Девочка идёт вперёд

Жуань Мэй

Книга известной китайской писательницы Жуань Мэй «Девочка идёт вперёд» знакомит читателей с историей Хуан Вэньсю, или, как её назы-вали близкие, Сюэр — самой обычной девочки, действительно жившей на окраине провинции Гуанси и ставшей национальным символом борьбы с бедностью. Сюжет книги следует за Сюэр от самого рождения и до трагической гибели в горах её родины. «Девочка идёт вперёд» — это повесть не только о взрослении, со всеми его радостными и грустными проявлениями, но и о самой жизни. Жизни в маленькой деревне на склоне горы; о трудностях, которые при-шлось преодолевать семье героини; об уроках, которые нужно выучить; о том, что после туч на небе всегда появляется солнце.

Бабушкина деревня

А Сюэр потихоньку росла за бабушкиной спиной.

Она научилась ходить под бабушкиным чутким присмотром и скоро уже бегала по земле так быстро, что и бабушка не могла её догнать, и дедушка не мог, один лишь ветер был в силах угнаться за ней. Взметал листья, кружил их и мчался вслед за Сюэр.

Что делала бабушка, то и Сюэр.

Бабушка брала чайную чашку, и Сюэр тоже.

— А-а-а-й! — Кипяток из чашки пролился, и Сюэр обожгла пальчики.

— Не плачь, Сюэр! Не плачь, Сюэр! — Бабушка взяла листик, разжевала в кашицу, перемешала с теплым чаем и намазала внучкины пальчики. — Помажем лекарством, вот так, и всё пройдет!

Как-то в прохладный ветреный день бабушка собралась на улицу. Сюэр, вытянув ручки, преградила путь и потребовала взять её с собой.

— Сюэр, весной не поработаешь — зимой будешь есть северный ветер. Хотела змея межу проложить, да поздно^[13]! — Бабушка погладила Сюэр по головке и одна выскочила на улицу. Она отправилась в горы: дедушка пас там коров, и старушка спешила к нему на помощь.

После переезда в город дедушка, владевший искусством массажа и лечения травами, не смог продолжить своё дело, поэтому с понедельника по субботу пас скот в горах. Бабушка ушла к нему, оставив Сюэр на пороге растерянно глядеть ей вслед и размышлять над её словами:

— Трудолюбивый в поле чешет, лентяй и гривы не расчешет.

Но ведь Сюэр не лентяйка! Встав с постели, она перво-наперво всегда просит старшую сестру причесать её. Цзюаньэр после утренних занятий помогает родителям в поле, поэтому делает младшей причёску, только как выдастся свободная минутка. Иногда причёска выходит хорошо, иногда не очень. Если всё складывается удачно, Сюэр ходит весь день весёлая и вечером ложится спать не с мамой, а с сестрой; а если волосы совсем не слушаются, то Сюэр дожидается бабушку и плача жалуется ей на Цзюаньэр.

Бабушка обеих внучек любит, обеим сочувствует: и старшей, которая умеет плести косы, и младшей, которая от горькой обиды порой жалуется бабушке. И Цзюаньэр, и Сюэр она выкормила сама, ходила с ними по домам, выпрашивая для малышек молоко.

Но в эту зиму бабушка, обожавшая Цзюаньэр и Сюэр, никогда прежде не болевшая, вдруг занемогла. Когда болела мама, за ней ухаживала бабушка, а теперь, когда заболела бабушка, за ней стали ухаживать Цзюаньэр и Сюэр.

Сестрички глядели на отёкшее лицо старушки, и у обеих начинало щипать в носу, а к горлу подступали слёзы. Они не хотели, чтобы бабушка, как их мама, лежала на больничной койке и подолгу не могла вернуться домой. Не хотели, чтобы каждый день, открывая утром глаза, они не видели бабушку и не слышали, как она откликается на их зов. Однако на этот раз бабушка заболела тяжело и всё-таки попала в больницу.

До сих пор обеспечивать семью из семерых человек папе помогали только бабушка с дедушкой. Именно на пожилой, но крепкой женщине лежала ответственность присматривать за детьми и заботиться о больной Хуан Цайцинь. Если бабушка окажется на больничной койке, это даже хуже, чем когда мама болеет — Цзюаньэр переживала, Сюэр переживала, а сама бабушка переживала ещё больше.

И недуг старушки был ничуть не слабее маминого. Доктор сказал, что у неё ревмокардит, ноги отекали и были проблемы с дыханием — порой она даже с открытым ртом никак не могла надышаться, а иногда её руки дрожали так, что и чашку с чаем не получалось взять. Цзюаньэр и Сюэр было больно смотреть на её беспомощность.

Когда бабушка не спала, то всегда подзывала к себе внучек, потому что очень скучала, даже если не видела их хотя бы полдня. Да и девочки, если не зашли к ней под вечер, тоже безумно скучали.

Сюэр в ту пору была ещё совсем малышка. Эта кроха, если вдруг замечала огрызок сахарного тростника, брошенный кем-нибудь, то обязательно его подбирала.

— Сестрёнка, а ну брось! Чужие объедки нельзя брать, мало ли там какая зараза! Как бы голодна ты ни была, подбирать и есть то, что не доели другие, не годится, — твердила ей Цзюаньэр. Когда бабушка заболела, приглядывать за Сюэр пришлось ей. — Сестрёнка, потерпи, я свожу тебя поесть фруктов.

Цзюаньэр забрала у Сюэр огрызок тростника и выбросила его прочь, затем взяла сестрёнку на руки и пошла на обратный склон горы за фруктами.

Вернувшийся домой папа высоко поднял плачущую Сюэр и усадил к себе на плечи:

— Поверь папе, через несколько лет на наших манговых деревьях будет много-премного манго, целая гора больших золотых манго!

Сидевшая на папиных плечах Сюэр успокоилась и заулыбалась.

Папа качал её на руках и гладил по щёчкам, сгорая от стыда. У Сюэр же личико было мокрым от недавних слёз. Нежное, оно не привыкло к папиным мозолистым рукам. Два года бабушкина спина была для Сюэр как тёплая гора, на которую всегда можно опереться. За спиной у бабушки в любую погоду мир казался Сюэр светлым и солнечным. Но и спустившись с бабушкиной спины, маленькая проказница Сюэр всё равно останется под надёжной защитой: родители будут её любить, брат — уступать ей всё лучшее, а сестра — заботиться. Красота!

Но нужно было ждать ещё несколько лет, пока манго начнёт плодоносить, пока труд станет приносить деньги.

А прямо сейчас денег не было, и папа зарабатывал извозом чужих грузов в горах.

В те голодные времена они ели лишь два раза в день — рисовую кашу оставляли для дедушки с бабушкой, а детям оба раза доставалась жидкая похлебка из кукурузной муки с несколькими кусочками черешковой капусты. И всё равно они ели с удовольствием, а после обеда ученики шли учиться, а работники — работать.

Однажды к ним пришёл деревенский кадровый служащий и вручил два куска свинины и мешок риса.

— Вы здесь недавно и пока в нужде. Вот, возьмите немного еды для ваших деток!

А когда стемнело, пожаловал соседский дедушка с мешком сладких лепёшек и ещё предложил Хуан Чжунцзе денег в долг на семена и удобрения.

В глазах соседей жизнь семьи Хуан была что тыква, жаренная с горечавкой, — горечь, смешанная с горечью: хижина с тростниковой крышей да жидкая кукурузная похлебка. Хуан Чжунцзе в одиночку, без помощников, тащит на себе несколько человек и, даже когда стемнеет, не идёт с полей домой. Хотелось протянуть его семье руку помощи.

Однако отец троих детей Хуан Чжунцзе смотрел на вещи иначе.

— Это настоящее счастье, что нам удалось обосноваться, а сыну поступить на учёбу в таком хорошем месте. Начинать всегда трудно, но со своими тяготами нужно справляться самому. Не страшно, что еды мало, разделим её поровну и протянем как-нибудь! Когда появятся деньги, мы купим неочищенного риса, будем лущить его и есть. — Так он рассуждал, а Маои слушал. Поскольку мама постоянно болела, папа давно стал полагаться во всём на сына.

А иногда он, работавший с утра до ночи, делал передышку, и, глядя на детей, говорил:

— Нет боли, нет доли. Я верю, что мы, семья Хуан, не трусы! Дети ещё малы и не знают жизни, чтó для них эти трудности!

И правда, тяжело детям не было. Ведь с чего бы? Маои не осознавал всех тягот, да и Цзюаньэр с Сюэр тоже.

Какой вкусный мучной соус готовила бабушка! Красно-бурый, ароматный, текучий, солоновато-сладкий. Как только бабушкин мучной соус оказывался в старой фарфоровой пиале с голубыми узорами, ребята издалека чуяли его. Есть с ним мамину кукурузную кашу — одно удовольствие!

Готовить мучной соус гумэй^[14] бабушка любила больше всего.

Когда она принималась стряпать, Сюэр тихонько садилась рядом и неотрывно следила за каждым бабушкиным движением.

Это выглядело очень забавно: в жаркий день, когда градом льёт пот, старушка надевала особую рубашку с застёжками, повязывала голову старым синим платком, снимала кольцо, а её вымытый до блеска черный браслет сверкал на солнце и отсвечивал зеленовато-голубым, когда умелые руки плясали над посудой.

Сюэр беспокоилась за неё:

— Бабушка, такая жарища, ты бы сняла платок!

— Не могу. Вот сниму, а волос упадет в соус, что тогда делать? Как быть, если Сюэр съест бабушкин волос?

— Когда я вырасту, сделаю много-премного мучного соуса для бабушки! И тоже буду готовить в платке, чтобы бабушка не ела волосы!

В семье, которая питалась одной кашей из кукурузной муки, не смолкали радостные голоса и смех, всегда царило веселье.

Не смеялась и не веселилась одна только мама. Она часто была где-то в своём мире. Из-за тяжёлых последствий менингита Цзюаньэр не досталось от мамы ни капли молока, а Сюэр ела его лишь четыре месяца. Мама чувствовала себя виноватой перед своими дочерями.

Цзюаньэр всё прекрасно понимала. Каждый раз, когда папа на закорках нёс маму в больницу, а старший брат оставался дома готовить и работать в поле, Цзюаньэр бежала за родителями, а порой и оставалась ухаживать за мамой в палате. В каких-то девять лет она была умелой и чуткой, словно взрослая девушка.

Пока мамы не было дома, Сюэр проводила время с бабушкой — за её спиной, на руках, а порой и шагая рядом и держась за бабушкин палец. Вместе они ходили по этой незнакомой деревне: брать в долг зерно у соседей с восточной стороны и овощи у соседей с западной, возвращать рис соседям с южной стороны и масло — соседям с северной.

— Коль должен, так верни! И тогда дадут взаймы ещё, — рассуждала бабушка. Её голос был громким, а смех — звонче пения птиц, сидящих на верхушках деревьев. Возвращая долги соседям, бабушка всякий раз, словно фокусник, ловко вынимала из карманов пригоршни диких ягод и вручала соседским детишкам.

Бабушкина деревня — это и деревня Сюэр тоже. Благодаря бабушке на новом месте у Сюэр появилось много знакомых. Они нередко дарили малышке подарки: лепёшки из клейкого риса со сладкой начинкой или без неё, сочные плоды манго, поношенную одежду из набивной ткани…

— Наши дети уже выросли, так пусть теперь Сюэр носит, чего добру пропадать, — улыбалась соседка с восточной стороны.

— Ну что за дрянная погода, сплошь тучи. Что промокает, так сразу плесневеет. У нас сейчас рисового масла много, вы берите, отдадите потом! — предлагал сосед с западной стороны.

Иногда деревенские жители даже ждали бабушкиного прихода. С ней было приятно поговорить — её речь всегда была непринуждённой и весёлой, словно солнечные зайчики на глинобитной стене. От бабушкиных слов у всех на душе становилось теплее.

Да и сами жители этой деревни говорили мягко, с теплотой.

Тепло проникало в бабушкин смех.

Проникало в сны Сюэр.

Примечания

13

Образно в значении «слишком поздно для чего-либо», «уже не выйдет».

14

Гумэй — нежный, ароматный традиционный соус, родившийся на улице Гумэй поселка Похун волости Тяньян; замешивается из муки, соли и воды, а затем месяц выдерживается на солнце, после чего приобретает характерный красно-бурый цвет.