Звери Стикса. Часть 2. Мемориум

Женя Брат (2022)

Вы любите библиотеки? Запах старых книг. Бархатистые корешки переплетов, желтоватые страницы, иногда такие хрупкие, что ломаются и крошатся от неосторожного прикосновения. Давно исчезнувшие издательства, давно ушедшие в мир иной авторы. Или наоборот. Сладковатый аромат свежей глянцевой краски, острые и сочные листы несут на себе отпечатки чьих-то мыслей, внутренних вселенных других людей, которых вы никогда не встречали и, возможно, не встретите. Кира обожает библиотеки. В поисках информации о том, что за черная бесформенная тварь может выедать людей изнутри и пользоваться их телами, чтобы добраться до нее, она погружается в книги. И когда среди справочников и словарей находит загадочную записку с приглашением посетить тайную частную библиотеку и получить в ней ответы на все свои вопросы… Конечно, она не устоит. И, конечно же, это ловушка. Благо, что судья Фауст J.Death все время рядом, теперь уже на правах друга и партнера. А возможно, и еще ближе?..

Посвящается моей матери, которая привила мне любовь к книгам, звездам и кулинарии. И которая научила меня тому,что ни в коем случае, ни при каких условиях, нельзя забывать себя.

Посвящается моему отцу, который привил мне любовь к музыке

и к жизни в целом.

Глава

I.

Город

лун

— There are many things, stronger than you.

— Like what?

— Like me.

(Из спора двух богов.)

— Приехали, — буркнул Фауст и пихнул развалившуюся на соседнем кресле, неженственно храпящую кошку.

Коляска встала с тихим свистящим шипением.

Кира скучала всю дорогу, донимала пса разговорами обо всем на свете и долго сокрушалась о том, что именно сейчас, перед этим их путешествием, биобук пришлось оставить на Стиксе для починки и обновления питательной среды грибка. Когда она наконец вырубилась, пес сначала вздохнул с облегчением. Но вскоре и сам заскучал. Так что разбудить ее было сейчас в удовольствие.

Девушка вздрогнула, открыла бессмысленные после сна глаза и уставилась на преграждающую дорогу деревянную стену с узкими воротцами, явно предназначенными для всадников или пешеходов, но совершенно точно не для тележек, кибиток, повозок и прочего более массивного транспорта.

Седмицу ранее.

Если бы не эти два странных события, неизвестно, насколько бы пес и кошка зависли в уютном сонном Блуме.

Сначала Кира разбила свой биобук. Вдребезги. Фауст во сне услышал приглушенный “бум”, но не проснулся, а только повел ухом и вынырнул на поверхность сновидения. Тут же забыл, о чем именно был сон и отчего он чувствует себя таким уставшим. Этот “бум” был похож на удар снежком в окно, и дикая часть его сознания не придала ему значения. А через несколько минут его окончательно пробудил грохот на кошкиной половине дома и одновременные с ним отчаянные ругательства. Пес подскочил на диване и в два прыжка оказался на ее кухне рядом с витой лестницей в спальню. Кира сидела на ступеньках с глазами, полными слез, схватившись за голову. А на кафеле расползалась густая лужа розово-болотного цвета. В ноздри Фаусту ударил странный не физический запах. Пахло лесом, водой, смехом, осенью, злостью, гусиными щипками за ноги, воспоминаниями о воздушных шарах, светло-зелеными пятнами и сливочно-апельсиновыми объятиями.

— Ох, Кира… — с сочувствием выдавил он.

— Я… я не знаю, как он оказался тут на краю! Ко мне птица в окно стукнулась. Я пошла вниз, пить захотелось, и споткнулась! Я вроде не забирала его снизу, зачем? Он внизу же всегда заряжается… — кошка пыталась вспомнить и понять как это могло случиться.

Пес склонился над останками прибора.

— Не накручивай себя. Как есть, все. Давай лучше спускайся и посмотри, можно ли что-то спасти. Основная же база на Стиксе, да? Скажи, что да.

Кира сползла на нижнюю ступеньку и начала коготками ворошить обломки.

— Конечно, да. Но здесь… ох, пес, тут почти месяц работы!

Крышка биобука оторвалась от корпуса, ее экран был полностью разбит. От самого корпуса откололась часть обшивки, из образовавшейся дыры торчала сильно смятая микросхема, покрытая черным обуглившимся мхом. Вокруг аварии тут и там валялись вылетевшие клавиши. Портативная колба разбилась на мелкие острые осколки. Гриб лежал в глицеринистой луже и был похож на комок тины. Именно он источал тот самый странный запах.

В конечном итоге кошка собрала остатки гриба в банку из-под варенья, обломки в мешок, и они рванули на Стикс. Они успели вовремя, и культура внутри механизма не погибла, хотя некоторое количество информации и растерялось — успело выветриться. Грибницу поместили в контейнер с питательной жидкостью в Кириной лаборатории. Сразу же договорились с инженерами и заказали новый корпус. Фауст активно помогал Кире и ни разу не упрекнул ее ни в рукожопии, ни в рассеянности. Он видел, что она сама себя достаточно внутри наказывает и дополнительный пресс ни к какому положительному результату не приведет. Только повредит ее доверию к нему. Можно было считать, что отделались легко, хотя остались без прототипа минимум на три недели по прикидкам механиков.

— Ну что ж… поедем тогда в библиотеку, — после всего этого, за обедом, сказала кошка.

— Зачем ехать? — буркнул пес. — Чем тебя здесь, наша библиотека не устраивает?

— Да как-то с утра в голове мысль вертится о той, публицистической на севере Блума. Прям тянет почему-то туда. Может, это предчувствие? Посмотрим сводки старых газет и желтой прессы про нападения монстров за последние лет пятнадцать, может, встретим чего?

Пес тогда пожал плечами и согласился. Ему было все равно. У них и так был не очень активный образ жизни, а теперь они и вовсе остались без основного двигателя прогресса. Чем им теперь заниматься, кроме как поиском информации о Кирином монстре?

Так что теперь они ездили в читальный зал, как на работу.

Спустя пару дней случилось и второе странное происшествие.

Кошке пришлось поблуждать некоторое время по черным проходам и меж соседними столами, прежде, чем она обнаружила своего телохранителя. Фауст мужественно боролся с сонливостью за одним из отдельно стоящих столиков, который оказался совсем рядом с ее рабочим местом. Лампа с зеленоватым пыльным абажуром была выключена, что не мешало псу изучать старый фолиант по «Истории некромантии северных народов».

— Не меня ищите, барышня, — он включил свет, когда она в очередной раз, крутя бестолково головой, прошла мимо.

— Раньше не мог отозваться? — буркнула она, присаживаясь рядом на кривоногий табурет.

— Все думал, что же скучнее — продолжать читать древнескандинавскую ересь или с тобой разговаривать. Сложный выбор. Почти одинаково.

— Спасибо за комплимент. Есть что-нибудь? — она кивнула на толстый фолиант.

Пес отрицательно покачал головой, поддел длинным костяным когтем обложку и захлопнул книгу, подняв в воздух облачко желтой пыли.

— Нет. Только жуткие и подробные описания ритуалов, как при помощи человеческих жертв вызвать дождь, умилостивить стужу, победить в войне и подкупить богов плодородия. Человеческие жертвоприношения — универсальная валюта, вообще на все времена, — фыркнул пес. Кира рассеяно покивала головой.

Эта библиотека была настоящей пустышкой. Она это поняла еще в первый день работы, но ей было стыдно признать, что ее предчувствие оказалось настолько ложным. Она обнаружила на столике у кровати стопку реклам, которую также, видимо, как и биобук, в беспамятстве, затащила в спальню. Фото и зазывающая фраза “Все ответы — в книгах! Посетите библиотеку” врезались в ее сознание, потому что это было первое, что она видела, когда просыпалась. Так вот маркетинговый гипноз и работает, да.

В любом случае, подборки газет про разного рода таинственные явления, контакты со сверхъестественным и нападения монстров довольно быстро закончились. В остальном эта читальня была битком забита современной идеологической литературой. Старинных книг тут было очень мало, а тех, которые бы касались вопросов энергетики не осталось и вовсе после религиозных чисток двухсотых годов.

В древности люди верили, что все в мире пронизано разными энергиями и даже состоит из них. Верили в то, что и люди состоят из энергии, и что среди людей может родиться тот, кто способен своей Волей управлять какой-либо энергией. Таких пробужденных называли Зоома, что означало “Бог-Дракон”. А на драконьем языке это означало “первоисточник силы”. В начале Эпохи Свор, когда мир заполонили короткоживущие гуманоидные расы, появилось также множество молодых религий. Постепенно истории о самопожертвовании, важности медитаций и моногамии, вытеснили легенды о том, что боги живут и среди людей и единственное, что по сути отличает Бога-Дракона — это аномально сильная Воля. Но это ладно, это нормальная эволюция. Что Киру всегда поражало, так это то, как примерно сотню лет назад старую веру начали повсеместно запрещать. Еще будучи молодым и бунтующим котенком, она пыталась выяснить причину такого исторического поворота или хотя бы событие, после которого начались гонения, но ей это не удалось. Казалось, что мир просто стихийно сошел с ума в один момент. Староверов сначала начали порицать и осуждать, а затем и вовсе отправлять на лечение в психиатрические больницы. Расправы над верующими не наказывали, самосуд кое-где даже поощрялся. Книги о живых источниках природных сил изымались и уничтожались.

То, что мир сплетен из энергий современная биоэнергетика доказала и легализовала, заменив только языческое “сила” на современное нейтральное “форма энергии”. Так что Места Рождения Силы как были с начала эпохи Драконов, так и остались, только называли их теперь МИФы — места источника формы. А вот учения о том, что кто-то, обладающий самосознанием и Волей, может не только состоять из энергий, но и управлять ими, были высмеяны, затерты, а затем и вовсе попали под ранг опасных заблуждений. Почему? Зачем так? Кому мешала вера в сказки о людях, способных управлять водой и ветром? Кира так и не ответила для себя на эту загадку мироздания. Для нее это было странным общемировым маразмом. Невзирая на расцвет культуры и технологий, Кире было печально думать о времени, в котором она родилась. Похоже, скоро станется так, что память об эпохе Драконов Зоома, когда Боги рождались среди людей, останется лишь эхом в усеченном, обрезанном названии их планеты — Зома.

Как ни странно, но у Фауста были очень схожие мысли. Библиотека показалась ему неживой и выхолощенной. Он давился сухой идеологизированной информацией и с отвращением смотрел на пробелы в картотеке, явно искусственные, появившиеся только в новом времени. Ему тут не нравилось. Библиотеку КС он любил гораздо больше, несмотря на жутко вредного главного смотрителя Очи. Коллекция КС была не только богатой, но и игнорировала любые запреты и веяния. Социологические строи и мода на веры менялась, а Смерть всегда оставалась сама собой.

— Мда. Возможно, единственная религия, не предполагавшая подкупа высших сил с помощью жертвоприношений, это старая вера. Да и ту прикрыли… — вдруг сказал пес, словно вторя ее размышлениям. Он тут же осекся и свернул разговор в другую сторону. — Ты зачем меня искала-то?

Кира от удивления застыла и вытаращила на него глаза.

— Я… А ты сейчас…

— Я сейчас ляпнул не подумав, Кира. Извини, — Фауст выставил вперед ладони и скосил взгляд, показывая, что не будет продолжать теологический спор. Во всяком случае здесь. — Что у тебя случилось? Зачем ты меня искала?

Кира поняла, что лезть к нему сейчас не стоит, и переключилась на озаботивший ее вопрос. Про себя она оставила галочку на том, чтобы как-нибудь развернуть Фауста на разговор о старой вере. Тема была для нее важной, и она чувствовала себя одиноко в мире, где ни с кем нельзя этого обсудить.

— Тут кое-что случилось утром… И я вот решила с тобой посоветоваться, — Фауст стал серьезным и обратился в слух. — Смотри.

Кошка протянула ему смятую бумажку. На обмякшем клочке было написано следующее:

«165` СШ 57`ЗД

Здесь Вы найдете ответы на любые вопросы»

— Это мне кто-то подсунул. Я открыла справочник по галлюциногенным растениям, а там прямо в оглавлении лежит записка. А это, — она разложила перед псом заготовленный атлас и раскрыла на странице с какой-то из лесных зон. Там черной гелевой ручкой размашисто было обведено место в глубине лесного массива и указан стрелкой поворот с близлежащего шоссе. — Это было среди книг, которые я взяла. Как ты понимаешь, я этого не заказывала.

Пес хмурился. Он полистал атлас, перечитал записку.

— А кто тебе книги выдавал?

— Такая невысокая темноволосая женщина в глухом сером платье и с пучком на голове. Библиотекарис вулгарис. Я ее и раньше тут видела. Но после того, как я нашла записку, она таинственным образом испарилась, а старший библиотекарь говорит, что она на больничном уже неделю и сегодня ее и не было.

Фауст поднялся, забрал атлас с запиской, и уверенно направился к столу библиотекаря. Кира хвостиком пошла за ним, про себя удивляясь, как он умеет создавать ощущение угрозы от себя, даже, когда просто идет по коридору со спокойным выражением лица. Библиотекарь в ответ на его, к слову сказать, довольно вежливые расспросы мямлил, оглядывался и тушевался. Ничего сверх того, что уже рассказал Кире, он не выдал. На вопрос об адресе сотрудника, этот старый бледный гном с длинными волосистыми ушами нашел в себе силы не ответить и предложить агентам обратиться в полицию, если их вопрос срочный или жизненно важный.

Пес с пониманием кивнул, улыбнулся служащему во все сорок восемь острых зуба, чем вызвал приступ стенокардии, и вернулся на свое место.

— Ну что ж. Пахнет засадой, — вздохнул Судья, шлепая по столу атласом. — Прямо-таки разит за полкилометра какой-то ловушкой. Хочешь поехать?

Кошка улыбнулась и энергично закивала.

Пес пожал плечами.

— Ну едь. Будучи твоим верным телохранителем, я в любом случае отправлюсь за тобой — мне все равно, где быть. Только Волфтейн тебя не пустит. Если это опасно хоть в малой мере — он упрется рогом и запрет тебя на острове. А это, — он обвел лапой разложенный на столе атлас, — по всему выходит, что не спроста. Записки, подброшенные книги… Это приглашение в какую-то тайну.

Кошка нервно жевала губы.

— Я с тобой полностью согласна, но поехать все равно хочу. Можешь считать это жестом отчаяния. Мне опостылело топтаться на одном месте. Вся эта книжная возня не приносит никакого эффекта. Лучше уж с головой да в омут, авось хоть новые впечатления наведут на какую-нибудь идею. Да и погода на той стороне Зомы сейчас получше… И мне не нужен верный телохранитель, Фауст. Мне нужен партнер.

Он пытливо уставился на нее своим фирменным непроницаемым взглядом. Кошку передернуло.

— Ты… отвечаешь за мою шкуру, но уже давно перестал быть просто телохранителем, пес, — она с усмешкой кивнула на его стол, заваленный книгами. Длинная прядь ее шелковистых волос легко взметнулась и красиво легла на лицо, накрыв глаз.

Судья долго молчал и не сводил с нее глаз. Но она уже сказала все, что хотела, и теперь ждала приговора. Наконец, он усмехнулся, покачал головой и поднял лапы, словно сдавался.

— Волфтейн нас живьем сожрет, если узнает, что я был в курсе сомнительности мероприятия.

— Ключевое слово «если», — она с облегчением расплылась в довольной улыбке и расслабилась.

— Рано или поздно все равно узнает. Я соглашусь на это только при одном условии — он облокотился на стол и подался к ней. — Ты должна признаться, что боишься темноты.

Кошка удивленно вылупилась.

— Ничего себе заявление! Я — КОШКА! Как я могу бояться темноты?!

— Да ты иной раз без ночника заснуть не можешь и готова скакать по всему миру в погоне за летом.

— Я просто люблю, когда тепло!

— Нет, не только. Ты не любишь, когда рано темнеет.

Кошка мельком взглянула в окно, на ледяную слякоть и начинающиеся уже промозглые сумерки.

— Пффф!! — Кира заерзала на стуле, не зная как себя поставить. — Не хочешь никуда ехать, так и скажи, — буркнула она. — Я и одна справлюсь.

Но лицо пса по-прежнему лучилось озорством. Он нарочито медленно протянул лапу к лампе и нажал на выключатель, снова погрузив свой угол в пыльный мрак.

— Бу-у-у.

И теперь они приехали. Поиски библиотекаря ничего не дали. Фауст, конечно, нашел своими методами и ее имя, и квартиру, но выяснилось, что женщина скоропостижно смылась из города в неизвестном направлении, а по документам это была наискучнейшая и наиобыкновеннейшая одинокая тетка. По указанным на записке координатам не находилось ничего ни на одной из карт, которые они просмотрели. Однако отмеченный стрелкой поворот действительно существовал, а теперь объявились еще и эти ворота.

Фауст вышел на улицу и с удовольствием потянулся. Стикс с его покрывшейся уже ледяной коркой осенью остался с другой стороны планеты. А здесь, в смешанных лесах на западе Лесной зоны, царила мягкая комфортная погодка, пели птицы, и толстые белые облака почти неподвижно висели в синем ленивом небе. Ссохшиеся ворота впереди выглядели совершенно заброшенными. Высокая стена из потемневших серых досок и проход посредине, разделенный к тому же столбиком, вбитым в щель между бетонными плитами дороги. Большой плакат рядом с въездом гласил следующее:

«Вы въезжаете в Город Лун.

Сообщаем Вам, что на территории нашего города запрещается использование любого частного транспорта, рассчитанного более чем на одного пассажира. Вы можете воспользоваться одним из административных верховых животных или общественной конкой.

Также на территории города запрещается мусорить, наносить вред живым существам, публично исполнять или прослушивать музыкальные произведения любой формы.

Добро пожаловать!

В нашем городе расположена самая крупная в северном полушарии Библиотека и пекутся самые вкусные в мире блинчики!

Население составляет 356 человек»

— Многообещающе, — буркнул Фауст. Он осмотрелся и приметил чуть в стороне от ворот старый хлипкий навес, под которым стоял ослик и лениво жевал сено, щедро наваленное у стены. Пес обернулся, чтобы спросить Киру, довольна ли ее душенька и обнаружил, что дверца в коляске распахнута, а кошки нигде нет. Ее действительно нигде не было, он вдруг понял, что не ощущает ее присутствия. Ноздри и зрачки Судьи мгновенно расширились, в кровь ворвалась легкая будоражащая волна адреналина, и в груди тут же запылало.

«Что-то я в последнее время много волнуюсь. Так и до сердечного приступа недалеко».

— Кира? — Фауст опустился на четыре лапы, оббежал повозку. След ее запаха вел на обочину и скрывался в лесу. Деревья стояли не очень плотно, и в целом массив был светлым, прозрачным, легким. Но сразу за границей тени, отбрасываемой первыми кустарниками, след исчезал — растворялся. Была кошка, и не стало кошки. Пес настороженно всматривался в лес, напрягал все свои органы чувств, но все равно не чуял, куда она делась. Только появилось ощущение, что и лес в ответ всматривается в него.

— Пст! — раздалось откуда-то справа. Он обернулся и увидел, что кошка выглядывает из зарослей орешника в нескольких метрах от него. — Иди, чего покажу, пес, тут что-то странное!

Сказала она и снова нырнула в густую листву. Фауст кинулся за ней, боясь, что стена леса снова спрячет свою приемную дочь от его пригляда.

— Кира! Погоди!

— Чего?

«Я тебе башку твою ушастую откручу, если еще раз исчезнешь вот так внезапно, зараза, вот чего!», — подумал он, но собрав всю свою волю в кулак, вслух сказал иначе:

— Не уходи от меня в лес. Я тебя тут не чую и не вижу и не могу понять, куда ты делась. Пожалуйста.

Кошка слегка наклонила голову и застыла, вглядываясь в лицо телохранителя. Лицо это, хмурое, с нехорошо блестящими глазами и онемевшими сжатыми челюстями, казалось, пыталось высказать какие-то другие, гораздо менее миролюбивые слова.

— ОК! — в итоге беззаботно отмахнулась она.

Кошка углубилась в чащу и привела его к нескольким диким яблонькам, заросшим крупным вьюном и густыми лесными травами, островком стоявшим посреди берез и орешников.

— Глянь-ка, — она отодвинула лопухи и высокую в рост человека крапиву, и Фауст увидел, что за сорняками скрывается проржавевший остов заброшенного автомобиля. — И еще вон там что-то есть.

Пес обошел находку со всех сторон, залез внутрь, обнюхал сидения, руль, все ручки, какие нашел. Он потянул за рычажок под водительским сидением и услышал мягкий щелчок открываемого багажника. Кира все это время терпеливо ждала. Когда, наконец, пес удовлетворенно вылез из машины и смачно чихнул от пыли, Кира провела его еще немного вглубь леса, где они обнаружили поляну и на ней целое кладбище таких заросших авто, телег, карет и прочего транспорта.

— Судя по всему, все, кто сюда приехал, тут и остались, — задумчиво сказал Фауст, оглядывая поляну, густо поросшую бурьяном. Он глубоко вздохнул. — Не знаю, как ты, но я не чувствую здесь ничего криминального. Ни крови, ни убийства, ни насилия… Запаха Смерти нет. Только запущенность. Как будто об этих каретах просто забыли.

— Я, посмею напомнить, вообще ничего такого не умею чувствовать. По крайней мере сама! Черт возьми, как же неудачно, что прототип на базе! Очень бы сейчас пригодился. Заодно и опробовали бы. Как же я так…

Кира погрустнела. Она не переставала корить себя за рассеянность и уничтожение биобука. Фауст сначала пробовал ее утешать, потом оставил в покое. Он понимал, что если скажет “не парься, это фигня”, то получится, что считает ее беду мелочью, а это не очень хорошая поддержка. Также понимал, что если будет жалеть ее слишком навязчиво, то заденет кошку за гордость. Так что в итоге решил просто не одергивать ее и спокойно молча переносить это периодическое нытье, понимая, что рано или поздно она успокоится.

Они вернулись на дорогу. Послушно отогнали коляску на обочину под специально установленный здесь навес для личного транспорта. Лошадь страшно возбудилась и возрадовалась перспективе продолжить путь не запряженной, а Кире пришлось брать ослика. Такой вот честной компанией — Фауст на высоконогой гарцующей кобыле и Кира на старом печальном осле — они и вошли в город Лун.

Городок открылся им после очередного поворота совершенно внезапно. Лес просто расступился, начались аккуратные изгороди небольших стареньких особнячков, больше похожих на дачные угодья. Домики и домишки с небольшими садиками облепили главную дорогу пестрой гроздью. Невысокие побеленные заборчики, ухоженные газоны, беседки, садовые гномики и такое невообразимое богатство цветов, какое можно увидеть скорее на картинке в журнале по ландшафтному дизайну, чем в жизни. Пес вертел головой, принюхивался, присматривался — и все больше и больше настораживался. Было что-то очень неестественное в том, что их никто не встречал. Притом, что город не вымер — это точно. Фауст видел нескольких жителей. Один старик усердно подкапывал высокие, выше его роста, помидорные кусты. Еще одна «дачница» сидела на крыльце. Потом его внимание привлек мужчина, стоявший посредь своего участка и сосредоточенно рассматривавший собственные руки. И ни один из них даже не обернулся в их сторону.

— Что ты думаешь? — спросил он свою спутницу, когда усадьбы сменились трех — и пятиэтажными постройками из крупного камня.

Кошка обернулась к нему, и пес увидел, что спрашивать бесполезно — Кира была совершенно очарована.

— Фауст. Это город моей мечты. Я хочу остаться здесь жить.

Пес негодующе сморщился.

— А по-моему город какой-то… оглушенный.

— Сам ты оглушенный, — буркнула она. — Ты посмотри только! Какое чудо!

Они выехали на крохотную площадь, вокруг которой и кучковались все каменные здания поселка.

Домики были потрепанными, но аккуратными. Краска и штукатурка кое-где облупилась, а многие окна, как заметил Фауст, были тусклыми и мертвыми, за ними точно никто не жил. Практически по центру площади высилась старая потемневшая часовня, явно уже давно бездействующая. C одного краю площадь представляла собой мощеный грубым камнем полукруглый балкон, выходивший к заросшему лилиями и рогозом пруду. Живописный тихий берег был обрамлен старыми плакучими ивами. С того места, куда выехали путники, хорошо просматривалась огибавшая дальше по берегу пруд дорога, с обеих сторон обсаженная высокими свечками серебристых тополей. То, что высилось на другом берегу и освещалось сейчас вечерним персиковым солнышком, Фауст сначала принял за Колизей. Огромный, выстроенный кругом, словно действительно спортивная арена, пятиэтажный замок с высокими башенками нависал над водой. Солнце отражалось в высоких готических окнах, делая картину не просто романтической, но прямо-таки сказочной.

— А вот там и живет местный Дракула… — буркнул пес. Кира шутку не поддержала. Она как громом пораженная смотрела на замок и расширившиеся зрачки делали ее влюбленные глаза совершенно черными.

Чуть позади них тихо стукнули деревянные ставни, и раздалось невнятное кудахтанье. Пес обернулся и невольно отшатнулся, так что чувствительная Лошадь под ним крутанулась вокруг себя. Как это они сразу не заметили ЭТО! Самый крайний дом, после которого сразу начиналась тополиная аллея, резко выделялся на фоне остального пастельного городка. Ярко желтое, совершенно ассиметричное сооружение, наполовину увитое сочными листьями девичьего винограда. Мало того, что оно было, видимо, несколько раз надстроено, так еще и без всяческой оглядки на первоначальный план. Здание казалось нагромождением коробок. Не было в нем ни одного одинакового окошка и ни одной пустой стенки — либо лесенка какая-то, либо терраска, а последняя, выделявшаяся свежей, чуть более светлой краской модернизация представляла собой и вовсе одинокую квадратную башню с высокой треугольной крышей, очень напоминавшей скворечник. Но более всего поражала воображение огромная фанерная луна, венчавшая плоскую часть крыши рядом с этой башней. Луна была мультяшной, с оттененными гигантскими кратерами, а над красным резным крыльцом горела красная же неоновая надпись «Лунная Блинная». Как раз на это крыльцо и выкатился, наконец, источник глухого кудахтанья и быстро посеменил к ним.

— Боже мой, Боже МОЙ! Позор-то какой! Гости — гости приехали! А у меня! У солохи старой, ничего не накрыто! Ничего не готово! Да как же это вы, ребятки! Голодные же, небось! А у меня тут — ПОЗОР!

Маленькая, круглая женщина с короткими абсолютно седыми волосами быстро подбежала к ним, смешно хлопая себя по бедрам, отчего в воздух поднимались облачка муки с ее замызганного серого фартука. У нее было открытое приятное лицо начинающей бабушки и широко поставленные большие глаза, такие же серые, как и ее кухонная амуниция.

Подойдя ближе, женщина приветливо заулыбалась, цепко схватила невозмутимого ослика за уздцы и потянула в сторону своего удивительного терема. Лошадь под Фаустом предостерегающе храпнула и снова крутанулась вокруг своей оси.

— Ребятки! — продолжала причитать женщина, волоча медлительного осла за собой, и потом почему-то добавила — Дети! Дети приехали!

— Простите… — Кира, наконец, слезла с осла и настороженно подошла к женщине. — Но… мы не Ваши дети…

Женщина на мгновение уставилась на нее, широко распахнув свои здоровенные глаза, а потом расхохоталась и махнула на нее рукой.

— Ну конечно не мои! Деточка! Вы наверное решили, что я сумасшедшая бабка, которая живет одна и все время ждет своих несуществующих детей!?

Кира смутилась и глянула на Фауста в поисках поддержки. Тот слез с Лошади и теперь отцеплял от седла сумку, угрюмо наблюдая за их новой знакомой. Ему явно все это было не по нраву.

— Ой, рассмешила! — бабушка утерла слезу и уже гораздо более спокойно пошла к дверям, на ходу накинув уздечку на вбитую у крыльца высокую стойку. — Просто для меня все, кто приезжает в Город Лун, — это мои дети. Ну, мегаторически говоря… — она запнулась, задумалась и устремила взгляд куда-то перед собой. — Метаморически?… Ну, как-бы мои дети, понимаете? Я — старая, вы — молодые… То есть — дети! Проходите, проходите! У меня в городе единственная гостиница, и она же таверна, так что вам в любом случае сюда.

Убранство таверны оказалось подстать внешнему обличию — яркое и вычурное. Пять простых деревянных столиков с орнаментом, стены, обитые некрашеным деревом, и стеллажи с книгами до самого потолка. А на подоконнике и по углам была расставлена целая коллекция телескопов и миниатюрных моделей планет. В глубине высокого зала, щедро украшенного резными деревянными наличниками, словно сцена, красовалась кухня-бар. Там шипело и шкворчало, поплевывалось маслом и источало дивные кондитерские ароматы. Задняя зеркальная стенка его была уставлена не бутылями с алкоголем, а всевозможными баночками и пузырьками с вручную наклеенными и подписанными этикетками. А на столиках были расставлены разномастные маленькие вазы со свежесрезанными астрами.

Пес вдумчиво осматривался, в то время, как Кира, забавно поводя носиком и шевеля усами, тут же сунулась сначала в книги, потом вверх по лестнице, в окно и, наконец, плюхнулась за столик, выхватила салфетку из треугольного держателя в виде космического шаттла и стала быстро на ней чего-то записывать, полностью уйдя в это занятие. Хозяйка дома в это время уже встала обратно за плиту и поверх маленьких прозрачных очков наблюдала за суетливой девушкой с загадочной проницательной улыбкой. Псу вдруг стало неловко. Он поймал взгляд старушки и виновато пожал плечами.

— Да, что вы! Не смущайтесь! Они все такие, эти ученые. Боятся, что если не запишут, то мысль потеряется! А потом разобрать не могут, чего написали в спешке! — хохотнула она — Я привыкла. Хотя, конечно, не все такие симпатиШные!

— Ученые? — Пес насторожился. Пора было выкачивать информацию, и он включил обаяние на полную. Подошел, облокотился о стойку. Теперь ему стало видно, что на плоской плитовой платформе жарились круглые румяные блинчики. — С чего вы взяли?

Женщина хмыкнула, словно он сказал совершенную несуразицу.

— Молодой человек! Ну а кто еще здесь может оказаться?! Сюда добираются только ученые. А впрочем… — Она пытливо уставилась в глаза Фаусту. — Я, кстати, Луна.

Кира оторвалась от салфетки и взглянула на женщину.

— Луна? Вас так зовут, правда?

— Не Луна, А ЛУна, детка, ударное на У. Ну, да, так и зовут, как же еще? А вы кто? — и она снова с чрезмерным вниманием уставилась огромными глазами на пса, так, что он вновь почувствовал приступ смущения и даже подавился на вдохе.

— Азиз. Азиз Кроули, мэм.

— Азиз, значит… хм? — старушенция явно ему не поверила и по-отечески продолжала на него глядеть, а он под этим серым спокойным взглядом никак не мог откашляться. — Ну ладно. Азиз.

— А я Кира — подала голос кошка. Луна взглянула на нее с умилением, а пес зыркнул мельком и раздраженно. Слово «Дура» только что из глаз у него не вывалилось. А потом перед его носом возникла тарелка с дымящимися блинками, выложенными башенкой. Луна шаровой молнией метнулась к столику кошки и поставила перед ней точно такую же. Быстро полила лакомство чем-то желтовато–белым и густым, как карамель. Подойдя к псу, она на секунду в нерешительности застыла, оглядывая его с ног до головы.

— Нет-нет. Это вам не подойдет, дорогуша. Желтый, белый — интеллект и истина это не про вас, нет… — бубнила она, оглядывая свой арсенал скляночек и бутылочек в баре. — Тут надо другое. Пожалуй, тут лучше синий. Да! Синий и фиолетовый подойдут! Горечь! Печаль и потеря!

Не успел Фауст ничего сказать, как на блинную горку пролилась чернильная тягучая патока, и тут же была присыпана какими-то темно–синими кристаллами. В воздухе остро запахло миндалем и анисом.

Луна, наконец, успокоилась, установила руки в широкие бока и довольно воззрилась на произведение своего кулинарного искусства.

— Ну? Ешьте! Что я, зря, что ли старалась!?

— О БОГИ! — пес обернулся и увидел, что Кира натолкала полный рот еды и теперь жадно пыталась все захваченное проглотить. — Это восхитительно, Луна! (Вофхифительно, Уна!)

— А то! У меня лучшие блины в мире! — гордо заявила она. — Ну ладно, вы, детки, кушайте, я пойду, комнатушки проверю вам.

Когда она вышла, и бодро проскрипела куда-то наверх по устланной вязаным ковриком лестнице, пес накинулся на кошку и злобно зашипел на нее.

— Ты что, разум потеряла!? Ты забыла, как и зачем мы сюда приехали!? В засаду сунулись в самую сердцевину, а ты сразу и имя выкладываешь, да еще и еду ешь! Мышьяку давно не пробовала, идиотка!?

Он попытался отнять у Киры тарелку, но получил ощутимый укол вилкой в руку, да к тому же вдруг почувствовал, как в грудь ему уперлась ее когтистая нога, удерживая на расстоянии.

— Отвали, хамло зубастое, — довольно холодно парировала она, нарочито вальяжно развалившись в кресле и подцепив еще один блинчик. — Кто бы тут заикался про мышьяк! После того, что ты со мной сделал, я вообще к пище без предварительной инъекции пробезоара не притрагиваюсь. А что касается имени, то мне незачем скрываться. Я личность безызвестная, в отличие от тебя. А еще у меня есть сильное подозрение, что они тут прекрасно знают, кто мы. Если нас целенаправленно сюда заманивали, то уж наверное именно нас и ждут, как ты думаешь?

Фауст уже готов был не то что возразить, а и вовсе вцепиться кошке в глотку, но наткнулся на ее спокойный уверенный сизый взгляд и сразу остыл. Даже как будто просто забыл, что хотел сделать. К тому же на лестнице послышалось шебуршание, и к ним спустилась Луна, а с нею вместе худенькая глазастая негритянка средних лет в традиционной косынке вокруг головы и очень старомодной форме служанки. Женщина несла на голове корзину с бельем и даже не подняла взгляд на гостей, а сразу шмыгнула в боковую дверь.

— Шасси! Ты бы хоть «здрасте» сказала! Не видишь, радость у нас! Новые люди в библиотеку приехали! — Хозяйка извинилась за недружелюбие прислуги движением пухлых плечей и протянула Кире и Фаусту по ключу. — Вот, как хорошо. Девочка дом третий, а мальчик дом номер восемь. Это совершенно точно.

Кира и Фауст переглянулись. «Как это? Целый дом? Что ли?…»

— А почему Вы ничего не поели, мистер Кроули? Неуж не вкусно, я в вас ошиблась? — круглое подвижное лицо Луны выразило такое отчаяние, будто большего несчастья с ней во век не происходило. — Вы, наверное, думаете, что я хочу вас отравить?

Пес упрямо молчал и не двигался с места.

— По правде говоря, Луна, он именно так и думает, — сладко жмурясь, беспечно сказала кошка и облизнула вилку. — Давайте без обиняков. Мы работаем в одном из подразделений КС-СМЕРТЬ, и я действительно из научного цеха, что вам, дорогая Луна, прекрасно известно, как я полагаю.

Бабушка сложила руки на животе и благосклонно кивнула головой. Кошка стала серьезной и деловой. Она так быстро обернулась в эту концентрированную собранность из видимого рассеянного очарования, что пес даже не сразу понял, о чем она говорит. А когда понял — решил, пусть она ведет дело так, как ей нужно. В конце концов, это он здесь с ней, а не она — с ним.

— Я приехала сюда, ведомая весьма загадочной запиской. Ну а мистер Кроули был выделен мне в сопровождение в это путешествие с целью всячески оберегать мое здоровье.

— Тогда все понятно. Дорогуша Азиз, я смотрю сложная вам досталась работенка! — Луна спокойно отправилась обратно за стойку и весело подмигнула Фаусту. — Ваша подопечная, видимо, скорее помрЁть, отравленная сгущенкой, нежели будет вас слушаться!

— Да, это точно, — Фауст лучезарно улыбнулся, смирившись с таким сценарием. Вообще-то все идет неплохо. Кошка сэкономила им кучу времени, выйдя в открытую. Тот, кто их сюда позвал, видимо, чувствует себя крайне самоуверенно, раз закинул вербовщиков к сотрудникам КС. Кира в библиотеке Блума предъявляла свое удостоверение, и он не сомневался, что записку подкладывали именно ей и с пониманием того, где она работает. Тем не менее, вряд ли этот кто-то ожидает, что к ученому на контракте может быть приставлен офицер в качестве охраны. Не говоря уж о Судье. Судей на весь мир была горстка — чуть больше двухсот человек. Так что его статус — это наемник, в крайнем случае рекрут. На этом вполне можно играть. — У меня действительно есть ряд принципов, связанных с безопасностью. Но должен признаться, что с выбором продукта вы полностью угадали. Я действительно очень люблю лакрицу.

— Фуууу! Боже мой, ты серьезно!? — Кира аж поперхнулась и с омерзением зажала рот. Пес пожал плечами и взглянул на своенравную кошку с укоризной.

— Да. Но из чужих рук я, как хороший пес, еду не беру, — Луна сочно хохотнула и одобрительно закивала, протирая какие-то склянки. — Ну. В том, что у вас блины лучшие в мире и самый проницательный на свете повар, мы убедились. А как насчет библиотеки? Собственно, она где? — Фауст перешел к сути вопроса.

— Ну как же! Вы же при въезде ее должны были видеть!

— Неужели в часовне!? — удивилась Кира.

— Да нет же! Там, за водохранилищем, на той стороне.

— В замке? — уточнил пес.

— Я бы сказала так, что замок — это и есть библиотека.

Кира резко встала из-за стола и хлестнула хвостом.

— Целый замок с книгами, — прошептала она глядя перед собой. — Я должна это увидеть! Прямо сейчас!

* * *

— Всю задницу отбила на этих костях! Что за чудовище эта твоя Лошадь?! Мало того, что по характеру шкодливая, как енот, так еще ведь и неудобная!

— В седле — удобно, — лениво парировал Фауст.

— Вот бы и уступил мне седло, а сам ехал на крупе!

— Нет уж. Мне мои яйца дороже твоей задницы. Тебе никто не мешал ехать на осле, ты же сама хотела побыстрее.

Пес открыл тяжелую высокую дверь и первым прошел во дворец. Он принюхивался, прислушивался и напрягал все свое чутье, в поисках любой опасности. Кошка шла позади, затаив дыхание, восхищенно крутила головой. Потолок вздымался на два пролета вверх. Огромный холл, в который они вошли, был разделен внутри на два яруса. Влево и вправо шла длинная галерея. Высокие узкие окна давали много света, но весь он быстро рассеивался, растворялся при соприкосновении с бесконечной батареей стеллажей с книгами, которые уходили в пыльную глубину замка на обоих ярусах и там терялись.

— Здрасьте! — зычный голос пса, в очередной раз нацепившего на себя какую-то полудурскую роль, разнесся по коридорам эхом. Вслед за этим приветствием последовал грохот, будто чемодан сверзся с гардероба. Кошка вздрогнула и посмотрела в сторону, куда более прагматичный Судья направил уже свое внимание.

Прямо напротив входа располагалось роскошное широкое бюро из тяжелого красноватого дерева для выдачи книг посетителям. А за ним сидела женщина-библиотекарь. Во всяком случае, по логике вещей она должна была быть библиотекарем.

Женщина была невысокой, пониже Киры и совершенно неопределенного возраста, точно можно сказать только, что не молодого. Она была до крайности нелепой. И дело даже не в том, что темно-зеленая бархатная блуза с широким декольте совершенно не сочеталась с прямой красной юбкой и общим весом в двести с лишним фунтов. И не в том, что ее длинные, расчесанные, но все равно неопрятные волосы лохматым растопыренным веником накрывали спину, и только по бокам головы их прихватывали два не по возрасту легкомысленных розовых «крабика». Даже не в том, что она обладала колоссальным, просто невероятным размером груди — наверное десятым или двенадцатым — при относительно узких бедрах. Да не понятно в чем было дело! Она просто казалась нелепой от начала и до конца. Кошка сразу же, с первого взгляда, с первой секунды почувствовала раздражение от одного ее вида.

— И вам здрасьте — улыбнулась та, выходя им навстречу. Лицо ее сразу же стало треугольным, глазки сощурились, но не стали ни милее, ни добрее. Улыбка ее выглядела так, словно была вызвана защемлением лицевого нерва, а не радостью. А уж голос каким оказался противным! — А что вы так поздно? А мне не сообщили, что вы будете…

Женщина нагнулась и подняла по пути толстенький COSMOPOLITANO. Видимо, от неожиданного приветствия пса она выронила журнал, и это именно он упал с таким жутким грохотом.

«Боже мой! Хорошо, что она сама не свалилась, а то б, наверное, пол треснул. И вообще, что за глупость — сидеть в самой великолепной библиотеке мира и читать такую дрянь!», — подумала Кира.

— Меня Лена зовут, — библиотекарша кокетливо протянула псу пухлую руку, унизанную кольцами с блестящими камнями.

— Очарован, мадам! — сухо сказал тот, пожимая конечность, и тоже представился.

Лена картинно захихикала, махнула на него ручкой и даже слегка зарумянилась. Затем, наконец, обратила свой взор на Киру. Кошка мысленно добавила к достоинствам этой особы отталкивающе бледные глаза, надменность и дряблую кожу на шее.

— А я Кира, очень приятно. Мы, собственно, только приехали и сразу сюда… Нам сказали, нужно найти Веронику. Она здесь?

— Здесь, конечно! Где ж ей еще быть, как не здесь, — Лена бесцеремонно оттеснила Киру в сторону и по-хозяйски подхватила Фауста под руку, потянула направо по галерее. — Пойдемте, я вас провожу.

Замок был поистине огромным. Строение имело форму замкнутого кольца и восемь широких башен, каждая из которых была посвящена своему разделу. Внешняя галерея, по которой они шли, опоясывала все здание и проходила башни насквозь. Все это Кира узнала, настойчиво выспрашивая у Елены «Прекрасной». Крупицы информации давались ей очень тяжело, потому что вместо того, чтобы знакомить посетителей с замком, Лена щебетала о том, что у них в городе редко бывают гости, что ей не сказали об их приезде, спрашивала, откуда они и где остановились и пробовали ли уже блинчики у Луны. Но даже и эту беседу вела она преимущественно с Фаустом, отвлекаясь на Киру лишь от необходимости.

— А какие разделы у вас есть? — спрашивала кошка, с трепетом дотрагиваясь до стен, старых лакированных подоконников и стеллажей.

— Что? А, так биология там, физика, социальные науки… Скажите Азиз, а Вы, наверное очень хорошо владеете искусством верховой езды? У вас такая выправка…

— Это только три, а башен больше.

— Что?..

— Какие еще разделы есть у вас, спрашиваю.

— А, ну так история еще есть. Эзотерика.

— А биоэнергетика есть?

— Ну, наверное, в эзотерике. Девушка, у нас все есть. А скажите Азиз, откуда вы родом? У Вас такой необыкновенный цвет… кожи.

— А куда ведет эта витая лестница? Это ручная выделка, век Ежа, да?

— Что? А, так на второй этаж лестница.

— А туда можно?

— Нет, там реконструкция.

— А в другом разделе можно на второй этаж?

— Нельзя, девушка, там тоже реконструкция.

— Что, везде?

— Ну конечно, замок же круглый! — отвечала Лена, уже не скрывая своего раздражения.

— А скажите, Лена, Вы здесь что-то вроде администратора? — не выдержала, наконец, Кира.

— ЧТОО? — обернулась на нее Лена, но разбилась о ледяной взгляд умных серых глаз, и, собрав все свое достоинство, наконец, выпустила ни слова не сказавшего за все это время Фауста из рук. Тот, пользуясь моментом, немного отступил и отвернулся, чтобы хоть как-то отдышаться от душащего его смеха. — Да, что-то вроде того, — сказала она с такой брезгливостью, как будто говорила с вокзальной побирушкой. — А вот мы и пришли! Сейчас я вас представлю…

Их взору открылся огромный круглый зал. Башня, в которую они пришли, была полая внутри — вся, до самой вершины. Каменные стены украшали флаги черно–фиолетового бархата с какой-то серебристой вышивкой или эмблемой. В центральное пространство выходили балконы всех четырех этажей, и венчала все это великолепие стеклянная остроконечная крыша. Кира ахнула. Она смотрела вверх, на уходящие к вечернему небу ярусы книжного рая, и ее голова шла кругом.

Потом она почувствовала тычок под ребра и ойкнула — пес пытался обратить ее внимание на землю. Оказалось, что башня уходит вниз еще на один этаж! Кира снова ахнула.

— Слушай, у них, наверное, и подвалы есть! Для древних свитков, чтобы легче было температуру поддерживать и влажность, — прошептала кошка.

— Наверное. А еще чтобы содержать пленников и предавать их разным мучениям, — также шепотом ответил пес.

На пути сюда они не встретили ни одной души — замок вымер и казался заброшенным. Видимо, потому что все собрались тут. Посреди круглого выложенного мелкими квадратными камнями зала внизу кипела работа, в которой копошилось человек, наверное, тридцать. Работяги и мастера трудились над обрамлением входов в нижние залы, маскировкой каких-то труб, утеплением и реставрацией стен. А в самом центре всего этого шебуршания с помощью системы блоков устанавливали огромный, величиной с торговый ларек, макет луны! Люди работали тихо, быстро и слаженно, как муравьи. Центр управления муравейником был сосредоточен в одном единственном человеке, к которому и направилась их проводница. Вихляя бедрами, она спустилась по широкой плавной лестнице вниз и что-то шепнула на ухо статной женщине в очень строгом наряде. Та отдала короткую команду в самодельный картонный рупор работягам, обернулась и направилась к ним.

Эта женщина, похоже, являлась полной противоположностью Лены. Если та была нелепой, то эта была невероятно правильной. Высокая, стройная и элегантная. Большие, выразительные темные глаза, тонкие черты лица и ясная красивая улыбка. Ярко выраженные скулы подчеркивались еще и манерой держать голову прямо и гордо. Черные волосы без намека на седину убраны в очень тугой пучок на затылке. Кира обалдела при более тщательном осмотре ее костюма: оказалось, что платье было годов этак двадцатых эпохи Льва. Коричневое с ванилью, с высоким воротом, совершенно глухое одеяние со встроенным тугим корсетом и множеством нижних юбок. Умение носить такое — настоящее искусство, но эта дама владела им в совершенстве. Легко и непринужденно она поднялась к ним на балкон — быстро, но и без лишней суеты. Совершенно обворожительно улыбнулась, пожала руки сначала Кире, потом Фаусту и представилась.

— Вероника. Добро пожаловать в Мемориум! Вы, видимо, Кира? Мы очень надеялись, что Вы примите наше приглашение! Но и рассчитывать не могли, что Вы прибудете так скоро!

Вероника была в том возрасте, когда женщина еще полностью сохраняет черты своей изначальной красоты, но не остается сомнений, что она находится на пороге старости. Казалось, еще несколько дней и она неуловимо изменится — окончательно и бесповоротно. Но сейчас Вероника застыла на границе этого страшного мгновения, и, возможно, оставалась на этом тонком мостике уже давно.

— Должен сказать, что вы сделали очень специфическое приглашение.

Вероника одарила подавшего голос Фауста лучезарной улыбкой, демонстрируя небольшие красивые зубы и горделивый наклон аккуратной головки.

— Настолько специфическое, что вы не устояли и приехали, так?

— Именно, — Кира улыбалась до ушей. Она была очарована и не сводила глаз с новой знакомой. «Вот! — кричало все ее естество. — Вот что я искала всю свою жизнь! Вот какими людьми я всегда хотела быть окружена!».

Вероника обвела рукой стройку внизу.

— Как видите, замок в разгаре реконструкции. Я порой здесь практически ночую. Однако сегодня уже поздно для настоящих экскурсий, господа. Я понимаю Ваше нетерпение, Кира, поэтому давайте мы с Вами вместе пройдем до выхода более длинным путем, чем вы пришли и вместе отправимся обратно в деревню. Вы остановились у Луны, я правильно понимаю?

И они отправились в путь. На этот раз все было «правильно». Хозяйка медленно и торжественно шествовала через главный холл своего замка, величественно поводя тонкими руками в стороны, чтобы показывать на различные достопримечательности.

— Замок принадлежал моему отцу. Мне было пять лет, когда он умер, и мой дядя отправил маленькую наследницу учиться в Европу. Там я и прожила всю свою жизнь, и вернулась в родовое гнездо несколько лет назад, чтобы найти земли распроданными, деревни запущенными, а дворец полуразрушенным. Мне удалось скопить кое-какой капитал за жизнь, и теперь я занимаюсь перестройкой здания. Видите ли, самым удивительным, чарующим и поистине волшебным занятием в этом странном мире я нахожу чтение, — Вероника произнесла слово «чтение» с придыханием, словно гурман, рассказывавший о каком-то неземном кушанье. — Поэтому я и решила сделать из замка батюшки библиотеку, в которой были бы собраны труды по самым разным направлениям науки, а также художественные произведения. Однако такой серьёзный проект мог вызвать интерес у кого-то, кто… больше любит деньги, чем само искусство сбережения знаний. Поэтому мы здесь действуем тайно, словно члены какого-то древнего запретного ордена.

— Вы говорите так, словно уже убедились в таком развитии событий на действительном опыте, — Кира во все глаза разглядывала необыкновенную обстановку замка. У нее создавалось впечатление, что дворец построен по образу и подобию торта — слоями и секторами. Они минули уже несколько разных арок и переходов, после которых стиль и дизайн помещений менялся. Прошли еще одну башню, посреди которой стояла огромная модель молекулы воды, а теперь входили в круглый зал, все стены которого были облеплены различными плакатами с анатомическими схемами различных подвидов живых тварей, рисунками грибов и цветов.

Вероника горько усмехнулась.

— Вы правы, Кира. Действительно был в моей жизни такой огорчительный опыт, но он меня многому и научил. В частности, теперь я очень осторожна в подборе людей и обладаю широкой сетью единомышленников по всему миру. И непосредственно в это место приглашаю только избранных… Людей, движимых страстью поиска и сбора информации, которым не нужно будет объяснять и доказывать, почему мне не интересна коммерческая сторона вопроса. Многие, приехав, остались тут и теперь помогают мне в моем большом деле, возглавляют отделы библиотеки, руководят закупками, строительством и так далее. Так что деревенька рядом с замком ожила как-то сама собой.

Ну, я думаю, что это все лирика. К фактам! В Мемориуме восемь башен: Астро, Тео, Социн, Медикс, Биола, Чемоз, Ариф и Фило. Каждая башня и часть прилегающего к ней замка посвящена своему отделу, своей науке. Башня, из которой мы ушли, Астро, относится, например, к отделу физики. Литература по классической физике в основном на первом этаже, а на втором все по большей части посвящено космосу. Мы гордимся своей коллекцией трудов по астрономии, астрологии, астрометрии и прочих имеющих отношение к космосу, наук, она очень обширна. Прозрачный купол, который вы видели, выполнен из хезусского хрусталя и являет собой обсерваторию. Следующая башня, через которую мы только что прошли, посвящена Химии. Сейчас мы проходим отдел…

— Биологии! — воскликнула счастливая кошка, давно уже догадавшаяся, что необычный прямоугольный бассейн с круглым камнем в центре и медленно плавающими разноцветными гелевыми предметами, украшавший собой центр этой башни, был ничем иным, как моделью клетки.

— Именно так. Это башня Биола, — Вероника благосклонно кивнула головой и довольная покосилась на кошку.

— А что находится в центре замка? — женщины так увлеклись взаимными восхищениями, что совсем позабыли о том, что был еще и пес. Фауст немного отстал, потому что коротконогая Лена цепко держала его под лапу. Кира чуть не прыснула в голос, когда, обернувшись, увидела выражение лица пса — оно не оставляло никаких сомнений в том, что Лена все это время «развлекала» его интеллектуальной беседой.

Вероника на секунду остановилась, огляделась, взглянула на окно и решительно произнесла.

— А ведь Вы совершенно правы. Давайте срежем путь через центр, а то скоро уж ночь наступит, — и она повела своих спутников вглубь замка. Они шли мимо уносящихся к потолкам стеллажей, затем насквозь через огромный круглый читальный зал. И, наконец, вышли во внутренний двор, где был разбит чарующий аккуратный сад, полный редких растений. Солнце как раз скрылось, и в сиреневых сумерках медленно кружились желтые и зеленые точки светлячков. Фауст внимательно огляделся: благодаря этому дворику стало понятно, что дворец имел форму колодца. В сад выходило много дверей и красивые террасы первого этажа, а второй только чернел пыльными окнами.

Как они дошли до выхода, Кира уже даже не заметила. Ароматы дивного сада вскружили ей голову и ввели в состояние близкое к нирване. Сознание ее только изредка давало рваный отчет о происходящем. Вероника продолжала рассказывать. Об истории создания арки и комнаты из красного дерева. О несчастном случае при ремонте стены, выходящей на озеро, после чего было принято решение разобрать балкон, чтобы при падении из окна человек летел прямо в воду, а не на каменный бортик и имел хоть какой-то шанс остаться живым. О попытке создать небольшой зоологический уголок в центральном саду, но мадарские мартышки спарились с сороками и их крылатое, белобокое, визжащее потомство разорило целый стеллаж со старинными скандинавскими свитками, после чего от идеи отказались. В конечном итоге Кира и Вероника сели в небольшой открытый экипаж, которым к немалому удивлению кошки правила та же Лена и, должно признать, довольно ловко. Пес эскортом ехал позади них на своем синем чудовище, которое по какому-то недоразумению звалось лошадью. Он отметил про себя, что этот экипаж, видимо, и был тут на счету общественной конки. Никого больше на дороге они не встретили и его чуткие уши не слышали цоканья копыт по брусчатке в глубине городка. Поселение спало.

— У вас уже глаза слипаются, Киронька? Утомила я Вас?

— Нет, что Вы! — встрепенулась кошка, обнаруживая, что действительно позорно задремала, а деревянные рассохшиеся колеса уже стучат по камням площади на подъезде к удивительному домику Луны. — Все было очень интересно! Просто мы несколько дней к ряду были в пути…

— Ох, какой ужас! — всплеснула руками эта удивительная женщина и заботливо подтолкнула сонную кошку к выходу. — Что же Вы не сказали, что не отдыхали с дороги?! Это мой порок — о своем детище я могу говорить бесконечно. Идите отдыхать, дорогие. Завтра приезжайте в Мемориум в любое время. Я всегда там, найдете меня в башне Астро — тогда и будем думать, как решить ваши вопросы. Вы ведь приехали искать ответы, не так ли?

Вероника загадочно улыбнулась напоследок и с грохотом укатила куда-то в переулки, оставив Киру и Фауста на пороге гостиницы.

Комнатка пса оказалась совсем крохотной, но уютной. По крайней мере, идеально уютной для него — практически аскетичной. Почти без вещей, а те, что были, были изысканными. Никаких рюшей, кружев и картинок на стенах, чего он втайне опасался. Лаконично окрашенные в светлый матовый фиолет стены, темно-сиреневая ажурная композиция на потолке. Простая узкая кровать, тумба, кресло с деревянными подлокотниками а-ля шестидесятые и шелковый квадратный ковер на полу.

Пес удовлетворенно кивнул, открыл окно, подтянулся на руках и выбрался на черепичную крышу.

Комнатка кошки оказалась совсем крохотной, но уютной. По крайней мере, идеально уютной для нее. Веселенькие обои, яркий полосатый коврик, мягкая перина на высоченной кровати. Кресло-мешок в углу. Кира обожала такие кресла. И воздушный балдахин. И большой рабочий стол с зеркалом и кучей ящичков, больше похожий на трюмо для макияжа. А самое главное — балкон. Кошка выглянула на улицу. Пахло медуницей. Небо обложило облаками, и темень стояла совершенно непроглядная. Свет не горел нигде, кроме далекой библиотеки. Звонко щелкали сверчки, и шуршал на озере рогозом ветер. Кира глубоко вздохнула. Она бы хотела простоять вот так на балкончике, ширины которого хватало аккурат, чтобы выйти наружу и облокотиться о чугунную опору, до самого утра. Но спать уже хотелось отчаянно.

— Ну как?

От неожиданности кошка шарахнулась в комнату и своротила табурет. Пес выглядывал сверху с козырька крыши прямо над ней.

— Твою мать, пес! — зашипела она, хлопая распушенным хвостом. — Ты уверен, что твоя задача состоит именно в том, чтобы сберечь мою жизнь, а не наоборот?

— К сожалению да. Гробить у меня получается лучше, я это знаю.

Фауст уцепился за брус под крышей и, мягко кувыркнувшись, бесшумно приземлился к ней. Кира уже взяла себя в руки. Но была недовольна его присутствием, о чем ясно свидетельствовали напряженные, отведенные назад уши и недовольно бьющий по полу хвост.

— Это крайне бесцеремонно с твоей стороны врываться в покои незамужней девы среди ночи, — пробурчала она, усевшись на кровать. Точнее, погрузившись в нее — такая была мягкая перина. Пес осматривал комнату.

— У меня совершенно все по-другому. Интересно, она сама декорирует каждую комнату? Что ты думаешь об этой Луне?… — пес вдруг встретился взглядом с кошкой и споткнулся.

— Фауст… У тебе энергии, конечно… бьет ключом. Но у нас с тобой, видимо, разные биоритмы — я по ночам сплю. Да и днем еще иногда. И я уже просто не знаю, как тебе намекнуть, чтобы ты оставил меня одну.

Пес растерянно хлопнул глазами, молча кивнул и вышел обратно в окно, ничего не сказав.

«Дожили, — недовольно заметила Кира про себя. — То я к нему лезла с расспросами да разговорами, а теперь наоборот!».

Кира посидела еще немного на перине, обдумывая, не слишком ли резко она поступила. Затем осторожно выглянула на балкон и осмотрелась. Тихая ночь была все также безмятежна. Пес исчез, растворился в темноте. Успокоившись, она, наконец, залезла под одеяло и тут же уснула.