Письма к тебе

Елизавета Рождественская (2024)

«Моя любовь увековечена в письмах, которые ты никогда не прочитаешь…» Известие о смерти отца обрушивается на Шарлотту Сторм как гром среди ясного неба. Такой чужой, но всё же, единственный родственник, которого она знала. Девушка возвращается в родной город, чтобы вступить в наследство и продать дом, который так и не стал ей родным. Убираясь, она находит письма отца, адресованные её матери. Перед глазами разворачивается история их любви и ошибок. Сможет ли Чарли проститься с прошлым, которое только обрела? Или преодолеет все страхи и обиды и спасёт любовь, зародившуюся в душе? Ответ знает только сердце… А ещё пронзительный взгляд голубых глаз, не желающий оставлять её в покое. От автора: В тексте: Сильная героиня; Амбициозный герой Возвращение домой Две истории любви Путь к себе Счастливый финал Совет от автора: готовьте плед, печеньки и бумажные платочки ^^

Глава 1

«Привет! Меня зовут Шарлотта Мария Сторм, мне двадцать семь, и я из Статфорда-на-Эйвоне, графство Уоркшир, Великобритания. Да-да, вы не ослышались, та самая родина Уильяма Шекспира и жерло туристического вулкана. Непримиримый соперник деревеньки Хоэрт, где обитали всей своей романтичной толпой сестрички Бронте. А также Бродстейрса, где творил гений тончайшего английского юмора Чарльз Диккенс.

Как вы думаете, кем мечтает стать девочка, гоняющая гусей по улочкам, коих касался сапог Шекспира? Ну, как минимум писательницей с мировым именем. Как часто я раскланивалась перед воображаемыми читателями, представляя им свои непревзойдённые шедевры. Тогда я и представить себе не могла, что много лет спустя, буду раскланиваться перед редактором «Бирмингем Таймс» и клятвенно обещать, что статья будет готова к утренней планёрке, когда на деле не написала ещё ни строчки. Творческий кризис, все дела.

В какой момент моя жизнь свернула не туда? И где теперь искать это «туда», когда на горизонте маячит статус «за тридцать», а из достижений только пара внутренних наград журнала за витиеватый слог и не сдохший суккулент по имени Фредди. Хотя если к достижениям можно отнести прочные отношения, то я могу этим похвастаться. Девять лет я люблю одного брутального красавчика с яркими, как небо, глазами. Девять лет я являюсь обладательницей таких же ярких финалов… если вы понимаете, о чём я (хе). М-да, романтичный слог Джейн Остен никогда не был мне близок, но из песни слов не выкинешь. Гарет красив и горяч, как бразильский жеребчик, и всё это мне одной… мне одной…»

Чарли на минуту подвисла, покусывая карандаш.

— Ты завела блог? — Бет подкралась сзади и резко прокрутила стул, на котором сидела Чарли, вперившись в неё с подозрительным прищуром.

— Напугала, Бетти! Нет, статью крапаю о великом переселении студентов Астонского университета из старых корпусов в новые…

— Скукота… — Бет отпустила стул и уселась на краешек рабочего стола. — Когда тебе отдадут обещанную колонку? Редвиг уже давно собирается на покой, и кому, как не тебе, возглавлять «Литературный разворот».

— Порой мне кажется, что Редвига отсюда только вперёд ногами вынесут, — задумчиво произнесла Чарли, продолжая терзать кончик карандаша. — Ну да ладно, что теперь говорить! Набросаю сейчас три тысячи знаков своим «витиеватым слогом», вплету немного истории, и… Люсинде понравится.

— Как всегда, — заключила Бет, переведя взгляд на экран ноутбука. — «…Обладательницей таких же ярких финалов…» Хах, «всё так же горяч, как и девять лет назад»?

— Богически прекрасен, мифически горяч и йогически гибок, — Чарли поиграла бровями, и девушки засмеялись.

— Всё никак не могу понять, в чём же тогда подвох?

— Бетти, не начинай, штамп в документах ещё ничего не значит. Не в том веке живём.

— Чи-Чи, но ведь даже намёка не делал…

— Всё, — Чарли встала, захлопнула крышку ноутбука и двинулась по людному проходу.

Бет засеменила следом.

— Люблю тебя нежно, но даже слушать весь этот пуританский бред не хочу. Нам так нравится. Нас так устраивает. Это… это добавляет страсти в отношения. Сама посуди, когда ты жена, то сам смысл постоянно быть на высоте, на пике, исчезает. А когда вы парите в невесомости, постоянно как по лезвию, м-м-м, невероятно заводит.

— Так вкусно расписываешь, что впору идти разводиться, — засмеялась Бет.

— Так почему нет? Подсыпь перчика в ваши с Уинстоном отношения! Всё, побежала, люблю тебя! — на ходу прокричала Чарли, вылетая на шумный проспект.

Солнце очерчивало строгие линии зданий, играло на зеркалах витрин, бликами подмигивая ярко-жёлтым кэбам, припаркованным у тротуаров. Ранняя осень золотила листья на макушках могучих клёнов, рассыпала последние солнечные веснушки на кустарники и дарила абсолютное умиротворение. Это время года Чарли любила больше всего.

Она заглянула в супермаркет и, неспешно прогуливаясь вдоль рядов, сложила в корзину ингредиенты для паэльи. Морепродукты, белое вино, шлифованный рис, яркая россыпь овощей. Быстро, вкусно, афродизиаково. Гарет точно оценит.

Дорога к дому лежала через парк. Пройти мимо было попросту невозможно. Половина багета досталась уточкам, греющимся на солнце у резных домиков, где ещё весной лежали их пёстрые яйца. Сейчас же изрядно вымахавшие за лето птенцы сражались за хлебный мякиш наравне со взрослыми птицами.

Подходя к дому, Шарлотта ещё пару минут порылась в сумке в поисках ключа, перекинулась парой слов с соседкой, и наконец, поднялась на нужный этаж. Ключ не провернулся в замке, но дверь щёлкнула и приоткрылась.

— Странно… Я же закрывала… — прошептала Чарли, воровато заглядывая в полумрак квартиры.

Из комнаты доносились звуки, какое-то шуршание, сопение и… стоны? Она взяла кочергу из гостиной и тихо направилась к спальне. И вот так нелепо, с кочергой в одной руке и пакетом афродизиаков в другой, Шарлотта Мария Сторм, открыв рот, наблюдала как к «яркому финалу» стремится пышногрудая брюнетка, в экстазе лепечущая что-то на польском.

«Орудие самообороны» со звоном упало на кафель, пакет вывалился из рук, явив миру несколько помидоров, откатившихся к стенке, а Чарли так и продолжала стоять и смотреть на то, как Гарет уже не может остановиться. Вот он закатил глаза, содрогнулся и прорычал что-то нечленораздельное. Всё закончилось, и наступила гробовая тишина. Надо было что-то сказать, но язык словно примёрз к нёбу.

— Как нелепо ты выглядишь в этот момент… И как я раньше не замечала… — выдала наконец Чарли и медленно опустилась на кушетку у двери.

— Шарли, нет… послушай… — Гарет, обмотавшись простынёй, заметался в поисках трусов.

— Это не то, о чём я подумала? — также бесцветно произнесла Чарли. — Как жаль, что я даже не успела подумать…

— Шарли! — Гарет подскочил к ней и схватил за руки. — Прошу, прости! Я люблю только тебя!

— Да-да! — внезапно горячо поддержала своего любовника брюнетка, до этого момента старавшаяся слиться с постельным бельём. — Он любит, мисс!

— Давай ты просто соберёшь все свои вещи и уйдёшь из квартиры, за которую я плачу, хорошо? — Чарли перевела на мужчину непроницаемый взгляд. — И пожалуйста, никогда больше не произноси это «Шарли-и»… Бесит ужасно.

Брюнетка ловко юркнула в узкое серебристое платье и была такова, а Гарет ещё пытался что-то сказать в своё оправдание… в пустоту. Шарлотта поплелась на кухню, краем уха услышав, как хлопнула дверь. Пакет с морепродуктами улетел в мусор, а вино отправилось прямиком в голодный желудок. Плевать. Сегодня ей было абсолютно плевать на нормы, правила, завтрашний день и пустой желудок. Девять лет она жила и не замечала, что её пользуют, как и других. Хотя нет. За её счет кормят и пользуют других, а она стоит в очереди на вечер. Та-да-а-ам! Кажется, сейчас награда за «крепкие отношения» лопнула мыльным пузырём, залепив глаза жгучей пеной. Именно из-за этого она плачет, разве ещё есть причины?