Игра лжецов: орёл или решка

Елена Филон, 2018

«Я не расскажу ничего о себе, потому что я лжец».«Я не расскажу ничего о себе, потому что я лгунья». Это игра лжецов. И в неё нужно сыграть до конца. Курортный роман длиной в месяц. Побережье чёрного моря. И одинокий фургон на дороге.«А в фургоне псих».«А что, если психов двое»? «О, тогда это будет лучшее лето в моей жизни»!«Только не смей в меня влюбиться, придурок». «Не смеши. Крутые мачо не влюбляются». Но вы же знаете, как это бывает?..Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Платон

Мне снится сон. В нём так спокойно, так тепло и вкусно пахнет. Там — в объятиях мамы. До того, как она заболела.

«Привет, муся», — говорю я ей, заглядывая в большие серые глаза, в которых ещё искрится жизнь. Едва достаю ей до плеча — совсем пацан малой, — а мама гладит меня по волосам и называет «лучшим в мире сынулей». Рассказываю ей, что Артурчик вырос полным мудаком, и ей отчасти повезло, что её больше нет в живых, ведь тогда, вероятнее всего, Артур запер бы в психушке и её.

Заглядываю ей в лицо, вижу, как губы приоткрываются для ответа, но не слова вырываются изо рта, а нечто похожее на… жуткий крик чайки.

Да, где-то орёт чайка.

Ммм… поспасть не даёт.

— Зкройпсть…

И почему так холодно?.. Очень… очень-очень холодно. Бррр…

И кто этот бессмертный, что толкает меня в бок? Настойчиво толкает! Уже минут десять как! А теперь ещё за волосы хватает…

— ААААЙ! СУКА! — пытаюсь ударить кого-то с ноги, но промахиваюсь, слегка перестаравшись с подачей, и съезжаю с чего-то твёрдого и жутко неудобного задом в холодный жесткий песок.

— Я тебя еле нашёл, Платоша, — звучит в раскалывающейся на две тысячи частей голове голос Руси. Стоит надо мной, лицо опухшее, белые, как снег волосы, дыбом, но на язвительную ухмылку не поскупился. Чертяга. — Думал, тебя уже это… нашли и повязали. Хех.

— Так быстро ищейки Артура не работают, — хриплю, пытаясь сглотнуть слюну пересушенным напрочь горлом, только в этот раз виноват не старина Шокер, а мистер Коньяк со своей подружкой Колой, и, кажется, Месье Пивас немного настаивал закончить им.

— Так и не научился ты пить, Платоша. Ещё со школьных времён тебе бутылочки с водой от сушняка таскаю. — На шумном выдохе Руся присаживается рядом, похлопывает меня по плечу и вручает бутылку с живительной влагой. — А ты у нас на кровати больше не спишь, что ли?.. Звёзды, пляж, лежак… романтика, все дела?

— Чёрт его знает, как я тут оказался, — сиплю, потираю лицо ладонями, с силой моргаю, пытаясь избавиться от мутных кругов перед глазами, делаю несколько больших глотков и пытаюсь вспомнить, что было вчера.

А, точно, вчера мы праздновали моё освобождение и встречу старых друзей. Сперва вдвоём: я и Руся, и вроде бы компанию расширять не планировали, но, чёрт, я понятия не имею, откуда в коттедже вдруг нарисовалось с десяток полуголых девочек, друзья Руси и даже ди-джей.

Мы с Русей с детства дружим, ходили в одну школу, вместе росли, вместе пить учились, вместе девственности лишались… Не-не, в смысле — в один день, но с разными девочками, что важно!

Вместе в драки ввязывались, вместе порно по ноутбуку его матери смотрели, понятия не имея, что «история» в браузере сохраняется… Вместе выкурили первый косячок за гаражом его папаши, даже не задумавшись о том, что делаем это прямо напротив камеры. Получили тогда оба. С тех по косячки бегали на пляж курить.

Всё с Русей делали вместе. У меня отличный друг! Несмотря на все неприятности, что свалились на голову после смерти предков, Руся в любой момент готов плечо подставить и плевать во что это выльется для него.

Так что… вчера я раз сто пьяным языком признавался Русе в любви, а вот повеселиться толком так и не успел. Напился и вырубился прямо на пляже. Идиот.

Потом ночь с этими странными снами… Угрозы Артурчика, смех Артурчика, мой смех, его тело в синяках, моё тело в синяках, переломы, травма головы, уколы, таблетки, психушки, побеги, опять тело в синяках… И после всей этой безумной карусели из моей жизни, приснилась мама. Будто утешить хотела, пожалеть, успокоить.

«Всё у меня отлично, мам! Не стоит переживать! Твой сын отличный парень! А ещё красавчик;) »

Мама была хорошей. Порой даже слишком. Уверен, — была бы жива, оправдывала бы поступки Артурчика всеми возможными и невозможными способами. Такая уж она женщина была… удивительной доброты.

— Аспирин, — мычу замогильным голосом, — есть?

— Нет.

— А в лоб?

— Дома аспирин, — усмехается Руся. — Слушай, Платон, я вот чего спросить хочу, а Тамарочка та правда килограмм за девяносто весила?

Толкаю его в плечо и сам при этом чуть на бок не заваливаюсь.

— Ты вчера сам сказал, — ржёт Руся, а я перевожу тему и устремляю взгляд к морю, где белые барашки волн разбиваются о песчано-галечный берег, донося до лица мелкие брызги. Давно же я тут не был…

— Алупка? — решаю уточнить, мало ли я вчера и город по пьяни сменить решил.

— А что, не видно? Ты ж в Ялту один ехать отказался. А у меня тут дела.

Делаю ещё глоток воды, упираюсь локтями в лежак за спиной и набираю полную грудь горного воздуха, смешанного с морским бризом. Люблю этот город. И не только потому, что у Руси здесь своя недвижимость и парочка клубов на берегу моря, где всегда можно бесплатно напиться. В детстве мы с мамой часто приезжали сюда, просто чтобы прогуляться по извилистым улочкам, где нет шума и суеты присущего мегаполисам, спуститься по гигантской лестнице, что ведёт прямиком к морю, а уже с пляжа, поедая сладкую вату разглядывать небольшие бухты, скалы и цветастые крыши домов всех форм и размеров. А затем, словно видя его впервые, могли долго восхищаться красотой возвышающегося над утопающей в зелени Алупкой замка Ай-Петри.

— Эй, дружище? — зовёт Руся, и по тону его голоса понимаю, — говорить собрался о серьёзном.

— Давай потом, а? — фыркаю. — Не беси меня, чёрт белобрысый!

— Нет. Присядь, — хватает меня за локоть и опускает обратно. — Надо решить, что делать будем, когда сюда заявятся чуваки в белых халатах и с шокерами в руках. Я там им как бы немного ворота помял…

— И себе бампер. 1:1. Всё честно.

–… камеры засняли, и не подумай, я-то откуплюсь от всей это фигни, но вот тебя, Платоша, чуть что, снова вряд ли отмажу.

— Боже, расслабься, зануда. Не заявится сюда никто! — поднимаю лицо к небу и наблюдаю, как крымское солнце вытягивает из-за горизонта лучи, будто сладко потягиваясь. — Артуру огласка не нужна и шумиха вокруг его имени тоже. Если и будет искать меня, то только своими силами.

— А он будет искать тебя, чувак, — уверенно говорит Руся.

— Ну и пошёл он, — фыркаю.

— У тебя даже паспорта нет, чтобы в другую страну свалить.

— А я и не собирался. Мне и здесь неплохо. Слушай, — смотрю на Русю придирчиво. — Чего прикопался? Башка и так трещит, ещё и ты тут об неё свой клювик точишь. Я что, виноват, что у меня брат кретин?.. Кредитки отобрал, тачку тоже, квартирку мою любимую и ту по рукам пустил…

— А потому что надо было вовремя на себя недвижимость переписывать.

–… даже на день рождения свой меня не позвал…

— Трагедия, согласен.

–…и даже на свадьбу не пригласил!

Опухшее лицо Руси застывает с таким выражением, словно ему что-то смертельно кислое на язык попало, а потом вдруг заходится в диком хохоте, что эхом проносится по пустынному пляжу.

— Твой брат запер тебя в психушке, а ты переживаешь из-за того, что на свадьбе его не побывал?

— Да обидно как-то, — пожимаю плечами с грустным видом.

— Это два года назад было, чувак! — ржёт Руся.

— А обидно, как сейчас.

— Придурок, — толкает меня в бок и кивает на руку. — Катетер вытащи уже. На наркомана похож.

— А. Забываю всё время, — невинно улыбаюсь Русе и выдёргиваю иглу из вены. Это в психушке меня витаминками прокапать решили. Или дрянью какой-то, точно не знаю. Делаю глоток из бутылки и вновь сморю на небо. — Я здесь ненадолго, Русь. Ещё пару дней и двину к Севастополю.

— Ты что, не проспался ещё? — хлопает меня ладонью по щеке. — К Артурчику в гости по пути заскочить надумал?

— Во-первых, — смотрю на него твёрдо, — меньше всего Артурчик может допустить мысль, что я буду крутиться где-то поблизости, а во-вторых, дела у меня там…

— Какие ещё дела?

— Да так… надо на кладбище одно заскочить, могилку раскопать.

— Чего?.. Может это… надо было задержаться в психушке-то?.. Хотя, нет, стой, не отвечай! — отрывисто посмеивается. — Даже знать не хочу, что там в твоей больной башке творится. Ладно, давай, вставай! У меня дел куча, со мной покатаешься.

— Что за дела по пятницам? — с кислым видом тащусь вслед за Русей к вилле.

— Вот именно — пятница, — бросает на меня хитрый взгляд. — Приглашаю тебя на лучшую элитную вечеринку этого города!

— Пфф… и чего я там не видел? Азиатки будут?

— Будет кое-кто поинтереснее, — подмигивает Руся.

***

— Скажи, что шутишь, — морщась, оглядываю себя сверху донизу в большом настенном зеркале в бронзовой оправе.

Алупка. Времени — семь часов вечера. Вилла Руси, что была подарена ему отцом на восемнадцатилетие… И ужаснейшее настроение!

— Скажи, что шутишь, Руся, или я решу, что в психушку пора и тебе.

— Какие шутки, братан? У нас элитная вечеринка! Дресс-код соответствующий названию, — усмехается Руся завязывая шнурки на до отвращения блестящих ботинках. Нет, серьёзно, они… Они со стразиками, что ли?! Да мне ещё повезло.

— Я думал, будет весело, а ты меня в костюм завернул, — выходит практически стонать от несогласия. Был уверен — Руся дерьма не организовывает, но похоже этот мужик пропил все мозги, раз занялся организацией каких-то там элитных вечеринок, на которые, цитата: «Каждый толстосум Крыма мечтает попасть и едва ли Богу не молится, чтобы тот послал ему пригласительный»!

Что за бред вообще?

— Ну, Руууссь…

— Не ной, — отряхивает мне плечи, будто на новеньком пиджаке от Армани по килограмму пыли собралось и ободряюще улыбается: — И не будь занудой, Платоша. Будет весело…

— В компании снобов?

— Вот как ты теперь нас называешь? — усмехается. — Быстро же ты от хорошей жизни отвык.

Резко выдыхаю и вновь смотрю на себя в зеркало. Ненавижу деловые костюмы, они нагоняют тоску, а я просто хочу развлекаться.

— Я на эту вечеринку ещё полгода назад билеты продавать начал, — хвалится своими достижениями Руся. — Знаешь, сколько денег в рекламу вбухал?.. Практически главное событие этого лета для тех, кто любит сорить деньгами и на статус не жалуется. На то она и есть элитная, — всякому сброду вход заказан. Новые удачные знакомства, новые связи, живая музыка, изысканные блюда…

— Суицид, — с мрачным видом заканчиваю за Русю, сбрасываю пиджак на пол и, не забывая пройтись по нему, направляюсь к двери.

Широкая винтовая лестница с позолоченными поручнями, по которой мы во всей красе неспешно спускаемся, с высокомерно вздёрнутыми подбородками и божественными улыбками, без сомнений обозначившими нас хозяевами сего убогого пиршества, ведёт в просторный холл, который уже вовсю пестрит вечерними платьишками, смокингами и блестящими укладками на тех, что зовут себя элитой. Наследники миллионов своих папочек, богатые принцесски лелеющие надежду выйти замуж по любви, но, увы, выйдут за того, кого выберут влиятельные предки. Стервозные богатые шлюхи, просто богатые шлюхи, и просто стервы. Милашки, стесняшки, хохотушки, держащие марку зануды, просто любительницы повеселиться до пьяного угара, охотницы, извращенки, красотки, ещё извращенки, страшненькие, пышечки, а также те, какого мы с Русей называем «Франкенштейками», это когда фигура у девочки отпад, все выпуклости и впадинки на месте, а вот с рожей-лица беда вышла; словно тело из двух частей составили.

С представителями «сильного» пола всё проще. Они делятся лишь на две категории: те, кто пришёл засветить лицом и известной фамилией, и те, кто пришёл засветить лицом и известной фамилией, но, не упустив возможности кого-нибудь между делом трахнуть. Все они лишь с виду гордые и знающие себе цену мачо, на самом же деле…

— Половина педиков.

— Иди-ка ты выпей, Платоша, а? — похлопывает меня по спине Руся, отправляя на поиски официанта, а сам занимается приветствием гостей и вылизыванием их упакованных в дорогие трусы задниц.

— Ну, приветик, моя радость, — подхватив с подноса сразу два бокала с шампанским, подношу к носу и воплощаю в реальность давнее желание почувствовать, как пузырьки его щекочут. — Сначала я выпью тебя, — осушаю бокал залпом. — А теперь тебя, — осушаю второй, делаю смачное «Ааащ!», и тут… вижу Её.

В голове тут же вихрем закружились категории в поисках подходящей для этой девушки, что подобна ангелу, спустившемуся с небес. Но нет её — нет для неё категории, все они настолько ничтожны, что просто не имеют права заключать её образ, её красоту в какие-либо рамки.

Боже… что это? Что со мной? Что за звук?

О, это сердце в груди грохочет так громко, аж до самого горла подпрыгивает. А может шампанское в голову ударило?..

Кажется, что время остановилось… Все эти милашки, стервы, извращенки и «Франкенштейки», а также их приятели замерли… застыли: кто в танце, кто на полуслове, кто поднося к губам бокал… Словно кто-то всемогущий поставил мир на паузу… да, пусть только в моей голове, но эффект поразительный и такой мощный, что тряхнуло всего неслабо.

Никто не двигается… кроме неё.

Девушка, что будто охваченная ореолом золотистого света плывёт вниз по ступеням, грациозная и утончённая, как лань. Длинные стройные ноги с тонкими щиколотками, украшенными ремешками от туфлей, словно по мягким перинам ступают. Густые каштановые волосы волнами струятся по открытым плечам с бархатистой кожей с оливковым загаром. Скоромное декольте демонстрирует утончённую шею и хрупкую ключицу, по которой непреодолимо хочется провести кончиком языка, попробовать, посмаковать…

Каждое её движение, каждый взмах ресниц, каждый изгиб стройного тела, по которому волнами струится белоснежный шёлк, и особенно высокая пышная грудь, тонкая талия и аппетитные бёдра вызывают у меня напряжение во всех мышцах и буквально мозг отключают!

И плевать даже на то, что я сейчас наверняка как последний идиот выгляжу, с круглыми, как у оленя глазами, приоткрытым ртом, из которого вот-вот покапает слюна и с двумя пустыми бокалами в поднятых руках.

Никаких украшений, минимум косметики, потому что она сама по себе бриллиант. Большие голубые глаза со слегка раскосым разрезом, что придаёт ей экзотичности, украдкой поглядывают по сторонам, будто… будто девушка чувствует себя неуютно среди всего этого лоска и дорогих трусов. Она… она словно стесняется немного, но это всё равно не придаёт ей сходства с очаровашкой-принцессой. На принцесс у меня глаз намётан, а эта девушка… несмотря на закрытый наряд, скованное поведение, типажом своим напоминает самую настоящую дикарку!

Удивительный парадокс.

Удивительное сочетание несочетаемого.

Да и пофиг как-то.

Я хочу её.

Чёрт…

— Я хочу её!

— Что? Чего ты там хочешь? Шампань в голову ударил? — рука Руси падает мне на плечи, в голове будто звук зажёванной в старой магнитоле плёнки раздаётся, и мир снимает себя с паузы.

Вновь звучит музыка, слышен смех, звон бокалов, вечеринка в разгаре, жизнь продолжается!

Но не моя.

— Кто это?.. — требуя у Руси ответа, киваю на прекрасное создание у лестницы, и с трудом сдерживаюсь от желания схватить этого тормоза за грудки и немедленно выбить всё, что ему известно о моём Ангеле! — Кто она, Руся? Ктооо?!

— Где? Кто?.. — не понимает тот, блуждая взглядом по сторонам.

— Та, что светится.

Руся тут же вырывает у меня из руки бокал и принюхивается:

— Ты что себе сюда подмешал, придурок?

Приходится развернуть его, практически пальцем указать на прекрасную незнакомку, и тут же испытать глубочайшее разочарование — Руся впервые видит эту нимфу.

— Без шансов, — сложив руки на груди и глядя на меня скептически, в итоге заключает Руся. — Слишком хороша. И слишком труднодоступна. — Принимается загибать пальцы: — Три-четыре месяца ухаживания, дорогие подарки, рестораны и полные уши всякой дряни о люблю-куплю-и-полетели, и тогда… тогда, дружище, может быть, эта девочка и раздвинет перед тобой ноги.

Долго смотрю на Русю, пристально, будто зависнув взглядом на его лице.

— Ну и ладно, — выдаю наконец, круто разворачиваюсь и шагаю к моей рыбке.

Делает вид, что не замечает, как к ней целенаправленно приближается сам Бог этой вечеринки. Приподнимаю уголок губ в томной улыбке, а во взгляд вкладываю настоящий животный интерес; ни одна девочка устоять не может, когда на неё так смотрят.

— Привет, — говорю низким сексуальным тембром с хрипотцой, и взгляд нимфы наполняется смущением, а робкая улыбка касается пухлых губ.

О, да детка, скоро я буду нещадно терзать их своими, пока твоё тело будет извиваться под моим и сгорать в нетерпении самого лучшего секса в твоей жизни.

Обожаю скромниц. Обычно они оказываются самыми развратными.