Виртуальность реальности

Зоя Выхристюк

Второе действие славногорского спектакля, начатого в книге «Реальность виртуальности», или жизнь в ее непредсказуемом развитии. Надуманные обстоятельства или реальность, не вполне типичная, по-своему виртуальная. Главное – чувства, мысли, социальные вызовы персонажей можно примерить на себя. А потом решать – так ли запредельна обрисованная реальность. Выбор у каждого свой.

Предупрежден — вооружен

Идею пансионата Федерал одобрил. Опасения лялькиных подружек, что он сбагрит туда всех своих престарелых родственников, не оправдались, но одну кандидатуру он все же назвал…

На летних каникулах, когда его, школьника с Урала, родители отправляли в Славногорск к дедушке с бабушкой, брал он уроки живописи у местного художника. Да и уроками, строго говоря, это назвать было сложно: приезжал мальчик, который учился в художественной школе, и здесь, в Славногорске, ходил хвостом за Петром Ивановичем, который дружил с дедом. С красками и мольбертами исходили они все окрестности. В его мастерской будущий Федерал проводил времени больше, чем у родителей отца. Так что не только родные могилы тянули его сюда из Первопрестольной — он навещал и своего учителя-наставника, к которому питал теплые, практически родственные чувства.

Петр Иванович в Славногорске — личность известная. Лялька как-то пересекалась с ним еще в свою бытностью секретарем горкома комсомола. И Ника его знала по выставкам работ в местном краеведческом музее — все же статус заместителя начальника управления культуры обязывал.

Кандидатура №1 определилась.

С идеей пансионата все складывалось на удивление благоприятно — верный признак, что попали в точку. Высшие силы тому способствовали. Лялька давно уже заметила — богоугодные дела легко решаются. Она не сильно распространялась подружкам об этой своей непоколебимой уверенности, дабы не попасть под обстрел их острот. Да и под «богоугодными» она разумела широкий спектр деяний, нередко к церковности и религии не имеющих никакого отношения. Случалось, в каком-то сложном деле, которое и не знала как довести до конца, вдруг появлялась твердая уверенность — надо действовать, одобрено Свыше. Вот и с пансионатом все завертелось как-то быстро, само собой. И участок пустой, с одним фундаментом, нашелся быстро, буквально на второй день после их «совета в Филях». На другом конце поселка, ближе к городу, прямо у автобусной обстановки. Так что лучше и придумать трудно.

Ника вышла на бригаду строителей, которая с подачи Мента (ну и дал же Иннокентий ники их клиентам — будь здоров), рекордно быстро отстроила их первый, лялькин, коттедж. Кстати Мент обрадовался и в своей далекой Австралии включился в тему — мужик-то он с головой, в строительных делах толк знает: прислал варианты проекта, до деталей предусмотрел, как лучше осуществить задуманное. Лялька предположила, что есть за этим и его личная корысть. Уезжая жить к сыну в Австралию, именно им оставил деньги и поручение присмотреть за мамой его погибшего друга. Говорил, что ему она, как мать. И пока живет одна — младший сын с семьей все еще на Северах, никак на пенсию не выйдет.

— Ну, значит, так тому и быть, — решила Лялька. — Все идет естественным путем.

Строительство увлекло и Иннокентия. Он притащил доку в вопросах альтернативных источников энергии, и вообще продвинул идею максимального внедрения на объекте новых, экологически чистых технологий. Короче, Лялька в реально-виртуальном режиме объединили Иннокентия, Нику, Мента и его строителей. Пристегнула Ирчу с Майей для контроля за рациональным расходованием средств и ушла в сторону, потому что процесс ее общения с клиентами требовал сил, сосредоточенности и уединения. С ними не соскучишься.

«Это уж точно, — подумала Лялька с ужасом и вернулась к размышлению. — Что делать, если все то, о чем предупредил Ахмад… Да что там предупредил, что уже оплатил Ахмад, станет реальностью? Что-то Иннокентий пропал, мой внутренний „SOS“ не ловит. Надо звонить. Пусть приезжает». И, не откладывая «на потом», тут же набрала его номер.

— Ага, — услышала она голос Иннокентия. — Чую, понадобился, — нахально-радостно, как показалось Ляльке, донеслось из мобильника. — Что, старушка, опять экстрим?

— С чего взял? И чего веселишься? Ты где? Нужно увидеться, — из гаммы ее противоречивых чувств почему-то поперло раздражение, как тогда, в ситуации с поркой Федерала. Без Иннокентия и его «адептов» она ни за что бы не справилась. Но сколько раз тогда готова была отпинать его за оптимизм и хладнокровие. Умом понимала, что так вел себя, потому что она, Лялька, была в полной растерянности — уж точно, лучше бы не стало, начни он тогда утирать ей сопли и причитать.

— А я уже по пути в Славногорск. Приеду к сытному (последнее подчеркиваю особо для недогоняющих) обеду, — и он отключился.

— Едет твой Иннокентий, сказала она вертевшемуся у ног Сиднею.

«Зачем говорю? Он и так все поняла…. Вот, собака…»

— Ну чего ты так паникуешь? Для начала успокойся, — Иннокентий с аппетитом заглотил полноценный обед из трех блюд. И в ожидании чашечки кофе, аромат которого, казалось, заполнил пространство всей кухни-столовой, извлек одну из своих бесчисленных трубок.

Выглядел он как всегда достаточно экзотично: пучок непослушных волос до плеч стянут в хвост, из-под коротких рукавов майки (пиджак он снял) выглядывали его наплечные тату, чуть ли не на каждом пальце по кольцу, в ухе — серьга, на шее — амулет. Правда, брюки, майка и мягкие туфли — в коричнево-бежевой гамме.

«Взрослеет. Что-то нынче он не такой пестрый, как раньше», — хмыкнула про себя Лялька, словно сорокалетний Иннокентий был пятнадцатилетним подростком — «взрослел».

За время их знакомства, а тому уже пару лет, с начала их по-авантюрному необычного проекта, Лялька видела его в разнообразной цветовой гамме. Это Любася тогда предложила, а Маруся поддержала идею привлечь к обсуждению сути предприятия их знакомого мага. С ним подруг свела судьба на диком морском берегу у Медведь-камня, куда бежала Любася, дружески сопровождаемая Марусей, от своих невозможных переживаний, обманутых ожиданий и страданий по поводу Апполона. Нет, не греческого бога, а вполне реального плотского создания, в которого Любася вздумала влюбиться, додумав образ, чем и приклеила себя к нему. Так нередко случается с одинокими женщинами. Наделала кучу ошибок, к счастью, не роковых. Причем, все происходило в таком блиц-режиме, что всего год отсутствовавшая в Славногорске Лялька (это когда она задержалась в паломническом поиске себя настоящей) стала свидетельницей лишь обломков любасиной страсти, последовавшего затем быстрого выхода из депрессивной ямы, с резкой сменой парадигмы жизни. Из ипостаси завуча школы Любася трансформировалась в бизнес-леди досуговой сферы — поставила на своей педагогической карьере жирную точку. Мягкое прохождение такой высокой амплитуды чувств, эмоций и перемен, дамское сообщество, с подачи Маруси, вменяло в заслуги Иннокентию — «магу», как он себя отрекомендовал. В поиски истины — маг он или не маг, Лялька не вдавалась, но то, что он давал дельные советы и жил, ощущая многослойность реальности, обладал интуицией, знанием психологии, основ эзотерики, народного целительства и чего-то еще, отрицать не могла. Что грешить против фактов? Да и помогал он ей уже пару раз, когда от эмоционально-психологического напряга, а, может, и от волн иного свойства, которые накатывали на нее девятым валом, лялькин организм давал сбой.

— А ты бы не паниковал? — защищалась Лялька.

— Но ты же хотела составить представление, свое личное, о первых людях планеты? Сама признавалась, рассказывая о журналистских амбициях. Или забыла? А кто у нас нынче «Number One»? — Иннокентий раскуривал трубку и хитро улыбался.

— Ну, хотела, как журналист.

— Вот и надо четче формулировать желания, — хмыкнул Иннокентий.

— Ну и что я с ним буду делать? — ее бесило его нарочитое спокойствие, будто ситуация совершенно штатная.

— Что и с остальными, — он отхлебнул кофе.

— А что я делаю со всеми? С ужасом думаю, что ничего я с нашими клиентами не делаю.

— Ага. И они за здорово живешь тебе по миллиону в год отстегивают, — он словно специально хотел ее довести до крайней точки кипения.

— Во-первых, не по миллиону, а по восемьсот тысяч, — защищалась Лялька, сама понимая сейчас всю глупость этого аргумента.

— А во-вторых, что бы я ни делала, мне на их болевые точки давить приходится, называть многие вещи своими именами.

— И тут, старушка, придется, — он сидел в клубах табачного дыма и, как из заоблачных высот, пророчествовал.

— Ты с ума сошел? Да я от эстрима с Федералом еле выжила. Реально думала, киллера пришлет.

— Помню-помню, но «Number One» — не твой Федерал. Этот «перец» про себя, да и других все знает, — продолжал Иннокентий невозмутимо.

— Но ты с «перцем» — то поаккуратнее. Как-то беспардонно, — она посмотрела на него с укором.

— Ну да, надо как на инаугурации, — и он дикторским голосом в полную мощь начал:

— Внимание!..

Лялька ладошкой захлопнула ему рот.

— Знаете, Кеша, — обратилась она к нему, как никогда раньше, — не паясничайте, имейте уважение к статусу и личности. Не переходи грань и поаккуратнее, — уже в своей обычной манере закончила она.

— Ну успокойся, я же специально хочу, чтобы с тебя сошел великодержавный трепет — смесь почтения с генетическим страхом времен железного занавеса. У тебя и чувство юмора, и здоровый авантюризм куда-то выветрились. Прям-таки полный паралич мыслительной деятельности.

— Вот тут ты прав, — как ни странно она почувствовала, что успокаивается.

— Да и как же спасительный тезис: «все люди…» — он уже видел, что перелом в ее состоянии произошел. — Давай, помоделируем ситуацию, хотя, скажем честно, я не сильно верю в реальность его появления здесь. Так что перестань трястись, словно над лесничеством уже вертолет заходит на посадку.

Лялька, казалось, схватилась за спасительный круг:

— Я тоже думаю, что это маловероятно, Так что миллион Ахмада трогать не будем и через время вернем назад.

Увидев, что она уже успокоилась, но готова, как страус, зарыть голову в песок, он спокойно продолжил:

— Но если есть хоть малейшая вероятность (Ахмад, конечно, не скупец, но и миллионами не разбрасывается), надо сосредоточиться. Постарайся увидеть хорошее. Предупрежден — вооружен.

Сердце Ляльки опять ушло в пятки, но это уже были американские горки с динамикой и выплеском эмоций, а не тягучая высокочастотная внутренняя паника, как было эти пару суток, когда Ахмад благополучно отбыл.