она случайно оказалась там, где на неё оказали воздействие, которое для неё и не предназначалось? И те, остальные трое. Случайные жертвы? Или часть какой-то схемы, какого-то замысла. А что, если мою Машеньку убрали только для того, чтобы заговор против стариков не был таким очевидным?

Я так сильно думал об этом, что снова нестерпимо разболелась голова. Мне было жутко от мысли, что кто-то, обладающий властью и возможностью убивать, сидит и решает вместо людей, жить им или нет. Почему этот человек или эти люди в какой-то момент выбрали именно её, мою нежную птичку?! Почему эти твари не выбрали кого-то другого, чтобы свести счёты с миром?! Чёртовы мрази, почему именно её, а не какую-нибудь тупую бесполезную алкашку, которых пруд пруди?! Почему?!

Парочка молодых сектантов в белых рубашках попыталась пристать ко мне со своим смыслом жизни, но когда я поднял красное заплаканное лицо, перекошенное от ненависти, они в ужасе кинулись прочь, справедливо опасаясь, что в этой ситуации их эгоистичный и жестокий боженька никак им не поможет, если я вдруг нападу.

В этот момент я ненавидел весь мир за то, что он забрал у меня мою любимую жену. И себя. За то, что не уберёг. И недостаточно любил.

Я встал с лавки и пошёл искать машину, которую где-то бросил в бреду — решительно не получалось вспомнить конкретное место. По дороге мне в голову пришла интересная мысль. Я нашёл в истории телефона нужный номер.

— А если предположить, что мы имеем дело не с умышленным причинением вреда? А если это случайность?

— Что ты имеешь в виду? — пробубнил Олег отрешённо, звякая посудой. Вокруг него было шумно, наверно, после моего ухода пошёл в столовую пообедать.

— А если предположить, что это какое-то излучение? Например, выброс каких-нибудь веществ? Или энергии? Неумышленный.

— Старческие лучи? — сыронизировал он. — Да, две котлеты и картошку… Опять же, причём тут твоя жена?.. С подливой, конечно.

— Случайно под луч попала, — я потух и отбросил эту идею как неудачную. — Я ещё подумаю.

— Ага, давай, — рассеянно ответил следователь и быстро положил трубку, напоследок велев кому-то наливать компота до краёв.

Мне позарез нужно было с кем-то поговорить об этом. И тогда я направился прямым ходом в НИИ, в котором трудилась Аня. Меня к ней, конечно же, не пустили — всё-таки секретное учреждение, вирусы там всякие, лекарства… Но она сама спустилась минут через пятнадцать, озабоченная и нервная.

— Применила половинную дозировку, но обезьяна всё равно забыла, как ходить и есть, — сообщила она мне и указала рукой на кресла в углу вестибюля.

— Нет, давай на улице, — промычал я, мотая головой.

Она чуть удивилась, но не стала спорить. Мы вышли на улицу и дошли до небольшого сквера с лавочками.

— Что у тебя? — накинулась она нетерпеливо. — Рассказывай!

Плотину прорвало. Я выложил ей всё, что случилось со мной за эти два дня, и всё, что я смог узнать от следователя. Я выталкивал из себя поспешные слова, словно опасаясь, что мне закроют рот, и я не успею рассказать до конца. Под конец я вывалил на сестру весь ворох вопросов и сомнений, переполнявших меня, и наконец-то замолчал. Она всегда быстро схватывала, в отличие от меня, поэтому тут же отреагировала:

— А ведь до нас дошли сегодня какие-то мутные слухи, что в городе объявилась неустановленная инфекция, — Аня вскочила и принялась взволнованно ходить передо мной. — Но это категорически невозможно, если за главный факт принимать странную одномоментность смертей! Такое просто невозможно! Нельзя заставить бактерии или вирусы сидеть в организме, а потом по будильнику вступить в дело и поразить весь организм разом! Такого не может быть! Ты уверен, что они умерли в одну минуту?

— Следователь говорил, что они это проверили по камерам слежения, где они были… — промямлил я несколько неуверенно. — И по показаниям родственников. Был статистический разброс, конечно, но в целом основная масса смертей пришлась на семь девятнадцать.

— Это легко проверить, конечно, — она остановилась, нахмурилась и почесала щёку. — У меня есть в городском морге давний знакомый, помогла ему как-то… Надо будет у него узнать о деталях… Так ты говоришь, что они не сказали тебе точную причину её смерти?

— Неа, — я помотал головой.

— Но такого же просто не может быть! — воскликнула Аня, снова срываясь с места и начиная кружить вокруг меня. — При каких условиях можно запрограммировать?..

Какое-то время она ожесточённо спорила сама с собой, приводя доводы и контрдоводы, большую часть которых я вообще не понимал, потому что звучали сплошь незнакомые научные термины. Какая из спорящих сторон победила, я не знаю, но в итоге Аня выдала короткое «всё поняла, потом созвонимся» и быстро ушла обратно.

Конец ознакомительного фрагмента.