Дети Зари. Книга первая. Смех единорога

Живиль Богун (2022)

Минуло пятьсот лет с тех пор, как Мастер Дугальд спрятал в Заповедном Лесу последних на планете единорогов. Двойняшки Лия и Эмма даже не подозревают, что одна из них является Носительницей Ключа — той, что должна открыть вход в убежище единорогов. На пути юной героини встретится и колдун, и прекрасный принц, но благодаря необычным способностям, открывшимся в ней, девушка начнёт понимать, что выбор, предлагаемый ей, отнюдь не однозначен…

Глава 2. Человек без корней

Ирвин свернул со скоростной магистрали, еще раз сверился с указателями и направился в центр города. Он провел за рулем всю ночь, однако не чувствовал усталости. Наоборот, был собран и бодр. Он любил долгие переезды, особенно ночные. Ровный гул надежного, удобного, но не привлекающего внимания автомобиля, темная лента ускользающей вдаль дороги, мельканье фар, фонарей, домов — все это помогало думать. Машину вело тренированное тело с молниеносной реакцией и совершенным глазомером. Мысль же работала сама по себе, выстраивая сложные конструкции причинно-следственных связей, просчитывая возможные и невозможные варианты развития событий. Особенно невозможные. Именно в невозможном он был, как сейчас говорят, профи.

Специалист по реализации нереального! Ирвин усмехнулся про себя. В былые времена, когда люди были темны и суеверны, таких спецов называли магами. Или чародеями, ведунами, колдунами, заклинателями… Имен много, суть одна — и, слава богу, пока недоступна девяноста девяти процентам населения Земли. Рано пока человечеству управлять тонкими энергиями!

Как ни прискорбно, но факт остается фактом: люди на данном этапе эволюции не в состоянии совладать даже со зримой и осязаемой реальностью. Вроде стремились расширить свои возможности — а направили весь потенциал разума на изобретение приспособлений для комфорта тела. Да, жить стало удобнее. Но стал ли человек счастливее? Вряд ли. От счастливой жизни не прячутся в виртуальной реальности!

Счастливы лишь те, кто созидают. Всегда, во все времена, независимо от степени научного прогресса. Лишь творцы способны объединить в себе физическую, психическую и духовную силу…

Ирвин опять усмехнулся, в этот раз уже над самим собой. Хорошо философствовать, гоня мощную машину по гладкому, но такому неэкологичному асфальту! А как же сила мысли? Телепортировался бы куда надо или отправил бы вместо себя энергетического двойника — так нет же, вовсю пользуешься пресловутыми благами цивилизации!

А почему? А потому, что всему своя цена. Желаешь совершенствовать собственное сознание — замуруйся в тихой пещерке и балдей в нирване, отправив свое бренное тело в столетнюю кому! Если ты приверженец более активного образа жизни, пожалуйста, можешь тянуть весь день энергию из окружающих, а по ночам бузить в компании отпетых шаманов. Но если хочешь остаться человеком, ты должен жить среди людей — и жить, как люди.

Обычные люди тоже чувствуют манипуляции тонкими энергиями. У сильных это вызывает любопытство, у слабых — страх. Ни то ни другое Ирвину было ни к чему. Максимум, что он мог делать совершенно незаметно, это просчитать линии вероятности в движении материальных средств, чтобы всегда оставаться финансово независимым. Лишь изредка в интересах дела он позволял себе прибегать к невинному гипнозу: внушал водителям в пробках, что белый «форд» необходимо пропустить, или отводил глаза служащим на таможне, как сегодня, например.

Он ухмыльнулся, вспомнив легкий утренний конфуз на границе.

«Доброе утро, мистер Ирвин! — заглянув в его паспорт, поздоровался усталый офицер: ночное дежурство близилось к концу. — Какова цель вашего визита?»

Вместо ответа Ирвин посмотрел ему в глаза. Офицер моргнул, вернул документы и отошел, чтобы дать команду напарнику поднять шлагбаум. Однако шлагбаум даже не дрогнул. Видимо, установка «забыть о мистере Ирвине» на сонного таможенника подействовала слишком быстро. Пришлось переиграть всю сцену заново…

К счастью, больше этим утром месмеризм не потребовался. По сравнению с другими европейскими столицами, эта была совсем небольшой, и ухоженные, утопающие в зелени улицы не слишком страдали от пробок. Так что свой первый кофе Ирвин пил уже в гостинице — в старинном здании на перекрестке двух средневековых улочек.

Вторую чашку эспрессо пригубил в уютном кафе напротив ратуши — не спеша, маленькими глоточками, прикрыв глаза и невольно прислушиваясь к разговорам посетителей и персонала. Нет, здешнего языка Ирвин не знал — просто получал удовольствие от звучания незнакомой речи, в которой явно угадывался санскрит. Он владел многими языками, считай, весь мир изъездил вдоль и поперек, однако здесь, в самом центре Европы, оказался впервые — как-то раньше судьба не заносила.

И теперь Ирвин благодарил ее, свою норовистую судьбу, за неожиданный подарок: город был очарователен! Даже самая древняя часть неплохо сохранилась, реставрационные работы проводились с должным почтением к истории. Впечатляющая архитектура, в основном барокко, налицо влияние итальянских мастеров — но при этом никакой помпезности, лишь глубинное чувство собственного достоинства и легкий провинциальный шарм. Между двумя тихими реками — кварталы узких каменных улиц, на каждом шагу по храму, окутанному одинаковым многовековым почтением, неважно, костел это или церковь, кирха, собор или мечеть. И разумеется, замок на горе — обязательное навершие приличного городского пейзажа! Правда, в неравной борьбе со временем уцелела одна-единственная башня, но ничего так, внушительная. И вид сверху, должно быть, изумительный.

Поставив перед ним горячий яблочный штрудель с кружочком мороженого, молоденькая официантка мило качнула двумя светлыми косичками и отошла к барной стойке. Посетителей пока было немного, и вторая официантка, яркая шатенка, переговаривалась с барменом, парнем лет тридцати, с профессиональной улыбкой и цепким взглядом. Бармен о чем-то спросил, блондинка ответила, и все трое шепотом заспорили, косясь в сторону Ирвина.

«Обо мне говорят», — понял он и невозмутимо принялся за десерт.

А троица у барной стойки затеяла любимую игру: пытались определить родину клиента. Угадавший до того, как посетитель заговорит, получал два очка, а если по речи или акценту — одно очко. За последние годы поток туристов вырос в несколько раз. Любители сказочной старины вдруг обнаружили, что в плане романтики их город не уступает сверхпопулярной Праге. Проблем с обслуживанием иностранцев тоже не возникало: жители исторически многонациональной страны с детства были полиглотами.

Поэтому, когда утром в кафе вошел видный мужчина лет сорока, троица у бара принялась гадать, каким ветром его сюда занесло. Южный и северный отпали сами собой: вошедший не был ни смуглым, ни бледно-розовым. Черты лица были типичными для французов: высокий лоб, нос с горбинкой, резко очерченный рот, глаза светло-карие, живые. Однако смущала фигура, достойная викинга; рост, правда, был немногим выше среднего, но мощные плечи и грудь говорили о немалой силе, а мягкая походка — о тренированной ловкости. И даже вполне обычная одежда — классические синие джинсы, рубашка в полоску и замшевый пиджак — смотрелась на нем элегантнее, чем смокинги на многих гостях венского бала. Короткая аккуратная борода и темные с легкой проседью волосы, волнистые, довольно длинные, зачесанные назад, придавали его облику некую аристократичность. И поди догадайся, кто таков!

— Ну? — накинулись товарищи на официантку с косичками, когда та вернулась, обслужив загадочного посетителя.

— Говорил на русском, — сообщила она.

— Да ну! — такой вариант ими даже не рассматривался.

— Но меню читал на английском!

— А-а…

— И заказал Apfelstrudel mit Eis на чистейшем немецком. В общем, я пасс!

Пока они безуспешно ломали головы, объект головоломки с аппетитом уминал десерт — тот самый яблочный штрудель с мороженым. Думать о любознательном персонале кафе ему было некогда. Мысли Ирвина занимали исключительно служебные дела. Он прокручивал в памяти долгий путь, в итоге приведший его сюда, в этот славный город. И начал с того момента, когда он чуть не впал в отчаянье — решил было, что придется снова начинать поиск с нуля…

Ну и затейницы же эти двойняшки — так его провели! Правда, маскарад, как в последствии выяснилось, предназначался не для него, а для лощеного немца, от которого одна красотка удрала посреди вагнеровского шедевра, пока вторая сбегала с любимым в Париж… Обе хороши, артистки!

Вначале Ирвин собирался перехватить девушку, уехавшую из оперы на такси, у ее же подъезда, но заметил за собой слежку и передумал. Никуда она теперь от него не денется. Пусть спокойно отправляется туда, куда собиралась. Вдали от дома будет даже удобнее завязать с ней знакомство: двое иностранцев в незнакомом городе — отличное начало. Можно придумать что-нибудь романтическое, этакую случайную встречу, которая станет судьбоносной…

Что его новая подопечная склонна к романтике, Ирвин не сомневался: твердые этические установки, помноженные на эмоциональную возвышенность, другого результата дать не могут. Однако просчитать наперед шаги наивной с виду барышни, увы, не получится: пассионарные личности склонны действовать по наитию. Так что следует готовиться к любым неожиданностям.

Хотя с близнецами всегда так — жди сюрпризов! Во-первых, девочки-двойняшки слишком схожи в детстве и вплоть до совершеннолетия невозможно понять, которая из них может стать Носительницей. Во-вторых, вокруг близнецов вечно всякая путаница происходит. Много лет назад в Сан-Паулу одну из близняшек выкрали из роддома, и семья растила вторую, уверенная, что первая умерла от асфиксии — прямо как в мыльной опере. Только Ирвин, наблюдавший за матерью-Носительницей, засомневался… и нашел-таки пропажу, вернул настоящим родителям. Правда, на тех бразильских двойняшках женская линия оборвалась — сами они родили по сыну.

Ирвин тогда кинулся проверять всех родственниц. Вторая Мировая перемешала население планеты, вырвав миллионы людей из родных мест и разбросав по всему свету. Пришлось немало потрудиться, связывая оборванные нити. В результате кропотливых поисков он вышел на Людмилу, скромную учительницу из провинции, и, как мог, позаботился о судьбе Анны, еще одной возможной наследницы. Людмила и ее муж довольно рано ушли из жизни, но фортуна и дальше благоволила их дочери: Анна прекрасно устроилась в Москве с мужем, полковником юстиции, и двумя дочурками-двойняшками. Ирвин понял, что в России ему нет смысла светиться еще лет пятнадцать — раньше Ключ не проявится. Конечно, он на расстоянии следил за тем, как растут девочки, несколько раз наведывался по делам в Москву. Но у них все шло хорошо. Ристичи казались просто идеальной семьей: дружной, крепкой, обеспеченной…

А вот жизнь Джейн протекала отнюдь не так гладко и оборвалась внезапно. Девушка из Массачусетса оказалась Носительницей, да еще какой! Без приключений ей не жилось. Обворожительная, талантливая, она то бросала карьеру певицы, то с триумфом возвращалась на сцену — а в промежутках умудрилась родить четырех дочерей. Младшей был всего год, когда Джейн с мужем погибли в автокатастрофе. В итоге двух старших девочек увез в Австралию их отец, первый муж Джейн, средняя осталась в Канаде с бабушкой, а младшую пришлось отдать приемным родителям. Ох и нелегко было следить за сестрами, перелетая с континента на континент, а в результате — пусто! Ни одна из четверых не унаследовала особенность матери. Конечно, Ирвин не прекращал наблюдения за другими родственницами Джейн в Европе и даже на Ближнем Востоке, но все же самые большие надежды возлагал на ее дочерей… А надежды не оправдались.

Год назад он приехал в Москву проведать двойню — и наконец-то обнаружил пропавший след! Правда, все еще оставалось непонятным, которая из двойняшек — Носительница Ключа: поля сестер Ристич были слишком тесно переплетены. Девушкам уже исполнилось по двадцать, но они все еще жили вместе, хотя по характеру и складу ума были совершенно разными. Родители никогда не одевали их одинаково, как обычно одевают близнецов, и вообще старались прививать дочерям разные навыки — чтобы в будущем они не были болезненно зависимы друг от друга, как пугали специалисты. Таким образом малышка Эмма, спокойная и созерцательная, попала в художественную школу, а яркая, темпераментная Лия — в балет. И пошло-поехало…

В итоге обе девушки выросли, на первый взгляд, вполне успешными. Обе с неуемной энергией двигались к своим целям. Вот только цели у них были, можно сказать, противоположные.

Лия стала актрисой и к двадцати двум годам успела сняться в популярном мистическом сериале: ее своеобразная красота производила на зрителей неизгладимое впечатление. Однако дело было не только во внешних данных. Лия обладала талантом перевоплощения и сама создала себе новый облик, неузнаваемо изменив первоначальный.

А вот Эмму вполне устраивала природой данная внешность. Она неплохо владела карандашом и кистью, но дальше по художественной стезе не пошла: не жаловала богемный образ жизни. Она вообще была довольно замкнутой и, судя по скорости продвижения, больше всего на свете любила учиться. Экстерном окончив гуманитарный лицей, в шестнадцать лет резво нырнула в дебри истории, отучилась на истфаке и теперь, в свои двадцать два, уже была младшим научным сотрудником.

Казалось бы, такие разные девушки, такой разный выбор жизненного пути — но вот одна блестяще воплощается в роль ведьмы, а вторая с головой уходит в изучение средневековых бестиариев! Для кого как, а для Ирвина связь была очевидной…

Тогда, год назад, ему очень хотелось остаться в Москве, но это было слишком рискованно. Ирвин знал, что за ним неотступно следят, а значит, могут вычислить тех, за кем следит он. Поэтому он вернулся в свое убежище в горах и оттуда наблюдал за двойняшками, в основном, по социальным сетям. Но вот подвернулся удобный случай: в Москве на аукцион выставили медицинский трактат начала шестнадцатого века. Работа как раз по его профилю, можно посетить столицу России, не вызывая подозрений «коллег».

Обе девушки по-прежнему жили с родителями. Едва заглянув в зал, где проводился аукцион, — ему хватило одного взгляда, чтобы распознать в трактате подделку, — Ирвин поспешил к дому Ристичей. И успел вовремя: Лия как раз садилась в свой игрушечный «ситроен». Он, естественно, поехал следом. И снова удача: сестры встретились на открытой террасе кафе.

Увидев столь непохожих двойняшек вместе, Ирвин мгновенно подобрался и сосредоточился. Его охватило привычное волнение, что-то вроде охотничьего азарта. Он ждал этого момента с тех пор, как Джейн, предыдущая Носительница, родила первого ребенка и утратила Ключ. Он носился по всему миру, рылся в пыльных архивах и взламывал электронные базы данных, опросил сотни людей, сменив при этом десятки личин. И вот сегодня, сейчас он получит результат. Осталось всего ничего — определить, которая из двух: Лия или Эмма?

Самые очевидные признаки Носительницы — женственность и красота. Обе девушки обладали и тем, и другим. Только красота Лии, торжествующая и будоражащая, заставляла всякого проходящего мимо мужчину расправить плечи и чеканить шаг. Очарование Эммы не каждому дано было увидеть: оно словно скрывалось под прозрачной вуалью. Но сколь ни прячь розу, манящий аромат все равно будет витать вокруг — и каждый мужчина, оказавшийся рядом с такой женщиной, обязательно почувствует первобытный порыв защитить…

Припарковав «форд» в сторонке, Ирвин пересек улицу и остановился на углу кафе, будто поджидал кого-то. Увлеченные разговором сестры не обратили на него внимания, хотя он стоял всего в трех шагах, за плетеной оградой и вездесущими пестрыми петуниями.

Есть! Горячая волна мгновенно поднялась внутри него, откуда-то из солнечного сплетения, затем так же резко схлынула. Без всяких сомнений, Носительницей была Эмма!

Совладав с волнением, Ирвин быстрым шагом вернулся к машине. Когда сестры вышли из итальянского бутика и расстались, обнявшись на прощанье, он последовал за Эммой. Он ехал за стройной фигуркой в шляпе и длинном платье до самой гостиницы и уже хотел выскочить из машины, чтобы догнать у входа, но вдруг понял: пусто! Ни следа того особенного ощущения, которое безошибочно помогало ему определить Носительницу.

Тут к девушке подбежал молодой человек артистической наружности, они страстно поцеловались — и Ирвин потерял к ней всякий интерес. Не она…

Но как это возможно? Ошибки быть не могло: этот жар изнутри — сигнал, который ни с чем не спутаешь. Тогда что произошло? Ответ мог быть только один: Ирвин последовал не за Эммой, а за Лией, поскольку сестры поменялись одеждой. Только вот зачем они это сделали? И куда потом делась Эмма?

Всего лет десять назад пришлось бы хорошенько поднапрячься, чтобы снова выйти на ее след. Но в эпоху глобальной цифровизации любую информацию добыть не проблема. И действительно, вскоре выяснилось, что Эмма купила билет на поезд — на завтра. А Лия уже сегодня улетает во Францию с неким Оскаром Девоном, режиссером.

Короткая отсрочка Ирвина не пугала. Однако из-за «коллег», которые терпеливо ждали результатов его поиска, пришлось задержаться в Москве на несколько дней и заодно проведать знакомых коллекционеров, антикваров, ученых.

Но вот Ирвин на месте. Сегодня можно навести справки, разведать обстановку, а завтра отправляться на встречу с беглянкой. Интересно, какая она, эта новая Носительница Ключа? Девушка, от которой так много зависит, хотя она даже не подозревает о своих возможностях…

Ирвин знаком попросил счет. Он уже встал из-за столика, когда официантка, круглолицая блондиночка, робко спросила по-русски, с забавным мягким акцентом:

— Извините, вы не могли бы сказать, откуда вы?

— В смысле? — напрягся Ирвин.

— В смысле, из какой страны родом… — от его пристального взгляда девушка залилась краской и сбивчиво выпалила: — Понимаете, у нас такая игра — угадывать, откуда к нам прибыл посетитель. Обычно это несложно, но вас мы не смогли… как это…ну, идентифицировать!

Ирвин покосился на вторую официантку и бармена: оба с невинным видом замерли у стойки. Да, действительно просто любопытство. Он помолчал, сомневаясь, стоит ли этому потакать, затем улыбнулся краешком губ — игра есть игра! — и сказал задумчиво, будто сам себе:

— Я из Шотландии.

***

День пролетел быстро. Ирвину не составило особого труда выяснить, где работает и где проживает Эмма Ристич. Оставшуюся часть дня он собирался посвятить знакомству с городом. Однако погода, с утра еще по-летнему солнечная, после обеда стала стремительно портиться. Налетел ветер с моря, нагнал дождевых облаков — и сразу же наступила осень.

Он вернулся в гостиницу и заказал ужин в номер. Хотелось побыть одному и подумать. Не давало покоя ощущение, будто он что-то сделал не так. Мысленно прокрутив события дня, наконец вычислил скользкий момент: когда сказал официантке, откуда он родом.

Что именно смутило его? Сам вопрос? Персонал кафе явно заигрался: приставать с такими просьбами к посетителям было бестактно. С другой стороны, ребятам действительно еще не попадались столь нераспознаваемые клиенты, как он, и любопытство победило требования профессиональной этики. Не нужно уметь читать мысли, чтобы понять, на какие внешние и языковые признаки опирались они, определяя национальность того или иного гостя. И вдруг такой редкий, возможно, уникальный экземпляр — человек, который и сам не сразу вспомнил, откуда же он родом. Этакий человек без корней…

В дверь номера постучали: прибыл ужин.

— Войдите! — громко сказал Ирвин. Но еще до того, как отворилась дверь, вдруг понял: сейчас он получит наглядный ответ на свои сомненья.

Парень, ловко вкативший в номер сервировочный столик, был явно арабского происхождения. Строгая форма обслуживающего персонала сковывала движения гибкого, стройного тела «воина пустыни», живые глаза глядели из-под модной гривы угольно-черных волос.

— Ваш ужин, сэр!

Ирвин кивнул, и парень споро расставил на столе блюда, разложил салфетки и приборы.

— Что-нибудь еще, сэр?

— Нет, благодарю, — покачал головой Ирвин.

Он встал с кресла, в котором сидел, размышляя, и пересел к столу. Слегка поклонившись, официант уже собирался выйти, но Ирвин внезапно остановил его:

— Будьте любезны, ответьте мне на один вопрос… — он чувствовал, что вопрос не только не обидит парня — наоборот, будет ему приятен. — Смею предположить, вы уже не первый год здесь живете. С какой целью приехали?

Он не ошибся: молодой араб лучезарно улыбнулся.

— Я учусь на врача. А по вечерам подрабатываю в гостинице.

Ирвин взглянул на него более пристально: цепкие черные глаза, нос с горбинкой, высокий лоб, узкое волевое лицо. Судя по известному портрету, именно так в юности мог выглядеть Абу Али ибн Сина, или Авиценна, как прозвали в Европе великого арабского философа, ученого и медика…

И тогда он сказал по-арабски:

— Желаю вам успехов на избранном пути, молодой человек, и да пребудет с вами Господь!

Когда потрясенный парень вышел, поклонившись ему теперь уже по-настоящему, Ирвин вернулся к своим размышлениям.

Наверное, зря он поддался любопытству тех оболтусов из кафе, знатоков антропогенеза. Быть может, немного помучившись, они бы сами пришли к выводу, что не стоит загонять людей в рамки стереотипов. В большинстве случаев это глупо, а в некоторых — даже опасно.

Возможно, стоило объяснить ребятам, что их вроде бы невинная игра основана на тех предубеждениях, из-за которых в течение всей истории люди безостановочно воюют друг с другом. Однако он давно принял для себя правило — никого не поучать. Рано или поздно каждый человек сам придет к пониманию: душа национальности не имеет!