Три мужа для Кизи. Книга 3

Елена Юрьевна Свительская, 2021

Дядя корыстный отдал Кизи женой сразу трём музыкантам-братьям. Поллава жадность подвела: кое-кто из братьев пылко влюбился в Кизи, ревностью других мучая. До чего эта ревность их всех доведёт?..Хотя братья смогли узнать, кто погубил труппу актёров и музыкантов бродячих, оставил сиротами их, у них нет сил противостоять заказчику убийства. Или, всё-таки, они сумеют отомстить?..И какие нити судьбы выткали узор любви упрямого Сибасура? Дорогу вздорный асур перешёл самому царю богов!

Камень 57-ой

Мы молились несколько часов. Садхир, я, мать девочки, у которой что-то случилось. Мне почему-то думалось, что у неё юная дочь. Не знаю, почему. Сама-то женщина заплаканная была уже в почтенном возрасте.

Но, сколько бы молитв мы не возносили, меня не покидало какое-то навязчивое, смутное чувство чего-то неправильного и горестного. Словно не о том мы должны были молиться. Словно не избежать несчастной девочке конца. Словно конец приближался…

Такое чувство было у меня, когда отец возил меня в далёкую-далёкую деревню, чтобы составить у тамошнего мудреца мой гороскоп, помочь найти мне жениха. Четыре года назад было. Что он там услышал у мудреца — мне не сказал. С тех пор, как мы вернулись домой, отец стал искать жениха в наших краях. Да, в нашей деревне меня ненавидели, но он искал в соседних. Хотя с матерью через два дня после нашего возвращения у него был долгий разговор. Меня и Ишу стирать тогда отправили, так что мы не слыхали. Да, впрочем, я и забыла о том. Я вообще о другом вспомнила.

В те несколько недель, когда я была вдали от дома, я впервые увидела водопад. Услышала его шум. Подошла поближе, заинтригованная, насколько могла. И, стоя на камнях, голову подняв, смотрела как завороженная на мощный шквал воды, который падал сверху. Я вроде в стороне стояла. И вода стекала струй по месту одному, поодаль от меня. Но когда я стояла на берегу, подняв голову, мне в какое-то мгновение стало страшно, что вода та сейчас сдвинется и упадёт вся на меня. Что она меня раздавит. Мне ещё месяца два в кошмарах снился тот водопад. Та вода, которая с неба падала. Которая сейчас вот-вот раздавит меня. Собьёт с ног. Унесёт в реку. В водоворот, закручивающийся в соединении двух потоков вод, по земле ползущей и падающей сверху…

Я очень хотела забыть про тот водопад. Про то чувство человеческой слабости перед мощью стихии. И даже смогла забыть. Лишь на время.

А сегодня вдруг вспомнила.

Взгляд расстроенный на мужа среднего подняла. Я села рядом с ним, по одну сторону. Он вдруг глаза открыл и посмотрел на меня. Прямо в глаза мне. Горько улыбнулся. Будто сказал: «Будет трудно, но давай мы попытаемся справиться?» — и у меня снова сердце напугано сжалось. Неужели, её ничего не спасёт?.. И почему я так в этом уверена?..

Мохан, подумав долго, присел с другой стороны от брата. Ладони сложил у груди. Не то, чтобы очень хотел вступаться, но, кажется, хотел поддержать именно нас. Поллав… я страшно удивилась, когда и глава семьи сел возле среднего брата. И женщина благодарно ему улыбнулась.

Один лишь Сиб остался в стороне, нашёл оружие. Шумно втянул носом воздух. Сжал ножны в руках. Кинжал заправил за пояс. И стал задумчиво обходить вокруг лагеря и нас. Но от нас — в стороне. То ли всем видом показывал, что покой наш охраняет, то ли боялся чего-то. Странно, если асур кого-то боится. Но его волнение ещё больше напрягло меня. Ждёт какой-то беды?.. Почувствовал приближение какого-то хищного зверя?.. Хотя то, что он так усердно оберегал наш покой и наши молитвы, отчасти даже меня успокоило. А потом опять страх кольнул сердце.

Когда в очередной раз отвлеклась — но не сразу уже — случайно приметила на ветке дерева яркое пятно. Попугай синий сзади и жёлтый спереди, с большим клювом. Кажется, знакомый. Не улетел. Смотрел на нас. Нет, смотрел на молодого демона. Да на кого ещё! Тот его и подбил. Хотя вроде именно птица позвала Сиба мне на помощь. Но, неужели, по просьбе крокодила?..

Так, Кизи, не отвлекайся! Эта мантра…

Попугай дёрнулся и испуганно вякнул. Смотрел куда-то над деревьями, в сторону от реки. Сиб тоже дёрнулся, поднял голову. И я невольно проследила за взглядом его.

Над лесом кружился ворон, будто осматривая. Странно, мы девять дней тут пробыли, но этих птиц прежде нам не попадалось вообще!

Названный брат прищурился, новую птицу разглядывая. Вдруг нахмурился. Меч сжал. Словно почувствовал угрозу. Но это же только птица! Тем более, слишком маленькая, чтобы нападать на людей. Она трупами питается. Но мы-то живы! Нам-то чего? Хотя почему-то и я страх невольно ощутила, засмотревшись на неё. Что-то было в этом вороне не то. Не знаю, но… но будто шла за ним неведомая сила. Мощная.

На миг опять мне примерещилась вода, падавшая с неба… отчётливо вспомнился камень, с которым играл сын мудреца: его сын и дочерь старшая меня к реке сопровождали… струя воды, оторвавшаяся от основного потока, упала в стороне чуть-чуть, смыла мелкий камень, лежавший у ног мальчика, утянула на дно. Больше его не видели…

Сердце быстро-быстро забилось. И… и как будто воздух сгустился где-то сбоку. А в следующий миг туда резко повернулся асур. Совсем сильно сжал ножны своего меча. Будто к нам приближался огромный, хищный зверь. Или… не зверь?.. Что-то следовало за ним. Или вокруг него. Что-то… очень сильное. Хотя мысль «и что-то злое» почему-то лишь на миг возникла, но тотчас же сознание покинула. Словно мощь того водопада… мощь природы… что-то естественное, но разрушительное… чего я прежде не видела… но… странное чувство, словно оно прошло в стороне.

Ворон вдруг крикнул, громко, резко. Словно приветствуя то нечто, что вдруг появилось в лесу. И, спустившись, скрылся между деревьев. Сиб на нас оглянулся, встревожено. Я, кажется, посмотрела на него слишком напугано. Он головой качнул. Повернулся лицом к лесу, напряжённо вслушивался, сжимая меч. Что… что там появилось?..

Некоторое время спустя — я едва могла хоть иногда возвращать свои мысли к мантрам — в отдалении послышалось ржание лошадей. Вскрики людей. Весёлые. Нет, один напуганный. Но, кажется, караван прошёл в стороне.

Хотя ощущение присутствия той странной, мощной силы осталось. Как будто она стояла где-то между теми людьми и нами. Но… может, за ними следило?.. Но зачем?.. Хотя я уверена была, что лучше не вмешиваться: там стоял кто-то очень могущественный. Но, впрочем, нападать на нас не спешил. И… почему-то страха большого перед ним не испытывала. Как бывает — виден блеск на лезвии, но оружие далеко от тебя и направлено не на тебя. Но, всё-таки, мощь оружия и сила удара пугают ещё до того, как упадут на чьё-то тело и промахнутся. Хотя странное было чувство, будто тот, кто появился в лесу, не промахнётся.

Но всё-таки усилием воли заставила себя вернуться к молитве. Кто бы там ни стоял, он не нападает на нас. А я хотела помочь семье этой несчастной женщины. Да и… я же, может, успею прочесть мантру ещё хоть раз или даже несколько прежде, чем тот воин за деревьями решит, куда напасть?..

— Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя…

Голос Садхира, чистый и уверенный, идущий будто бы из глубины души, и слова его мантры великому богу, прозвучав, словно тяжёлое покрывало скинули с плеч и с души.

— Ом Намах Шивайя… — закрыв глаза, произнесла я. — Ом Намах Шивайя…

Мы ведь сколько-то успеем помолиться, пока нас не отвлекут!

— Ом Намах Шивайя… — звучно произнёс средний муж.

Словно настоящий брахман молился. Вот очень тон и напев были похожи! Уверенность его и меня охватила.

— Ом Намах Шивайя… — произнесла я за ним.

И будто воздух уплотнившийся стал легче. Дышать стало легче.

Не исчезло ощущение той могущественной силы, притаившейся в лесу. Но как будто взгляд грозный или строгий неведомого существа сошёл с нас и обратился куда-то в сторону, к другим.

Мне вдруг подумалось, что это мог быть какой-то дэв! Просто… демоны бы испугались молитв или предпочли напасть на нас, прежде чем накопим и обратим против них силу нашего благочестия или прочитанных сегодня молитв. Но этот кто-то как будто с места не сдвинулся. Так мне казалось. Да и… страх отступает… будто ему по нраву наши молитвы.

— Ом Намах Шивайя… — Ом Намах Шивайя… Ом Намах Шивайя… — повторял Садхир. Сидя с закрытыми глазами, он ни на что не отвлекался.

— Ом Намах Шивайя… — опомнившись, повторила за ним.

Существо как будто всё ещё присутствовало в лесу. Но… стало ещё легче.

Или ему нравится, когда мы молимся о благе других?.. Но, впрочем, не время отвлекаться, Кизи!

— Ом Намах Шивайя… — повторял Садхир.

И я ушла следом за его голосом, забывая обо всём кроме слов молитвы и одного единственного желания: помочь той несчастной семье.

— Жена! О, жена! — выхватил нас из молитвенного настроя чей-то отчаянный, чужой мужской голос.

Дёрнувшись, женщина возле меня резко повернулась. Нет, вовсе вскочила, юбкой прошуршав по земле и задев подолом моё плечо, к пришедшему кинулась.

— О, прабху, как она?..

— Совсем плоха! — отчаянный был ответ. — Хвала богам, что я вообще тебя нашёл!

Поллав поднялся, повернулся к ним. Мохан. Я поднялась и повернулась после того, как это сделал Садхир. А он ещё несколько раз мантру повторил. Видимо, чтобы нужное число раз прозвучало. Только потом встал. Я уже отвлеклась, взволнованная, плачем за моей спиной. Но поднялась и повернулась к плакавшим только за ним.

— Какое же счастье, что я тебя нашёл! — повторил мужчина, седовласый уже, в коротких дхоти грязных, обнимая заплаканную женщину.

Муж, наверное. Да, он же сказал.

— Нам надо идти! — сказал он тут же. — Чтобы хоть попрощаться успеть! Сестра старосты сказала… нашего старосты… что девочка совсем слаба… Что до утра и не доживёт.

Мать задрожала, напуганная. Расплакалась.

А у меня всё оборвалось внутри. Словно… словно уже было всё равно. Той, о чьём выздоровлении мы молились.

— Пойдём, жена, — мужчина объятия разжал, схватил её за руку, — пойдём! Успеешь хоть проститься!

— Но… но как так?! — вскричала она в горе.

— Но хотя бы проститься… хотя бы так…

Он уводил её. Поллав отчаянно смотрел на них. Словно мы его жену не смогли спасти. Или… словно он и не надеялся. Нет, повернулся, на брата среднего посмотрел. Потерянный. Всё-таки, надеялся.

И женщина вдруг остановилась, мужа вынудив остановиться.

— О, почтенный! — руку от пальцев мужа освободив, ладони умоляюще сложила, повернувшись к Садхиру. — Не поможете ли вы вашими молитвами и в нашем скромном доме. И… — голос её дрогнул. — И не придёте ли вы к нам на похороны?

Садхир вздрогнул. Напрягся весь.

Шумно вдохнув, Поллав ладонь положил ему на плечо — и муж с женой растерянно за жестом тем проследили — и глухо сказал:

— Помоги им… о почтенный!

— Я… — молодой мужчина смутился.

— У них денег нет, чтобы позвать кого-то.

— А муж её не даст! — женщина опять расплакалась. — Он и местному-то брахману запретил явиться! — всхлипнула, задрожала вся. — Сказал, сама она виновата!

Садхир нахмурился. Но всё ещё колебался. Ему, шудре, не хотелось, видимо, притворяться брахманом, врать другим. Даже если бы это помогло унять чьё-то горе.

— Помогите… о почтенный! — Поллав сам вдруг сложил ладони, смотря на него.

Глава семьи почему-то настаивал на этом обмане. Странно, жестокий и расчётливый старший муж хотел кому-то помочь. На обман ради этого хотел пойти. Хотя та женщина первая приняла моего среднего мужа за молодого брахмана. Да и… вот любил он носить в свободное от выступлений время украшения из священной рудракши! Вот, даже серьги надел из священных плодов!

— Может, это твой путь — им помочь, — тихо сказал вдруг Мохан.

Странно, и он хочет обмануть этих людей? Но вдруг в деревне их раскроют обман?.. Ведь это грех, обманывать других! Тем более, страшный грех — врать, что ты брахман. Да ещё и шудре: и вовсе неслыханно! Зачем они настаивают, чтобы Садхир соврал? И… и вдруг в деревне его раскроют?

А женщина и муж её на колени вдруг повалились, сложив ладони, головы склонили. Нет, поклонились до земли.

Шумно выдохнув, молодой мужчина решился:

— Хорошо. Пойдём. Я сделаю всё, что могу.

— Только… — мужчина смущённо выпрямился, но всё ещё не поднимался с колен. — Только оплатить вам мы… мы мало что сумеем…

— Вы станете мне платить, чтобы я сделал доброе дело? — нахмурился Садхир. — И какое же это дело после того будет доброе?

— Да… это… — мужчина смутился, глаза забегали, а у жены — уже засияли надеждой и благодарностью. — Да, так положено…

— Пойдёмте лучше, — проворчал молодой йог, — сейчас нам нужно думать о другом. И время дороги лучше потратить на молитвы, а не болтовню.

— Да, господин! — отец несчастный торопливо поднялся. — Как скажете, господин. Спасибо, господин! О, пусть вас берегут боги за вашу доброту!

— Пусть вас берегут боги! — вторила ему жена.

Значит, средний муж решил, что мгновения спокойствия и благодарность для родителей пострадавшей девочки или даже — уже умирающей — стоят греха обмана, который он возьмёт на свою душу. Раз он так решил — это его дело. Только…

— Я пойду с тобой, — твёрдо сказал Поллав, на мужчину чужого покосился, — помогу, если что.

— Ох, спасибо! — тот улыбнулся, ладони сложив. — Вы и так нам уже помогли… в то время…

— Не время для разговоров, — проворчал он, кажется, смутившись от его похвал.

Странно, почему жестокий Поллав так рвётся кому-то помогать? Ведь вроде эти люди бедны и выгоды там нет никакой. А глава нашей семьи любит выгоду.

— А ты куда? — окликнул Поллав меня, резко.

— Тоже помочь хочу, — смущённо опустила взгляд.

— Без тебя обойдёмся, — проворчал старший муж.

— Но эта женщина… и дочь её… женщинам должна помогать женщина! Вам же нельзя касаться тела чужой женщины!

— Да, таковы приличия, — согласился отец пострадавшей, ладони благодарно сложил. — Благодарю вас, о любезная!

— Но… — Поллав сердито на телегу с инструментами и прочими вещами посмотрел.

— Сиб, вот тебе и возможность доказать нам свою преданность! — улыбнулся средний муж, к брату моему названному повернувшись.

— Зачем вы мне? — тот проворчал. — Я помогать хочу только сестре!

— А вот и докажешь, что мы можем доверять тебе, — почему-то сразу же согласился с молодым йогом глава семьи.

Или просто потому, что торопился: почему-то случившееся в чужой семье занимало его. Он… там в кого-то влюбился? Или просто сочувствует? Но… но разве мог Поллав сочувствовать без какой-либо выгоды?..

— Ом Намах Шивайя… — затянул Садхир, поворачиваясь к нашему лагерю спиной, тем показал, что разговор считает законченным.

Мохан и Сиб, чьего мнения не спросили, возмущённо переглянулись. Ох, как бы ни подрались тут!

— Те инструменты — помощники наши верные в зарабатывании на еду, — добавил серьёзно Поллав, мрачно на брата моего смотря названного, — и основа благополучия твоей сестры. Если и правда беспокоишься, как бы ей жилось лучше — береги их, — на Мохана покосился. — И ты уж постарайся промолчать, попугай болтливый!

Попугай сине-жёлтый, большой с дерева возмущённо вякнул. Мол, до глубины души обидели! Оскорбили, мол! Ещё не улетел?..

Тут и глава семьи развернулся. За удаляющимися родителями пострадавшей девочки пошёл. И я, дупатту пониже на лицо натянув, пошла за ним. Страшно было младшего мужа и брата вместе оставлять — они сильно сцепились уже, вон все в царапинах и ушибах, у Мохана клок волос торчит надорванных — но желание помочь несчастной чужой семье меня сейчас привлекло больше желания остаться и контролировать упрямство драчунов молодых. Да и… должны же они научиться контролировать себя самих! Хоть когда-нибудь!

— Не волнуйся, у реки они не убились, — шепнул мне Поллав вдруг, мельком посмотрев на меня.

— Тут приятнее, — Сиб осклабился. — Земля такая мягкая…

Со взглядом старшего мужчины столкнувшись, добавил, ухмыльнувшись:

— Да не волнуйся: я не собираюсь умирать прежде моих врагов.

Поллав шумно выдохнул. Но всё-таки их оставил одних. Имущество наше охранять. Даже странно. С чего вдруг он такой вдруг доверчивый? Или случившееся в деревне его зацепило сильней? Но чем?..

Женщина, правда, на миг обернулась, сложив ладони, поклонилась Сибасуру:

— Благодарю за помощь, мой господин! — и побежала догонять супруга.

Кшатрий даже смутился от этой благодарности. Взгляд смущённо потупил. Нет. В миг следующий голову поднял, чтобы мрачно так, многозначительно эдак ухмыльнуться моему младшему мужу, мол, ещё немного погоди — и будешь полностью в моей власти.

Я грустно вздохнула. Ну, что они такие упрямые? Оба!

Сиб, на меня покосившись, вздохнул. Как будто хотел извиниться. Но ничего не сказал. Но, ладно, хотя бы прямо сразу на бинкара не бросился — и на том спасибо. Но… но всё-таки оба вернулись от реки! Живые! Хотя и не очень целые. Да хранят их боги!

Мне показалось, что нечто жуткое и могущественное в лесу на миг повернулось в нашу сторону, внимательно на нас смотрело.

Что это?.. Хотя… если там не человек, то, может, правильно Садхир предложил разделиться? С нами йог молодой, который заслужил какие-то благословения в долгих и упорных своих аскезах. А с имуществом, да, главнее, с Моханом останется асур молодой. Воин. Да, впрочем, может, и к лучшему, что нелюдь? За Мохана мне так как-то спокойнее будет.

Да и… вот ведь, мне приснился сон, что Сиб даже у Ванады помочь мне требовал. И сон, где он куда-то долго шёл, не останавливаясь, страшно изранил ноги. И раны заживающие были на ногах его, когда он сегодня к нам пришёл! Значит, верный был сон, что он за меня перед Ванадой вступился! Просто… ну, с чего он поранил ноги, ступни и выше, как ни от долгой дороги? И дорога долгая его была в моём сне. И во сне он зашёл к танцовщице из храма. И он в разговоре сегодня упомянул, что в храме странном был. Или что-то странное видел?

— Ом Намах Шивайя… — повторил в очередной раз Садхир, выведя меня из задумчивости.

Спасибо ему, что напоминал о цели нашего пути! Мы шли, чтобы помочь другим!

Ладони сложив, тоже стала взывать к богу Триады.

Супруги указывали путь. Точнее, отец пострадавшей шёл впереди, а жена — на шаг позади, чуть сбоку от него, всхлипывая, нервно кутаясь в простенькую дупатту.

Вдруг где-то в стороне конь заржал напугано. И почти сразу дёрнулся мужской вопль напуганный. Вскрики других. Мужчин.

Торжествующе каркнул сверху ворон.

Остановившись, взгляд растерянный подняла.

Одна единственная птица кружилась над лесом. Как ночь чёрная. Предвестник беды.

Что-то двинулось в пространстве слева. И снова я ощутила на миг тот захватывающий ужас, когда стояла на мокрых камнях, и будто именно на меня падал водопад. Что-то сильное было совсем рядом. Очень близко от меня сейчас.

Робко обернулась.

У старого дерева, облокотившись об него, мужчина стоял. Смотрящий в даль. Это от него шло такое странное ощущение мощи.

Чёрные глаза, волосы чёрные, длинные, усы длинные изящные, как у людей благородных, да подбородок выбрит, кожа тёмная. Высокий и худой. Чёрные дхоти и пояс с них, через плечо концом другим ткани перекинутый. Чёрный плащ. Одежда старая и потрёпанная. Обувь старая и в пыли. Два кинжала за поясом, в ножнах обыкновенных. На запястьях и предплечьях браслеты железные. И, в противоречие с этим простым одеянием — яркий большой сапфир на железном обруче, обвивавшем голову.

— Получилось! — прокричал ворон, опускаясь ему на плечо. — Он с лошади упал!

— Это только начало, — серьёзно произнёс странный мужчина.

Но без злорадства произнёс.

— Но почему именно младший его сын? — птица нетерпеливо на плече его подпрыгнула, хвостом дёрнула. — Когда уже за папашу возьмёмся?!

— Он самый благоразумный.

— Он?! — ворон аж подпрыгнул от возмущения, толкнул хозяина в затылок крылом. — Да ты ещё Раху младенцем невинным назови!

— Он — самый благоразумный на фоне остальных сыновей Шандара, — невозмутимо уточнил мужчина, продолжая вглядываться между деревьев. — Может, ему хватит одного падения.

Там всё ещё шумели и кричали возмущённо и напугано. А, нет, совсем молодой голос от боли закричал. Наблюдатель нахмурился.

— Да давно уже пора прибить всю их семейку! — спутник не утерпел его пернатый.

— Но он меньше сделал остальных, — мужчина произнёс невозмутимо.

— Да ну! Он ещё наверстает! — проворчал ворон. — Уж я на эту семейку насмотрелся!

— Для этого сына начнём с предупреждения, — отрезал его хозяин.

— Но папаша-то… папаша! — птица подпрыгнула опять возмущённо. — Тошно на них смотреть уже! Может… — замер с надеждой. — Наводнение?..

— Люди пострадают невинные, — отрезал хозяин.

Они… так рассуждают, будто даже наводнение — в их власти!

Мне не по себе стало, плечи растёрла невольно, замёрзшие. И чувство было, будто заглянула на что-то запретное, куда смотреть не должна была.

— Тогда… пожар во дворце? — деловито предложил ворон. — Хватит уже Шандару цепляться за материальное. Тем более, не его.

Чуть помолчав, мужчина странный головой задумчиво качнул. Уточнил:

— Но время надо подобрать.

— Ночью? — пернатый его собеседник ещё более воодушевился.

— Нет, — холодно оборвал его надежды хозяин, — люди не успеют вскочить.

— Ну, так и этот гад…

— Пострадают невинные! — отрезал мужчина, даже кулаки сжал.

— Да это… — сказал ворон уже тише, потоптался на плече его смущённо, предложил уже тихо, без воодушевления: — Тогда на празднике? Мол, недолго ему осталось пировать?

— Возможно… — хозяин его мрачный головой задумчиво качнул. — Тем более, что скоро поменяются положения планет. Раху, дающий ему силы, ослабеет.

— А у кого в царстве Шандара планеты станут сильными? — ворон опять воодушевился.

— Нет, — отрезал хозяин, всё так же неотрывно смотря куда-то между деревьев, туда, где уже крики стихли.

В какой-то миг пальцы его руки дрогнули, опять сжались в кулаки.

— Опять они?.. — проворчал пернатый спутник. — Да пора уже с ними кончать!

— В своё время, — оборвал его хозяин.

— Ну да! Ну да! — согласился ворон. — Но ракшас этот мерзкий… да почему они там слабаки все такие? Что, они сами его задушить не могут? Ведь и благословений у него особых нет! И тело обычное! Слабое тело, а столько шума!

— Тебя это удивляет? — хозяин всё-таки улыбнулся.

Но так, что мне, смотревшей на них со стороны, захотелось всем богам известным молиться, чтобы только не стать той, на кого он смотрит с такою усмешкою.

— Нет! Но до чего гад мерзкий! Тошнит меня от него! Слушай… а можно я слетаю к нему? Покаркаю над дворцом? Может, чего и накаркаю?.. Ох, да неужели у них своих смельчаков не хватает? Ведь свои же кшатрии есть!

— Не такие подлые, — сухо заметил мужчина.

— Скажешь, добрые? — ворон подпрыгнул возмущённо.

Может, когтями проткнул плащ и кожу царапал, но хозяин внимания не обратил.

— В своё время я к ним приду. Но начнём с Шандара, — мужчина сказал задумчиво.

— Да давно уже пора! — не унималась его птица.

И обсуждали они некого Шандара, кажется, раджу какого-то, столь серьёзно, словно и правда могли ему навредить. Хотя при обсуждении методов — и пожар, и наводнение, и проклятия ворона — смутило меня, что мужчина не хотел зацепить случайных людей.

Вот вроде будь это демон — их просто власть должна интересовать! Как бы больше существ поработить, подчиняться заставить. И методы действенные. Не переживал бы так, чтобы не навредить невинными. Но, всё-таки, странный воин и птица обсуждали месть очень серьёзно. Спокойно. Словно не в первой было.

— А может… столкнуть с ним сына Джагдиша и сына Шакала? — предложил ворон. — Одного люди боятся. Другого — демоны.

— Сын Шакала ни во что вмешиваться не собирается, — чуть помолчав, мужчина спросил уже строго: — А не ты ли Махадэву предложил столкнуть их меж собой?

— Да я… — птиц смущённо затоптался на плече его, но хозяин при неудовольствии его особо возмущения не выказал, продолжал что-то рассматривать между деревьев впереди, серьёзно. — Да я… как бы… да я что-то такое каркнул как-то раз… но разве бы Махадэв стал что-то говорить сыну Джагдиша, если бы сам не хотел?..

Мужчина невольно пальцы сжал в кулак. Ворон, бдительно за ним смотревший, замолк и напрягся. Он разжал — и птица задумчиво шевельнула хвостом.

— Но ты сказал, что Махадэв что-то сказал сыну Джагдиша?

— Только что в борьбе против Шандара ему хорошо может помочь сын Шакала.

Э… а откуда обычной птице знать волю самого Махадэва?.. Тем более, разве может обычный ворон высказывать мнение великому богу?!

Дыхание затаив, разглядывала странную пару: ворона и… вряд ли то существо в чёрных одеждах было простым человеком. Но и дэвы не носили чёрные одежды: демоны обычно. Да и кожа его была слишком тёмной! Тёмнокожими бывали демоны. Чешуёю, шерстью не покрытые.

— Вообще, было бы правильно, если бы оба воина выступили против Шандара, — серьёзно произнёс хозяин странной птицы.

— Да вот плевать сыну Шакала на власть и богатство! И… и, кажется, брат ему всю историю рассказал. Но он и после ни на палец не сдвинулся к царству Шандара! Ну, каково?! Да ракшасы там ржут над ним!

— Ему, кажется, плевать на их мнение? — усмехнулся мужчина. Одобрительно.

— Да… — ворон подпрыгнул возмущённо, потом в мою сторону голову вдруг повернул.

Я сжалась напугано, отступив от них. Но… но как убежать теперь? Ведь болтливый спутник этого мрачного существа меня уже заметил! И вряд ли смолчит. Но… но жутко стало от мысли, что этот кшатрий сейчас повернётся и посмотрит на меня. Не оружия, не гнева его я боялась больше всего, а почему-то — взгляда его.

— Погоди… она как будто нас видит! — возмущённо нахохлился ворон.

— И слышит, — невозмутимо уточнил его хозяин.

— Но! — собеседник пернатый аж подпрыгнул возмущённо.

Так, что крыльями взмахнув и оторвавшись на миг от плеча его, промахнулся уже сесть. Скатился, истошно крича, по плащу его, от испуга когтями не успев зацепиться, прямо к его ногам.

Тут мужчина, вообще под ноги себе не глядя, переступил через него — вообще не зацепив своего спутника — и с нового места уже медленно повернулся ко мне.

Я застыла. Я почему-то уверена была, что от взгляда его не убежать.

Но взгляда его ждала как самого ужасного, что вообще могло быть в жизни.

Он наконец уже повернулся ко мне, неспешно. И пронзительные чёрные глаза взглянули на меня. Мне холодно стало от этого пристального взгляда, который как будто видел меня насквозь, всё моё прошлое и все мои чаяния. Было странное чувство, что одним только взглядом он способен разрушить всю мою жизнь. Если только захочет.

— Моё почтение, дэв!

Сил не было обернуться. Но, похоже, к нам подошёл Садхир. И… приветствовал незнакомца. Может, пытался взгляд его ужасный забрать на себя. Но… ох, а если и с Садхиром что-то ужасное случится из-за этого взгляда?! Лучше пусть со мной! Муж и так уже много заступался за меня!

Странный бог вдруг улыбнулся.

— Что… и он слышал?! — возмутился ворон за его спиной.

Но я не смотрела уже на птицу болтливую. Я глаз не могла отвести от лица и взгляда дэва, смотрящего на нас. Просто его глаза… я вдруг перестала бояться его. Взгляд его ощутимо потеплел. Просто стал серьёзным. Хотя ощущение этой мощи его не ушло. Это какой-то великий бог был передо мной.

Мужчина неторопливо голову повернул уже к моему супругу. Он как будто вообще никуда не торопился. И то, что мы двое — простые люди — случайно подслушали разговор дэва и его спутника, разговор, который нам услышать было не положено, почему-то не разгневало его.

— А ты долго ещё намерен прятаться за музыкой, Садхир?

— А что я ещё могу! — мой муж потерянно опустил голову. Плечи. Сгорбился даже.

— Не все твои родственники умерли, — спокойно уточнил явившийся нам бог.

— Не все? — музыкант радостно поднял голову.

— Семья деда и его второго племянника всё ещё живут в том же царстве. Да и… — дэв вдруг улыбнулся, дружелюбно, хотя чёрные глаза с его смуглого лица смотрели по-прежнему серьёзно и пронзительно. — И Кири спаслась. Да, впрочем, вам уже Махадэв на то намекал.

— Кири? — оживился Садхир. Но вздрогнул вдруг, сжались кулаки. — Но… вы сказали, что они там… как им удалось выжить?!

— Сказали, что Шандар был прав. Во всём.

Моего супруга передёрнуло. Так… он тоже имел какое-то отношение к царству того самого Шандара, которого ворон всё ругал, сыновья которого были неблагочестивыми?.. Этот… этот бог поэтому позволил нам увидеть его и услышать их разговор?.. И… и если мой муж так бурно среагировал на упоминание Шандара и то, что родственники его выжили, встав на того сторону — но всё же выжили — выходит, тот раджа чем-то навредил и его семье?..

Что-то похолодело у меня внутри.

Ведь Мохан упомянул, что когда впервые увидел Садхира и его семью — они ужасно выглядели. Он это запомнил на года, хотя тогда ему было около четырёх вроде. И… и они даже съели предложенную им еду, хотя ребёнок ужасно её сделал. Садхир сказал, что той милости не забудет. Но… и Садхир был лишь названным братом Мохана и Поллава. Его родителей, как и их родителей, убили те разбойники. Сёстры их пострадали тогда. Да и… кажется, других братьев и сестёр Мохана и Поллава убили в тот день. Или даже… и других братьев и сестёр Садхира, если с родителями вместе бежали!

Но… что за ужасным человеком должен был быть раджа Шандар, что весть о том, что родственники перешли на его сторону, так ужаснула Садхира? Больше, чем радость от известии, что кому-то из его родных удалось выжить!

И… и зачем этот бог рассказал это Садхиру? Прежде, чем тот сам мог от путешественников или торговцев узнать! Или даже помешал ему остаться в неведении!

— Ты прилично играешь, — добавил незнакомец, на мужа моего глядя серьёзно. — Но ведь за все твои аскезы ты получил дары.

— Я… могу немного, — мужчина молодой смутился.

Ворон выглянул из-за ноги хозяина, уже с большим любопытством разглядывая моего супруга.

— Ты можешь лечить людей. И тебе это нравится, — строго дэв произнёс.

Словно намекал, что именно это и надо от Садхира людям. Или… не только людям?..

— Но… — мужчина сглотнул, потом признался огорчённо: — Но эту девушку… к который мы идём… я ведь не смогу её вылечить! Её… — шумно выдохнул. — Её уже ничто не спасёт!

Но почему он в этом так уверен?!

Но вдруг молодой йог упал на колени.

— Разве что вы попросите Шукрачарью исцелить её…

— Она была лишь нерасторопна, — дэв нахмурился. — Но уже поздно, Садхир. Вы можете поддержать лишь мать её.

Такое ощущение, будто он видит сквозь пространство и время!

— И сегодня одной душе положено плакать, — грустно добавил странный бог, посмотрев в сторону.

Кажется, туда, где скрылись родители несчастной девочки и Поллав.

— Но почему?! — Садхир вдруг заплакал, голову опустил убито. — Вы говорите, что я получил благословение лечить. Меня позвали ей помочь… позвали первый раз… но я ничего не могу изменить?! — глаза негодующие поднял, коленопреклонённый, но гневно в глаза богу неумолимому взглянул. — Почему?!

— Одна душа сегодня должна плакать, — твёрдо повторил бог.

— Но… — голос молодого йога дрогнул. — Но мы…

— Вам просто смотреть. Вы двое вообще случайно сегодня сюда попали. Вы ничего не сможете изменить.

И говорил эту ужасную весть спокойно! Да как он может?!

Мужчина перевёл взгляд пристальный на меня. Замерла напуганная под его серьёзным взглядом.

Закричали где-то в стороне. Отчаянно. Молодой вскрик. Мужской.

Бог медленно повернулся в ту сторону. И… из глаз его сорвались две молнии, скрылись между деревьев. Через несколько мгновений раздалось отчаянное ржание лошадей. Крики людей. Треск дерева сломанного. Истошный женский крик.

— Давно пора! — радостно крикнул ворон, взлетел ему на плечо. — Или… то не сынок Шандара?

— Сын… Шандара?.. — Садхир невольно сжал кулаки. — Он… он тут?!

— Их тут три. Но не все, — спокойно ответил мрачный бог, потом медленно к нам повернулся, нет, к моему супругу. — Ты, конечно, можешь попробовать сегодня отомстить. Но ты уже обещал быть в другом месте.

— Но… — молодого йога трясло.

— Вообще, не твоё это дело — убивать, — строго произнёс странный дэв. — Ты две жизни служил, чтобы иметь возможность помогать другим. Ты получил дар исцелять. Но против сыновей Шандара ты сегодня не выстоишь. У них слишком много воинов. И сами они — воины умелые.

— Но… — молодой йог отчаянно куснул губу.

— А если ты многих убьёшь — а они будут прикрываться слугами — то в следующий раз я приду уже к тебе.

Он вроде произнёс спокойно, но мой супруг вздрогнул. И у меня внутри что-то оборвалось.

— Не совершай ошибки, Садхир, — твёрдо потребовал мужчина, которого он назвал богом, но одетый при этом слишком мрачно для дэва. — Ты и так уже заляпал свою душу. Ты — не воин.

— Но… — молодого мужчину трясло. — Но если я ничего не могу изменить…

Осторожно положила ладонь ему на плечо — отчаянно боялась гнева жуткого бога, но этой выгорающей от бессилия души супруга боялась намного больше. Муж посмотрел на меня, грустно улыбнувшись, сжал мою ладонь, но не сбросил со своего плеча.

У меня появилось странное чувство, что этот дэв сейчас улыбается. Почему-то взгляд подняла. Неизвестный бог сейчас и правда смотрел на меня и супруга и улыбался. Хотя только губами лишь. Глаза у него были ужасающе серьёзные. Чёрные глаза… с белками да на смуглой коже они очень выделялись сами по себе. Чёрные, старые одежды… украшения из железа и… и сапфир. Странное сочетание. Но…

И вдруг все осколки сложились в одну картину!

Осторожно вытянула руку из-под руки супруга — тот сразу же отпустил меня — и упала на колени возле мужа, ладони приветственно сложила, голову напугано опустила.

— Моё почтение, Шани дэв!

Не видела лица его, но показалось вдруг, что Воздающий плоды поступков мне улыбнулся.

Ибо кто как ни он, будучи дэвом, сыном великого бога Солнца, одевался при том скромно, да не требовал особого почтения к его положению, а силы направлял лишь на то, чтобы следовать обязанностям, возложенным на него Махадэвом: наказывать всех, кто адхармой запятнал свои души! И… и о взгляде его — видящем сквозь время и пространство — ходило немало историй. Да, в общем-то, в день своего рождения, на отца своего едва взглянув, он уже вызвал затмение! Хотя иногда говорили, что и отец в тот день что-то сделал не то. Вроде кричал, что такой страшный ребёнок не мог быть сыном сияющего солнца и, кажется, мать его в измене упрекнул. Но, впрочем, не моё это дело. Только…

Опять крики до нас донеслись.

— Да сколько можно?! — возмущённо подпрыгнул ворон.

— Теперь всё, — твёрдо сказал Воздающий плоды поступков. — Пойдём.

И не спеша, прихрамывая, сдвинулся в сторону собрания людей, где как будто кого-то мучили. И где, кажется, кто-то недавно упал с лошади. Кажется, один из сыновей того Шандара.

— Что… что же это? — напугано сжала плечо супруга.

— Он… кажется, он пришёл меня предупредить! — Садхир поднял на меня растерянные глаза. — Но… неужели, так важно, чтобы я лечил людей?..

— Видимо, так. Раз сам Шани дэв так советует, тебе и правда лучше не вмешиваться. Даже если… — голос мой дрогнул. — Они убивали твоих родных.

— Но… — Садхир вдруг сжал моё запястье, напугано.

Мне больно стало, но промолчала: меня лицо его напугало. Что ещё случилось? Что я ещё не знаю?..

— Ведь Поллав и те несчастные ушли куда-то в ту сторону! — отчаянно посмотрел на меня супруг.

— Ох, нет! — отчаянно зажала рот ладонью, свободной

— Пойдём! — осторожно сняв мою ладонь со своего плеча, но руки моей из пальцев осторожных не выпустив, молодой йог решительно поднялся, ступил в сторону — я за ним пошла — вдруг остановился. — Нет, тебе туда нельзя! Вдруг и на тебя нападут? Шандар… — голос его дрогнул. — Он никого не щадил! Боюсь, и сыновья его такие.

— Кажется, такие, — вздохнула. — Они там, кажется, кого-то мучают в лесу!

— Но только бы не тех людей! — муж сжал кулаки.

— И не Мохана, — грустно опустила голову.

Но сердце уже встревожено забилось.

— С Моханом Сиб. Он всё-таки воин, — Садхир осторожно погладил меня по плечу. — И не человек. А сыновья Шандара — люди.

— Думаешь, Сиб сможет его защитить?

— Очень надеюсь, — молодой мужчина вздохнул. — Семья Мохана и Поллава была добра к моей. Очень добра. Те последние дни… когда последние… то есть, я думал, последние… родственники были живы… с этими милыми музыкантами… дружелюбными… они были такие спокойные и светлые! Пугающе спокойные. После кровавых распрей. После преследования… — сжал кулаки. — Как они могли встать на сторону Шандара?! После всего, что он сделал?!

— Мой господин… — сжала его ладонь другой рукой. — Нам надо решить, куда идти теперь. Спасать ли тех родителей или… или…

— Пойдём, хотя бы проверим, добрались ли они до деревни!

— Но разве мы знаем дорогу до их деревни?!

— Нет, — он как-то усмехнулся, — но мы дойдём.

— Но… но как, Садхир?!

— Это… — он смутился. — Я не знаю, должен ли я…

— Я вам верю, — улыбнулась. — Если вы считаете, что можете найти туда дорогу, то пойдёмте. Да и… — смущённо улыбнулась. — Вы — мой муж. За вами я куда угодно пойду.

— Я не только твой муж, — молодой мужчина грустно улыбнулся.

— Я помню, о прабху. Но сейчас не время обсуждать это. То есть… — смущённо потупилась.

— Ты права, — Садхир легонько погладил меня по волосам.

Или поправил мою дупатту?

— Пойдём, — запястье моё осторожно сжал.

Увидев следы от прежней его хватки, нахмурился, легонько погладил кожу покрасневшую кончиками пальцев другой руки. Боль исчезла вмиг! Следы — чуть позже.

Но я пошла за ним, куда он увлекал меня, ничего больше не спрашивая.

— Вот вы где! — из-за деревьев выскочил Поллав.

За ним — напуганные родители пострадавшей девочки.

— Куда вы пропали? — тихо проворчал глава семьи. — Я боялся, вы попались этим охотникам. Они кого-то мучали из людей.

— Я рад, что вы им не попались! — обезоруживающе улыбнулся ему Садхир.

Старший брат только поморщился.

— Нам надо как-то пройти мимо них, — прошептал нам вайшью.

Или… коротковаты были его дхоти! Может, всё-таки, шудра?.. Да сейчас это не важно! Обойти бы суметь тех жестоких воинов! Даже Шани дэв нас предупредил, чтобы с ними не связывались. Уж ему-то виднее нас! Он, кажется, и о дарах Садхира осведомлён. И, тем более, увидеть сквозь лес мог. Сколько там воинов и слуг у сыновей того раджи.

— Пойдём туда? — средний муж показал в одну сторону.

— Там кустов нет! — возмутился наш провожатый. — Не укроемся! Нам надо идти левей! Пойдёмте!

Садхир нахмурился, но всё же пошёл за ним. Поллав помрачнел, на брата глядя. Но шикнул на меня и женщину, чтобы шли и молчали.

— Но те юноши… ваши… — робко начала напуганная родительница.

Так о дочери переживала, но запомнила, что и у нас двое в лесу остались!

— Её брат — хороший воин, — Садхир улыбнулся ей успокаивающе. — Но мы до них добежать не успеем. Да и… обузой им будем. Нам надо бежать. Успеть обойти этих охотников стороной. А то… как-то шумно у них. Как будто кричал кто-то замученный. Из людей.

— Говорят, сыновья какого-то раджи путешествуют в наших краях, — женщина рукою рот прикрыла напугано. — Говорят, никого не щадят за дерзость.

— Убили кого-то в городе. Но от стражников нашего раджи откупились, — супруг её нахмурился. — О, зачем их принесло в наши края? Но пойдёмте. Надо бежать.

Но далеко убежать мы не успели — поблизости заржала лошадь, заставляя нас нервно обернуться. Всадник показался, идущий за нею. Золотом ножны кинжала украшены, будто с тигриной морды выходит лезвие. Украшения золотые. Особо заметна роскошная и узорчатая золотая кайма по краю ярко-красной ткани, обвивавшей ноги. Роскошно вышита ткань синего пояса. По концу, свисающему спереди, поблёскивают даже россыпи сапфиров. Браслет и серьги золотые, с жемчугом и рубинами. Туфли парчовые, расшитые камнями драгоценными и нитями золотыми. Подбородок выбрит, усы густые, изящные. Он ещё в сторону напряжённо куда-то смотрел, лук сжимая. Но уже заметил нас кто-то из пеших воинов, сопровождавших его.

Старший брат вдруг пинком ноги сшиб с ног не ожидавшего такой подлости среднего, да ещё ступнёй ему на спину встал! Родители девочки пострадавшей шарахнулись от него напугано, глаза вытаращив.

— Не нужно мне твоих нотаций, о почтенный! — насмешливо усмехнулся глава семьи. — Я уж сам как-нибудь обойдусь. Своим умом.

Садхир дёрнулся возмущённо, но названный брат был слишком массивным. Вот чего ему стоило обиды свои при себе придержать? Или… сдать хотел Садхира охотникам?.. Но зачем?! Тем более, Шани дэв сказал, что Садхира родственников сгубили именно они!

— О! — ухмыльнулся молодой кшатрий, заметив меня. — Какую дивную лань мы нашли! — взглядом липким окинул меня с голов до ног, особенно задержавшись на груди.

Поллав напрягся, резко поворачиваясь ко мне.

— А что… — богатый юноша усмехнулся, резцы обнажая. — Здесь кто-то что-то возражает?

— Это не твоя жена! — старшего мужа трясло от ярости.

Брата при всех можно унижать, жену братьям в пользование можно отдать, но чужим — нельзя?.. Не понимаю я его мысли! Но этот тяжёлый взгляд на меня, будто примеривающийся, что с одежды сорвать в первую очередь… боюсь, что мнением моего супруга этот аристократ не поинтересуется. Ох, зачем Поллав вздумал мстить брату именно сейчас?!

— Унизивший брахмана откажется от денег? И женою не поделится? — на лице мерзкого кшатрия притворная грусть расползлась.

А слуги его вооружённые уже бежали вперёд, окружая нас. Ох, и супругов той девочки оттащили в сторону, грубо!

— Кто не уважает брахманов, тот уважает золото, — продолжал молодой воин.

И, с запястья сняв массивный золотой браслет, на котором блеснули в лучах солнца жутко огромные и мелкие кроваво-красные рубины-капли, швырнул к ногам Поллава.

— Одолжи свою красотку на несколько часов. Ласковой будет — с большею наградою уйдёт.

Шарахнулась от его воина, приближающегося ко мне. Но меня схватил за руку другой, подкравшийся сзади. И тот, от которого было убежала, руку вторую захватил.

— А не будет ласковою… — мрачно ухмыльнулся жуткий кшатрий. — И так сойдёт.

Подошёл ко мне медленно, взгляда от моего лица не отрывая. Пальцами двигая, словно уже вцепился в дупатту или мою юбку, чтобы содрать.

— Н-нет… — отступила было назад — и в спину мне уткнулось лезвие третьего воина, в мольбе посмотрела на приближающегося мучителя. — П-пощадите, мой господин!

— Вот именно, — тот засмеялся, приближаясь ещё ко мне, — я — господин, а ты — жалкая раба.

И что-то подсказало мне в глазах его — не убегу. А Поллав всё продолжал вжимать названного брата в землю. Так не вовремя на него напал, обиды вздумал припомнить! Или… мне отомстить захотел? Чтобы чужие руки меня хватали? Но… но как он мог?.. Совсем за распутную женщину меня считает?.. Но… но я всего лишь спала с братом его! И то потому лишь, что это он купил меня у дяди, чтобы сделать женою для себя и братьев своих! Это он виноват! Я не хотела стать женщиною разных мужчин!

— Вы… — голос мой дрожал, когда посмотрела в глаза Поллаву, напрягшемуся. — За что вы продали меня, мой господин?! — по щекам потекли слёзы.

Я помнила, что бывает, когда он хватал меня грубо. Но… почему он отдал меня и другим?.. Не его братьям?! Как он мог так меня унизить?!

Поллав напрягся. Дёрнулся возмущённо Садхир, кулаки сжавший. Кажется, муж средний решился нарушить совет бога. Или… предупреждение?.. Но Садхир ведь напал на Мохана, когда тот на брата его кинулся. И за меня вступался как мог. Кажется, средний муж не хотел позволить новое моё унижение.

Ждала, что главный мой мучитель ухмыльнётся торжествующе. Он в последнюю нашу ночь очень старался причинить мне побольше боли. Но, со взглядом его встретившись, растерянно застала: Поллав смотрел на меня с мукой. Потом, нахмурившись, на брата, распростёртого под его ногой, взгляд перевёл, отчаянный. Снова посмотрел на меня. Не в глаза. Но на лицо моё. На слёзы. Сжал кулаки. Взгляд потупил. Нет, на брата посмотрел. Словно выбирал мучительно: брата отпустить сейчас или отдать чужому мужчине меня. Но что он мстить вздумал так не вовремя?!

Старший муж посмотрел на подошедшего почти уже ко мне чужака. На кинжале за его поясом взгляд задержал. О, зачем он брата держит?! Ведь Садхир получил какие-то дары! Разнял его и Мохана! Может, мог бы вступиться…

Поллав на поверженного, пытающегося вырваться, названного брата взгляд перевёл. Снова на кинжал у воина. Лезвия мечей, массивных, широких, но с дугообразной выемкой большой на конце, с краями острыми, да лук в руках молодого распутника его почему-то не так цепляли. Садхир отчаянно вырвался. Да за что?..

Мускулистая рука сдёрнула с меня шаль. Закричала от испуга. Он, внимания не обратив, рванул на себя мой подол свободной рукой. И от мужей защиты не будет.

В последний раз посмотрела на главу семьи, но не с мольбой уже, с укором. Но он смотрел на подступившегося ко мне. На его кинжал.

Когда рука распутного воина дёрнула мою юбку, у меня помутнело в голове. От крика мужского очнулась.

Насильник отступил от меня, щёку порезанную накрывая правой рукой. А я… в руке своей его кинжал держала.

Но слуги его больно руки мои выкрутили, заставляя вскрикнуть от боли. Оружие выронила последнее своё. Последнюю защиту потеряла. Задрожала.

— Я ласковым хотел быть, — усмехнулся аристократ, — но, похоже, ты ласки моей не стоишь, — и прокричал: — Эй, братья! Идите сюда! Здесь премиленькое нашлось развлечение!

Снова заплакала, поняв, что пощады мне ни от кого не будет.

А мучитель ещё и юбку рванул, разрывая, обнажая мои ноги всем. Поллав только сжал зубы. Не дёрнулся даже защищать меня! Не попытался даже! И брата не выпустил!

А кшатрий жестокий меня пинком на землю сшиб — слуги успели руки отпустить. Теряя равновесие, ударившись локтями о землю больно, в юбке разорванной, обнажившей ноги, по которым прошёлся тяжёлый взгляд, я чувствовала себя ужасно. А мужчина торжествующе, с усмешкою поставил ногу мне на живот. Нажал ступнёй, заставляя вскрикнуть от боли. Улыбнулся довольно. А воины его подскочившие сжали мои руки, прижимая меня к земле.

Кажется, я кричала. Но бесполезно было кричать. Я от взгляда с насмешливого лица, склонившегося надо мной, замолкла. Так, кажется, замирает добыча раненная, завидев приближающегося к ней охотника. Не муж мне Поллав, а проклятие одно! Как он мог?.. Даже не пытался вступиться! Так… так просто принял украшение? Обменял мою честь на один только жалкий браслет?.. Разве стоят мои слёзы и честь моя этого куска золота? Разве стоит моя доброта этих холодных камней?! Разве… разве муж мой считает, что я и так уже грязная?.. Что спала с его братьями… только с одним… разве… это я выбрала стать женой троих?..

Воин задумчиво лицо моё погладил, заставляя дёрнуться, сжаться. Снова кошмары вспомнились, что сходили в ночи мои с рук старшего мужа. Прикосновение чужой руки мерзкое, пальцы влажные, что сбегали по шее, к груди.

Глаза закрыла, чтоб хотя бы не видеть мерзкое лицо.

Только прикосновения младшего мужа были сладкие. Только в один из дней прикосновения.

Застыла напугано, вспомнив вдруг, как ревновал меня Мохан к своим братьям. Сердился жутко, когда вечером я уходила с кем-то другим. Но только лишь с ними. Другим бы и не помыслил отдать меня. Он… он возненавидит меня после сегодняшнего дня?.. Он… тоже начнёт меня бить?..

Ладонь чужого мужчины сжалась на ткани чхоли, её подцепив, заставляя сжаться от прикосновения кончиков пальцев к моей груди. Он ткань натянул, желая разорвать её. Я отчаянно вскрикнула. Но руки мои держали. Было не укрыться. Было не ударить.

— Выпусти меня! — проорал разгневанный Садхир, услышавший очередной мой вскрик.

— Прости… — едва слышно сказал Поллав.

Но почему?.. Почему он так ко мне жесток?!

— Мою добычу не отдам! — ухмыльнулся сын раджи.

Снова потянула рука мерзкая ткань. Та уже затрещала, хотя ещё держалась, укрывая хотя б часть меня от позора. Слёзы опять заструились по моим щекам, но мучителя моего это не остановило. Ещё больше натянул ткань моей кофты, желая содрать с меня. О боги! Да за что же?..

Ужасный громкий рык заставил всех вздрогнуть. Даже воины, державшие меня, разжали пальцы. Выпрямился их хозяин. Резко села. Они… отступили от меня напугано. Нет… не от меня.

От Сиба с мечом, вышедшего из-за деревьев. Глаза его…

Как будто лес затянулся ночными сумерками на мгновение. И в них жёлтые глаза с чёрным, узким, вертикальным зрачком, смотревшие мрачно с лица юноши, выглядели особенно ярко. Светились. Но эта темнота…

Голову подняла и замерла растерянно. Солнце закрыло что-то круглое и тёмное. Лишь по краям его слегка подсвечивал золотистый ореол. Мир поглотила темнота.

Но мучитель мой не растерялся. Выхватил из рук слуги лук, у другого — стрелу из колчана. Я слышала, как пальцы его шуршат по оперению. Одну стрелу наложил на тетиву, другую…

Когда через несколько мгновений сползло жуткое покрывало с неба, обнажив ещё кусок сияющего диска дневного — и стало немного светлее вокруг — я с ужасом увидела безоружного Сиба, сжимающего окровавленную руку! Причём, несколько кровавых полос тянулось не по запястью и пальцам, а по разным частям руки. Асур попытался дёрнуть рукой, свирепо на противника взглянув, и не смог. Кажется, тот ему мышцы порезал наконечниками стрел. Чтобы рукой даже не мог пошевелить! Меч выпавший у его ног уже был заляпан каплями крови хозяина.

Ухмыльнувшись, человеческий воин наложил на тетиву своего огромного лука ещё одну стрелу. Сиб в сторону метнулся. Но стрела первую кровавую борозду по левой руке его прочертила лишь когда он присел, протянув левую руку к рукояти.

Брат успел только отскочить. Новая стрела пропорола левую руку в другой части. Он хотел руку в сторону дёрнуть… и новая стрела пробила ему ладонь, заставляя взвыть.

— Демон ты или человек мне совсем не важно, — усмехнулся противник его.

— Убери руки от неё! — прошипел Сиб, смотря на него исподлобья. Поморщившись, выдрал стрелу из ладони.

На миг опустила взгляд: сердце болезненно сжалось от вида плоти распоротой. Того единственного, кто пришёл меня защищать. О, только бы он ушёл! Только бы успел уйти! Если эти злодеи его убьют…

— Уж как-нибудь без тебя обойдусь, — был ответ. А руки кшатрия новую достали стрелу.

— Ух ты, демон! — сказал радостно молодой мужчина в роскошных синих дхоти с причудливою золотою каймой, в украшениях из золота и сапфиров, сжимавший тёмное древко с тёмным загнутым лезвием-клыком, по другую сторону маленьким слоном венчавшееся. — Ты и демона нам нашёл? О, ты умеешь выбирать развлечения, брат!

Поллав на новоприбывшего посмотрел. Нет, на Сиба, окружаемого новыми воинами врагов. От взгляда брата названного моего вздрогнул. Думала, взгляд потупит или дёрнется, но нет — смотрел лишь с мольбой. Но Садхира, вырывающегося отчаянно, всё ещё с земли не отпускал. Да что он?.. Как будто это способно спасти Садхиру жизнь!

На миг взгляды мои и старшего мужа пересеклись. Застыла растерянно, увидев слёзы в его глазах. Так… он не хотел меня отдавать?.. Но почему даже не вступился? Даже не попытался! Так дорога ему собственная жизнь?!

Поллав взгляд на брата поверженного своего перевёл. Снова с мольбой посмотрел на Сибасура.

— Демон, говорите? — с другой стороны от нас выехал всадник. — Оставьте-ка демона мне.

Лучник тем временем стрелу всадил под колено асуру, заставляя того от боли взвыть. Новую стрелу положил на тетиву. Теперь и убежать брат не сможет! О, Поллав, что же ты наделал! Если бы ты отпустил раньше Садхира, то он и Сиб могли бы…

Но старший муж взгляд мой ненавидящий выдержал. Словно уверен был в своей правоте. И снова дёрнувшегося брата удержал. Сжал кулаки. Зубы сжал. Но не выпустил.