Знаешь, я решил пожить для себя

Елизавета Андреевна Заяц, 2023

Книга, которую вы держите в руках содержит в себе самые лучшие рассказы, написанные в 2022 году автором. Это рассказы об отношениях между любящими людьми, которые описаны с юмором и смыслом. А смысл, конечно, в вечных ценностях.Доброго чтения!

Знаешь, я решил пожить для себя

Когда Людмила выходила замуж, ей многие подружки завидовали. Еще бы. Отхватила себе молодца-мужа и радуется.

Василий был действительно статным парнем. Высоким, красивым, веселым и добрым. Как он улыбнется, так все девки и текут тают. А еще Василий был галантным кавалером и умел делать красивые жесты. Однажды он притащил Людмиле огромный букетище ромашек. Ну, на розы просто денег не было, а порадовать девушку хотелось. Да и любила она ромашки. Простая же была. Неприхотливая.

Людмила была красивой. Утонченные руки, длинные пальцы, бледная кожа. Эта косточка на запястье была такой маленькой и кругленькой, что многие засматривались. Как и в ее глаза голубого оттенка. Их разрез был интересным: уголки чуть опущены. И складывалось ощущение, что лицо всегда печальное. Но красивое. Тонкие и розовые губы много улыбались и заливисто смеялись.

А когда Людмила встретила Василия, то ее красота волшебным образом усилилась раза в три. Какая-то дымка счастья окутывала Людмилу в тот период. На эту дымку Василий и повелся.

Василий был начинающим фотографом. Работал на свадьбах, делал индивидуальные съемки, брал разные заказы.

Его мечта была такая: у него — очередь из клиентов, и он сам выбирает, с кем работать, а с кем — нет. Конечно, в его мечтах он работал только с профессиональными моделями необычной внешности, красивыми и молчаливыми. Вот так он хотел.

Но пока приходилось работать вообще со всеми. Он брал любые заказы. Все, что попадалось, лишь бы заработать. Часто психовал, потому что клиенты были капризные и сложные. Но что уж поделать — работа с людьми, она такая.

Людмила была студенткой. Училась на химика. Ее мечтой была вовсе не карьера, а маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка. Людмила хотела родить как можно больше детей.

Перед свадьбой молодые почему-то не согласовали свои мечты. Не до того было.

***

Зажили Людмила и Василий после скромной свадьбы в небольшой квартирке. Это даже была не квартира, а кгт. Комната (квартира) гостиничного типа. Маленький островок юной любви с выцветшими обоями и страшными неоткрывающимися окнами, в котором обоим было хорошо и уютно.

Через месяц после свадьбы Людмила узнала, что беременна. Она была на 7 небе от счастья! Ее план на жизнь начал осуществляться. И это было круто.

Однако беременность проходила не так уж легко. Ее постоянно тошнило, хотелось спать. Люда стала раздражительной и нервной. Она дергалась по любому поводу и рыдала. Дымка счастья рассеялась, как рассветный туман.

Василий, который по наивности думал, что демо-версия досвадебной Людмилы будет всегда, расстраивался. Он никак не ожидал от возлюбленной рыготы или слез. Он то считал, что взял в жены нормальную адекватную женщину, которая слушается здравого смысла и не бесится по мелочам. Но ошибся.

Разочарование током било по его душе. Было так мерзко от того, что он не подумал дважды прежде, чем тащить ее в загс. Но делать нечего.

Ребята стали часто ссориться. После, правда, мирились. Разговаривали. Занимались примирительным сексом. А потом все снова да ладом — по кругу.

Людмила не выносила сор из избы. Она никому не рассказывала об их с Василием жизни. Наоборот, она часто прилюдно хвалила Василия, рассказывала, какой он молодец и красавчик. Она действительно в это верила и говорила вполне искренне. Она надеялась, что Василий когда-нибудь изменится. Станет, как раньше, носить шоколадки по вечерам и букеты ромашек по воскресеньям. Женщины — такие мечтательные существа. И неисправимые оптимистки.

Но Василий уже выполнил миссию по завоеванию женщины, поэтому на красивые поступки и широкие жесты его уже не тянуло.

Однако Людмила не сдавалась. Она верила в то, что мужчины — существа добрые, но глуповатые, поэтому ими можно руководить и управлять. Мягко. Нежно. Незаметно. Василий всегда должен делать так, как хочет она.

***

Люда родила девочку. Такую же кудрявую блондинку, как и она сама. Василий посмотрел на ребенка и подумал: «Господи, какая она страшная. Красная и сморщенная. Ужас». Но вслух сказал:

— Я так счастлив!

Он взял малышку на руки и очень боялся ей что-то повредить или сломать. Он буквально не дышал, пока держал маленькую Сонечку на руках. Потом быстро отдал ребенка Люде и решил пока особо не вмешиваться в воспитание и уход. Это же все бабское. Пусть Людка сама развлекается с пеленками и сосками.

По идее, рождение ребенка должно делать из мужчины и женщины отца и мать. Но часто так бывает, что женщина, рожая, становится матерью автоматически. Ее инстинкты и гормоны делают свое дело, и ей не надо перестраиваться и хотеть ставать мамой. Она уже мама.

А вот с отцами случаются казусы. Понятие «отцовский инстинкт» — это что-то из разряда мифов Древней Греции. Мужчине надо скорее захотеть стать отцом, нежели чем за него это сделает природа. Впрочем, это только мои догадки. Как там обстоят дела на самом деле — я не знаю.

Как бы то ни было, Василий любил дочку какой-то своей скромной любовью. Ему нравилось наблюдать, как она гулит и улыбается. Как пытается ползать и как сжимает его палец в своей крохотной ладошке. Но на этом все. Остальное его раздражало и бесило. Но он не подавал виду, потому что его раздражение огорчало Люду (она уже об этом несколько раз говорила тоном учительницы).

Люда вообще любила выяснять отношения и говорить разговоры. Она обычно начинала:

— Василий, мне надо, чтобы ты меня выслушал.

И минут 40 говорила без остановки. Обычно это были ее обиды и претензии, о которых Василий даже не задумывался. В его голове даже не могло возникнуть мысли о том, что на такие вещи можно обижаться. Это было порой даже абсурдно.

Но в конце Люда добавляла:

— Ты понял свои ошибки, Вася?

Вася молча кивал и офигевал. Он, кстати, пару раз пробовал возразить и оправдаться, на что получал слезы и громкое:

— Ты меня вообще не понимаешь!

А также:

— Мне больно и горько от твоих слов!

И контрольное:

— Ты меня не любишь!

Короче, Вася решил молча соглашаться с ней во всем, но в тайне немного сомневался в адекватности своей жены.

***

Через 4 месяца после рождения Софочки Людмила объявила о том, что снова беременна.

Василий схватился сначала за голову. Потом за сердце. Потом за кошелек. Он не был готов к такому повороту. В их маленькой квартирке им втроем то едва хватало места. А тут еще один человек просился на белый свет.

И вообще, его так злило то, что его никто не спрашивает, хочет он ребенка или нет? Ни первого, ни теперь второго. Почему-то все вокруг твердят, что дети — это счастливое счастье. Василий должен быть благодарен и автоматически вечно рад. И ходить вприпрыжку, источая флюиды блаженства.

Однако для Васи дочка была счастьем только временами. Редкими минутами, без которых он, положа руку на сердце, вполне мог бы прожить.

По большей части он считал детей полной катастрофой. И жалел об их появлении. И о Люде жалел. Он скучал по прежней жизни, но соскочить теперь ему не позволяла совесть. Естественно, об этом он умно помалкивал, ибо слушать Людкино нытье вообще не хотелось.

Василий знал, что Людмила ни за какие коврижки просто так не согласится на аборт, поэтому начал ходить вместе с ней на консультации к врачу, читать литературу и пытаться убедить Людмилу в том, что она — не конвейер, и рожать детей с такой маленькой разницей — большой риск для ее здоровья.

Однако убедить жену у него не получилось, потому что она была фанатом детей. И никакие уговоры не помогали. И ничего ему уже не поможет. Капец.

Василий впал в уныние. А заработок творческих людей всегда зависит от их вдохновения. В общем, у Василия не стало денег. Их и раньше было мало, но было хотя бы что-то. А теперь совсем беда настала.

Василий спал до обеда, потом ел, что было (а обычно ничего толком не было) и шел куда-то там. Куда, он и сам не знал. Вечером приходил, садился за компьютер, что-то смотрел или играл в игрушки допоздна. И так каждый день.

Через пару недель такой жизни Василий вообще перестал вставать. Просто лежал и все. И не видел смысла что-либо делать, ведь впереди — беспросветная тьма, памперсы, срыгивания и перманентный детский плач. Не о такой жизни он мечтал. Неа.

Василий называл свое лежание творческим кризисом. Людмила называла это безответственностью.

Люда теперь каждый день решила «работать над отношениями», то есть, говорить подбадривающие монологи и читать нотации. Это ведь и называется «трудиться во благо семьи», разве нет? Когда над отношениями никто не работает, то они загнивают. А когда о них говорят — то они расцветают. Короче говоря, энергия женщины была направлена на мужа с целью его изменения.

Эх, знала бы Людка, что менять других людей — дохлый номер. Не рыпалась бы. Но она была молода и имела в голове какую-то фигню из телевизора, который вечно показывал Дом-2.

Люда, вдохновленная мужниными походами по врачам и его заинтересованностью в ее здоровье, думала, что Ваське не пофиг. Она верила в то, что супруг ее любит и заботится о ней. Просто ему надо немного помочь, и все наладится. Направить его в нужное русло, подтолкнуть, поддержать, вдохновить. И он тут же нацепит костюм Супермэна и побежит совершать ради нее подвиги. Он ведь хороший.

Денег было катастрофически мало. Слава богу, детского пособия хватало, чтобы заплатить за коммуналку и купить кое-что из еды. Да и друзья помогали вещами для Соньки. И мама высылала соленые огурцы в банках и квашеную капусту. Тем и жили.

О новой обуви или платьях Люда и не мечтала. Однако окружающим она все равно говорила, каков молодец ее муж, и не выносила мусор из избы.

Однажды во время прогулки с дочкой она встретила свою знакомую. Они разговорились, и та сказала, что им в компанию очень нужен дизайнер. Они уже замучились искать того, кто может нормально и быстро работать.

Люда тут же встрепенулась и сказала, что Василий может. Он все умеет, и пофоткать может, если что. Короче, договорились о собеседовании.

***

— Вась, у меня отличная новость! Тебя пригласили на работу дизайнером! — ликовала Люда, сообщая мужу новости. — В понедельник на собеседование пойдешь! Я так рада!

Муж был не рад. Он сел на диване и устало посмотрел на жену. А та уже бегала вокруг него и причитала.

— Наденешь голубую рубашку и черные джинсы.

Она достала одежду, посмотрела критическим взглядом и выдала:

— Нет, в таком на собеседование идти нельзя. Давай сходим, купим тебе нормальные штаны. И в парикмахерскую!

Василий удивился. Он уже привык к тому, что его потребности Люде были далеко до лампочки. Он привык, что был всем кругом должен и кругом виноват. Поэтому предложение купить ему одежду воспринял странно. Радостно и неохотно. Как будто не верил в то, что и ему может так повезти.

Люда заняла денег, и они купили Ваське шмотки. Они приодели его знатно. Потратили много денег, и Люда с грустью думала, что себе она уже так давно ничего не покупала… но решила, что пока будет радоваться за мужа, а за себя — как-нибудь потом. И где-то глубоко в душе она считала, что теперь из благодарности муж просто обязан первую зарплату потратить на нее.

Ага, как бы не так.

***

Людмила собой очень гордилась. То, что теперь у ее мужа была нормальная работа и стабильная зарплата, снизило градус ее тревожности. И Люда расслабилась. Отпустила поводья. Но не до конца.

Она до сих пор по инерции собирала крошки со стола и ссыпала их в чашку для панировочных сухарей, застирывала трусишки до дыр и покупала все самое дешевое. Привычки бедности.

Первую зарплату Василий не потратил на свою жену, как она в тайне надеялась. Он раздал долги. На вторую зарплату купил телевизор.

Новая работа нравилась Василию. До этого он не работал в крупных компаниях. Работал сначала в фотосалоне, потом фрилансером. А теперь стал частью большой корпорации, где была корпоративная культура, дресс-код и женщины с красными губами, в юбках-карандашах и черных лодочках. Юбки и лодочки особенно вдохновляли.

Новая работа была хороша. Молодой коллектив, адекватное начальство, разные бонусы и премии. Работай и радуйся.

Василий с энтузиазмом стал выполнять разные задачи, в срок сдавать все отчеты и выучил странные слова типа KPI, личная эффективность и хард-скиллс.

Вася хотел зарекомендовать себя отличным специалистом и дружелюбным человеком. Ходил на обед с коллегами, весело шутил и прослыл душой компании. Часто задерживался на работе, пытаясь быть полезным. Жертвуя при этом своим личным временем.

Он делал это не потому, что очень любил работать, неа. Просто Васе не хотелось идти домой. Да и без работы было оставаться страшно. Именно здесь он чувствовал себя нужным, полезным и свободным одновременно. Крутое чувство.

***

На 8 месяце беременности Люда стала периодически ощущать странную боль в груди. Такую щемящую тревожность. Непонятное предчувствие беды. Она все ходила по дому и не могла найти себе места. Страх заполнял ее организм.

То ей казалось, что ребенок в ее животе умер, и она в панике звонила врачу, а потом бежала к соседке, чтобы она послушала живот. То она срывалась щупать пульс дочке, которая спала. Потом звонила мужу удостовериться, не сбила ли его машина. То сидела и рыдала от того, что перестала понимать, что с ней происходит.

Она боялась всего. Открытого окна (вдруг дочка выпадет), дороги (машины так носятся), горячей воды (вдруг ожог), холодной воды (заболеть), газа (взорвется), пожара, потопа. Боялась родов, врачей, детского питания (вдруг там химоза химозная)… Ее жизнь превратилась в борьбу с миром за выживание. Борьба была, конечно, только в ее голове.

Если Людмила раньше обижалась на мужа за то, что он не работает, то теперь пилила его за то, что он все свое время проводит на работе и не понимает ее. Беременные гормоны подливали масла в огонь. Люда перестала толком спать.

В один из вечеров Василий вернулся позже обычного. Сонечка уже спала, а Люда сидела на диване и смотрела в одну точку.

— Где ты был? — тихо спросила она едва зашедшего Васю.

— На работе, где же еще, — усмехнулся муж.

— Время половина одиннадцатого! Какая такая работа у тебя? Ты что, сутенером подрабатываешь? — громко шептала Люда.

Вася прошел на кухню, налил себе стакан воды и повернулся к жене лицом.

— Что ты от меня хочешь, Люда?

— Ничего… — обиженно ответила женщина. Что означало «догадайся сам».

Вася раздраженно поставил стакан на стол.

— Знаешь, Люда, я так больше не могу. Я так устал от тебя. От твоего недовольства и вечно мрачной морды. Когда ты последний раз мне улыбалась? Только и делаешь, что ворчишь. Пила неблагодарная!

Люда от возмущения выкатила глаза и открыла рот.

— Да ты… да ты совсем офигел?

— Это я офигел? Посмотри на себя, — продолжал Вася, — ты же страшная, как смертный грех. Толстая и в прыщах. Да ладно фигура. Ты когда голову то последний раз мыла? А одежду когда меняла? А?

Люда начала плакать. Она никак не ожидала таких обидных слов от ее Васи. А Вася, видя, что она не имеет сил противостоять его напору, продолжал наступать.

— Люда, мне надоело так жить. Я устал. Это не семья, а какая-то фигня. Ладно, с ужинами. Я привык есть в столовой. Но секс! Почему я должен его выпрашивать? Я здоровый молодой мужчина. Во мне течет казачья кровь, в конце концов!

Люда закрыла лицо руками и молчала.

— Я хочу пожить для себя, — резюмировал Василий, — мне надоело приходить домой и смотреть, как ты опускаешься. Взбодрись!

Вася помолчал, а потом добавил.

— Нам нужна пауза в отношениях. Мне надо понять, нужна ли ты мне.

Люда превратилась в комочек. Она вся сжалась и легла на бок, беззвучно потрясываясь от рыданий. Вася с презрением посмотрел на жену, вздохнул и ушел из дома.

***

На следующий день Василий вернулся. Он пришел, чтобы забрать вещи и поговорить. Разговор предстоял сложный, поэтому Василий принял для храбрости на грудь. Немножко. На донышке.

Он сел перед женой и, набрав в легкие побольше воздуха, изрек:

— Прости, но я полюбил другую.

Люда молча слушала. Она забывала иногда дышать от боли, которая ее переполняла. Все ее тело горело, а кончики пальцев сводило от холода.

Василий тем временем продолжал:

— Ты ни в чем не виновата, и я тебе вчера наговорил всякого… Так вот, это неправда. Я так не думаю. Просто… сердцу не прикажешь, понимаешь?

Люда кивнула. Какими ужасными клише сыпал Василий.

В тот момент она как бы поднялась над ситуацией и смотрела со стороны на их маленькую квартиру, на спящую дочку, на себя, на Василия, который скидывал свои футболки в спортивную сумку и то и дело оглядывался на Сонечку.

Людмила в тот период своей жизни очень страдала. У нее в груди как будто поселился колючий шар обиды. Он давил на грудную клетку и распространял свои токсичные волны по всему телу. Когда Люда ложилась спать, шар увеличивался. Он подкатывал слезами к глазам. И женщина тихо плакала.

А потом наступал новый день, новые заботы, и шар немного сдувался. Но к вечеру распускал колючки и вновь, и вновь заставлял Людмилу плакать и страдать.

Знаете, что ей помогало? Она завела страничку в сети с ником Алая Роза. И вела блог «Предательство». Именно так она расценивала поступок Василия. А предательство, как известно, не прощают.

Если бы не эта страничка, она бы сошла с ума от одиночества и боли, ведь окружающим она по-прежнему ничего не рассказывала и создавала впечатление счастливой семьи. Она решила подождать до родов, а уж потом и просветить родных и друзей об их ситуации в семье. Посмотрим еще, как Васька себя будет вести, ведь информацию можно преподносить совершенно под разным соусом.

Страничка, где Люда писала о своей боли, была суперпопулярна. И женщина получала много советов о том, как себя вести и быстрее стать мудрой женщиной.

Люди у нас любят давать советы, особенно непрошенные. Особенно тогда, когда сами не проживали подобную ситуацию и имеют другой жизненный опыт. К сожалению, чаще всего люди дают советы исходя из страха. И это — главная ошибка. Советы из страха никогда не делают хорошо никому.

Но Людмиле повезло, потому что среди ее читателей было немало женщин, которые подошли к ее проблеме тактично, деликатно и очень по-доброму сочувствовали. С ними она и общалась по большей части.

Да, было много вздохов, охов и комментариев из разряда «сама виновата». Люда не обращала на них внимания. Самое главное, что она вынесла из людского обсуждения своей проблемы было в том, что ей никто не поможет. И выпутываться из ситуации придется самостоятельно. Никакие, даже самые хорошие, советы не сделают работу за тебя.

***

Роды прошли спокойно. Легче, чем первые. Люда родила вторую дочку в срок и здоровенькую, не смотря ни на что.

Маленькая Христиночка, которой повезло родиться в только что развалившейся семье, как будто знала, куда попала. Она лишний раз не вопила, как это делала Соня. А предпочитала тихонько лежать в люльке и радоваться, если мама ее брала на ручки.

Материнские гормоны, которые окутали Людмилу, помогали пережить всю трагедию случившегося. Правда, молоко быстро пропало. Но Василий теперь исправно давал денег, поэтому Христиночка не голодала.

И вообще, с появлением второй дочки Люда обрела какой-то стержень внутри. Ее страхи отступили, и в душе появилось некое подобие надежды. Когда Люда играла с Христиночкой, она становилась счастливее. Ее нервные клетки будто напитывались валерианой и становились спокойными и неторопливыми.

Вася приходил пару раз в неделю, приносил денег, памперсы, еду. Все, что просила Люда. Он не питал нежных чувств к новому человеку и не играл с Соней. Он вел себя по-взрослому: не улыбался, был угрюм и сжат.

Однажды, когда Христиночке было 3 месяца, Василий пришел нетрезв. И начал с того, что «пора поговорить о квартире».

Люда уже догадывалась о том, что ей предстоит выслушать. Она давно размышляла и готовила себя к этому. Да и ее онлайн-подруги предупреждали о таком возможном исходе. И морально ее подготовили.

***

Люда встретила мужа тепло и с улыбкой. Она вообще теперь часто улыбалась. И следила за собой: мыла голову, опрятно одевалась и ухаживала за кожей лица. Да и похорошела Люда после родов. Она быстро скинула вес, прошел этот бесконечный ринит беременных, прыщи отступили. На молодую маму теперь было приятно смотреть.

Люда предложила Васе чаю. Тот согласился и, со свойственной ему вальяжностью, уселся на диван.

— Я дал тебе 3 месяца, чтобы ты восстановилась после родов, — начал он.

«Вот спасибо, барин», — подумала Люда, но вслух ничего не сказала.

— Но теперь тебе надо освободить помещение. Нам в Варварой надоело снимать квартиру. А ведь эта квартира — моя. Так что тебе придется съехать.

«Ах ты казачок недоделанный. Еще и шюшку сюда свою привести хочешь!» — проносилось в голове у Люды. Но вслух она спокойно ответила:

— Ладно, — и подала ему чашку с чаем. — Будешь рулет? Я купила вкусный.

Она предполагала, что Вася захочет ее выгнать, поэтому решила, что не подаст виду, что возмущена. Но этот Васькин высер означал начало войны. То ли еще будет.

Как только Василий ушел Люда начала собирать вещи. У нее были деньги. Она скопила детские пособия и заработала на блоге. Так что на побег из этого курятника вполне хватало. Пора было приводить план в действие.

Люда собрала все свои и детские вещи, завернула все, чем пользовалась, и села на диван. Завтра она отсюда уедет. Но куда?

Люда достала старенький глобус, покрутила его и ткнула пальцем. Палец попал в город И.

«Ну, И., так И.», — подумала она и пошла гуглить стоимость билетов. А потом открыла свою страничку в интернете и написала пост о том, что скоро приедет в И.

На это сообщение откликнулись две жительницы того города и предложили помощь. Так что в новом месте ее уже ждали. Осталось дело за малым — оставить в квартире мелкие пакости и «ославить» муженька перед друзьями, родственниками и его драгоценными коллегами. Но это можно было сделать и удаленно.

Люда была еще молоденькой, поэтому пакости доставляли самое большое удовольствие. Она предвкушала, как новая бабенка ее Васьки будет психовать, спотыкаясь на каждом шагу.

Люда сломала всю бытовую технику. Миксер, стиралку, пылесос, телевизор. Просто откручивала крышку и отверткой хeрaчилa по внутренностям.

Потом пересыпала соль в сахарницу, а сахар — в солонку. Ну, это классика жанра.

Дальше она перекрыла горячую воду и сняла ручки с этих труб, чтобы обратно нельзя было включить. Пусть померзнут.

Запихала кусочки селедки в трубу карниза и в батарею. Пусть понюхают.

И еще зашла к соседскому мальчику и договорилась с ним о том, что он будет каждый вечер и каждое утро (как сможет) включать для них детский плач за стенкой. Детский плач был самым настоящим. Она записала Сонькину истерику на диктофон. Пусть послушают.

На следующий день поутру три девочки сели в поезд и поехали в другой город жить новую жизнь.

***

И. встретил девочек дождем вперемешку со снегом. Да, ноябрь здесь такой, суровый.

Люда ступила ногой на землю ее нового города и ощутила прилив сил. Именно тут она сможет стать счастливой. Совершенно точно. Она была полна надежды и веры в то, что все получится. В конце концов, вернуться обратно она всегда сможет.

Попутчики помогли выгрузить коляску и сумки. А виртуальная подруга Милана уже шла им навстречу.

— Привет, Люда! — сказала она, раскинув руки.

— Привет! — ответила Люда. Женщины обнялись.

Милана подарила Соне игрушку — маленькую лошадку. Взяла у Люды чемодан, и они пошли к машине.

Милана жила в хорошем доме недалеко от центра. Это был спокойный район, с детскими площадками и всей инфраструктурой. Пока они ехали до ее дома, Люда смотрела в окно, и ей все нравилось. Даже не смотря на то, что ноябрь — не самый красивый месяц в году, ведь природа умирает, а смерть мало кому к лицу. Ноябрь — как вечер воскресенья. Хочется сидеть дома и укутавшись в плед настраиваться на новую неделю. Или на новую жизнь.

Люде понравился город, тут было мирно. Смешной акцент местных забавлял ее. Да и люди не лезли в душу и уважали личное пространство.

Милана выделила им комнату, показала, где что лежит и ушла по делам и в магазин. Люда уложила дочек спать, и сама легла на кровать. Она долго смотрела в потолок и думала о том, что теперь нужно сделать.

Ее мысли вновь вернулись к предательству мужа, она поплакала немножко, а потом встала и взяла в руки телефон. Люда написала несколько писем: своим родителям, родителям мужа, друзьям и начальнику Васи.

Ею двигали злость и гнев за то, что Василий так жестоко поступил с детишками. За то, что не получилась у них семья и любовь. За то, что ее мечты не воплотились в реальность.

Несбывшиеся ожидания — это самая горькая утрата.

В своих посланиях она описала то, как поступил с ней Вася. Как он разрушил их семью: сначала безденежьем, потом изменой, потом тем, что выгнал ее и дочек из дома. Люда писала длинные эмоциональные портянки, которые даже не перечитывала, потому что второй раз это осилить было очень больно.

В письме к родителям мужа она также приложила номер своей карточки, чтобы, если они захотят порадовать внучек, присылали денежки. В письме к начальнику Люда настаивала на том, чтобы, если это возможно, Василия пристыдили прилюдно. А друзьям и родителям просто рассказала о том, какой говнюк Васька. И стоило бы его побить в темной подворотне за такое.

Люда быстро отправила письма по мессенджеру и удивилась тому, что ей стало легче. Все-таки месть — штука крутая.

После этого она написала Василию о том, что уехала, и в квартире теперь можно жить. Что ключи у соседки, и номер карточки тот же. Она не будет подавать на развод, но содержание дочек все равно — на его плечах казака. Она надеется на его благородство и честь.

Собственно, на этом она выдохнула и пошла пить чай. Как раз и Милана вернулась.

***

Как только Василий прочитал сообщение, то в тот же день заселился с новой женщиной в квартиру. По началу он очень радовался тому, что не пришлось искать съемную хату для Людки и помогать с переездом. Он радовался тому, что все так быстро и удачно сложилось.

Однако почти сразу позвонила его мать и спросила, правда ли то, что она узнала от Люды. Вася все подтвердил. Потом приехала теща. Она раскудахталась, размахалась руками от возмущения. Ей стало нехорошо, и Васе пришлось вызвать скорую.

Вечером приехала и мама. Она внимательно посмотрела Василию в глаза, покачала головой и даже не взглянула на его новую женщину Варвару. Мать Васи была женщиной властной и холодной. Он ее боялся.

В общем, Василий понял, что облажался с Людкой. Но в чем именно — его мозг догнать не мог.

А когда мать уехала, Варвара тоже решила поворчать. Ее бесил детский плач за стенкой и запашок, который как будто преследовал ее везде в этой квартире. Только в санузле немного притуплялся. В общем, Варя решила, что не сможет здесь спать и покинула помещение.

Василий остался один, без ночных игрищ, голодный и обруганный старыми женщинами. И его тоже бесил детский плач и вонь. И под свои мрачные мысли о том, как несправедлив этот мир, он лег спать.

На следующий день Василий проснулся под детский плач. Он почистил зубы, попил кофе (с солью) и вспомнил Люду недобрым словом. Он оделся и пошел на работу. На работе Василия вызвал к себе руководитель.

У Васи всегда сжималось одно место, если его вызывал к себе главный. Но не сегодня. Он так устал от бытовых неудобств и домашней драмы, что хотел поскорей отделаться от разговоров и тупо поиграть на телефоне в какую-нибудь игрушку.

— Василий, почему от тебя так пахнет странно? — начал руководитель.

Вася, переминаясь с ноги на ногу, понюхал рукав своей рубашки.

— Да, я вчера переехал, и на квартире этот запах. Сегодня вызову клининг, все будет норм.

— Ну ладно. Василий, я вот о чем хотел поговорить. Мне тут написала твоя жена целую тираду про тебя. Хочешь, зачитаю?

Василий нервно сглотнул.

— Если нужно, то давайте.

Начальник открыл телефон и стал читать послание Людмилы, а в голове у Васи стоял только один вопрос: как эта тварь узнала телефон его руководителя? Но потом до него дошло, что это же она устроила его в эту компанию.

Эта мысль очень разозлила Василия. Мало того, что его вчера отчитывали три женщины, он не выспался, не выпил кофе, и сегодня руководитель требует объяснений, так еще и эта cучкa его обскакала по всем фронтам.

Щеки Васи загорели алым, руки затряслись, и Василий вышел из себя. Он орал, что всех ненавидит, что все козлы вонючие. Что он тут всем жопу лижет, а его не повышают. Прошелся катком по коллегам, зарплате и всему прочему. Брызгал слюной, и источал всякое плохое зло.

Кстати, начальник вовсе не хотел устраивать публичных порок и унижений. Этого не было в практике компании. Он просто хотел выслушать версию Василия, раз уж его посвятили в семейные тайны. Руководителем двигало простое любопытство.

Но поскольку Василий разорался и показал истинного себя, лицемерного говнюка, то он не сомневаясь уволил Васю. Ну как работать после такого?

Вася выбежал на улицу. Его до сих пор трясло. Он набрал Людку и начал орать на нее. Он сыпал обзывательствами и угрожал ей. На что получил спокойный ответ:

— Живи для себя, Вася.

***

Люда нашла себе неплохую квартиру. Правда, на самом последнем этаже. И ей с коляской было крайне непросто добираться до дома, если лифт вдруг сломается. А ломался он достаточно часто. За что и цена на аренду была невысокой.

Частный детский садик, куда она сумела пристроить Сонечку, оплачивала свекровь. И Люда была ей чрезмерно благодарна. Это был такой большой подарок и подспорье, что ни в сказке сказать.

Родители тоже присылали иногда денег, а мама звонила и каждый раз чуть не плакала в трубку о том, как сложно живется ее доченьке. Как ей плохо от мысли, что ее Людочка одна в чужом городе… Ну, и всякое такое.

Люда уже привыкла к тому, что если у нее случается трешак, то маму лучше в это не посвящать, потому что вместо поддержки получишь рыдания. И уже самой придется утешать маму. Такая вот была особенность мамы Люды.

Соседи, с которыми Люда быстро нашла общий язык, полюбили Христиночку. И с радостью оставались с ней, если Люде надо было сбегать в магазин или забрать Соню из садика.

Вася не посылал денег, потому что остался без работы. Но Люда не унывала.

Она снова решила учиться. Ведь она бросила университет, как только забеременела. Люда узнала про здешние вузы и поняла, что вполне может перевестись сюда и восстановиться. Параллельно она стала искать учеников на репетиторство. И нашла нескольких. Она давала уроки неуспевающим школьникам, вела блог и, в общем, ни в чем не нуждалась.

***

Прошло 2 года.

Люда закончила университет, получила диплом. Тихим летним вечером они с Миланой сидели в ресторанчике и праздновали ее успех.

— Умница ты, Люда! Я тобой горжусь, — говорила Милана, поднимая бокал шампанского, — за тебя!

— Если бы не ты, ничего бы не было. Я так благодарна тебе, Мил! Бог послал мне тебя не зря.

— Ну, наверное. Как дочки?

Люда оживилась. Она обожала рассказывать о своих дочках, ведь они были частью ее, ее жизнью, ее всем.

— Сонечка хорошо. А вот Христиночка меня немного беспокоит.

— Почему?

— Она каждый день залезает на подоконник и смотрит в окно. Когда я спрашиваю, что она там изучает, — Люда сделала паузу, — знаешь, что она отвечает?

— Что?

— Она говорит: «Я папу жду». Вот что делать, а?

Милана улыбнулась.

— Значит, у нее скоро появится папа.

***

Время шло. Дочки Людмилы росли и ходили в детский сад. Они там были звездами. Первыми красавицами. Особенно младшая Христиночка. Она вообще была каким-то необычайно волшебным ребенком. Иногда выдавала такие фразы, что Люда даже и не знала, как на них реагировать.

— Мама, а что было до того, как появился этот мир?

Все окружающие говорили Люде, что надо дочек отдавать в модельку. А в И. как раз таких студий несколько. И все замечательные.

В общем, дочки пошли заниматься в модельную студию. Там у них были уроки актерского мастерства, хореография, работа над походкой и многое другое.

Однажды была фотосессия. В рамках учебного процесса — практические уроки позирования.

Фотограф, работая с девочками, был очарован. Он подошел к Людмиле после фотосессии.

— Людмила, ваши девочки удивительные, — сказал он.

— Да? Приятно слышать от профессионала, благодарю, — ответила Людмила, натягивая на Христиночку колготки.

— Да, работают отлично. Послушные и очень красивые. Есть в них обеих что-то от Всевышнего… Какая-то божественная красота. Неземная.

Фотограф говорил настолько вдохновенно, что у Люды покраснели щеки. Она привыкла, что ее девочек хвалят, но чтобы вот так… В первый раз.

— Спасибо большое, — сказала Люда.

— Можно, я вам завезу снимки? — спросил он тише.

— В смысле? — не поняла Люда, — всегда же давали ссылку для скачивания. Вы будете распечатывать?

— Да, я бы хотел напечатать несколько портретов. Я немного старомоден в этом плане. Люблю бумажные фотографии.

— Ну как знаете. — Ответила Люда, взяла дочек за руки и пошла на выход.

«Странный какой-то», — подумала Люда, но червячок, который вдруг выполз из грешного яблока, намекнул Люде, что он не просто так хочет зайти к ней. И фотки — лишь повод. Да-да. Готовь декольте, детка.

***

Геннадий, так звали фотографа, пришел к Людмиле в гости. Та уже и чай приготовила, и пирог испекла. И кофточку с вырезом надела.

Они сидели на кухне, болтали. Девочки играли в комнате с игрушками и раскрасками, которые принес Геннадий вместе с фотографиями.

Люда рассказывала о своей жизни, о работе, о бывшем муже.

— Почему вы решили переехать, Людмила? — спросил Геннадий, отпивая из кружки теплый чай.

Люда вздохнула, посмотрела в окно задумчиво.

— Я и сама не знаю. Это было так импульсивно. Знаете, мне просто не хотелось дышать с ним одним воздухом. Обида была настолько сильной, что я не могла находиться с ним в одном городе. Я и до сих пор не могу. Предательство не прощают.

Она вдруг посмотрела в глаза Геннадию и тихо спросила:

— Ничего, что я так откровенничаю?

Геннадий улыбнулся.

— Ничего.

Мужчина был старше Люды. Ему уже было за 40. Он был невысокого роста, носил прикольные полосатые подтяжки, усы и выглядел весьма экстравагантно. Ну, что поделать, профессия фотографа обязывает.

— Люда, можно я вас поснимаю? — спросил Гена.

Люда смутилась, опустила глаза в пол, покраснела.

— Ну не знаю… я же не модель.

— Вы намного лучше. Ну пожалуйста!

— Ладно.

Фотосессия получилась очень живой и веселой. Люда, глядя на кадры, не верила, что может быть такой. Легкой, беззаботной, радостной.

Кажется, дымка счастья возвращалась.

После съемки ребята еще долго гуляли по набережной, разговаривая о разном. Геннадий оказался очень интересным собеседником. Он любил свою работу и мог часами рассказывать про объективы, матрицы, линзы, тушки и т. д. А уж сколько историй со свадеб он знал!

Люда слушала. На самом деле, ей не очень хотелось иметь дело с фотографом, так как ее первый муж тоже был фотографом. И этот момент постоянно выдавал ей дежавю.

Она вспоминала, что и с Василием они также по началу гуляли и обсуждали нервных клиентов, фототехнику и освещение. Василий по первости тоже часто фоткал Люду. Восхищался тем, как она получалась на снимках, и как ее любит камера. А после свадьбы ни ее, ни дочек ни разу не сфотографировал даже на телефон.

Однако она решила, что Гена и Вася — разные люди. И тащить старый опыт в новые отношения не стоит. Она уже сделала выводы из неудавшегося брака, и теперь просто будет вести себя иначе.

***

Геннадий снова пришел домой к Люде и принес распечатанные фотографии с ее фотосессии. Люда была одна дома. Дочки отправились к соседям поиграть.

Ладно, это Люда так подготовилась к его приходу.

Геннадий смекнул, что к чему, и бодренько взял быка за рога. Ну, то есть, схватил Люду за попу и поцеловал страстно и нежно. По-взрослому. Люда, уже и забывшая, как это, когда тебя за попу хватает усатый мужчина, немного офигела и притормозила любовные утехи. В ответ офигел и Геннадий.

— Кажется, я не готова пока к отношениям, — робко заявила Люда, — извини, я не могу.

Геннадий вздохнул, закатал раскатанную губу обратно и уселся на табуретку пить третью чашку чая.

Люда про себя усмехнулась и ощутила, как по телу начала струиться женская сила обольщения. Роковитость Люды возрастала с каждой минутой, и это было кайфово.

***

После того, как Геннадий ушел домой, Люда не находила себе места. Она вся томилась. И задавалась вопросом, а верно ли она себя ведет? Не отпугнут ли ее тараканы Геннадия? Сможет ли он ее понять? Сможет ли подождать?

С другой стороны, было настолько страшно начинать новые отношения, что в голове творился какой-то кошмар. Поджилки тряслись, и хотелось сгрести девочек в кучу и бежать без оглядки куда-нибудь подальше. Что за больное желание бежать от мужчин?

Все эти сомнения прервала вечерняя температура у Сонечки. И сопли до колен у Христиночки. Дети всегда болеют не вовремя. Вместе или по очереди. И это — самая ужасная часть материнства. Сидеть и смотреть, как твой ребенок лежит в кроватке и не может дышать носом или хнычет от того, что болит голова, — невыносимо. Хочется дать ему все лекарства мира, только чтобы малыш поправился.

Самой болеть гораздо проще, чем смотреть, как болеет твой ребенок и умирать от собственного бессилия.

«Девочки заболели», — написала Люда Гене в Вотсапе. И этого было достаточно, чтобы он с утра приехал, привез вкусняшки и пустырник для Люды.

Геннадий был тертый калач. Знал, как волнуются женщины, когда болеют дети. И никуда не торопился. Гена отправил Люду спать и отдыхать, а сам сидел с девочками и читал им книжки, поил чаем с шиповником и давал лекарство по расписанию.

С того дня он стал приходить почти каждый вечер. Помогал по хозяйству. Починил ручку на двери, носил пакеты с продуктами. Или мог забрать девочек из садика, если ему было по пути.

Короче, он изо всех сил старался быть заботливым мужчиной. Ему нравились эти три девочки. А на Люду он мог смотреть вечно. И ждать, сколько нужно.

Тем более, что своя семья у него уже давно развалилась, а дочка выросла и уехала учиться в Казань. Остались в его жизни только фотография и увлечение алкоголем. Нет, он не был пьяницей. Но любил сам делать алкогольные напитки. Экспериментировать с крепостью, добавками, ароматами.

Однажды он пригласил Людмилу на ликер. К себе домой. Это был не просто ликер. Ликер назывался «Людмила», и Геннадий создавал его, вдохновляясь красотой девушки. Ага, увлекательная история, чтобы сломить выстроенную крепость неприступности мадам. Крепость должна сломить крепость. Какая банальщина, Гена)))

В общем, ликер со своей задачей справился на отлично. На вечере дегустации Людмила сдалась.

После того вечера Геннадий стал называть Людмилу не иначе, как Люсечка. Никто и никогда не называл Люду Люсей. А уж Люсечкой так тем более. Она всегда была Людой или Людкой. А на работе Людмилой Степановной.

Это ласковое «Люсечка» сотворило что-то необычайное с Людиной душой. И она решила, что теперь никогда в жизни не упустит своего Геннадия. Никому его не отдаст и будет удерживать всеми правдами и неправдами.

В общем, Гена, Люся и маленькие девочки съехались. Образовалась нелегальная ячейка общества. Ну, то есть, официально не оформленная.

Люся не могла поверить своему счастью. Все было так прекрасно!

Правда, Геннадий иногда раздражал. Эти его привычки ковырять в носу и других отверстиях своего тела, заполнение холодильника разными алкогольными штуками, бытовая неряшливость и так далее. Генка казался на людях экстравагантным, а дома был грязнулькой.

Но с этим можно жить. И эти мелочи были мелочами, ведь в целом-то жизнь с Геннадием была замечательной.

Если с предыдущим мужем Люда постоянно говорила, работала над отношениями и пыталась слепить из него чудо-мужа, то теперь она все поняла. Осознала свои ошибки. И решила помалкивать.

Умные статьи в интернете советовали принимать мужа таким, какой он есть, и иногда валерианочку на сон грядущий (если сильно раздражает принимаемый мужчина). И тогда в семье будет полный порядок. Все довольны и счастливы.

Ладно. У Люды было терпение, что надо. Тем более, что плюсы Геннадия значительно перевешивали минусы. И в холодильнике всегда был ликерчик «Людмила».

Так и жили ребята. Люся молчала. Гена чувствовал неладное, но понять ничего не мог. Женщина от разговоров уходила и говорила, что все нормально. Ну, нормально, так нормально.

***

Сонечка пошла в первый класс. Людмила долго готовилась к этому дню. Купила красивый рюкзак с милыми котятками, школьную форму, канцелярию. В общем, сделала все, что должна делать хорошая мама. В сам праздник она нацепила дочке большие белые банты, завила кудри и выдала букет для учительницы.

Вся семья пошла провожать Сонечку в 1 класс. Кроме Людмилы. У нее был свой День Знаний, ведь она работала учителем в школе, и ей нужно было самой вести урок у своего класса. В то время, как остальные мамки нервно переминались с ноги на ногу в коридоре школы в ожидании своих детей, Люда работала.

Христина тоже провожала сестру в первый класс. Она с восхищением смотрела на новый портфель Сони, на ее новую школьную форму, на тетрадки и дневник. Ей хотелось поскорее вырасти, чтобы тоже стать школьницей. Вся эта суета ее завораживала.

Соня училась плохо. Буквы ей не давались, числа танцевали вальс в тетрадке. А стихи запомнить вообще было невозможно. Поделки? Они получались до того корявыми, что Люда ночами сидела, лепила шишки на пластилин и проклинала всю систему российского образования во главе с министром.

Да уж, это вам не детский сад. В саду Сонечка пела и танцевала лучше всех. А в школе с первых дней тоже отличилась. Стала хуже всех.

Люда каждый вечер пила успокоительное перед тем, как делать уроки с Соней. Однако это вообще не помогало. Люда орала на ребенка, как потерпевшая, за малейшее отступление от правил.

Кажется, во время этого ора она выплескивала не только гнев по поводу наклона буковок и закорючек. Но она выплескивала гнев на себя за то, что молчит в отношениях с Геной. Молчит в отношениях с Васей (а ведь с ним давно пора поставить точку — развестись). Она много за что злилась на саму себя. Но выплескивала эти эмоции именно на свою старшую дочку.

Все домашние рассасывались по квартире в разные углы, когда Соня садилась за уроки. Христина забивалась на подоконник — ее любимое место в квартире. Обкладывалась своими мягкими игрушками, зайцами и лошадками, и тихо смотрела в окно. Или кормила свои игрушки понарошковым ужином из бусинок и ниток.

Генка старался уходить из дома — в магазин или к машине. Если погода была нелетная, то заседал в туалете с наушниками и телефоном.

Короче говоря, уроки и ор Люды наводили в семье шороху.

Гена, кстати, пытался поговорить с Людой по поводу ее методов обучения. Даже предложил самому заниматься с Соней. Но Люда ответила отказом. Все-таки она сама учительница. Справится.

***

Близился конец второй четверти и конец календарного года. Город уже тихонько начинал наряжаться к Новому году.

Христина теперь каждый вечер сидела на подоконнике и ждала Деда Мороза. Она так искренне и отчаянно верила в чудо. Ей не надо было никаких подарков. Ее самым главным желанием было, чтобы Сонечка стала хорошо учиться. Ведь тогда все станет как и прежде.

Но чудес не бывает. И в 6 лет Христина эта четко усвоила. Позже, уже во взрослом возрасте, она с болью в сердце будет вспоминать то декабрьское ожидание. То томление и предвкушение. И разочарование — следом. Именно в этот момент, когда не случилось чудо, случилась перемена в характере Христины. И из маленького, тихого, послушного и доброго ребенка девочка превратилась сначала в молчаливую буку, а затем — в дерзилу.

Жизнь становилась все сложнее и сложнее. Девочки, ее милые добрые звездочки, стали озлобленными и отстраненными. Люда перестала находить с ними общий язык. Они перестали смеяться и радоваться ерунде, как бывало раньше. Дома поселилось какое-то гнетущее чувство.

Генка пытался поговорить с Людой, но она не шла на диалог. Оставшиеся полгода первого класса стали адом для Людмилы. Кое-как закончив школьный год Люда вздохнула с огромным облегчением.

На лето решено было поехать к бабушке. Да и Люда давно не была в родном городе. 6 лет. Однако.

В общем, собрались наши три девочки и поехали домой.

***

Бабушка (Людина мама) почти сошла с ума от счастья. Она чуть не задушила Люду и своих двух внучек, обнимая их на перроне. Пока ехали до дома, она тараторила об общих знакомых, о родственниках и соседях все новости.

Девочки, которым бабушка выдала по пакету со сладостями, радостно измазывались шоколадками и, вдохновленные глюкозой в крови, устраивали бои на заднем сиденье такси. Бабушка сидела между ними и пыталась их образумить, но тщетно.

Людмила молчала, так как еще в поезде выпила настойку пиона. Ей было очень волнительно возвращаться в родной город, смотреть на улицы детства, вспоминать былое.

Когда вышли из такси, мать Люды уже совсем устала от девочек и ворчала на дочь, что она воспитала нервных детей. Люда молчала.

Дома разобрали вещи, поели. Девочки сели смотреть мультики, а Люда с мамой остались на кухне.

— Почему про Ваську не спрашиваешь? — сказала мама.

— А что про него спрашивать? Это перевернутая страница моей жизни, — ответила Люда, не глядя маме в глаза.

— Да уж конечно! Ты в паспорт свой давно заглядывала? Так то там стоит штамп замужней женщины. Эх, Людка, позоришь ты меня. Уехала в какую-то Тьмутаракань, звонишь редко. Да еще и приживалкой стала какому-то мужику. Не так я тебя воспитывала! — мама покачала головой.

— Мама, не нагнетай, — устало ответила Люда. Она уже сто раз слышала эти упреки и нравоучения.

— А ты мне не указывай. Мала еще! — огрызнулась мать.

Люда встала и пошла на выход.

— Потом поговорим, мам, — сказала она, завязывая шнурки на кедах.

— Потом, потом, — кудахтала мать, — все у тебя потом. А потом — это значит никогда!

— Всем пока, — крикнула Люда и хлопнула входной дверью.

***

Людмила и сама знала, что ей надо поговорить с Васей, расставить точки над Ё и развестись с ним окончательно. А то штамп есть, а муж нет. Непорядочек.

Но сегодня она не хотела с ним видеться. Сегодня она решила просто пошататься по своему району, вдыхая запах детства и впитывая силу родных мест.

«Где родился, там и сгодился», — почему-то промелькнуло у нее в голове.

«Но только не у меня, — подумалось следом.

Люда зашла в магазин, куда с 7 лет мама посылала ее за молоком или хлебом. Посмотрела на витрины с пирожными, от которых сходила с ума в детстве. Они до сих пор красовались тут. Правда, добавились и другие виды.

Это был ее маленький ритуал в том магазинчике. Перед тем, как попросить хлеба и молока, маленькая Люда зависала, уткнувшись носом в витрину. Она представляла, что когда-нибудь она точно купит ее. Корзиночку с масляным кремом. И съест. И ни с кем не поделится.

Ну что ж. Время пришло.

Люда достала из кошелька карточку и попросила корзиночку с масляным кремом. Она вышла на улицу, встала под дерево и понюхала пирожное. Оно пахло сладким ванилином. В детстве Люда часто представляла, каким может быть вкус этого пирожного. Ей думалось, что оно снизу невесомо-хрустящее, а сверху — нежно-сливочное. Что пирожное — это нечто божественное и нереальное.

Люда откусила.

Вкус оказался не таким уж прям вау. Тесто корзиночки тут же сломалось пополам, и большая часть пирожного упала на асфальт. Крем сверху оказался жирным и непонятно из чего сделанным. А между корзиночкой и кремом было это отвратительное повидло.

В общем, одно сплошное разочарование. Люда запихала остатки пирожного в рот и пошла дальше.

«Прямо как семья, — подумала Люда, — сначала хочешь-хочешь, мечтаешь, предвкушаешь. А потом получаешь коричневое повидло между невнятных слоев. И давишься этим счастьем».

С такими мыслями Люда и гуляла по району. К вечеру вернулась домой.

***

На следующий день Люда набралась смелости и позвонила Васе. Договорились о встрече.

Люда пошла одна, так как не знала, как он сейчас живет. Может, пьет? Или бомжует вообще? Почему-то она думала, что Василий должен был опуститься ниже плинтуса. Поэтому решила, что девочек попозже свозит к нему.

Когда Василий открыл дверь, она и не сразу признала своего мужа. Он был бородатый. Вася и раньше любил отращивать щетину, но то была, скорее, приятная небритость. Сейчас же он походил на дровосека. И отнюдь не на модного. А на самого настоящего. Потому что помимо бороды у него отросли и волосы. Короче, Вася выглядел страшновато.

— Ну, заходи, — сказал он.

Люда прошла. Квартира, из которой она некогда бежала, теперь больше напоминала фотостудию. Кругом стояла фототехника, свет, штативы. Валялись фоны, какие-то тряпки, бижутерия. На столе стояла открытая бутылка вина и много грязной посуды.

— Как ты поживаешь, Вася? — спросила Люда.

— Нормально. Даже хорошо, — ответил Вася, — у меня через час съемка. Так что давай по-быстрому решим все вопросы. Пока модели не пришли.

Вася расчесал свои волосы и стянул их в низкий хвост. Убрал со стола посуду и загрузил ее в посудомойку. Он готовился к съемке и параллельно вел беседу с женой.

Люда чувствовала горечь. Ей было так неприятно от того, что Вася не страдает. И живет в свое удовольствие, тогда как она вообще не может себе этого позволить.

— Вася, нам надо развестись, — сказала она.

— Хорошо. Ты собрала документы?

— Нет еще.

— Нуу, короче, я не против развода. Если тебе надо, давай разведемся.

— А ты не хочешь с дочками повидаться? Мы вместе приехали.

Вася немного скривил лицо.

— Если они сами желают, то можно. Но у меня плотный график работы, так что времени особо нет.

Супруги еще какое-то время поговорили, а потом Люда ушла.

По дороге домой она ревела в три ручья. И даже сама себе не могла объяснить причину своих слез. То была и усталость, и разочарование, и обида, и злость. Она чувствовала себя такой дурой. Такой идиоткой.

Когда она встретила Васю, она влюбилась в его дерзкую нагловатость и неординарный взгляд на жизнь. Ей было по кайфу, что такой крутой парень за ней ухаживает, фотографирует ее, говорит комплименты. Что он замечает ее красоту и говорит это вслух.

Но дерзкая нагловатость — не повод выходить замуж, ведь так? Это ж какой дурой надо быть, чтобы повестись на такое качество человека?

А теперь… Гена. Гена был вообще не дерзким. Не наглым. Он был стабильным. Спокойным. Надежным. Стабильная надежность — вот, на что купилась Люда во второй раз.

Но стабильная надежность — это разве повод для замужества? Нет. Любой повод кроме любви — не повод для замужества.

Поэтому Люда и рыдала. Она рыдала от того, что в ее жизни так и не случилась настоящая любовь.

Но разве не случилась?

Люда решила идти домой пешком. Она знала, что шагать до дома около часа. И этого времени ей как раз хватит, чтобы успокоиться и прийти в себя.

Пока она шла, начал накрапывать дождик. Люда натянула капюшон и шла, перепрыгивая через лужи и грязь. В городе лето пока не наступило. Только заливало дождем городские дороги.

По дороге Люда думала о том, как ей быть дальше. Как жить. Что делать с Васей, с Геной? Что делать с девочками? Как вообще можно стать счастливой?

То, что Васька был счастлив, не вызывало сомнений. И в итоге, все, что она когда-то ему сделала, пошло ему на руку. Он воплотил свою мечту об идеальной жизни. Не смотря ни на что.

Людина же мечта о детях, семье, доме оказалась какой-то фигней. Она это все получила, но какой ценой? И сколько радости было теперь?

0 радости и 0 счастья в этой исполненной мечте.

В голове вдруг снова возникла фраза «Знаешь, я решил пожить для себя», сказанная когда-то Василием. И Люда подумала, что она-то сама никогда в жизни не жила для себя. Она жила сначала для матери, потом для мужа, для детей, для работы. А для себя в ее жизни оставалось не так уж и много. Люда остановилась и попыталась вспомнить, когда в последний раз она делала что-то для себя? Вчерашняя корзиночка не считается.

И, о ужас, она вспомнила лишь свой побег из этого города. Вот это она действительно сделала для себя. Это была ее попытка выжить, потому что если бы она не сбежала, то задохнулась бы от этого воздуха, пропитанного предательством.

А дальше пошла жизнь для детей. Весь ее быт был построен так, чтобы дети ни в чем не нуждались. Люда готовила только то, что любили дети. Да что там, она даже одежду покупала с мыслью «для работы самое то» и «ну вот, не стыдно будет дочкам со мной рядом идти». Одежда для ее тела, но не для нее самой. Вот же как.

А Гена? Она с ним жила, потому что он был неплохим примером мужчины для детей. И хорошо относился ко всем троим. Он был тоже скорее для девочек и для стабильности, но никак не для Людиной души.

Это открытие больно ударило Люду в самое сердце. Она нашла ближайшую скамейку и села на нее. Мокрая поверхность мигом намочила зад Люды, но ей было все равно.

Слезы. Из глаз снова полились слезы. Как же жаль себя. Свою жизнь. Свою душу. Как же жаль, что нет на свете такого человека, который бы смог понять и принять… Как же жаль, что нет настоящей любви…

Нарыдавшись всласть Люда пошла домой. А что делать? Была мысль утопиться и одним махом решить все проблемы. Но дочек жаль… да и ученики, работа… как они без Люды? Правильно, никак. Сила ответственности спасает большинство женщин от отчаянного шага. Хорошо, что есть дети.

***

Вернувшись домой к маме она застала гостей. Пришла мамина сестра с внуками (чуть старше детей Люды) и соседка.

Женщины сидели уже хорошенькие. Ели, пили, перемывали кости знакомым. Дети играли в комнате, и им было очень интересно друг с другом и весело. Соня была главной заводилой и строила остальных.

— Людка! — сказала соседка, — а что ты нам своего Генку то не показываешь?

Люда нахмурилась, достала телефон и показала несколько фотографий.

— Хорош мужчина, — оценили женщины Людиного сожителя.

— Да, неплохой, — ответила Люда и убрала телефон.

Пока не пошли разговоры из разряда «а чё не женится, раз такой хороший?» и «негоже в приживалках ходить учительнице» Люда решила технично слиться с тусовки. Она сказала, что у нее болит голова. Прошла в свою комнату и легла на старую детскую кровать, которая так и осталась стоять с ее детства здесь.

Потом к ней подбежала Соня и радостно сообщила, что они идут с новым друзьями гулять. И еще сказала, что им с Христей тут так нравится, что они хотят остаться подольше, чем на неделю.

Люда удивилась. Ей с матерью было сложно находить общий язык. Но почему-то к внучкам ее мать относилась куда мягче, чем к ней. Это было немного больно и странно. Но, в общем, с этим можно жить.

***

На другой день с утра Люда с мамой пили чай. Девочки убежали на улицу с друзьями. Люда же хотела поговорить с мамой, но не решалась. Она нервно мешала ложкой сахар в чае и качала ногой. Мама, глядя на нее, поняла, что дочка хочет что-то сказать, поэтому решила ее подтолкнуть:

— Говори уже. Ну?

Люда улыбнулась. И, набравшись храбрости, спросила:

— Мам, а что, если девочки останутся у тебя на месяц? Им так хорошо тут. Если надо, я могу денег оставить на еду там… все такое.

— Какие деньги, ты с ума сошла? — возмутилась мать, — не надо мне никаких денег. Девочек оставляй, конечно! Пусть бегают. Я еще с ними на огород съезжу, подышат свежим воздухом. Дома то у тебя поди из квартиры не выходят. Все в телефонах на диване лежат? А тут травка, свобода. Лишь бы дождя не было.

— Спасибо, мам.

Люда не стала говорить, что такие упреки ей неприятны. Не стала спорить о том, что гуляет с дочками часто и подолгу. Не стала утверждать, что для гаджетов выделено особое время, и она контролирует этот процесс. Зачем? Мама все равно не поверит и додумает в худшую сторону. Такая уж была у нее родительница.

В тот же день Люда подала документы на развод и купила обратный билет на поезд. Она позвонила Гене и сообщила, когда приезжает.

Собрала вещи, которые даже не успела толком разложить за пару дней, и поехала на вокзал одна. С дочками и с мамой попрощалась дома.

В поезде Люда подумала, что она никогда в жизни не ездила на поезде в одиночку. А ведь это так романтично, ехать куда-то в неизвестность. И неизвестно с кем.

Среди попутчиков у Люды оказались две милые женщины, которые обожали И. Они весь вечер болтали о том, как соскучились по родному городу.

Как сходят на все мероприятия, которые будут в ближайшее время. Как они соскучились по местному кефиру и как замечателен вообще этот город. Они ехали из степной части страны и хлебнули ветров, испепеляющей жары и отсутствия тени деревьев. Так что И., зеленый, тенистый, прекрасный И., их манил и влек. А эти автобусы? В И. все по расписанию. А там, где они недавно были, все через одно место.

Люда недоумевала. Она знала другой И. Это был для нее город добрых людей. Она не замечала ни инфраструктуры, ни деревьев. Ни красоты зданий. Просто постсоветский город с панельными хрущевками вперемешку с новостроем. Город, как город.

Гена встретил Люду с цветами и широкой улыбкой. Он подхватил ее чемодан и весело повел к машине. Люда помахала рукой своим попутчицам и начала разглядывать И. их глазами.

И знаете, что она увидела? Она действительно увидела, насколько красив этот город. Да, он не совершенен. Но город с каждым годом преображается и становится интереснее и лучше.

Когда они с Геной приехали домой, ее ждал сюрприз.

***

— Люсенька, давай я помогу тебе снять плащ, — суетился вокруг Гена. Он помог Люде раздеться, проводил ее в кухню, усадил на стул.

— Люсенька, я приготовил знатный обед! — сказал он, потирая ладошки. Гена включил плиту, чтобы подогреть еду, — и кое-что еще! — добавил он игриво и достал из холодильника новый ликер.

— Люсенька, это новый рецепт ликера, — сказал он, разливая белую жидкость по фужерам. — Получилось что-то невообразимое! Ты должна обязательно попробовать. Да и вообще, я так рад, что ты приехала! Давай, за тебя. С приездом!

Они чокнулись и выпили. Напиток оказался крепким. Люда чуть поморщилась. Гена выжидающе смотрел на нее и ждал оценки.

— Ну как тебе?

— Вкусно. Но так крепко! У меня сразу в голове затуманилось.

— Класс! Я и назвал этот ликер «Туман». Мне кажется, это название очень ему подходит. Ты как думаешь?

— Да, согласна. «Туман» — это подходящее название. И цвет такой… туманный. Ты молодец. Хорошо придумал.

Они выпили еще, а потом еще. Люда быстро опьянела, причем довольно сильно. Гена достал из духовки запеченную рыбу, гарнир, салат, разложил красиво на тарелки. Подал на стол. Люда смотрела на это все и не знала, что и думать.

С одной стороны, Гена молодец. Приготовил ужин, постарался, все сделал хорошо. Еда была очень вкусной. Туман пьяным.

С другой стороны, кухня была настолько грязной после его готовки, что было больно на все это смотреть. К ногам прилипало какая-то мерзкая субстанция. Мусорка переполнилась, и рядом с ней валялась яичная скорлупа, рваные упаковки, пакеты, овощные очистки… На рабочей поверхности просыпан кофе, сахар. Все так неряшливо, что хотелось просто уйти. А ведь когда она уезжала, кухня сияла и блестела.

Люда быстро доела, поблагодарила Гену за ужин и пошла в спальню. Там она легла на кровать (кстати, не заправленную) и закрыла глаза. Из ее глаз опять полились слезы. Какого черта она в последнее время только и делает, что ревет? Еда, которую она только что съела, комом встала поперек горла. Хотелось пойти и выблевать всю эту рыбу, ликер, Гену и эту жизнь в унитаз.

Но вместо этого она просто лежала, сложа руки на животе и жалела себя. Боже, как же тяжело жить на этом свете.

Гена подошел к ней, заглянул в лицо и удивился слезам Люды. Он никогда не видел ее плачущей. Это его взволновало. Он взялся руками за плечи Люды и спросил:

— Люсенька, ты чего? Что с тобой?

Люда открыла глаза и с презрением посмотрела на Гену.

— Уйди, Гена.

— Но почему? Куда? Что случилось?

— Я не могу тебя видеть. Не хочу.

— Как это понимать вообще? — Гену злили слова Люды.

Люда села на кровати, вытерла слезы и ответила громко, почти криком:

— Ненавижу бардак! Во что ты превратил квартиру, пока меня не было? Ненавижу, что ты никогда за собой не убираешь. Даже иногда забываешь смывать! Ненавижу твою неряшливость! Твои эти пальцы, которыми ты сначала в носу ковыряешься, а потом обнимаешь меня. Ненавижу все это! Ненавижу, когда ты пачкаешь зеркало в ванне и не закрываешь тюбик от зубной пасты. Ненавижу, когда ты что-то проливаешь и вытираешь это носком. А потом ходишь по дому и разносишь это по всей квартире! Ненавижу твое свинство! Ты свинья! Свинья!

Гена обалдел. Он даже и не думал, что своим существованием может кому-либо так вредить. Да не кому-то, а любимой женщине. Он всегда так жил, и всем было все равно до его чистоплотности. Он даже никогда не замечал бардака, который производил. Он огорчился своей свиноподобности.

— А что же ты раньше то не сказала, что тебя это так бесит? — язвительно спросил он.

Люда закрыла лицо руками и заплакала сильнее.

— Я не знаю, не знаю! — говорила она сквозь слезы, — я боялась быть пилой! Боялась быть занудой и плохой. Но это же невозможно так жить.

Гена попытался обнять Люду, но она его оттолкнула.

— Блин, я и не думал, что ты так страдаешь от грязи… Ну хочешь, я вызову клининг, завтра все уберут?

Люда мгновенно успокоилась. Вот прям молниеносно.

— Да, хочу! Очень хочу! Ты не представляешь, как сильно я хочу клининг! Я ненавижу мыть полы, но мне приходится это делать с 7 лет. Клининг — моя заветная мечта.

— Ок.

Гена достал телефон, быстро нашел услуги по уборке, позвонил и договорился на завтра на утро. При этом он чувствовал себя великолепно. Как будто совершал для своей дамы какой-то рыцарский подвиг. Было даже ощущение, что подрос на пару сантиметров.

Люда не верила в то, что так можно. Что можно попросить, и ее желания сбываются. И даже другими глазами посмотрела на Гену. Уже без презрения, но с большей долей восхищения.

***

Когда на следующий день пришла уборщица, Люда с наслаждением смотрела, как она моет окна, полы и расставляет все по местам. Уборка заняла несколько часов, в течение которых Люда обалдевала и радовалась.

А когда работница клининга ушла, Люда скакала по квартире, как ненормальная, и вопила, что это самый счастливый день в ее жизни!

Гена, глядя на Люду, тоже был рад и горд тем, что угодил. Горд собой. Ему понравилось исполнять желания Люды и смотреть на ее радость. Даже захотелось еще как-нибудь осчастливить ее.

— А что бы ты еще хотела? — спросил он Люду вечером.

— Ой, не знаю.

— Люсенька, желай, что хочешь. Даже если желание будет дорогим, то я все равно его исполню. Пусть даже на это потребуется много времени. Мне так нравится, когда ты счастлива. Кажется, ты оттаиваешь. Я рад.

Люда не поняла, что значит «оттаиваешь», но уточнять не стала. Вдруг, это означало что-то неприятное? Скорее всего, неприятное и означало. Эх, вот и Люда по примеру матери додумывает непонятное в худшую сторону. Генетика.

— Я подумаю, — ответила она.

***

Будни без детей были каким-то чудными. Люда настолько отвыкла от того, что не надо ни за кем следить и вставать утром раньше всех, что по первости удивлялась тишине дома. И бананам, которые никто не ест. И детским постелям, которые всегда заправлены. И чистоте, которая вдруг стала поддерживаться легко, потому что дома мало жильцов.

Люда была в отпуске. Гена работал по выходным на свадьбах, а по будням на фотосессиях. У него был высокий сезон в работе.

И Люда все чаще оставалась дома одна. Это было так непривычно, быть дома одной. Читать в тишине. Смотреть кино. Она освоила несколько новых блюд и радовала Гену вечерами вкусняшками. Каждый день звонила дочкам по видеосвязи и слушала, как им там здорово. Девчонки загорели. Христя стала щекастой, а Соня вытянулась.

А еще она ходила гулять. Одна. И это было настолько хорошо, что Люда решила во что бы то ни стало и во время учебного года не забывать гулять одной просто так. Дышать свежим воздухом, молчать и размышлять о своей жизни. Это очень успокаивало и расслабляло.

А еще Люда записалась на йогу. Она давно хотела, но денег на себя всегда было жалко. Ей и сейчас было жалко — по привычке. Но подруга Милана, с которой она поделилась этой своей дилеммой, задала ей такой вопрос:

— Люсь, а если бы Соня хотела на йогу, ты бы ей купила абонемент?

— Конечно. Сразу же, как только она бы сказала, — ответила Люда, не сомневаясь ни секунды.

— Так почему же ты к себе относишься хуже, чем к ребенку? Дети в конце концов вырастут и улетят от тебя. А ты останешься с собой до последнего дня. И будешь жалеть, что не пошла на йогу сейчас. Ведь потом, возможно, ты уже не сможешь на нее ходить.

— А ты оптимистка, Мил, — ответила Люда и засмеялась своим неповторимым смехом, легким и высоким. Как трели соловья.

Короче говоря, Милана составила компанию Люде, и они теперь йожили вместе на красивых ярких ковриках. И в обтягивающих лосинах, конечно.

Когда Люда купила эти лосины и покрутилась в них перед Геной, то первым делом Гена попросил показать ему позу собаки мордой вниз. Люда показала. Гену очень взбодрила эта поза, и вечер закончился весело и играючи.

После Люда с Геной валялись в постели, и у них случился разговор по душам. Наверное, первый за все время их романа.

Люда начала рассказывать о своей маме. Как ей неприятно то, что к девочкам она относится совсем не так, как к ней.

— Знаешь, я вот смотрю, как она с девочками общается — говорила Люда, — и понимаю, что ведь она может быть нормальным воспитателем. Заботливой женщиной. Спокойной. Не стыдящей и не ругающей по пустякам. Она не орет, если внучки начудят или что-то сломают. Но если бы это сделала я, то начался бы зомби-апокалипсис, не меньше.

Гена вздохнул и погладил Люду по плечу.

— Знаешь, почему она с ними так терпелива?

— Почему?

— Потому что она знает, что ты их заберешь. Терпеть гораздо легче, когда знаешь, когда все закончится. И к тому же, это не ее дети. Такое часто бывает. Моя мать к Катьке тоже с особой нежностью относится. Не то, что ко мне.

Это участие Гены так понравилось Люде. Она почувствовала себя намного лучше и легче.

— Кстати, ты когда меня планируешь познакомить с Катей? И со своей мамой?

— Скоро на свадьбе познакомитесь, — просто ответил Гена.

— О, здорово! — оживилась Люда, — а чья свадьба? Кто женится?

— Я!

— Чееее? — не поняла прикола Люда.

— Ну, вернее, не только я. А мы с тобой.

— Ой, — Люда побледнела.

— Ага.

— И когда ты собирался мне об этом сообщить?

— Ну, так то я думал сделать все красиво. Пригласить тебя в ресторан, как там в фильмах ваших девчачьих показывают… Кольцо в коробочке подарить. Но раз уж ты спросила, то говорю, как есть. Пойдешь за меня, Люсенька?

На этих словах он посмотрел на нее огромными, как два блюдца, глазищами. И ждал ответа. В этих глазах читалось: «Пожалуйста, скажи да! Если ты откажешь, я буду полным придурком в собственных глазах».

Люда кивнула.

— Выйду.

Гена вздохнул с облегчением, поцеловал Люду, и они снова попрактиковали собаку мордой вниз. А после этого Гена захрапел. Люда же долго ворочалась, переваривая грядущие события.

С того вечера Люда все чаще стала открывать свое сердце Гене. Она рассказывала ему о своих обидах и болях, о своем детстве, о девочках. И не встречала стены непонимания и игнорирования (как это было с Василием). Гена оказался мудрым и понимающим мужчиной. Он никогда не осуждал Люду и не критиковал ее. Но всегда поддерживал. Пусть даже просто тем, что держал за руку или обнимал, когда она плакала.

Через пару недель такой неспешной жизни Люда впала в какое-то состояние, близкое к счастью. Она ходила и улыбалась. Смотрела на Генку влюбленными глазами и ей все чаще и чаще приходила в голову мысль о том, как же ей повезло, встретить в жизни такого чудесного человека. И как она вообще не видела, какое сокровище находится рядом, буквально под носом? Обвиняла Гену в занудстве и неряшливости. Вместо того, чтобы просто поговорить с человеком по душам. Открыться ему, задать вопросы. И говорить о себе и о своих чувствах, а не пытаться додумать за другого.

Похоже, в институте дур Люда была бы лучшей студенткой.

Но хорошо, что с возрастом приходят светлые мысли быстрее. Хорошо, что настало время, когда она все поняла и осознала.

***

Люда развелась с Васей окончательно и бесповоротно. Он общается с девочками раз в месяц (они приезжают к нему на выходные). О чем уж они там общаются, Люда толком не знает. Но вроде все спокойно. Девочки любят отца, но страстного желания его увидеть не испытывают. В Багдаде все спокойно.

Гена сделал официальное предложение своей Люсеньке, когда они поехали забирать дочек от бабушки. Попросил благословения у мамы и у папы. Мама плакала. Папа молчал. Мол, делайте, как сами хотите. Вечером устроили пир. Пришли и соседка с теткой.

Борзая соседка, подмахнув лишнего, спросила на ухо жениха:

— Что ж ты, Генка, так долго Людку то мурыжил? Не делал предложение ей?

— Она была не готова, — тихо ответил он, — тревожная очень была. И я боялся ее спугнуть напором. Вдруг сбежит, как от вас когда-то?

Соседка ухмыльнулась:

— Умно.

— А то! — ответил Гена.

Скоро и свадьбу сыграли. Познакомились со всеми родственниками, сделали множество фотографий. Попели песни. Поели. Поплакали. Пожелали счастья молодым.

А через неделю Люда узнала, что ждет малыша. Тест показал 2 полосочки. Гена прыгал до потолка от счастья. Заказал полный клининг с дезинфекцией и сел выбирать коляску.

А еще он предложил Люде бросить работу и сидеть дома. Ждать малыша и заниматься с Соней в спокойствии, а не в перерывах между работой и домашними делами (кстати, Милана подарила Люде с Геной на свадьбу робот-пылесос, чем растрогала Люду до слез).

Да и Христя должна была пойти в первый класс, так что с прибавлением школьников у Люды предстояло намного больше дел.

Люда согласилась. И этот период ее беременности, школы, Гены и робота-пылесоса стал началом жизни, в которой любовь множилась с каждым днем.

У Люды родилась третья дочка. Назвали ее Миланой.