С болью на Ты

Зулихан Нурдыевна Юсупова, 2022

История разворачивается вокруг трех студенток, приехавших с Кавказа поступать в медицинскую академию. Как на них отразится жизнь в другой республике, как справятся с трудностями жизни и как повлияют их корни на судьбы – вопросы, требующие вашего внимания при чтении данной книги.В ней подняты темы взаимоотношений свекрови с невесткой, мужа с женой, подруг и знакомых, которые меняют друг другу жизни в корне.

Глава 7. «По ту сторону стены»

Убедившись, что девочки ее слушают внимательно, Диана начала рассказывать ситуацию с Азаматом:

— Когда все пошли на перерыв в столовую, я сидела в аудитории и заполняла методичку к следующей паре. Я думала, что в аудитории одна, пока мне не позвонила мама и я не начала разговаривать. И тут он попросил меня разговаривать тише, ибо хочет полчаса поспать. Оказывается, он лежал на стульях последнего ряда, а я и не заметила, думала, что все пошли на обед. Я надела наушники и продолжала говорить с мамой, заполняя методичку, и когда закончила, увидела, как он выходит из аудитории недовольный тем, что я ему помешала. Минут десять спустя он заходит обратно с двумя кофе в руках.

— На! Это тебе я взял, — и положил его мне на стол.

— Спасибо, — посмотрела я на него, недоумевая, в стаканчике кофе или яд, ведь он не полюбил меня с первой нашей встречи, а тут еще и поспать не дала.

— Пожалуйста. Раз уж ты меня разбудила, могу я задать вопрос? — сел он через парту и повернулся ко мне, попивая свой кофе.

— Ну, давай, — сказала я нерешительно, не зная, какой вопрос последует.

— Ты родилась мусульманкой или приняла Ислам? — спросил он вполне серьезно.

— Родилась ею. А что?

— А, тогда не интересно. Я хотел узнать, как ты к этому пришла и что сподвигло тебя на это, но тут ты пришла на все готовенькое, получается, — допил он свой кофе и отвернулся.

— В смысле пришла на готовое? — удивилась я и пыталась понять, что он имеет ввиду.

— Ну мне был интересен путь, который привел тебя к Исламу, а его у тебя и нет, оказывается, — поднял он брови.

— Путь может быть разным. Не все, кто рождается в мусульманской семье, бывает истинным мусульманином. То, насколько ты пытаешься придерживаться этой религии, оберегая себя и ограждая от грехов и есть истинный, порой самый сложный путь, потому что степень веры колеблется, как маятник, поэтому нужно держать в тонусе свой иман, иначе не миновать тебе беды, шайтан все-таки свое дело делает, — сказала она, будучи полной уверенности, что последует следующий вопрос, что такое шайтан и почему мы верим в их существование.

— Я вот интересовался всем, но так и не нашел ответа на своей вопрос…

— Что за вопрос? Может я смогу ответить? — спросила она, удивленная, что такой вопрос все-таки не последовал.

— Почему, если Всевышний такой Милостивый и Милосердный, в мире есть воины, гибнут невинные дети, существуют неизлечимые болезни и столько несчастья на этой земле?

— Значит ты не понял самого главного: Всевышний говорит, что эта жизнь дана нам в качестве испытания: кого-то испытывают горем, болью, смертями близких, кого-то богатством и счастьем. Он смотрит, кто проявит благодарность, кто покажет великое неиссякаемое терпение или все-таки ненависть к Нему.

— Тогда почему он говорит про предопределение? Разве он не знал, кто как проявит себя? Зачем тогда создал тех, кого ввергнет в огонь? Он же милостивый, как так получается? — искренне не понимал он и от того, что в его словах не было ни капли ненависти или гнева, мне хотелось отвечать ему и помогать узнавать ответы на эти вопросы.

— Понимаешь, предопределение — это когда дается два пути человеку: один полон грехов, другой чист от этого. Каждое решение в нашей жизни, даже самое мелкое и незначительное, это выбор одного из этих путей, которые ведут к одной цели. От тебя зависит только то, каким путем ты дойдешь до этой цели. Например, ты работаешь преподавателем в ВУЗе и тебе нужны деньги, перед тобой стоит выбор: валить студентов и брать взятки или же устраивать дополнительные платные занятия, куда будут приходить желающие. Грешный путь всегда легок и быстро доводит до цели, чистый же наоборот. Тут больше нужно проявить терпение и приложить не малые усилия, однако так ты не только достигаешь цели, но и получаешь довольство Всевышнего тобой и умиротворение. Последнее самое важное для человека, потому что без Его довольства ты будешь с набитыми карманами, в изобилии благ и здоровья, но душевного покоя не будет. Абсолютно.

— Я даже не думал об это так. Спасибо тебе.

— Что радует и дает силы опечаленным, так это осознание того, что этот мир имеет свой срок, а в вечном мире нет ни смертей, ни болезней, ни горя, ни печали, ни даже ревности, представляешь? Главное — заслужить место там, вот в этом задача всех людей и преуспели в этом только те, кто понимает истинный смысл этого мира, — ответила я, гордясь тем, что смогла это объяснить.

— Я действительно очень благодарен тебе за твой ответ. Спасибо большое!

Как только наш разговор закончился, зашли одногруппники, чуть позже и преподаватель.

— А ты не спросила, хочет ли он принять Ислам или просто интересуется всеми религиями? — спросила Роза, которая внимательно слушала Диану.

— Спросила. После пар, когда я сидела во дворе ВУЗа, он подошел ко мне и спросил, может ли он сесть. Я разрешила. И там он спросил:

— А сложно быть мусульманином в этом мире?

— Только если ты носишь платок и люди за версты узнают, какую религию ты исповедуешь. К покрытым иное отношение в разных городах, более предвзятое, потому что думают, что ты застряла в прошлом, деградируешь и только что вышла из пещеры, куда не дошла мода и понятие «свобода», а что еще хуже — думают, что ты пришла кого-то взорвать. — улыбнулась я. — А так, нет, не сложно. Да и с этим отношением многие живут себе спокойно и добиваются больших целей, потому что Всевышний облегчает путь, который ведет к Его довольству и дает выход из ситуации там, где ты считал, что его вовсе не существует.

— Наверное, так сложно сдерживать себя, когда видишь такую несправедливость, да? — спросил он у меня.

— В начале да, а потом ты привыкаешь к этому, понимаешь, что этот человек просто тупо не образован, хотя считает таковым тебя, он не понимает, что моя религия и платок — мое личное, исключительно мои отношения с Богом, и что я не представляю собой опасности. Ну или на крайняк, когда ты видишь, что человека не остановить ни добрым словом, ни чем иным, ты думаешь о том, что просто хочешь посмотреть на его удивленное и испуганное лицо, когда нас всех соберет Всевышний и предоставит счет за все сказанное и сделанное. Вот это будет жестко! — улыбнулась я и добавила: — Осознание этого чуть успокаивает тебя, и ты отпускаешь эту ситуацию, не грубя, не вступая в спор, а наоборот — жалея его.

— Вот откуда в вас столько терпения, — улыбнулся он тоже.

— Угу. Если бы не знали, что справедливость в итоге все равно восторжествует на том свете, мы бы и половину того, что терпим сейчас, не были бы в силах стерпеть. А ты почему так интересуешься исламом? Почему стало интересно узнать о нем побольше?

— Не поверишь, но я именно тот, кто имеет все, кроме душевного покоя. Я долго думал о том, почему какая-то пустота внутри меня мешает мне наслаждаться этой жизнью так, чтобы чувства счастья, умиротворения и довольства собой не покидали меня. Я до утра зависал в клубах — на утро разрывалась голова, напивался до смерти — на следующий день жалел об этом, когда трезвел и ужасно чувствовал себя, употреблял наркотики и вообще сходил с ума. Все это давало мне только временный покой и иллюзию счастья. Понял, что это не то, чего я хочу на самом деле, к чему тянется сердце. Оно и привело меня как-то к изучениям религии. Во всех я нашел много не состыковок, напоследок оставил Ислам. Тут ни одной непонятки пока что, буду копать дальше.

— А что, если совсем не найдешь недочета? — искренне поинтересовалась я.

— Приму и буду следовать ему, — поднял он взгляд с пола, прищурился и посмотрел вдаль.

— Надеюсь, это случится, пока мы не закончим ВУЗ. Я хочу увидеть это.

— Ну, ты не спеши. Я слишком придирчив, могу докопаться до одного слова и развернуться, уйти. Поэтому будем смотреть, потихоньку, — сказал он и посмотрел уже на меня.

— Ой, моя соседка идет, — увидела я Зару, после чего он встал, попрощался со мной и ушел.

— Я думала, ты там сидела одна. Не заметила его, — сказала Зара.

— Ну ты далеко была, чтобы заметить меня, да к тому же с твоим-то зрением. — посмеялась Диана. — После мы с ней пошли гулять, смотреть город, так и нашли KFC.

— Мне кажется, он довольно-таки скоро примет Ислам. — сказала Роза, убирая со стола крошки и собирая мусор от фастфуда.

— Я тоже так думаю. Впервые мое первое впечатление о человеке было ошибочным. На первой лекции и сейчас — как будто два разных человека со мной говорили, — ответила Диана.

Наступило время ночного намаза, который сделали девочки одна за другой и сели на большой диван в зале.

— Кстати, что там твой Рустам делает? Вы на связи? С мамой говорила ты больше? — поинтересовалась Диана у Зары.

— С ним на связи, с мамой пока боюсь это обсуждать. С каждым днем я понимаю, что это мой человек и что без него эта жизнь будет казаться мне не своей, как будто я буду вынуждена выживать и играть бесконечные роли. От одной только мысли, что я должна выйти замуж за кого-то другого и жить с ним, нянчить детей от него и взаимодействовать с его родственниками и семьей — становится плохо, потому что я не смогу играть настолько хорошо, чтоб мне поверили, я этого не выдержу. Это меня сломает, понимаете? И так брак с любимым человеком полон сюрпризов, стресса и нового, с чем ты должен научиться взаимодействовать, а тут если человек не любит тебя, и ты его — откуда взять столько силы и терпения, чтобы нести эту ношу, не ломаясь? — говорила она без остановки, словно вела диалог не с девочками, а сама с собой. Как бы ей хотелось, чтобы об этом знала ее мама и мать Рустама, чтобы не подвергать ее таким испытаниям, но не все желания имеют свойства становиться реальностью.

— Я все еще надеюсь, что ты одумаешься и сделаешь выбор в пользу себя, — сказала Роза.

— Так она и делает. Она же говорит, что с другим не сможет жить. Без любви. Это важнее, чем материальное составляющее, быт, — отозвалась Диана.

— Его мама очень быстро сломает этот брак, а что еще хуже — тебя. Как бы я ни хотела, чтобы этого не было, но это будет и бывает не редко с такими матерями. Я не хочу, чтобы ты добровольно шла на это, — сказала Роза Заре, на что та не нашла, что ответить.

— Ты идешь в игру, где будешь вынуждена посвящать свой каждый день поискам подхода к ней. Ты будешь делать комплименты и признавать ее самой лучшей женщиной, матерью и свекровью на свете — сядет на голову и будет считать тебя ничем, будешь на грубость отвечать добром и смирением — свесит ноги, станешь задаривать ее подарками, дабы задобрить — будет до копейки ждать всех твоих денег, будешь считать ее правой — начнет считать, что у тебя нет мозгов и мнения, не будешь ничего рассказывать и показывать мужу — сделает виноватой тебя и обвинит во всех грехах. Это будет долгая, изнурительная, просто уничтожающая тебя изнутри игра, из которой ты никогда не выйдешь победительницей. Что бы ты ни делала, как бы ярко не светился над твоей головой нимб, она будет видеть в тебе врага, уничтожителя ее семьи, которую она так «бережно» строила и воровкой ее золотого сына, которого растила она для себя, а не для мира, уж тем более не для тебя. Такие женщины воспринимают своих детей, как что-то личное, на что не имеет права претендовать никто другой, как собачку, которую они завели для себя и растили в угоду себе, а не для того, чтобы он стал личностью и смог пойти уже в этот мир сам, отпустив подол ее платья.

— Откуда столько агрессии к таким женщинам? — удивилась Диана, когда Роза закончила высказывать свое мнение о них очень эмоционально.

— Моя бабушка была такой, поэтому мои родители и развелись, когда мне было двенадцать. И я рада, что мама вытащила себя и меня из этой семьи, — ответила Роза.

— А кто с тобой был, когда ты приезжала? Разве не отец? — спросила Зара.

— Нет, мой отчим. Золотой человек и он больше достоин называться отцом, нежели мой родной.

— Почему ты так говоришь? Он же не виноват, что у него такая мама… — сказала Диана, которая всегда пыталась оправдать всех.

— Он виноват в том, что поддавался манипуляциям своей матери, что не останавливал ее, что хватало мужества не на то, чтобы устанавливать справедливость в доме, а на то, чтобы срываться всегда на маме, считать ее виноватой, бить ее и выгонять из дома, когда она пыталась объяснить, что она жертва в этой ситуации, а не его мама, — ответила Роза и поникла.

Ей было обидно, что ее же собственный отец допустил такого, что их семья распалась, да так, что даже видеть не хотят друг друга, что мужчина, который привел в свой дом женщину, дав обещание беречь, любить и защищать — дал почувствовать себя беззащитной, ненужной, лишней, не той, которая достойна элементарно человеческого отношения.

Когда девочки закончили говорить по душам и рассуждать, откуда берутся такие женщины и пытаться понять, что у них на уме, они сели за задания по учебе, после чего пошли спать. Роза же долго ворочалась в постели, пыталась уснуть, но мысли не давали ей покоя. Она считала себя обязанной не допустить такого же и с Зарой, что она должна объяснить ей, на что она идет под воздействием любви, которая так больно разобьется сама и уничтожит ее саму.