Пузырь славы и почета. Сатирические рассказы и миниатюры

Елена Сомова

Персонажи книги сплошь заняты подменой истинно культурных ценностей ценностями биомассовой культуры, потреблением материальных благ, непрерывным насыщением, питанием и самовосхвалением. Ненасытный Пузырь пыжится в творческом кипении, чтобы морально и материально обобрать до нитки вовлечённую в его пыхтение публику.

ТОРГОВЛЯ ТАЛАНТОМ

Евстрат Колизеевич начинал свою рекламно — торговую деятельность ради того, чтобы почесать за ухом собственному самолюбию. Он продавал то, что не продаётся по природе своей: чужой талант. Едва забрезжит новая мысль в искусстве, да такая, что в творческих порывах самого Евстрата Колизеевича и не блеснула ни разу за всю его жизнь — как самолюбие нашего героя навостряло уши и вело их обладателя прямо на ярмарку Теккерея. Тут-то не было предела красноречию Евстрата Колизеевича: а как же, надо же навести несуществующую справедливость на планете! Только он, Евстратушка, может быть выше всех, и только ему должна благоволить творческая Фортуна. Иначе быть не может. Пуп Земли не может сдвинуться в область печени или сердца, — пуп он есть пуп: расположен в центре живота, который у Евстрата есть просит. И поскольку природа не наградила нашего торговца богатыми дарами, кроме тщеславия, он и решил употребит в дело своё эго. Ещё бабушка в ядовито — жёлтом берете говорила своему любимому внучку, что он самый любимый всеми клопами и букашками, — шутка была у неё такая под старость лет, потому что Евстратушка денег жалел на то, чтобы выморить нечисть из квартиры любимой бабули, он и дедулю своего поместил в такое чудище: с мышами, скачущими под полом и наглыми соседями, такими, что спать не давали спокойно старичку и в долг приходили просить в три часа ночи. А Евстрат, Колизеев сын, всегда выше всех и лучше всех, талантливее и умнее, — некогда ему такой ерундой заниматься: благоустраивать жилище нелюбимым родственникам, которых привык с младых ногтей обирать, как смородиновый куст.

Только бабуля подарки собственникам купит — жилья — , и ему, Евстратушке родимому, не забудет полотенчик с загогулинками припасти — а Евстратушка тут как тут: с бабочкой облюбованной и тоже обобранной до нитки заглянет к бабусе — показать. Дескать, беднота мы, живём не у Христа за пазухой, чтоб слиняла девка — то, а то чё пристала: надоела уже. Евстрат Колизеевич новенькое любит, не тронутое никем брать. Так вот он девок — то и водил, и подарки им бабусины дарил, которые она и не ему припасала вовсе, и не девке, а родственникам.

Бабочка разнарядная приходила, а уходя, дверь прикрывала тайно. Немногие догадывались, что это не ей приготовлено, что это Евстрат Колизеевич так откупается от частых вопросов о любви вечной и жизни брачной. Но брачная представлялась ему барачной. От того — то и откупался Евстрат редкой монетой — неблагодарностью и неуважением, а взамен требовал славы и почёта, будучи уверен, по бабусиному внушению, в неограниченных своих возможностях.

Конец ознакомительного фрагмента.