Звери Стикса. Часть 2. Мемориум

Женя Брат (2022)

Вы любите библиотеки? Запах старых книг. Бархатистые корешки переплетов, желтоватые страницы, иногда такие хрупкие, что ломаются и крошатся от неосторожного прикосновения. Давно исчезнувшие издательства, давно ушедшие в мир иной авторы. Или наоборот. Сладковатый аромат свежей глянцевой краски, острые и сочные листы несут на себе отпечатки чьих-то мыслей, внутренних вселенных других людей, которых вы никогда не встречали и, возможно, не встретите. Кира обожает библиотеки. В поисках информации о том, что за черная бесформенная тварь может выедать людей изнутри и пользоваться их телами, чтобы добраться до нее, она погружается в книги. И когда среди справочников и словарей находит загадочную записку с приглашением посетить тайную частную библиотеку и получить в ней ответы на все свои вопросы… Конечно, она не устоит. И, конечно же, это ловушка. Благо, что судья Фауст J.Death все время рядом, теперь уже на правах друга и партнера. А возможно, и еще ближе?..

Глава IV. Все страньше и страньше

— Ну вы, Киронька и соня! Смотрите вон мистер Кроули какой молодец! С шести утра уж на ногах. И зарядку сделал, и на пробежку вышел! И даже мне, старой солохе, по кухне помог. А вы только светлы очи разомкнули! Вон как надо!

Такой вот тирадой встретила кошку Луна.

«Ну точно, бабушка. Еще и с братиком сравнила».

Женщина царствовала на первом этаже, создавая, по всей видимости, очередной шедевр кулинарного искусства в объемах, больше соответствующих роте солдат, чем двум скромным гостям. Хотя… возможно она кормила обедом и других жителей, ведь, в конце концов, это была таверна, хотя никого из посетителей они здесь еще ни разу не встретили. Фауст сидел за одним из центральных столов, хмурый и неприветливый, как обычно, и уплетал толстые пышные оладьи со сметаной.

— У него работа такая, — буркнула недовольно кошка и плюхнулась напротив него, продолжая яростно протирать глаза. По собственным меркам она встала вовсе не поздно. — А я — работник умственного труда. Мне нужен сон, покой и хорошая еда.

Суетливая Луна крякнула от удовольствия, выворачивая как раз из-за стойки с тарелкой кефирных пышек.

— Ну, тогда вы по адресу, дорогая моя. И в этот дивный день чудесный, еще ты спишь мой друг прелестный! Пора, красавица, вставай, открой сомкнуты негой взоры, и под сиянием Авроры, пора готовить каравай! — неожиданно продекламировала она, ставя блюдо перед кошкой.

Пес поперхнулся и закашлялся.

— Ты чего? — шепнула ему кошка, когда он пришел в себя.

— Это ж Пушкин. Александр Сергеевич. «Мороз и солнце; день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный…» ну и так далее. Только безбожно перевранный. Или модифицированный. Я не понял, — также шепотом ответил ей он.

Кира задумчиво отпила немного молока из запотевшего холодного стакана.

— Луна, а вы и поэзией зарубежной увлекаетесь? — спросила она.

— Что? — женщина мурлыкала что-то себе под нос. — Чем?

— Поэзией.

— Это стихи что ли? — Луна смущенно маханула ручкой. — Да о чем вы. Сроду никаких стихов не знала. Это просто в голову пришло почему-то. Мне больше всего нравится слово Аврора. Интересно, что оно обозначает?..

— Это утренняя звезда, — подал голос пес.

— Чушь! — неожиданно энергично и зло фыркнула Луна. — Утренняя звезда это Венера.

— Тогда это северное сияние, — быстро парировал Фауст.

— Aurora borealis северное сияние, молодой человек, а Аврора — астероид. Девяносто четвертый астероид из главного астероидного пояса! — Лицо Луны стало очень сухим и жестким. Глаза сверкнули — не кухарка, а доцент кафедры национального университета перед ними, обозленный на нерадивость учеников, не меньше! Кошка так и застыла с открытым ртом. Фауст также притих.

Луна вела себя странно, противоречила сама себе, что-то творилось с ней. Вдруг послышался треск стекла. Она так сильно разволновалась, что сломала бокал, который протирала фартуком. Это событие словно вывело ее из транса.

— Ой… — рассеянно сказала она и виновато взглянула на агентов. Взгляд ее снова был по-детски наивным, подслеповатым и простецким. — Извините, ребята, я тут маленькую катастрофу устроила, кривые мои руки, будь они неладны.

Продолжая причитать, женщина удалилась в подсобную комнатку, осторожно неся в руках осколки. Кошка и пес недоуменно уставились друг на друга.

— Ты понял, что сейчас произошло?

— Нет. Пока не понял. Но нужно это прибавить к тому, что вся таверна битком набита астрологической символикой, — он кивнул в сторону книжных полок.

«Звездный мальчик». «Расширенная вселенная Звездных войн». «Происхождение названий созвездий и звезд». «Учебный звездный атлас». «Занимательные вопросы по астрономии (для детей пяти-семи лет)». «Большой ковш и Дракон Зодиака, Монография по мифологии Древних». Также на полках были расположены разные безделушки — детский калейдоскоп с цветными стекляшками, но очень похожий на подзорную трубу. Штангенциркуль и другие приборы для черчения в красивой шкатулке. Набор линз. Целая коллекция шариков и мячей из разного материала, выложенных в ряд. Только сейчас, в данном контексте, кошка поняла, что ряд этот и внешний вид шариков полностью соответствует порядку расположения больших и малых планет их галактики — начиная с черного карлика Ворлакса, представленного почти идеально круглой матовой галькой, и заканчивая двенадцатым Хвостом Гагарки — стеклянным прозрачным шариком для аквариумов нежно зеленого цвета. Кира встала и взяла с полки полосатый вязаный шарик для игры в сокс.

— Смотри! Это же наша Зома! — кошку от предчувствия прояснения всю трясло.

— Вот и я о том же, — спокойно сказал пес. Он ее энтузиазма не поддержал или просто не подал виду.

В этот момент вернулась Луна.

— Луна! — сразу же обратилась к ней сияющая Кира. — А кем вы были до того, как осели тут?

— Как это кем? — удивилась женщина, снова принимаясь шуршать за стойкой своего необыкновенного бара.

«Названия специй за барной стойкой! Звездная пыль — соль, Дыхание Марса — видимо, красный перец, слезы Юпитера…».

— Да все тем же… — женщина явно была выбита из колеи и обескуражена. — Собою я и была.

— Ну, это понятно, что не Павлом Первым. Но чем вы занимались? — спросил пес. Он цепко ловил каждый ее взгляд, мельчайшие изменения в ее лице.

— Я?…Я… — она нахмурилась, дрожащей рукой дотронулась до виска. Весь вид ее выражал огромное напряжение. Но, в конце концов, она тряхнула головой, осела на ближайший стул и обреченно произнесла.

— Ох, ребятки. Я такая старая… я не помню.

— Как… совсем ничего? — удивилась кошка.

Луна смиренно покивала коротко стриженной головой.

— Совсем ничего.

— А как же ваши астрологические коллекции? — спросил пес.

— Какие-какие? Азиз, мальчик мой, вы сладкого переели! Это просто разные книжки и вещи — для украшения. Так ведь уютнее!

— Но Луна, он прав. В вашей гостинице все связано со звездами, включая даже ваше имя!

— Да? Вы знаете… — взгляд женщины снова уплыл. — Может быть… Может быть вы и правы. Но, если честно, — я ведь совершенно не обращала на это внимания. Я просто собираю то, что мне нравится!

Из-за дверей в подсобку послышался мелодичный звон.

— О! А это мясо, между прочим! Окорок подоспел, — мгновенно оживившись, она споро отправилась к печи.

Они остались одни. Кира положила мячик на место и сама тоже вернулась к своей тарелке.

— Такое ощущение, что она от нас убежала.

— Вполне возможно, — пожал плечами пес.

— Спрошу сегодня Веронику о ней.

— Нет, — категорично заявил Фауст. — Я против. Я понимаю, что Вероника тебе нравится, но мы ее совершенно не знаем. Мы здесь никого не знаем! Нельзя ей доверять. Ты очень легко поддаешься действию обаяния, Кира.

— Это, наверное, с непривычки, — буркнула она, намекая на его колючий характер. Но скорее просто из мести за то, что он так точно подметил ее слабость.

— Эй! — пес наставил на нее вилку с кусочком оладьи. — Я стараюсь, между прочим. Может быть, обаяния тебе в моем окружении и не хватает, зато я тебя все еще не убил, согласна?

С этими словами он бесцеремонно макнул оладушек в ее мисочку с белым густым соусом и отправил в рот.

— М. А это неплохо. Как будто варенье из молока.

— Сгущенка. Популярный молочный соус в странах Севернолесья. Кстати, а откуда ты знаешь что Аврора — это северное сияние?

Он как-то нехорошо на нее посмотрел из-за чашки с изображением улыбающегося месяца и промолчал.

— Ах, да… вырос на севере, точно. А стихи Пушкина? — продолжала допытываться девушка.

— А когда у тебя первые месячные начались?

На секунду кошка прямо-таки остолбенела. Но быстро поняла, на что намекает пес и нашла в себе силы спокойно отступить.

— Я поняла. Слишком много личных вопросов, да?

— Какая ты умничка иногда бываешь, — Фауст скомкал большую салфетку, ознаменовав тем самым финал трапезы. — Давай, засоня, завтракай. Я подожду снаружи, попробую уговорить Лошадь перестать жрать известку с домов.

Он постоял, подумал, затем обреченно вздохнул.

— Хотя вряд ли удастся, — сказал он картинно и трагично и, наконец, вышел.

Первая половина дня прошла совершенно бездарно. Ничего путного она не обнаружила и вообще никак не могла сконцентрироваться на задаче. Да даже просто поставить себе четко очерченную задачу не могла! Осознав сей прискорбный факт, она с силой захлопнула пыльный толстый том и устало оглядела маленькую комнатушку, в которую забралась, исследуя просторы замка.

Фауст стоял в проходе в соседний зал прямо напротив нее, прислонившись плечом к косяку и тоже что-то читал. Он почти сразу уловил ее взгляд и захлопнул книжку в небесно-голубой обложке.

— Что читаешь? — не надеясь на ответ, спросила она.

— Стихи, — серьезно ответил Судья. — Поедем гулять, — неожиданно предложил он. — У меня от букв рябит в глазах, а ясности не прибавляется ни на йоту.

— Аналогично. Поедем.

День был совершенно чудесным. Цветочные ароматы стояли в воздухе плотным облаком. Солнце быстро нагрело темно-сизую шерсть кошки и убаюкивало, ласкало, успокаивало. Она тихонечко качалась в седле на ослике и блаженно жмурилась. Они решили объехать озеро и посмотреть, где заканчивается город с другой стороны. Оказалось, что одноликих каменных трехэтажек, почти полностью заселенных, довольно много. Но за ними также начинались небольшие дачные домики, как и со стороны главного въезда.

— Вот, а теперь смотри, — подал голос пес, кивая на приближавшийся темно-вишневый домик, весь утонувший в старых диких яблоньках. — Присмотрись к хозяйке. Мне интересно знать твое впечатление.

— А кто она?

— Я почем знаю. Я был здесь ночью. Помнишь, я говорил, что всем снятся кошмары? — кошка кивнула. — Так вот они снятся всем вплоть до этого домика. Отсюда и дальше — люди спят блаженно, как младенцы. Но в то же время они, по всей видимости, почти не покидают домов. А те, кто живет в каменной части — почти все работают в замке.

— Откуда ты это знаешь?

— Они пахнут, как в замке. Их квартиры пахнут старыми и новыми книгами, — дальше дорога с одной стороны примыкала уже к лесу, и Фауст, не мешкая, увел Лошадь в тень и там только с облегчением смог проморгаться. Яркое солнышко, по-видимому, доставляло ему массу неприятных ощущений. — А эти дома пахнут только своими старыми хозяевами, землей, да овощами.

Они поравнялись с участком, огороженным крупной сеткой-рабицей. В глубине сада на одной из крупных коренастых яблонь были подвешены качели. И на них тихо покачивалась маленькая старушка. При этом она мечтательно улыбалась. А когда заметила напротив своего дома путников, то восторженно замахала им рукой. Кира помахала в ответ и недоуменно покосилась на Фауста. Но пес мрачно ехал по теневой стороне и упорно молчал, дескать, сама все увидишь. Следующий домик был сделан в старинном скандинавском стиле из почерневшего некрашеного дерева. К дому примыкала небольшая крытая пристройка, в которой расположилась мастерская. Совершенно седой старик с длинными, убранными ободом волосами, старательно пилил что-то за верстаком. Он только хмуро взглянул на всадников, когда они поравнялись с его калиткой, чуть ли не такими же белыми, как волосы, холодными глазами и продолжил заниматься своим делом. Третий дом на этой улочке представлял собою английскую мечту. Только его краешек и был виден из-за огромного количества различных цветов. А над клумбой с ирисами пыхтела, окучивая густой куст, черная молчаливая служанка, которую они встречали в таверне Луны — Шасси. Кира немного задержала на ней взгляд, затем подняла его выше, увидела хозяйку, ахнула и резко затормозила осла.

— В чем дело? — встрепенулся Фауст.

— Я ее знаю! — оторопело воскликнула девушка и, спрыгнув с осла, подскочила к ограде. — Мисс Гонсалес?!

На дорожке, ведущей в домик, стояла невысокая сгорбившаяся женщина в старом заношенном халате. В ее лице угадывались индейские корни. Но выглядела женщина запущенной: у ее кожи был нездоровый цвет, а растрепанные, почти полностью седые длинные волосы торчали клоками. На голос кошки она не отреагировала никак. Более того, как стояла, вперив взгляд ни то в землю, ни то в работающую служанку, так и осталась.

— Мисс Гонсалес? Минерва Гонсалес? — более робко позвала кошка. Когда же она приникла к низкому заборчику, женщина затравленно глянула на нее. Ее глаза были пусты и совершенно безумны.

— Щуууу! — закричала старуха и махнула на Киру тонкими сухими руками, словно пыталась отогнать голубей или злых духов.

— М-мисс Гонсалес? Вы меня не помните? Вы целый год вели у нас травоведение в Зеленом Доме! Я училась у Вас! Мисс Гонсалес? Как Вы здесь очутились? — Кира попробовала найти защелку на калитке изнутри, но хозяйка в ответ на ее действия вдруг истошно закричала и бросилась к дому. Кира отшатнулась и ощутила жесткую ладонь пса на своем плече — и, нужно отметить, сразу успокоилась. Он каким-то образом очутился уже у нее за спиной и тоже не сводил глаз с женщины.

Конец ознакомительного фрагмента.