Пылающая Лира. Стихи

Елена Сомова

Книга «Пылающая лира» Елены Сомовой целиком построена на эмоциях, в ней жизнь души и свирепость абсурда мироустройства выражены в лирических реминисценциях. Стихи «Пылающей лиры» уносят читательский взгляд далеко за пределы быта, в мир воплощений в слове эмоций, порой отрицающих привычную логику бытия, но основа всему в поэзии – человек и его стучащее любовью сердце, принимающее импульсы жизни.

Стая занята поглощеньем живого

«Олигархический феодализм». Рисунок 2022 г. Авторы — Влад Макаров, Елена Сомова.

«Священная война за жизнь…»

Священная война за жизнь…

Убожеское когтервенье

под менеджмента логику, где кадр —

почти что ноль, и ветра дуновеньем

его сметает вихрь — почти что мавр,

за глотку держащий, — то ветер от натуги

свирепых пограблений, цепкий хват, почти что клещ,

в ряду недоумений

цепляется во все, что есть товар,

иль только им зовется,

иль выставляется продажным под кошмар, и даже честь…

Хрупка мембрана лёдца…

Лишь обещаний симфоническая ложь

сладка, как месть. Еще послаще —

изготовление рабов из мяса

живого, брошенного хищнически в сеть. Умащен

весь главный спрут: от щупалец до глаз,

разящих из — под маски тонких фраз,

потоньше, чем резиночка от маски, —

их не изготовляют, словно сказки

для мозгоштампов, — гиппопотамски.

Болотный миксер мелет сей вопрос,

линялый фантик в электронную подсветку…

Все деньги — фантики для жвачных.

Не вопрос

их упразднить, как сетку или клетку:

Многолинейный тигр — кошачий вепрь —

Идет на подиуме. Шкурные полоски

Играют светом радужно, не плоско.

Три D — форматный символ, он свиреп.

***

В ледяной коммерческой душе —

в проруби — поймал руками рыбу, —

что с ней делать?

Говорит: «Не тронь!»

Холод обжигает, он — огонь.

Вымерзла душа, как—будто глыба,

разлюбила всех. И длится вонь:

гниль смердит, засохли струпья дней, и дыра орет:

«Умри скорей!»

Гадок обездушенный порядок

унижений, варварских утех

смеха над холопами.

Не грех революция,

И дух ее — награда.

4 — 9 янв. 22 г.

«Окно закрылось. Вымер человек…»

Окно закрылось. Вымер человек,

Хоть плотью жив, но он иссяк духовно.

Как в полынье морозной, вымер век.

Плотвицей сердце жглось — теперь бессонно

стучится носом — пульсом — прямо в лед, —

и кто его сквозь толщу льда поймет?

Разворовали бойко не друзья —

в горластых посиделках под винище.

Ослабший духом прячет, будто нищий,

Свое земное «Я», и лезет вброд,

Будто на амбразуру, в летний пруд,

И там его, убитого, найдут.

Да он уже убит, раз друга нет,

И некому сказать под перезвоны

колоколов, что сердце, словно каши пшенной

желает откровенья, простоты, —

простой, как пшенка, речи, и на «ты».

Коммерция ворует сны и души,

сердца и время.

Прут больные туши,

как танки, и в мозгах еще жуют.

А рядом проклинают пуританки

сексистов, как убогих утопистов,

сквозь гениталии глядящих в свой уют.

3 — 5 января 2022

Двенадцатое жало шершня

Надежды вульгарны, мечты скоморошны,

тень неотвратимости тает нарочно

в суспензии света и облачной пыли.

Наверное, муки когда-то и были,

но вымерли эхом, — свиданье со счастьем,

которому как урагану начаться,

как летописи. Это оползень взгляда,

когда дождь-микстура, нас лечит от яда,

и не от змеиного. По-человечьи

кусается шершень двенадцатым жалом.

И эта кастрюля со спесью увечна, —

скребет монумент парапетное сало.

Скребет для анализа века, и щебнем

в бетонозамесе не нужные люди:

мешалки, убийцы, ворье, почемучки,

торговцы натурой и борзые штучки.

А я, в теплоход забираясь по трапу,

оказываюсь в самолето-ракете,

засну там банально. Пока курят йети

базарную кривду о злачной примете

продленного антинаркозного мига,

откуда доносится музыка крика —

биеннале в разгаре. Но что там кружится

под люстрой Медведицы и Аронзона?

Прополз винт по спинам — то буква закона,

закона гиббона: банановый лубень

сожрать без тритона.

Российский тритон чертыхается в чуде

Остаться живым у циклопа на блюде.

Я вроде не тварь

«чтоб каждая тварь свою жизнь начинала с нуля…»

Валерий Прокошин

«…Крылья вообще не входят в комплект…»

Елена Черникова «Абсолютная проза»

Я вроде не тварь, но удел начинаний с нуля

мне вырвал все внутренности: казнь, крапива по голому телу —

такие барьеры и взятие их, и возня

пустая, как ноль — адский круг обороны предела.

Стремительный бег, но к нулю, не по вектору снов —

реальность кусается, плавно вгрызаясь в загривок, —

сдирание кожи с меня — их реванш, марш—бросок.

Трезубая власть пригубила меня — поединок

неравный.

Хриплю вместо песни, погиб соловей,

а песня искрит, и спираль звуковая не глохнет.

Услышь, человече, не самый глухой из людей,

кто не поджидает в засаде, как о земь свист грохнет.

Свист падающей птенечьей прослойки — им знак.

Сейчас налетят и загубят остатние силы.

Им свойственна алчность забрать зрелый лакомый злак,

собрав когти вместе в одни грабски видные вилы.

Вихляющих тропок моя не приемлет душа,

но змийно дорога уходит в комплектные крылья,

а кто без комплекта — рычат, в мой загривок дыша.

Для них обесцвеченье имени — спешка за грилем.

Хрустящие крылышки гриль поэтических грез

они прожуют и запьют, как положено в барах.

На обе лопатки класть ангелов на тротуарах

им нравится. Наши страданья им — отдых и плёс.

Слеза человека смягчит пластилин их речей

И просто молчанья их праведного звучанья.

Пусть этим засранцам во храмах не хватит свечей

грехи замолить в их пустотах сквозь наше мычанье.

19 — 20 фев. 22 г.

«Идите, идите, я вас презираю…»

Идите, идите, я вас презираю,

трясите деньжищами! Я на трамвае,

пешком долечу, с пересадками сердца,

соловушкой, пульсом и ритмом младенца.

Я — маленькая, вы же — йети и жулик,

гребите лопатой, где я на ходулях

всё перешагну: ваши деньги лихие,

пузатых знакомых чины вот такие!

Катитесь на тачках своих растаковских,

а мы как—нибудь уж без вас доплетемся.

Повесьте на пузо регалии, четки,

Брелки Коза—Ностры, ведь вы же в почете.

Вы — фишки, мы — пешки. Грызите орешки

И в Индии кофе хлебайте без спешки.

Ваш рейс. Пропустили.

Зачем вам на гриле

Крутиться, как мы?!

Вам семь футов под килем!

А нам — наша бедность и наша зловредность.

Мы — гордые пешки, разуты—раздеты.

Закутайтесь в ваши пушистые пледы.

В России иначе трактуется верность.

13 фев. 22 г.