Общество сороки. Одна к печали

Зои Сагг, 2020

В элитной закрытой школе Иллюмен Холл случается трагедия – на вечеринке в честь окончания семестра находят тело студентки с загадочной татуировкой сороки на спине. Одри Вагнер – новенькая и старается держаться подальше от этой темной истории, но оказывается втянута в расследование: ее соседка по комнате Айви была близка с убитой девушкой. Все глубже погружаясь в историю леденящего кровь убийства, они выясняют, что за дверью их внешне идеальной школы кроется много секретов. В опасности каждый, кто сможет их раскрыть, ведь убийца не остановится ни перед чем, чтобы сохранить свою личность в тайне. Добро пожаловать в Общество сороки! И будьте осторожны…

4. Айви

— Пожалуйста, входите в каждый ряд с левой стороны и занимайте места до самой передней части. — Я указываю на деревянные стулья у сцены, пока студенты один за другим неуклюже набиваются в актовый зал, перешептываясь и сплетничая. В воздухе витает низкий гул возбуждения новичков, смешанный с нервозностью первого дня в школе. Все остальные мрачнее обычного, особенно когда видят, что происходит на сцене. Этого достаточно, чтобы заткнуть рот даже самым болтливым.

Я стараюсь не смотреть туда и сосредотачиваюсь на предстоящей задаче.

Став префектом ^[3], ты получаешь множество льгот, но они сопровождаются невероятно скучными обязанностями: например, каждую неделю присматривать за учениками, наполняющими зал на собрании. Я, конечно, понимаю, что… здоровые люди ведь способны занять места в положенном порядке? Оказалось, не совсем. Если предоставить их самим себе, начнется хаос. Смотреть, как новички блуждают, словно потерянные овцы, утомительно, а необходимость пасти их, как овчарка, очень сильно истощает мой запас энтузиазма в этот мрачный вечер.

Когда я громко рявкаю на первокурсника, который решает перепрыгнуть через стулья, будто надумав потренироваться в беге с препятствиями, миссис Эббот бросает на меня один из своих взглядов, и ее пронзительные серые глаза сужаются, пока она наблюдает, как я улаживаю ситуацию. Улыбаюсь ей в ответ своим самым очаровательным оскалом, который дополняют закатившиеся глаза. У нас с миссис Эббот очень сложные отношения. Не думаю, что ей нравится мое происхождение, но она не может отрицать того, что я заслужила свое место здесь. Мы раздражаем друг друга, как склочные родственники, но мне всегда удается как-то переиграть ее.

Довольно забавно смотреть на новеньких ребят седьмого года обучения ^[4]. Они рот открывают от размеров зала, пялятся на потускневшие выгравированные золотом имена парней и девушек, ставших старостами и их префектами, развешанные по стенам на дощечках красного дерева, — список начинается с середины восемнадцатого века. В этом году под строкой «Префект» новым золотым листом сверкает мое имя. Но там, где должно значиться имя лучшей ученицы этого года, пусто. А Араминта Пирс — на своем месте.

Полное имя Лолы написано под большой фотографией, проецируемой на экран в задней части сцены. Даже на черно-белом фото видно, как сияет ее кожа, как сверкают глаза. Лоле бы сильно не понравилось это фото. На нем она — воплощенное совершенство, вплоть до выбившегося идеального завитка ее светлых волос, петелькой свисающего у уха. Но к концу прошлого года она выбрила широкую полосу по кругу под своими длинными волосами, а ее глаза были обведены таким черным карандашом, что светло-голубые радужки казались полупрозрачными. А еще появилась эта татуировка в виде сороки.

Все — даже ее лучшие друзья — были шокированы этим преображением.

Под фото темнела надпись:

Долорес Рэдклифф

Навсегда в наших сердцах

Эти слова заставляют меня задохнуться на мгновение. Произошедшее все еще кажется нереальным. За все те годы, что я учусь в этой школе, мы ни разу не сталкивались с трагедией такого масштаба. На сцене стоит мольберт, накрытый красным бархатным покрывалом. Я почти жду, что Лола выскочит из-под него, будто это все — одна большая шутка. Если бы она все еще оставалась с нами, все было бы совсем иначе! И на сегодняшнем собрании царствовали бы радость и веселье, а не мрачное уныние. Я стояла бы рядом с Лолой, выполняя ее поручения, тогда как она занималась бы обязанностями старосты среди девушек. Я никогда не возражала против того, чтобы взять ей утром кофе или помочь с курсовой, ведь это значило проводить время с ней, что мгновенно поднимало твой авторитет. Лола была так притягательна, так непринужденно красива, что практически все любили ее. Но не только внешняя красота делала ее привлекательной. Лола была теплой и очаровательной, и каждое слово, слетавшее с ее языка, имело вес. Ее смех заставлял улыбаться так, что болела челюсть. Находиться рядом с ней казалось так же радостно, как отдыхать на пляже, слушать шум волн, ощущать песок между пальцами ног и холодок от бутылки сидра в руках.

Без нее так пусто.

Я поворачиваюсь, моргая, и провожаю последних старшеклассников на их места. Со смерти Лолы минуло много недель — целое лето — и много закатов, знакомств, разрывов и тропических ливней Кента. Время все тикает.

Чувствую укол зависти при виде сокурсников, которые выглядят спокойными. Они улыбаются и приветствуют друг друга, как будто это обычный день возвращения в школу, как будто смерть Лолы не потрясла их так, как потрясла меня. Я поклялась, что начну новый учебный год, не позволяя этому событию влиять на меня слишком сильно. Но по тому, что я чувствую, вновь увидев лицо Лолы, ясно, что ничего не получится.

Я занимаю свое место в конце ряда, рядом с Тедди. Он — еще один префект Дома Гелиоса… и мой парень. В некотором роде. Он сжимает мой кулак, а я — поглаживаю его пальцы, но мы не встречаемся взглядами. Я могу сорваться, если сделаю это, а я не хочу сейчас расклеиваться.

По деревянной сцене стучат каблуки, и я на секунду закрываю глаза.

Миссис Эббот выходит на середину сцены и вертит в руках микрофон. Наблюдаю, как Араминта и новый староста среди мальчиков, Ксандер Тамура, встают рядом с миссис Эббот, словно ее телохранители. Один из учеников играет на пианино, стоящем на краю сцены, «Stuff We Did». Это песня из диснеевского мультфильма «Вверх», одного из любимых фильмов Лолы, и мелодия эта очень красивая и нежная. Я играю на пианино с тех пор, как подросла достаточно, чтобы сесть за клавиши, и теперь по выходным учу воспитанников школы.

— Разве вы с Кловер не играли когда-то эту песню вдвоем? — шепчет Тедди. — Этот парень играет гораздо хуже, чем вы двое.

— Да, играли. — Я улыбаюсь при упоминании Кловер. Она на два года младше меня — мой птенчик, — и к своей миссии ее наставника я отнеслась очень серьезно. Она наверняка где-то за кулисами, регулирует свет и прокидывает кабели в своей вызывающей футболке с какой-нибудь грубой надписью, надетой под пиджак. Не знаю, как ей это удается, но я откровенно восхищаюсь ее смелостью. Все знают Кловер. Если вдруг возникнет пикет по поводу количества воды, которое потребляет школа, или того факта, что в столовой недостаточно блюд для веганов, будьте уверены, Кловер возглавит его с каким-нибудь мудреным лозунгом, а иногда — в те редкие моменты, когда он не заперт в офисе миссис Эббот, — еще и с ее мегафоном.

Мы с Кловер очень разные. Она любит медитацию, пение в хоре и может днями ходить, не брея подмышки и ноги, просто чтобы доказать, что женщины не обязаны соответствовать ожиданиям социума. Она как горчица: ты либо любишь ее, либо ненавидишь — но ей на это плевать. Я восхищаюсь страстью, которую она вкладывает во все, что делает. В этом мы с ней родственные души, а следовательно — друзья.

Голос миссис Эббот возвращает меня к реальности.

— Добро пожаловать, студенты Иллюмен Холла. Вполне уместно будет начать наш год с того, чтобы уделить минуту и вспомнить об огромной потере для нашей маленькой общины: Долорес Рэдклифф, или, как многие из вас звали ее, Лола. — Миссис Эббот переступает с ноги на ногу. Голос у нее дрожит. — Я также хочу воспользоваться возможностью поблагодарить тех из вас, кто помог полиции своими рассказами о произошедшем и свидетельскими показаниями. Представляю, насколько трудным стало это лето для многих из вас.

То тут, то там по всему залу слышится тихое сопение, и по кругу щедро расходятся бумажные салфетки. Близкие подруги Лолы, Джейн и Элоиза, сидят справа от меня, громко всхлипывая и сморкаясь. Ее действительно все любили. Она обладала способностью заставлять людей чувствовать свою принадлежность к школе: даже при том, что члены ее семьи учились в Иллюмен Холле почти со времен его основания, она этим не кичилась.

Лола видела что-то во мне. Сложно объяснить наши отношения… Я не считалась одной из ее лучших подруг, но равнялась на нее, а она меня опекала. У меня всегда присутствовало чувство, будто я знаю ее… может, даже лучше, чем те, с кем она постоянно проводила время. Официальная причина смерти, названная полицией, — несчастный случай, поскольку Лола не оставила никаких записок семье. Но всех нас снова и снова предупреждают об опасности прогулок вблизи скал, особенно ночью. Говорят, чтобы мы не ходили туда специально, не приближались к краю — так что слово «самоубийство» само собой приходит на ум в итоге всех размышлений на эту тему. Думаю, невозможно угадать, что за демоны обуревают твоего ближнего.

Я так крепко стискиваю кулаки, что на ладони отпечатываются маленькие полумесяцы. Доктор Кинфелд не обрадуется… может, мне придется записаться к ней на еще один сеанс терапии, хотя я уже официально выписана.

— Но хотя мы скорбим и пытаемся научиться жить с чувством утраты и печали, мы должны также помнить, что Долорес Рэдклифф не хотела бы, чтобы мы вспоминали о ней только со слезами, потому что в нашей жизни она была источником света и красоты. Поэтому я с радостью сообщаю, что при поддержке родителей Лолы, мистера и миссис Рэдклифф, в этом году мы переименуем в ее честь бассейн.

Зал разражается громовыми аплодисментами, когда миссис Эббот указывает на мистера и миссис Рэдклифф, которые, как я теперь вижу, сидят в первом ряду. Миссис Рэдклифф по-прежнему одета в траурное черное платье с красным пятном шарфа на шее. Мистер Рэдклифф рядом с ней выглядит печальным. Сбоку от него — красивый старший брат Лолы, Патрик, которого я не видела с тех пор, как он много лет назад уехал в университет. Он был старостой, когда я только поступила в Иллюмен Холл. Рэдклиффы являлись знатью Иллюмен Холла. Даже их родители познакомились тут.

Лола станет единственной, кто никогда не окончит эту школу.

— У нас также есть прекрасный портрет Долорес, который я попрошу ее родителей продемонстрировать в конце сегодняшнего собрания. Его повесят у входа в Дом Гелиоса, где она провела столько счастливых лет. Если кому-то нужно будет поговорить со школьным психологом, прошу, договоритесь об этом через своего тьютора или подойдите прямо ко мне, — продолжает миссис Эббот. — Помощь доступна каждому, кто в ней нуждается, поэтому, пожалуйста, не страдайте безмолвно.

Теперь она переходит к стандартной части своей речи, которую мы слышим каждый год. Эти слова звучат успокаивающе. Они — привычная часть жизни в Иллюмен Холле. Они — словно страховочная сетка. Я прямо чувствую, как расслабляюсь, мускулы расплываются по стулу. Я и не осознавала, какое напряжение вызвали эти разговоры о смерти Лолы.

— Продолжая, я хотела бы поприветствовать наших новых студентов! Мне жаль, что ваш первый день начался так, но Иллюмен Холл приветствует вас с распростертыми объятиями, и мы рады, что вы теперь здесь.

Как раз в тот момент, как миссис Эббот собирается перейти к вопросу о том, почему Иллюмен Холл — лучшее место для учебы и роста, раздается громовой удар… и электричество отключается. Зал погружается во тьму. Слышатся аханье и вскрики, но голос миссис Эббот перекрывает шум.

— Все сохраняйте спокойствие!

Без микрофона она с таким же успехом могла бы попытаться успокоить стадо антилоп гну, готовящихся к паническому бегству. В зале нарастает напряжение, какое-то желание бежать, двигаться, и ветер бьет в лицо, как будто кто-то уже открыл дверь, чтобы спастись.

Вся эта сцена длится всего пару вдохов, затем раздается еще один хлопок, и свет снова включается.

— Извините, — раздается голос из глубины зала. Словно сурикаты, мы поворачиваем головы все одновременно и видим седого разнорабочего в темно-синем комбинезоне, вытирающего руки о грудь. — Полетел предохранитель. Теперь все в порядке.

— Успокойтесь, пожалуйста, — повторяет миссис Эббот, едва сдерживая раздражение. — Как вы все знаете, в школе ведутся работы, которые скоро закончатся, но пока могут случаться непредвиденные сложности.

Но шум в зале снова нарастает. Тедди сжимает мне плечо.

— Это ты мне дала? — Он поднимает неоново-оранжевый прямоугольник — листовку.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет, конечно нет.

— О, и у тебя такая же, — замечает он.

Я опускаю взгляд на колени. Точно, там лежит флаер: прямоугольник розового цвета, которого не было еще несколько минут назад.

Нахмурившись, я поднимаю его и переворачиваю.

Я ЗНАЮ, КТО УБИЛ ЛОЛУ…

И ОДИН ИЗ ВАС ^— СЛЕДУЮЩИЙ

http://whokilledlola.com

Примечания

3

Префекты — часть британской школьной системы уже на протяжении десятилетий. Это социально активные ученики, являющиеся посредниками между «детским» и «взрослым» сообществами. Эти ученики выполняют часть функций школьной администрации, обеспечивают соблюдение правил, могут оперативно среагировать на неблагополучие в коллективе, выступая в качестве медиаторов. (Прим. ред.)

4

Имеется в виду первый год средней школы, седьмой год общего обучения, ребята примерно одиннадцати лет. (Прим. ред.)