Стезя Ерсака. Охота на чудовище

Е. Лева Понтий

Не нужно быть особенным, чтобы рубить головы болотницам, полуденницам и лесавкам. Взял вилы, топор, или что нашел у себя в сарае и пошел! Правда, никаких гарантий, что они не окажутся сильнее и не задавят тебя количеством.Для этого и было создано училище Еруслана.И пока Агнеша пытается случайно не умереть от лап расплодившейся нечисти, люди все еще продолжают греть в душе боязнь и обиду на Ерсаков, желая истребить каждого и очистить землю перед их новым богом. Книга содержит нецензурную брань.

Глава I

Безымень

***

Тогда

Было холодно. Очень мерзко, неприятно холодно, продрогнуть до костей не получалось, а состояние промозглости оставалось.

Она сидела в телеге, уныло поглядывая в щель между тканью, закрывающей кузов. Ночь уже давно опустилась на город, и непроглядная темнота дарила чувство опустошения внутри. Девочку уже несколько суток везли по извилистым дорогам, давая лишь кратковременные перерывы. Кормили чем-то ужасным: старый черствый сухарь и похлебка с отвратным рыбным привкусом. Тошнило. Оставалось только спать. Так она и провела почти четверо суток, лишь изредка выходя на улицу.

Ей не было страшно и не было интересно, она лишь испытывала чувство отвращения к матери и отцу, которые продали ее за пару золотых и больно от потери родного места. Да, для них это богатство, но разве человеческая жизнь стоит так мало? Агнеша всегда была любимицей в деревне, она была из старшеньких детей, поэтому всегда возилась с детьми, помогала старикам и взрослым. Ей нравилась ее жизнь, вольная, без ограничений и нужды в них. Здесь все были равны, осталась лишь природная возрастная иерархия.

Она уважала предков, слушалась, но всегда была не прочь набедокурить и убежать куда-нибудь в лес. Все детство она проводила там, спала на деревьях, нянчилась с волчатами, играла с оленятами, в общем, забавлялась как могла. Она была дикой, с головы до пяток, и когда ей сказали: «Теперь твой дом — училище Еруслана, мы едем в столицу», — её будто растоптали и вырвали все живое. Ей срезали даже ее роскошные рыжие локоны, лишив памяти, которая крылась каждой косичке, заплетенной на ее голове.

Руки были скованы и прикреплены цепью к шее, мужчина, шедший впереди, вёл её на привязи, словно дикое животное. Они шли закоулками, чтобы не привлекать внимания, и скоро достигли старого канализационного люка, украшенного дряблой статуей и цветочными венками. Агнеша удивленно подняла голову, когда они остановились, и вопросительно уставилась на проводника. Он снял перчатку и вытянул руку вперед, сунул ее в пасть каменного льва, стоявшего перед ними, и прошептал заклинание. Агнеша почувствовала сильные, непонятные ей волны энергии в воздухе и ощущение присутствия кого-то постороннего. По спине поползли мурашки, а волосы на руках встали дыбом. Она впервые видела колдовство и ощущала его так близко.

Со скрежетом изваяние начало сдвигаться назад, открывая под собой старый спиральный спуск, вместо ожидаемой канализационной дыры. Сопровождающий надел перчатку обратно и дернул девочку за веревку, подавая знак, чтобы она шла перед ним. Агнеша огрызнулась, но только получила ощутимый толчок в спину и почти кубарем полетела вниз по лестнице.

Мужчина зажег факел и пошёл вслед за ней. Ослабевшее тело ныло на каждой новой ступеньке, и лестница начала казаться бесконечным кошмаром. Ноги подгибались, а от кромешного мрака кружилась голова, Агнеша спотыкалась и валилась на землю, но сзади идущий человек постоянно дергал её за поводок, поднимая на ноги и заставляя идти дальше. Потерпев добрую сотню падений, её тощие ноги были усыпаны синяками, и когда казалось, что силы уже оставили её, спуск закончился.

Под тяжелые вздохи девочки они проскользнули по коридорам и вышли в большую старую залу. Вокруг стоял полумрак, но сквозь него можно было видеть, что пол был устелен старыми рваными тряпками, а по нему в тишине гнездились чуть больше дюжины детей. Проходя мимо, Агнеша заметила, что все они примерно того же возраста, что и она, и, судя по состоянию, тоже были выходцами нищих деревенских семей.

Засмотревшись на пленников, Агнеша получила сильный толчок в спину и повалилась на землю, но тут же была резко поднята сильной рукой и придвинута вперед, к столу, за которым сидел другой служащий.

У них, у сопровождающего и сидящего, была одинаковая форма. Длинные тканевые одеяния с золотыми оборками, в них они походили на военных, которых доводилось пару раз видеть девочке.

— Имя? — из раздумий её выдернул вопрос человека за столом, — имя?

— А-Агнеша, — пересохшее, давно не издававшее звуков горло дало сбой, и получилось лишь хриплое сипение.

— По буквам, — попросил он, и Агнеша вопросительно уставилась на него.

— Я… я не знаю…

— Понятно. Безграмотная. — Он заполнял листок, лежавший перед ним на столе, — Опять понабрали леший знает кого, сплошные сельские нелюди, — бубнил он про себя, — Умений нет, родителей нет…

— Есть! — возразила Агнеша, но тут же получила подзатыльник

Человек приспустил очки и усмехнулся.

— Теперь нет, — он поднял голову и обратился к сопровождающему, — прицепляй, и пойдём, ты последний.

Агнешу привязали к сидящей рядом девушке и прикрепили к полу. Как только её отпустили, она, не дожидаясь ухода мужчин, рванулась вперёд. Зазвенели цепи, ошейник больно придавил горло, а колоннада детей с болезненными стонами потянулась следом.

— Смотри какая норовистая, — отметил один из мужчин, — сиди тихо лучше, а то огребешь, — и пнул её по животу.

Прикусив губу до крови, она скрючилась от боли и потеряла сознание, ударившись головой о каменный пол.

***

В настоящее время

— Сука, не смей засыпать, — мужик растирал ей мочки ушей так, что казалось, будто ее положили на раскаленную сковороду. — Не смей, ты мне еще денег должна.

— Не сплю я, не сплю, — Агнеша сплюнула кровь и утерла рукой замыленные глаза, рыжие волосы выбивались из пучка и лезли в лицо.

Навеянное воспоминание о днях в училище еще раз напомнило, какой жалкой и беспомощной она тогда была. Сейчас ей хотелось крови, хотелось доказать всем и каждому, что ей все нипочем, и никто больше не заставит ее подчиняться. Но у судьбы другие планы, и подчиняться приходилось, только другому богу. Деньгам.

Канаты за спиной обжигали кожу и сильно натягивались под ее весом. Она огляделась по сторонам, вспоминая, что находится на кулачных боях, и сейчас у нее последняя попытка надавать по морде противнику, чтобы не остаться с пустыми карманами.

Агнеша собралась с силами и встала на ноги, нужно было драться, хочется, не хочется, нужно было. Против нее был парнишка, которому она уже раскроила бровь и один раз вывела из сознания.

К сожалению, второй раунд был за ним.

Кем бы она ни была по своему прошлому, в сравнении с ним она оставалась девушкой и физически была слабее. Оставалось полагаться только на навыки и внимание, а оно, после хорошего удара в морду, было очень рассеянным.

Агнеша сделала несколько глубоких вдохов, смочила горло и вышла в середину поля, показывая, что готова продолжать.

Парень встал напротив нее, и они обменялись взглядами. Заводила начал образный отчет. Три… Агнеша чувствовала, как замедляется сердце и выравнивается дыхание. Два… Мышцы напряглись, ноги тверже уперлись в пол. Начали!

Люди вокруг шумно галдели, улюлюкали, подбадривая какую-то из сторон, но девушка не обращала внимания ни на кого. В ушах будто булькала вода, поглощая все звуки и оставляя только биение сердца.

Она выставляла левую руку вперед, сохраняя дистанцию и обманывая взгляд противника, а правой прикрывала печень. Голова оставалась открытой, будто так и манила: «ударь сюда, ударь!» И парень бил, а Агнеша снова и снова отводила его удары в сторону. Его кулаки будто соскальзывали по ее руке и уходили куда угодно, только не туда, куда надо. Девушка скакала на своих длинных ногах вокруг него, гоняя из угла в угол и тщательно считая свои шаги, чтобы не оказаться прижатой к канатам.

— Давай! Добей его, хватит танцевать, девчонка!

Агнеша стиснула зубы и стала нападать, бой и правда нельзя было дольше затягивать, она рисковала потерять сознание от усталости, а не от удара в челюсть и проиграть раньше времени.

Она ловко подныривала под кулаки парня, но каждый раз отступала на шаг назад, сохраняя дистанцию, ей не было необходимости сближаться, чтобы достать до его лица.

И Агнеша продолжала бить, разрушая его защиту из уставших рук, но каждый раз кулаки мягко скользили по лицу, не нанося серьезного ущерба. Но она не останавливалась, до тех пор, пока парень не оказался зажатым в угол и допустил ошибку, оглянувшись, и пропустил удар прямо в висок. Тело противника обмякло и скатилось на поле.

Толпа взорвалась дикими аплодисментами и криками, кто-то уже хотел лезть на поле и забивать Агнешу за потерянную ставку, но мужик, который приводил ее в чувство, быстро увел ее с поля. Он спрятал ее в свою комнату в таверне, за которой это все зрелище и проходило.

— Отличный был ход с проигрышем на втором раунде! Ты заработала нам гораздо больше денег.

— Отлично, — она устало вздохнула и легла в грязную простецкую постель, избитые бока и голова отдались страшной болью.

— Я схожу и разберусь со всем, а ты оставайся тут, только не ложись спать, мы скоро уедем.

— Ага, конечно, — Агнеша внимательно проследила за тем, как закрывается дверь, и сразу улеглась поудобнее, закрывая глаза и засыпая, несмотря на просьбу.

Поспать ей удалось от силы лучину, а затем дверь с грохотом распахнулась, и на кровать с громким звоном приземлился увесистый мешок денег. Агнеша вздрогнула, с испуга и схватилась за сердце, а потом безвольно обмякла, вяло протирая глаза и зевая во всю пасть.

— Пересчитывать будешь? — мужик слабо улыбнулся, проверяя ее доверчивость или осознанность, не понимая насколько на самом деле ей плевать.

Монетой больше — монетой меньше, просто не выпьет лишнюю кружку браги в харчевне, перебьется. Агнеша жалостливо посмотрела на него, как бы намекая, мол, «Шутник нашелся» и запихала мешок с деньгами в сумки, лежащие подле кровати.

Мужик вызвался помочь ей подзаработать, а на обратном пути выполнить поручение с доски объявлений в Слузьме, которое она разглядывала уже несколько дней. Она даже имя его не запомнила, просто говорила «Эй парень», когда ей что-то от него требовалась. Компания из него была так себе, но, похоже, он имел неплохую репутацию в этой деревне, и ставки на кулачных боях становились значительно приятнее, ежели бы она подалась сюда сама.

Агнеша надела свое снаряжение, и они вышли из корчмы под недобрые взгляды. Мало кто хотел ставить на девку в драке, оттого и потерянных денег у людей было много.

Седлав коней, они выехали из деревни и направились к Сальковке, в деревне подле этого города была цель поручения. Стоило им только покинуть деревню и встать на безлюдную тропу, как Агнеша спешилась и направилась куда-то в сторону.

— Эй, девка, ты куда? — мужик беспокойно озирался по сторонам и не понимал, в чем дело.

— Поди сюда, посмотри, — она махнула рукой, подзывая его к себе, и остановилась у одинокого кривого дерева. — Лошадей оставь, не сбегут.

Спутник Агнеши слез и направился к ней, боязливо осматривая дерево, на которое она так уставилась. Даже боги не ведают, что у этих Ерсаков в голове, так что понять, о чем идет речь, или что учуяла эта дурная девка, было нельзя.

— Вон туда смотри, видишь? — она указала пальцем куда-то вверх.

Стоило ему поднять голову, чтобы разглядеть, что там прячется в облезлых ветках, как угол обзора резко сменился на сырую землю. Агнеша уложила его брюхом в землю и уткнула мордой в пол. Она сильно надавила ему на шею коленом, так что дышать стало невыносимо тяжело, одной рукой вытащила клинок, который мужик по обычаю крепил за спиной на поясе и откинула подальше, а второй стала тыкать ему в морду какой-то травой.

— Апчхи! Ай! Ты че — апчхи! делаешь-то? — он потерся носом о землю, но это не помогло, и он снова чихнул.

— Дак ты значит из этих, — она выкинула траву в сторону и достала из сапога маленький походный нож. — Говорят, что у подвойников только глаза не меняются и мозг. — Она поднесла лезвие максимально близко к глазу мужика и едва коснулась ресниц, — проверим?

— С чего ты взяла, что я подвойник? — мужчина было рассмеялся, но как-то слабо и натянуто, голос предательски дрогнул, и девушка почувствовала его страх.

— За дуру держишь меня? Я же Ерсак, тоже мне умник. Теперь рассказывай, что за дела у тебя под Сальковкой?

Агнеша увидела, как под кожей его руки заползали бугорки. Будто маленькие черви, они извивались, и пальцы начали слипаться, наращивая между собой кожу, больше похожую на перепонки. Девушка легонько ткнула ему острием ножа под нижнее веко, напоминая, что без глаза он рискует остаться навсегда.

— Доброту за слабость принимаешь, значит? То что я тебя раньше не порезала сученыш, не значит, что я не могу сделать этого сейчас, так что угомони свою мерзкую природу.

Мужик устало вздохнул и расслабил руку, она снова стала похожа на обычную мужицкую ладонь.

— Дальше в молчанку играть будем или все-таки расскажешь? Она надавила острием ножа, и на кончике выступил крохотный пузырек крови.

— Ладно! Ладно! Стерва! Могла бы и просто по-нормальному спросить!

— Ты бы ответил?

— Ответил бы! Не веришь?

— А честно бы ответил?

Мужик замолчал. То, что он бы ответил, было правдой, но история была бы замыленная, выдуманная и не настоящая, а сейчас так сделать не получится. Он боялся, что Ерсак слышит биение его сердца, и сможет отследить ложь.

На самом же деле Рыжая ничего не слышала и надеялась, что черная слава Ерсаков сделает свое дело, и пытать его не придется.

— Там не полюбовник завелся, там тоже подвойник, — он устало вздохнул, — он меняет свой облик и брюхатит девок, вот и все.

— А тебе он на что? Зачем увязался за мной? — Агнеша и так знала, что дело не в полюбовнике, потому что направление этих нечистей было совсем другое и забеременеть от них тоже никто не мог.

— Ну, он пришел и выгнал меня с моего двора… Я там был просто как знахарь, хозяйство держал, никого не трогал! Честно!

— Кроме знахаря, я так полагаю? — Рыжая вздохнула и убрала колено с шеи и нож обратно в сапог, было не похоже, что он врет. — Где ж это такое видано, чтоб подвойник тихо-мирно жил под одним лицом? Вам же вроде удовольствие доставляет себе рожи менять?

— Ну я… — он потупился и зарделся, уши его покраснели совсем как у мальчишки, впервые увидевшим нагую девку.

— Что ты, давай уже выкладывай, раз начал.

— Ну ко мне когда кликуш или девушек с истерией водили, я их маковым молоком поил, а сам делался, как они хотели, ну а там…

— Ну, понятно, не лучше своего собрата дела помышлял. Дак а разница мне тогда, тебя зарубить или его? — Агнеша рассмеялась с его нелепого вида, видимо на самом деле он был молод и еще неохотно говорил на подобные темы, особенно с девушкой. Мальчишка обычный.

— Ну от меня девушки не… не беременели, зато…

— Зато довольные ходили и будто леченные? — Агнеша уже хохотала вовсю.

— Что ты ржешь надо мной, хватит! — он сильно насупился, и лицо его загорелось еще сильнее, чем только рассмешил девушку еще больше.

— Ладно-ладно! — она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но потом опять увидела его красное, как сочный помидор, лицо и снова зашлась хохотом, — ой, я не могу, ну и нечисть пошла! Лишь бы потрахаться! Тебе сколько лет-то, мальчик?

— Восемнадцать…

— Это ж сколько… — Агнеша стала загибать пальцы, пытаясь вспомнить, сколько отчего прошло времени и сколько ей сейчас лет на самом деле, — ладно. Давай по коням, там разберемся, мальчик.

Она стукнула его кулаком по плечу и помогла подняться. Лошади жевали траву и нетерпеливо рыхлили копытами землю. Завидев хозяев, они радостно вскинули головы, готовые продолжать путь.

Раньше борьба с нечистью чувствовалась как-то по-другому, Ерсаки казались себе и людям особенными, несущими спасение в их жизни. А потом пришли люди с их новым богом Мирожитом и стали говорить всем, что мол, дурит Еруслан народ, что Ерсаки ходят в подземья и заразу эту наверх тащат, а потом наживаются на людях страдающих от нее.

После падения училища они стали бороться с нечистью своими силами, оказалось, что и в самом деле не нужно уметь ничего особенного, кроме как держать меч в руках, чтобы порубить очередную болотницу или огромную паучиху. Разве что умирали люди, не обученные в училище, раз в десять чаще Ерсаков. Но им так нравилось больше, нравилось не зависеть от училища, нравилось иметь понимание, будто это боги вершат их судьбы, а не количество денег, отданных Ерсакам.

В деревню они прибыли ближе к вечеру, Агнеша не хотела торопиться и заниматься делом в ночь, поэтому было принято решение заночевать в корчме, а утром заняться поиском. Деревня была довольно людная, много приезжих с других княжеств, которые направлялись в Синезбург или столицу. Никто не желал оставаться в Сальковке из-за дурной репутации этого города, которую создали Мирожитовцы своим негласным правлением.

— Ладно, мальчик, расклад таков. Ты за меня сделаешь грязную работу по большей части, и тогда я тебя не трону и оставлю тут развлекаться. Денег вырученных не дам, даже не проси.

Так называемый «мальчик» по пути в деревню сменил внешность и теперь был похож на жителя юга. Синегорская смуглая кожа и крупные черты лица абсолютно не привлекали внимания, соответствуя половине посетителей харчевни. Простолюдинская внешность, грубые руки с грязными ногтями и лопающимися мозолями вызвали бы куда больше вопросов.

Денег харчевня на приезжих делала немало и могла заламывать цены больше положенного, за неимением выбора и, не желая ночевать в Сальковке, гости других княжеств соглашались на такую наглость, однако, обычные работяги уже не могли позволить себе просиживать здесь задницы.

— Благодарю и на этом, — он безразлично пожал плечами, понимая, что выбора у него нет, и принимая безвыходность ситуации.

Пока девушка задирала голову, допивая последние капли со дна кружки, к ним под стол незаметно пролез чей-то ребенок и едва не напоролся на резко высунутое лезвие горлом, когда Агнеша почувствовала легкое прикосновение к ноге и выудила из сапога нож.

Она заглянула под стол и хитро прищурилась, маленькая девочка испуганно задерживала дыхание, пытаясь не наделать еще больше глупостей.

— Вылазь, — Агнеша отвела нож в сторону, приглашая незваную гостью сесть рядом на скамью.

Синегорец смерил девушку презрительным взглядом, не понимая, о чем идет речь, а потом испуганно выпучился, увидев, как из-под стола неловко выползает маленькая девчонка.

Темные каштановые волосы с красивыми серебристыми прядями у висков, поддетые кольцами, намекающие, что кто-то из родителей с Синегорья, а вторая половина с северных княжеств.

Девочка важно уселась, поправляя платье, и гордо выкатила грудь колесом, всем своим видом показывая, что на самом деле она ничего не боится и то, что произошло под столом, было ошибкой.

— Что ты делала под столом? На воровку ты непохожа, — Агнеша дернула за узорчатое височное кольцо, — вроде родители при деньгах, а ты под столами шаришся.

— Я не воровала! Просто у вас под столом кошка сидела!

Стол дрогнул, от того как резко синегорец поджал под себя ноги и отодвинулся вместе со скамьей.

— Кошек боишься, что ли? — Агнеша прыснула со смеху, — во неч… мужики пошли, от кошек со страху ссутся! Девчонка и то не боится!

Агнеша заметила, как девочка еще более горделиво выпучилась и заулыбалась, получив непрямую похвалу.

— А вы тоже с Синегорья? — девчонка развернулась в сторону спутника Агнеши и провела руками по своим вискам, — у меня волосы как у вас!

— Д-да тоже, — он испуганно смотрел под ноги и под столы, пытаясь найти кошку, но безуспешно.

— А у меня батюшка оттуда, а матушка с Дивоморского, вот мы едем в гости к еёным!

— Ну понятно, а тебя родители не хватятся, что ты не с ними? — синегорец внимательно посмотрел на девочку, намекая, что ей пора бы уйти из-за чужого стола, но она явно не поняла намека.

— А да не! Они там с друзьями болтают, а мне скучно стало, им там и без меня весело, — она как-то грустно оглянулась через плечо, и Агнеша увидела шумную компанию, в числе которой было пару синегорцев, один из которых явно был ее отцом. — А вы путешествуете? А чудовищ видели? А русалок встречали? А они красивые? — девочка обрушила град вопросов прямо в лицо Агнеше и подвинулась еще ближе, видимо, чтобы не упустить ни одного ответа.

Агнеша неловко отодвинулась от нее подальше и оскалилась на спутника, который ехидно хихикал, наблюдая за этим действом.

— Русалки красивые только наполовину, — Агнеша проигнорировала половину ее вопросов, рассказывать ребенку об ужасах, плодящихся с невероятной скоростью, было неохотно, — только они на берег не выходят, из воды зовут, чтоб люди сами к ним ходили.

— А почему наполовину? У них ног нет, и поэтому они на берег не ходят? Хвосты рыбьи, да? — девочка опять придвинулась к Агнеше, та хотела снова отсесть от нее, но лавка закончилась, и девушка пошатнулась, едва не соскользнув с края.

— Не хвосты у них, а щупальца, ты в столице была когда-нибудь? — ответом на вопрос послужило отрицательное мотание головой. — В столицу когда съездишь, там с моря ловят тварей подводных, у которых много-много длинных лапок, каждая из которых похожа на змею, вот у русалок такие же. Они ими затаскивают людей в воду, играются сначала, мол то отпускают, то ловят снова, душат, топят, а потом жр… — Рыжая увидела, как побледнело лицо девочки, и поняла, что разрушила какую-то детскую сказочную иллюзию. — Ты поди к родителям лучше, папка твой, уверена, больше знает, а то вдруг я тебе соврала.

Девчонка вроде как облегченно вздохнула, но все-таки история ее отпугнула, и она медленно сползла со скамейки, и, даже не попрощавшись, умотала в компанию родителей. Агнеша заметила, как она оживленно что-то рассказывает отцу и тычет пальцем в их сторону.

— Кажется, пора сворачиваться, — она кивнула в сторону притихшей компании, которая внимательно слушала обвинение девочки на ее счет и встала из-за стола.

Синегорец без слов понял сложившуюся ситуацию и умотал в сторону комнат вслед за ней.

Больше сегодня выходить не хотелось и Агнеша, поудобнее устроившись на жесткой кровати, легла спать. Ночь была теплая и спокойная, из окна выглядывали редкие звезды и краешек луны, освещавший макушки деревьев, виднеющихся вдалеке.

Агнеша задумалась, боятся ли все подвойники кошек, или это только ей так повезло со спутником, и провалилась в безмятежный сон. Наутро им предстояло выудить среди десятка незнакомых лиц одно-единственное и желательно не нарваться на последствия в виде ненависти всей деревни.

***

Тогда

Рыжая повисла на турнике и, скрестив ноги, подтягивалась вверх. Счёт шёл уже за второй десяток, когда на площадку вышел Светоч и сел подле. Рыжая ненадолго остановилась, но, не дождавшись от него ни слова, продолжила тренировку.

— К нам городского привезли, — немного помолчав, сказал он, — говорят, папаша его долго за деньжата прятал, но тот урод вырос, вот и сдали.

— Ну, — тяжело выдохнула Рыжая и спрыгнула к нему, — а нам-то че с того?

— У него получку отобрали, сказали, отдадут позже.

Рыжая уселась рядом и, облокотившись назад на траву, пыталась отдышаться.

— Думаешь забрать? А… ух… сука, — она скрючилась из-за резкой колющей боли в боку и не смогла закончить фразу.

— Видел ли я куда отнесли? — предугадал он вопрос, — Конечно. К Грыже.

Грыжа был их лектором и одним из старших по званию. Прозвали его так за скрюченную спину и сильно выпирающий горб. Он вечно задевал дверные косяки и не мог подолгу сидеть, поэтому всегда вёл лекции стоя, а когда спина начинала болеть, ложился на пол, на специальный мат, и отдыхал. Удачей было, если во время очередного приступа он засыпал, и тогда мучительный урок становился временем отдыха и спасения.

Вообще, Грыжу любили и уважали. Он был стар и добр ко всем, его не очень то и боялись, но прогневавшего его ученика, несмотря даже на то, что он мог быть потомком чуди, секли от зари до зари, так что никто не старался втыкать ему палки в колеса.

Агнеша вытянула ноги и улеглась на землю.

— Есть наводки? — она не сильно была уверена в том, что хочет рисковать своей и без того избитой вусмерть шкурой, но если получка хороша, то это могло того стоить.

— Богатенький! Говорят, его родители купцы и хозяйство добротное держат, хорошечное должно лежать, домашнее, свеженькое.

Агнеша задумалась. Уйти с лекции было не так сложно, проблемно было добраться до кабинета. Грыжа располагался в другую сторону от лазарета, так что если пожаловаться на тошноту, или ещё что, то можно было огрести за прогул лекции. Но можно было пойти по старым скрытым застенным ходам, которыми иногда пользовалась прислуга. Только вот за их посещение грозила не сечка, а изолятор. Но изолятор… в нем сидеть и врагу не пожелаешь.

— А давай… давай мы дурочка выпустим, — неожиданно предложила Рыжая. Выпустить дурочка на их языке означало наделать шуму. Стоило брать несколько людей, чтобы обезопасить и привлечь больше внимания, но сейчас жажда получить больше наживы была сильнее желания обезопасить себя.

— А давай, — согласился Светоч, — и пойдём двумя путями, а уйдём задним окном… только вот кого взять-то, — они задумались. Слишком часто одного и того же выпускать нельзя было, это могло вызвать подозрения, да и готовых на это было не так много.

В одиночку могли выходить Копченый, Уж и Бес. Только вот Уж и так недавно две потасовки устраивал, а Копченый сидел в изоляторе. Бес был одними самых неблагоприятных вариантов, да, он идеально выполнял свою роль и мог по несколько часов водить за собой всех старших, но и цену он из-за этого загибал.

Он был обидчивым, эмоциональным, и немного узколобым человеком. Он делал, не думал, часто это выходило ему боком, и вся его спина, испещренная шрамами, повидала много разных наказаний за это. Зато он был хорошим человеком, честным, добрым, и всегда за своих: он всей душой ненавидел старших и презирал каждого лектора до едино, кроме Обертки, но это уже другой разговор.

Они двинулись в зал общежития, где Бес обычно драл с малых пожитки и играл на ухабы или лобешники. Ухабами воспитанники называли игрища, когда хватали жертву за волосы и начинали трясти, приговаривая «Ох, дорога неровная-неровная, ох сколько ухабов-ухабов» и так на счёт. Лобешники же были игрой, когда один прикладывал ладони ко лбу, а остальные с размаху били посередине, почетным считалось стерпеть Бесовской лобешник и не повалиться с ног, потому что лупил он знатно, не жалея сил. А силы в нем было, мама не горюй.

Бес был по родству южным, из-за чего имел смуглую кожу, и русые, почти золотого оттенка волосы, но поскольку был не сильно уж чистокровным, это были не сильно выраженные черты. Он был хорошо сложен, высок, мускулист и приятен на внешность. Но из-за условий жизни он был жилистым, и поэтому лицо выглядело довольно жутко: впалые щеки, синяки под глубоко посаженными глазами, и чересчур широкая улыбка, с белоснежными зубами в постоянном оскале.

Когда они подошли к Бесу, он трепал какого-то мальчишку, поднимая его над землёй и выкрикивая напевы про ухабы.

— Пошли выйдем Бес, хорош детей лупасить.

Бес недовольно сощурился, но опустил свою жертву на землю, перед этим одарив подзатыльником на прощание. Они вышли в коридор и уединились у окна.

— Ну что, господа, добро пожаловать в бесовские лапы, — он понимал, что им что-то нужно, и поэтому чувствовал себя князем.

— Хорош гнать, дело есть, — Светоч был настроен максимально серьезно, — Не до шуток.

— Ладно-ладно, что надо то, братцы?

Рыжая стояла поодаль, если бы Вишуй не смог бы договориться, она была бы планом Б. Её уважали среди беспризорников: свободолюбивый, раскрепощенный характер и стальная воля сделали из нее настоящего лидера. Она не любила пользоваться своим выгодным положением лишний раз, но если надо было, её готов был слушать даже Бес. В ней он видел настоящего соперника, видел в ней, по сравнению с другими, человека и друга.

— Дурочка выпускаем, — сказал Светоч и ткнул пальцем в грудь Беса, намекая, что это будет он, — есть получка у Грыжи, надо забрать.

— Ну-у-у-у, — драматично протянул Бес и скрестил на груди руки, — а дело-то того стоит?

— Стоит.

— Ну смотри, тогда мне полову получки и по рукам.

— Четверть.

— Не, братец, ты че мутишь, я шкурой рискую, а вы всё себе забираете? — Бес недовольно упер руки в бока и нахмурился.

— Ага, конечно, а мы перед Грыжей провинимся, и кто из нас в худшем положении?

— Я, конечно, — настаивал Бес, — либо полова, либо без получки. Меня и так на прицеле держат, видишь? — он указал головой в другую сторону коридора, — ждёт. Как что и я сразу по зубам отхвачу. — Там стоял один из стражей, Бес мельком показал ему неприличный жест и заржал.

— Четверть и не больше, на меня Грыжа зуб точит, я его на пределе держу, старик извелся уже.

— Нет. — как отрезал Бес и уже развернулся на пятках, чтобы уйти.

— Да, четверть и все.

— Сука, да что вы как маленькие, всем поровну и наплевать, — раздраженная Рыжая втянулась в разговор. — Треть каждому и разойдемся, дело общее, получаем общее, отвечаем все вместе, если что.

Светоч заскрежетал зубами, он не хотел получать за проделки Беса, или если Рыжую поймают.

— Ладно, на треть согласен, но если поймают, не сдавать. Не хочу я за вас отхватывать лишнего, — Бес предугадал ход мыслей Светоча.

— Согласен.

— По рукам, — они закрепили это своим рукопожатием.

— Сегодня во время лекции Грыжи, — закончила Рыжая, и они разошлись.

День пролетел незаметно, когда настало время бушевать, Светоч отпросился в уборную и выскочил за дверь, бросив недвусмысленный взгляд на товарищей. Надо было действовать.

— Ты че, обурел в край? Ты че стибрил мою обедню? — вдруг закричала Рыжая и взвилась из-за парты.

— Да ниче я не брал, че ты гонишь!

— Рожа у тебя больно хитрая, щас подправим, — и Рыжая со всего маху вдарила ему кулаком по носу.

— Старая шельма, — Бес отшатнулся в сторону, но тут же, не теряя времени, дал ей в ответ.

Разбитые носы изливались кровью. Оба не смели шевельнуться, потому что не хотели повлечь драку дальше без нужды, они выжидали, что скажет Грыжа.

— А ну пошли вон оба! — заорал лектор, — быстро! Вышли, привели себя в порядок и к порогу пристали, не до ваших разборок мне бестолковых, недоучки плешивые!

Якобы поникшие, препираясь и толкаясь, они вышли из аудитории и направились в сторону умывальников.

— Ты могла не так сильно бить? Я теперь с волдыриной вместо носа буду ещё несколько дней ходить.

— Ой, ну прости уж, не удержалась, давно хотела твою морду подправить, — она похлопала его по спине и ехидно улыбнулась. — Ладно, не обижайся, пошли уж.

Светоч ждал их возле уборной.

— Ну вы и красавцы, конечно, стоите друг друга, — он весело захихикал, осматривая их разбитые лица.

— Завались, Светоч, — Бес тяжело выдохнул и вытер рукавом кровь, — Ну, я пошёл, бывайте, удачи.

Бес пошёл в сторону обеденной, там сейчас много кого можно было встретить, поэтому шуму наделать было легко. Вскоре раздались крики.

— Грязное, паршивое животное, пошёл вон отсюда! — звуки битой посуды, возгласы и вопли испуганных кухарок.

Это был знак.

Светоч отодвинул старый портрет и пролез в щель, он лучше всех умел ориентироваться в потаенных ходах, поэтому этот путь выпал ему. Когда он ступил в темноту, Рыжая успела заметить, как вокруг его головы возникло слабое свечение.

Светочем Вишуя прозвали за его светящиеся уши, в темноте они часто служили вместо лучины, хотя чаще их перематывали повязкой, чтобы никто не замечал их вылазки по ночам. Вообще у него было много странных и неясных причуд, которые обычному человеческому разуму не понять было, потому что сам он был потомком чуди, или, по крайней мере, слухи ходили именно такие.

Агнеша стала пробираться прямиком по коридорам. Мимо неё пробежали пара учителей и несколько стражей, даже не обратив на неё внимания. Их вызвали, потому что на кухне никто не мог поймать и угомонить Беса.

Она продвигалась быстро и бесшумно, прильнув к стене, спрятавшись за статуэтками с доспехами, растительностью и прочими предметами. Было тихо, почти все учителя и воспитанники были заняты преподаваниями, а остальные побежали на шумиху.

Она проскользнула два этажа вверх и вскоре оказалась около нужной двери. Натянув рукав на ладонь, она пару раз дернула за ручку.

Закрыто.

Либо Вишуй ещё не успел дойти, либо у него шло все не так гладко, как хотелось бы. Оставалось надеяться на первый вариант, но времени ждать не было.

Она достала самодельную отмычку из кармана и присела возле замка. Шесть последовательных щелчков, с определенным временным промежутком, и замочная скважина сдвинулась вправо. Агнеша самодовольно улыбнулась и хотела было уже проскочить внутрь, как услышала шаги.

Рядом не было ничего, где можно было бы спрятаться. Звук шагом стремительно усиливался, заставляя сердце биться сильнее со страху. Как вдруг, она подняла голову вверх и заметила высоко над собой железную перекладину, а над ней деревянную балку потолка. Времени искать другой выход не было, она отошла назад, сделала глубокий вдох и побежала. Сделала пару вертикальных шагов по шершавой стене, оттолкнулась ногой от дверной ручки и подлетела до самой перекладины.

Рука соскользнула.

Она было повалилась вниз, как успела ухватиться второй, и, быстро подтянувшись, вскарабкалась на деревянную балку и улеглась там.

Человек встал прямо под ней, Агнеша затаила дыхание и слушала стук собственного сердца. Оно билось так оглушительно, что казалось, сейчас он услышит ее и тогда все усилия напрасны, но незнакомец лишь огляделся вокруг и пошел дальше.

Дождавшись, когда он скроется за углом, она ловко спрыгнула вниз и проскользнула за дверь, там ее ждал Вишуй. Они забрали мешок, не оставив от него и следа, закрыли изнутри дверь и выпрыгнули из окна.

По водопроводу они поднялись в спальню, где сидел Бес.

— Ну, как? — он подскочил с места и потянулся руками к мешку, — О-о-о, вот это навал, ну, прячьте, после вечерни разберём.

Так проходило время учений в училище, нередкие приятные моменты, ради которых, казалось, дети продолжали жить и терпеть издевательства. Холодные стены стали домом, никто отсюда не знал, где конкретно находится, их никогда не выводили наружу, поэтому и способов побега никто не ведал.

***

В настоящее время

Воспоминания об ученических днях нередко посещали голову Агнеши в самый неподходящий момент, всплывая будто из ниоткуда и навевая тёплую тоску. Как давно она не видела Вишуя и чем он сейчас занят? Кто знает, оставшихся Ерсаков разбросало по всему свету, заставляя пахать на жизнь и ушедшую в минус репутацию, как не в себя.

Она поежилась и облокотилась на стену трактира, изредка поглядывая в окно и вслушиваясь в происходящее, дело затянулось, и скука заставляла глаза закрываться самими собой, как вдруг послышался крик.

— Ой, да хер с тобой! — низкорослый, слегка полысевший мужик, кинул на стол карты и вывалил деньги.

Его соперник расплылся в ядовитой улыбке. Южанин был смугл, с ухоженной бородой стального цвета и причесанными волосами, спадающими до плеч. Половина была заплетена во множество кос, а остальная просто поддета бусинами. Когда он встал из-за стола, проигравший толстяк оказался едва ли ему до локтей ростом. Снизу вверх карлик буравил победителя взглядом. На его жирное лицо спадали сальные волосы, а пот чуть ли не стекал на одежду. Рот, украшенный старым рубцом, скривился в истошном крике, и толстяк кинулся на противника.

— Бей-убивай! — визжал мужик, похрюкивая и брызжа слюной.

Таверна превратилась в арену для бойни: столы раздвинули, девки разбежались. Крики слились в гомон, так и дразнящий его поддержать.

Южанин, который, казалось, был неприятно удивлен такой прытью, отшатнулся и неловко попятился, пропустив несколько ударов по ногам и один, довольно чувствительный, в солнечное сплетение. По лицу внезапно поползли довольно-таки неестественные морщины, мгновенно добавив ему пару десятков лет. Он ощерился, словно зверь, показывая не первой белизны зубы, и с какой-то нечеловеческой страстью накинулся на толстяка.

Синегорец отразил несколько молниеносных атак толстяка, а потом, по-змеиному извернувшись, сделал выпад вперед и насквозь пробил только что трепыхавшегося противника. Победитель драки, явно не ожидавший продолжения битвы, отступил, но недостаточно, чтобы толстяк, изменив форму руки, не смог бы дотянуться до него.

Челюсть оглушительно хрустнула, синегорец, скрючившись от боли, резко упал на землю. Карлик стал обыскивать проигравшего, чтобы забрать наживу. Обобрав мертвеца, он оглянулся по сторонам, проверяя, что люди разбежались и за ним никто не смотрит. Карлик вдруг вытянулся в росте и совсем изменился во внешности, переглянувшись с трактирщиком, подцепил тело на плечо и вышел на улицу.

Новоиспеченный простолюдин сбросил тушу в сортирную яму прямо за банями и закурил трубку, поглядывая в никуда почти что бесцветными глазами. Дела шли в гору, в это время года было особенно много чужеземцев и подвойнику затеряться среди них было легче легкого.

Нечисть отсыпалась, деревья мирно покачивались, птицы щебетали. Не хватало только журчания ручья, плеска рыбы и трепета водной живности, но и это успешно заменило булькающее горло простолюдина, заливавшегося собственной кровью. Колени его подогнулись, и отважный боец стал махать руками, в попытке перехватить порез под подбородком и остановить кровотечение. Через мгновение попыток борьбы за жизнь он получил еще раз ножом в глаз, а затем кто-то сильно рубанул по шее и подхватил оторванную голову.

Агнеша заглянула в единственный целый, закатившийся глаз и убрала голову в потрепанный вещевой мешок. Ткань мешка хоть и была достаточно плотная, кровь все равно начала скапливаться по углам и протекать на землю тоненьким ручейком.

— Эй, — доносится голос из ямы, — не поможешь?

— Прости, мальчик, но у меня нет тяги возиться с мертвецами. Мне большее удовольствие живые приносят, знаешь ли.

Девушка пожала плечами и отошла от ямы, чтобы ее не забрызгал подвойник, выползающий из помойки.

— Оставишь меня теперь? — жалобно проскулило бесформенное нечто, медленно принимающее образ человека.

Теперь из-под грязи выглядывал не синегорец, а обычный дряхлый дедок с деревни. Со скатавшейся пышной бородой, облепленной грязью и кровью, тощими трясущимися руками и ужасно виноватым и напуганным взглядом.

— До следующей встречи.

Она скинула обезглавленное тело в яму и пошла прочь. Ей совершенно не было дело до этого существа, ее вообще не волновало, что произойдет с ним дальше, и на что это повлияет, и, конечно же, ей было не важно, сколько ещё людей оно погубит, или как в этом случае заставит понести. Всего лишь появится новая запись на доске, а это то, что ей надо.

Ее не интересовало абсолютно ничего, кроме крова, сытного стола и головы, покачивающейся на бедре и пачкающей одежду.

Поручение было выполнено, и это главное. Теперь нужно доставить «груз» и деньги приятно заполнят карман, позволяя ненадолго оторваться от насущной рутины.

В голове заструилась незамысловатая мелодия, которую играл гусляр в злополучном трактире, и Рыжая стала тихо напевать ее, поправив лохмотья на лице, чтобы никто точно не услышал.

Она уверенно направилась в лес, где оставила свою кобылу. Красный скакун поднял голову при звуке приближающихся шагов, взмахом гривы поприветствовала хозяйку, а та в ответ стала отвязывать поводья от дерева.

Перемахнув ногой через круп лошади, она подала сигнал поводьями, и животное двинулось вперёд. Несмотря на то что с делом она управилась быстро, скоро стемнело и пришлось ночевать в корчме на тракте, в нескольких деревнях от первой стены.

Стеной называли плотное скопление колдовства, которое словно невидимое кольцо дважды рассекало всю страну. Невидимый глазу поток колдовства заставлял чувствительных к нему людей передергиваться, остальные же просто чувствовали, будто воздух стал плотнее, а дышится тяжелее.

То ли это были остатки какой-то древних чудских поселений, ушедших под землю, то ли какой-то языческий новодел, но под всей стеной, и первой, и второй, струились заброшенные подземья.

Лабиринты из пещер, заселенные нечистью, блуждающей в поисках пропитания, были запечатаны множеством колдунов еще в давние времена, когда там внизу произошло что-то страшное и необъяснимое, и подземные чудища массово полезли наружу.

Однако интересующиеся искатели смерти, а до последних событий и училище Ерсулана, все еще находили способы пробраться внутрь и наворовать оттуда редких минералов, трав и ингредиентов для алхимии, притягивая за собой на поверхность непонятных тварей.

Страна отдавала затхлостью, страхом и смертью, ей нелегко далась война, которую развели Мирожитовцы: многие поселения были выжжены и разграблены. Люди сотнями убиты, тысячами ранены, но главное, не сломлены, а после уничтожения агрессора в лице училища Еруслана и вовсе воспрянувшие духом.

Сохранившиеся города разрастались от новоприбывших в них людей, которые бросали старые гниющие «кладбища», где не осталось ни одного целого дома после того, как Мирожитовцы выискивали каждого спавшегося Ерсака. Никто не хотел оставаться на огромных могилах, тем более отстраиваться там заново. Все это лишь напоминало об ужаснейших потерях и трагедии.

Но девушке не было дела и до этого, она не боялась за свою жизнь и спокойно нежилась на чистых, хоть и жестких, простоватых простынях, рядом с только что выстиранной, сохнущей одеждой. Думать о произошедшем и зря напрягать голову не было смысла, если бы судьба хотела убить ее, она бы сделала это еще в тюрьме.

Рыжая ускользнула утром так же бесшумно, как и пришла, не оставив и следа своего пребывания. Будто всем померещилось, и не было никакой рыжеволосой странницы с одеждой, запачканной кровью и пропахшей лошадьми и трупниной. Мираж, неприятный фантом, о котором после трактирщик будет рассказывать своим посетителям.

Агнеша даже не обернулась и пришпорила лошадь, устремляясь прочь от восхода, пытаясь обогнать солнце, хотя бы ненадолго. Кобыла долго выдерживала темп, но на подходе к стене начала хрипеть и сбиваться, из-за чего пришлось немного сбавить обороты, чтобы дать животному отдышаться.

Города около столицы поражали своей красотой, даже несмотря на висельное дерево, встречавшее всех проезжающих мимо. Агнеша бегло оглядела его: бездыханные тела с отрубленными головами, насаженными на пики по кругу, будто забор, огораживающий дерево. Преступники, враги народа, клятвоотступник и дезертиры, немало среди них было и тех, кого она когда-то считала братьями и сестрами. Рыжая довольно улыбнулась, встречая знакомые лица на кольях и поспешила дальше.

По приближению к Синезграду, она внимательно вглядывалась в толпы у ворот города, желающих попасть внутрь и обезопасить свою жизнь. Но, к ее сожалению или счастью, она не увидела никого из своих знакомых и прошла дальше.

Коня — в конюшню, сама — на своих двоих. Тут лучше не привлекать внимания и не выделяться: немало людей жаждет найти Агнешу как по старой дружбе, так и по новым обидам.

Проскользнув по закоулкам в самую глубь города, она вышла к ближней стене. В этом городе до нее было рукой подать, а из других населенных пунктов пришлось бы идти может и не один день. Пошарив в воздухе руками, со стороны напоминая сумасшедшую, она нашла нужное скопление колдовства и буквально ухватилась за него ладонью. Сработал знак на руке, и легким усилием девушка провалилась внутрь стены, будто исчезая между слоями воздуха.

Теперь перед ней предстало совсем другое зрелище. Узенькие улицы, стремившиеся бесконечно вдаль, были покрыты мраком, который едва рассеивали три волшебно созданных солнца. Колдовские светила безмятежно плыли по чёрному небу, но даже их света не хватало, чтобы в городе стало ярче, чем в сумрачную погоду.

Благодаря сильному, древнему колдовству пространства, которое подпитывалось самой стеной, внутри нее был образован город. По его границам проходила абсолютная тьма, которая являлась внутренней стороной стены и, соответственно, границей этого города.

Узкие, плоские, длинные домики гнездились друг на друге и оставляли лишь тоненькую улочку между собой. От них пахло сыростью и страхом, а подойдя ближе, можно было ощутить невероятно сильное присутствие колдовства и дыхание смерти.

Беглецы и изгнанники, убийцы и воры, колдуны, отступники и угнетенные народы — все, кто не нашёл себе места во внешнем мире, нашли его здесь, во внутреннем.

Слузьма — город в городе, убежище для каждого нуждающегося. Синезград — город, через который и проходит ближняя стена. Какой-то умник решил то ли провести эксперимент, то ли выяснил, что на древних руинах рожь растет лучше, и построил город прямо через стену. Ничем хорошим это по итогу не обернулось, поскольку дивоморским не хотелось обживаться на местности, где дышать нечем, поэтому стена, проходящая через весь город, так и осталась ничем больше как пустой улицей, вымощенной какой-то старой брусчаткой.

Провалившись внутрь стены, Агнеша тут же схватилась за горло. Дышать стало невыносимо больно, а глаза так чесались, что хотелось их выдрать наживую. Сколько себя помнила Агнеша, она всегда страдала этим недугом — непереносимостью колдовства. Даже ее чуть близкое присутствие вызывало зуд в ладонях и желание поскорее свалить, а тут такое, организм просто не справлялся. Нащупав на груди амулет, она стала шептать усиливающий его заговор, чтобы быстрее снять с себя последствия болезни.

Справившись с собой, Рыжая, ловко ныряя между разношерстного населения, добралась до здания, напоминавшего приплюснутую таверну. Даже вывеска была такая же, если бы ее не перечеркивали потертые временем кровавые надписи. Медленно отворив дверь, Рыжая проскользнула внутрь, и от резкого пространственного колдовства, практически ударившего ее по лицу, снова, как в первый раз, чуть не упала наземь. Изнутри здание было совершенно обычных размеров, и никак не приплюснутое, как выглядело снаружи.

Для такого места атмосфера была очень даже уютная и гостеприимная. Уродцы всех мастей и размеров сидели за столами, что-то спокойно обсуждали, изредка заливались смехом. Танцовщицы ластились между столами, но никто даже взглядом не приставал к ним, лишь наслаждались песнями и звоном побрякушек, прикрепленных к босым ступням. Никто не буянил, не кричал, раздражение даже близко не чувствовалось.

Тут собрались самые аморальные, отрешенные и конченые выродки этой страны, каждый из которых зарабатывал либо на смерти, либо на мучениях, приводящих к ней. Но здесь был дом, а дом не место для шума и ссор, поэтому тут чувствовалось только терпение и уважение.

Некоторые взгляды отвлеклись на девушку и поприветствовали ее кивками головы. Рыжая ответила взаимностью и прошагала к стойке. Перебросившись взглядом со знакомыми, она нырнула за скрытую в тени дверь.

— Шо ты, старый, как поживаешь? Молился, небось, чтоб я не вернулась уже наконец, да?

Мужчина за дверью заглянул в мешок, который приземлился ему на стол, удовлетворенно закивал и положил голову на колдовской круг, начерченный на столе. Заклинание активировалось, круг заискрился, свет поглотил обрубок тела и тот исчез, оставив за собой лишь грязный след.

Мешок с деньгами приземлился в руку девушке, взвесив его, она довольно кивнула и вышла.

Тут же мимо ее уха, порвав ткань, обмотанную вокруг головы, просвистел нож и приземлился в другом конце зала. На доске, заполненной кучей листочков с рисунками и записями, утыканной сотнями ножей, стрел и дротиков, теперь покоился ещё один, ничем не отличавшийся от других, разве что ценником: за задания, на которые прежде уже ходили головорезы, но не справились, повышалась цена.

— Снова ловишь удачу за хвост, Агнеша? Как тебе не стыдно, наживаться на смертях своих собратьев, — сказал человек, к которому подсела девушка.

Она размотала лицо, сделала из повязок кучу на столе и положила на них, как на подушку, голову.

— Если твоя трусость не позволяет брать тебе просьбы повышенной сложности, то заткнись к лешему со своей завистью, мне сейчас не до твоих поганых острот.

Ее собеседник был крупного телосложения, но из-за осанки не выглядел так мужественно, как мог бы. Сгорбленный, с опущенной головой, весь пропитанной этой человеческой жалкостью. Смотря на него, хотелось пожалеть и приласкать, как блудного пса.

Темные, нелепой длины волосы, спадали на лицо, прикрывая глаза. Но когда он поднимал голову, все сразу заглядывали в прежде сокрытое — темные, цвета сырой земли радужки и чернеющие синяки под глазами. Дополнялось это все печальной улыбкой и выглядело как-то странно. С одной стороны так по-доброму, приятно, а с другой, в этой улыбке и синяках читалось что-то вроде «мне стоит шевельнуть пальцем, и ты мертв». Крупные черты лица говорили, что в родстве, возможно, когда-то очень давно были Синегорцы.

У него была плотная кольчужная броня с кожаными вставками высшего качества, но вся перелатаная на сто раз: будто до него ее успело поносить ещё с десяток приключенцев. Стальные детали дополняли превосходный комплект, и, если бы он хоть раз выпрямился, гордо вскинув голову, то вполне был бы похож на заморского рыцаря, или, может, даже на служника знати. Но так он дотягивал лишь до прибитого жизнью головореза, кем, собственно, и являлся, если бы не Казимира.

К ним присоединилась девушка, она пододвинула чашку с каким-то пойлом к Агнеше, а та в ответ жадно присосалась к кружке.

— Вук, хватит докапываться, ее и так жизнь потрепала.

— А меня нет? Мы на равных островах, так что я имею полное право. Тем более она меня любит, просто выпендривается, да ведь, солнышко? — по его речи было непонятно, издевка это или он на полном серьезе сейчас сказал эту чушь. Но все уже настолько привыкли, что не обращали внимания.

Агнеша поморщилась и закатила глаза. Ей хоть и было плевать, но где-то на уровне подсознания он ее серьезно вымораживал, и так и хотелось дать ему по лицу, чтобы меньше прилипал и не докапывался.

— Все нормально, Казимира, он ещё не успел разрушить мое сознание полностью, — она слабо улыбнулась и снова потянулась к кружке.

— Вот видишь. У нас все хорошо, наше желание умереть объединяет нас и наши мысли, — он закивал головой, будто вложил во фразу смысла больше, чем было в существовании этого бренного мира.

Казимира была хорошенькой девушкой, очень даже молодой на первый взгляд. Хотя кто их знает, ведьм этих, ей могло быть больше сотни. Приятная наружность граничила с чем-то жутким: чёрные волосы, с седыми прядями, свидетельствующими об умении использовать колдовство души, и такие же темные глаза, с серебристыми вставками и ободком. Пухленькие щечки и чуть опущенный нос, который смешно шевелился, когда она разговаривала.

Вещи ее были украшены позолотой, накидка приятного синего цвета была закреплена на плече и прикрывала колдовские одеяния. Неопытный взгляд бы сказал, что это простые одежды послушника или же церковника, но оказался совсем неправ. Каждая деталь гардероба Казимиры была сшита специально под заказ, с использованием редких артефактов, усиливающих ее колдовские способности.

Кем является на самом деле Казимира — никто не знал, кроме, разумеется, Агнеши и Вука. Она просто приходила сюда посидеть, послушать. Приносила новые сочные задания, невесть откуда, да и вообще была желанным гостем этого заведения.

В какой-то степени ведьма и мечник были очень похожи внешне, но родственниками даже близко не являлись. Лишь рыженькая Агнеша была тут не к месту, как бельмо в глазу, «освещая» эту темную компанию.

— Мне надоело, честное слово, — простонала Агнеша, — все одно и то же. Изо дня в день снова и снова хочется каких-то приключений, что ли, чтоб набить карман доверху и надолго не задумываться о способах выжить.

— Мне бы твои проблемы, душа моя, — Казимира запустила руку в волосы соседки, распустила короткий хвостик и стала расчесывать их пальцами. — Но к счастью, и от них тебе придётся страдать недолго. У меня есть то, что вам явно понравится.

Слова не произвели ожидаемого эффекта, Агнеша лишь повела бровью, а Вук откинул волосы набок. Казимира фыркнула в ответ и недовольно поморщилась.

— Всего лишь какое-то княжеское поручение, конечно, оно вас не достойно. Великие головорезы рода людского, какое им дело до интересов княжества.

— Ладно, ладно, не заливай. Расхорохорилась тут, — просипел Вук, зевая и проглатывая половину предложения. — Что значит княжеское поручение? Да и как оно вообще до нас добралось, поприличнее не нашли никого?

— Как вы получили это поручение не твоё дело, а вот как вы собираетесь ее выполнять — это уже тема для обсуждения. — Она хитро улыбнулась и достала сверток из-за пазухи, заклеенный печатью с изображением буйных волн.

— Ты так и светишься, — прищурившись, сказала Агнеша, — неужели что-то правда настолько стоящее?

— А то, — колдунья заулыбалась еще больше, — Идем, только возьму ключи и я все вам расскажу. А то меня привыкли здесь слушать все кому не лень, даже когда я не к ним обращаюсь. — Она как-то зло окинула взглядом помещение и пошла к хозяину таверны.

— Она сведёт нас в могилу, точно тебе говорю, — простонал Вук и поплелся за жизнерадостной колдуньей.

— Мою, — коротко сказала Казимира и получила ключи от хозяина.

За лишнюю монету она ещё давно выкупила здесь комнату и оборудовала ее под себя, но ключи хранила тут, боясь потерять их в очередном путешествии. Если быть точнее, из комнаты она сделала место, где никого и никогда не найдут. Для этого понадобилось немало времени и усилий, но оно того стоило.

Комнатка была небольшая, поэтому на поддержание заклятий не требовалось слишком много колдовских камней. Она была заколдована таким образом, что месторасположение людей, находящихся внутри, при использовании поискового колдовства отображалось на карте где угодно, только не в этих окрестностях.

Она часто использовала это место для пыток и получения информации вне ведома княгини и общины колдунов, потому что сюда легко было заманить простых смертных, ничего не знающих о наличии такой опасности. Ну, и, соответственно, это было идеальным местом для переговоров.

Они поднялись по обшарпанным ступеням и вошли в комнату. В нос ударил сильный запах крови и страха, это ощутил бы любой дурак, но дверь мгновенно блокировалась специально разработанным механизмом, на который Казимира потратила немало деньжат. Она хранила его втайне, а создатель, скорее всего, уже был мертв, поэтому сбежать не мог никто, даже если бы и убил ее саму.

Агнеша теребила амулет на груди, повторяя заученные нашептывания. Погружаясь все дальше и дальше в колдовство, она надеялась, чтобы это не стало ее последним разом.

— Ты хоть бы окошко открыла, пусть проветрится. — С усмешкой сказал Вук, но даже не удосужился внимания ведьмы.

Она подошла к столу и расстелила во всю длину карту.

— Здесь, — Казимира ткнула пальцем в леса около второй стены и повела вдоль нее.

— Появилось сплочение какого-то скрывающего колдовства, напоминающего чудское, но я так и не смогла опознать её. В этой местности участились разбои, но нападения больше носят людской характер, так что не думаю, что кто-то из нечистых обосновался там. Это ещё ладно, но здесь, — она указала ногтем туда, где лес соприкасался со стеной, — здесь сидит какая-то древняя тварь, которая пожрала уже столько народу, что войска отказываются брать её.

Вук и Агнеша молча следили за появляющимися, вслед за ногтем ведьмы, отметками на карте.

— А тут? — Рыжая увидела галочку недалеко от того места, где они сейчас находились.

— А тут нас любезно ждут, переночуем, возьмем припасов и хороших коней, и в путь. У нас довольно сильно поджимает время, потому что, судя по наблюдениям, которые мне предоставили, колдовское влияние ширится, и проклятие быстро распространяется.

— То есть мы не знаем ничего и идём непонятно куда? — Вук сделал чересчур недовольное лицо и покрутил пальцем у виска, намекая, что Казимира сумасшедшая. Он украдкой глянул на Рыжую, ожидая ее реакции.

— Ага, но не интереснее ли от этого? — улыбнулась Казимира и похлопала его по плечу, — Поместье держит мой хороший знакомый, он ждет нас к вечеру.

— Ну, для начала план есть, — Рыжая тоже не выглядела сильно воодушевленной от рассказанного, Вук, заметив, что она его мысленно поддерживает, аж весь засветился. — Начнем, а там дальше и разберемся.

Они, конечно же, не без всеобщего внимания, выскользнули из таверны и пошли вдоль нагромождений.

Растворившись в темноте Слузьмы, они снова попали в Синезград. Время внутри стены плыло как-то иначе, и когда они подошли к воротам, солнце уже лениво ползло в зените.

Агнеша натянула на лицо ткань и проскочила мимо очередей крестьян и горожан, она не очень-то хотела случайно наткнуться на давних знакомых или каких-нибудь умалишенных поклонников Мирожита, которые спустя столько времени все еще желали бы оторвать ей голову.

У Вука с Казимирой таких проблем не возникало, в около столичных городах их все знали как придворную колдунью и ее стража, поэтому относились с некоторым почтением и уважением.

Они взяли лошадей и двинулись в путь. По приближению вечера путешественники достигли владений того самого «друга», а когда сумерки сгустились над головами, они подошли к самому поместью.