Реальность виртуальности

Зоя Выхристюк

Развлекательное чтиво или ироническая быль. Страницы вопросов или варианты ответов. Попытка осмыслить время и, приняв себя, благодарно и трепетно сложить свой опыт в копилку жизни. Или виртуальная реальность в наших декорациях, в которой нет и намека на действительность. Скучный славногорский спектакль или пьеса, следующего действия которой ждешь с нетерпением зрителя, утомившегося от антракта… Вариант выбора у каждого свой.

Женсовет

По блеску в любасиных глазах Мира первая диагностировала болезнь. Со своим ироничным умом она иначе и не воспринимала изменение ритма сердца, участившееся дыхание, изменение пульса, а, порой, и нарушение сна, которые неизбежно сопровождают влюбленность. Это Агафья Тихоновна поначалу приняла посвежевший вид и оживленность вернувшейся Любаси на свой мудрый счет заботливого руководителя — передышка заму, предоставленная вовремя. Правда, и она через пару дней заметила неладное. Причем, по довольно примечательной мелочи. Раньше и она ругала Любасю — бросает свой мобильный телефон где попало, трудно ей дозвониться. Отъедешь в управление, а он, мобильник, на дне сумочки. Катастрофа! А теперь телефон просто прилип к ладони Любаси. И, что еще удивительнее, сигнал она выставила в режим вибрации, чтобы не мешать окружающему учебно-воспитательному процессу. Сигнал и не мешал, мешала неизвестная для Агафьи, а потому настораживающая активность виртуальной жизни.

Не прошло и пары месяцев, Мира, почувствовав неладное, призвала к себе «малый совет» с Лейлой и Марусей. Повод банальный — дегустация пирога по новому рецепту. Любася, естественно, тоже была в числе приглашенных. Вся информация была получена, когда и по первому кусочку доесть не успели.

— И в этот знаковый день в ночи вы, наконец, оказались в горизонтали? — спросила Мира, дослушав любасино повествование до точки расставания в лобби-баре.

— Мира, ты с ума сошла? Сначала я слышу, как он занимается сексом с «императрицей», а потом через день сама влезаю к нему в постель? Я же видела, что у них какие-то сложные взаимоотношения… И потом. я так быстро не могу!

— Смогла бы, может, уже все и закончилось! А теперь бегаешь с сумасшедшими глазами. Ты на себя в зеркало давно смотрела? У тебя же на лбу написано: «Больна!» В крайнем случае: «Сердечно ранена!»

— Мира, ну не надо так, — вмешалась Маруся. — Пока ничего катастрофичного. Любася влюбилась! Разве это плохо?

— Да ты послушай, в кого она умудрилась влюбиться! Пять браков, шестеро детей, «императрица» и еще недосказанное «нечто». Да у него же период полураспада браков в лучшем случае три года, а полного — пять лет. Да он же любить не может. Знаю я такой тип: они только влюбляться могут, а любить не в состоянии.

— Мира, ты у нас все знаешь про любовь-влюбленность. И как-то диаметрально разводишь эти понятия. Чуть ли не до противоположности. А у нас с Алексом что — любовь или влюбленность? — это Лейла решила, как всегда, добиться ясности. Поставив чашку на блюдце, она вся превратилась во внимание.

— Блондинка, у вас с Алексом уникальный союз сотрудничества, редкий сплав: там и любовь, и привязанность, и привычка, и комфорт, и помощь в личностном развитии… Вы — партнеры по жизни, проросли друг в друга, как сиамские близнецы. Уж не знаю, была ли у вас сумасшедшая влюбленность. Но вы как-то удивительно разумно настроились на жизнь вдвоем. Такое впечатление, что идете по жизни, держась за руки, но по параллельным прямым. И даже не ведаю, флиртовали ли на стороне за все эти годы… Хотя, Лейла, ты — кокетка! Речь не о вас. Просто есть люди очень влюбчивые. Всякий раз, влюбляясь, они думаю, что это и есть любовь. Рушат мосты, обрубают канаты. А потом выясняется, что до стадии любви дорасти они не в состоянии.

— Ну, что ты ей крылья обрезаешь! — вступилась Маруся, дожевывая последний кусочек пирога. — Глаза горят, выглядит прекрасно, на подъеме. Это же так здорово — влюбиться! Может, мы ей просто завидуем?

— Маруся, ну не без этого. Яркость красок и интенсивность чувств. Я не хочу, чтобы она страдала… потом, когда влюбленность-чувство перейдет в стадию влюбленности-отношений. Очень тонкая грань! Сначала ты рад, что объект есть, накачиваешь его энергией своей любви, потом эта энергия, заметь — твоя собственная, привязывает тебя к нему же. А при всей множественности женских линий в судьбе объекта с его детьми и неизбежными обязательствами нужно принять, что кусок пирога под названием «Аполлон», нашей Любасе светит только в очень ограниченном сегменте. Знаешь, как кусок торта, вокруг которого собралось множество любителей сладкого. Она готова к этому? Осознает? Даже, если сейчас скажет «да», не верь ей. Зыбкая грань влюбленности с намеком на любовь приведет к любви-собственности. А вот это — камень преткновения.

— Ну, здесь с тобой не поспоришь. У каждой из нас свой опыт на минном поле великих надеж и обманутых ожиданий. Ну, не порть ей праздник духа. Влюбленность — самая яркая часть любви-процесса. — Маруся-профессор была и в этой сфере предельно точна в формулировках и даже руки сложила, как на лекции за кафедрой.

Любася слушала все, что вещали ее озабоченные подружки. Как далеки они от истины! Ну, что они могут понимать про нее и Аполлона? И вспоминала последний вечер. После ужина спрятаться не могла — приехал профессор губернского университета, была интересная дискуссия о тенденциях развития школьного образования, о вызовах времени и, наконец, о том, что должно стать главным содержанием работы школы в эпоху информационного бума — сумма знаний или развитие возможности их отбора, сортировки, пополнения. Что есть критерий успешного процесса обучения и где брать соответствующие современным условиям педагогические кадры? Мировые тенденции и наши российские проблемы…

А у «нетрадициалов» шло финальное мероприятие с вручением сертификатов, с нацеливанием на будущее и прощальной рюмочкой. На танцевально-неформальную часть подтянулись перезнакомившиеся с ними «педагогини». Словом, гендерный баланс вечера пришел в равновесие. И вот с этой части Любася улизнула. Не могла она лицезреть привязанного, как ей уже казалось, насильственно к «императрице» Аполлона, демонстративно отключающего себя алкоголем. Сбежала на набережную, замерзла, выпила чаю в номере, вставила заранее купленные в аптеке беруши и спокойно уснула до утра. И была права. Потому что потом из обсуждения «педагогинь», участниц финальной тусовки «нетрадициалов», поняла, что раскол между «императрицей» и Аполлоном заметили окружающие: они что-то выясняли между собой на довольно повышенных тонах, уже не обращая внимание на присутствующих.

А утром до завтрака, выбегая к спасительному морю, она нос к носу столкнулась с ним у выхода. Шел с вещами к припаркованной машине. Почему-то собачьи виноватыми глазами посмотрел на Любасю, бросил вещи в багажник и подошел к ней. И ничего не говоря, просто сгреб ее в охапку и поцеловал. Ну, это был настоящий, то что называется, французский поцелуй. Об этом Любася подружкам и не заикнулась — не хотела разменивать то необыкновенное ощущение… Ну, да, когда ты пронзен… до Кундалини… Может, и рискнула бы поведать, только помнила, как однажды Мира, рассказывая об одном из своих романов, сказала: «Он целовался божественно! Такое впечатление, что моя точка „g“ перекочевало на нёбо, и он не промахнулся!»

«Нас могут увидеть! А «императрица»? — это последнее, что в испуге подумала Любася, ошалело отскочила от него, и поскорее припустила к морю.

К счастью, когда вернулась, машины Аполлона не было, да и другие «нетрадициалы» отчаливали из пансионата.

А потом интернет-общение, смс-переписка, телефонные звонки. Современные технические возможности сближают в катастрофически сжатые сроки. Через неделю она знала про Аполлона практически все. В его версии.