Ключ для хранителя

Елена Саринова

Древние замки, магические купола, рыцари, графы и сумасшедшие ученые, дриадские рощи и русалочьи озера – Ее родной мир. Знаки из старых газет, пещеры Карелии, порталы и ручные грифоны – Ее путь в этот мир. Как долго он может продлиться, если на кону потерянная семья и любовь? Чем на этом пути можно пожертвовать в итоге?.. А хоб его знает… Еще совсем чуть-чуть и Она уже уверенно ступит на сырые камни дороги домой. Вот и поглядим тогда…

Глава 3

Качелино…

Областная цивилизация постепенно отступала. Реже по сторонам дороги стали попадаться навязчивые рекламные банеры. Груженые дровами, песком и еще чем-то грузовики, терпеливо ожидающие на обочинах всеядных дачников вообще исчезли километров пятьдесят назад. Даже скудный на краски сибирский пейзаж изменил свои очертания, из хвойно-равнинного став смешанно-холмистым. И только депрессивно-хмурое небо осталось прежним, преследуя своими верными слугами — рваными тучами маленькую черную машинку, мчащуюся по трассе Тюмень-Ханты-Мансийск…

— Все, Муха, халява закончилась, — объявила я машине, через два с половиной часа сворачивая с «благоустроенного» шоссе на проселочную лесную дорогу. — Сейчас посмотрим, что ждет нас за поворотом.

В общем-то, зря я переживала. Не так все оказалось и плохо. Правда, пришлось все двадцать с лишним километров старательно «выписывать кружева», а в двух местах даже опасно объезжать по вязкой обочине особенно обширные лужи, но за километра три до деревни дорога взобралась на обдуваемый ветрами бугор и я совсем расслабилась. Правда, скорость прибавлять не стала, жадно вглядываясь в родные с детства места… Вон там справа, где меж берез едва различима покосившаяся изгородь, мы с девчонками, и «особо доверенными» парнями жгли костер, пекли печенки и по-взрослому курили дешевые сигареты. А вон в той низинке, чуть слева, под раздвоенной осиной, я в шесть лет подвернула ногу, легкомысленно прыгая с высокой ветки. Мы с бабушкой тогда пошли за земляникой, она чуть отстала, встретив кого-то по дороге, а я решила ее удивить, спрятавшись в густой листве. «Удивленная» бабушка, тащившая потом меня обратно, всю дорогу ругалась, что неплохо было бы сначала думать, а потом делать. А я, крепко обхватив ее шею руками и всхлипывая от боли в ноге анализировала, что вообще — то хотела не упасть, а взлететь, но, видимо, высота оказалась недостаточной, поэтому и не свезло… Как сейчас помню бабушкину ажурную сережку в ухе, болтающуюся прямо перед моим мокрым носом, прядь седых волос на ее шее, выбившуюся из под пестрой косынки, а еще запах… Так пахла только она, так пахло в моих воспоминаниях детство…Травами и медом…

Чем глубже я погружалась в окружающую реальность, тем больше душу охватывала непонятная тревожная тоска. Когда же, за последним поворотом передо мной открылись окраинные дома, начинающие центральную в Качелино улицу, меня откровенно начало потряхивать…

Здесь мало что изменилось с моего последнего, октябрьского приезда. Лишь тополя из золотисто-рыжих стали уже по-летнему зелеными, да у забора местного фермера, дяди Паши вместо старого «Белоруса» стоял новенький мажористый «иностранец». Наш с бабушкой дом я выглядела издали. Сначала высокую стройную ель, растущую в палисаднике, а потом и он сам встретил меня приветливо распахнутой облезлой калиткой. Сердце сделало глухой «бух» и замерло. Бросив Муху у обочины, я вбежала на крыльцо, лихорадочно нашла в кармане джинсов большой ржавый ключ и открыла навесной замок. Сумрачные сени преодолела в два шага, дернула на себя обитую клеенкой дверь и переступила через порог.

— Бабушка… — позвала тихо, будто боясь собственного голоса. Глупый, бессмысленный поступок.

И дом ответил мне… сиганувшей прочь в открытую форточку пестрой соседской кошкой.

— О-ох… — осела я на лавку. — Жива ведь до сих пор, зараза, — и только теперь глубоко вздохнула. Вот я и ДОМА…

Посидев с закрытыми глазами минут десять, я, не спеша вернулась к машине и забрала из нее дорожную поклажу: льняной пыльник, свою любимую «почтальонскую» сумку и еще одну, по больше, с вещами. Занесла все это в дом и начала обживаться. Для начала проверила, все ли в порядке: обошла по периметру небольшую кухню, с занимавшей почти ее половину русской печью, потом и нашу с бабушкой, маленькую, но светлую комнату. Вот, в общем-то, и все мое хозяйство. Огород за двором меня интересовал мало. Его, еще по осенней договоренности «арендовали» соседи слева, а осмотр баньки я оставила на потом, когда возникнет необходимость посетить еще один неприметный домик, в углу за сараем…

Процедура прощания и поминки проходили полгода назад в качелинской школе, на месте прежней бабушкиной работы. Здесь же, благодаря заботам Катерины Ивановны, бабушкиной единственной подруги, все сохранилось в прежнем порядке. Мне осталось лишь завести старенькие ходики да немного «помахать тряпкой». Единственно «серьезно пострадавшей» оказалась моя высокая сетчатая кровать, которую и облюбовала ушлая кошка. Судя по следам ее «тайной бурной» жизни, именно на моем девичьем ложе Симка и ела, и любила, и дрыхла. Пришлось менять всю постель.

— Если я еще раз увижу здесь твой облезлый хвост, поставлю под окном медвежий капкан! — вытрясая загаженное покрывало, стращала я, торчащие из травы Симкины уши. Кошка в ответ скептически молчала. — Ну, может, не медвежий капкан, — внесла поправку я. — но, что-нибудь обязательно поставлю… Да хоть таз с водой!

— Здравствуй, Ветвяна! Давно приехала?

Я повернулась на голос и увидела облокотившуюся на калитку пожилую полную женщину в вязаной шляпке. Только два человека во всем мире имели право называть меня моим полным именем — бабушка и…

— Катерина Ивановна! — сбежала я с крыльца и бросилась в распахнутые навстречу объятья. — Как я рада вас видеть! — Девочка моя, похудела то как, — забормотала женщина, гладя мою прижатую голову.

— Ага, с 50-го до 48-го растянутого, — хлюпнула я носом в ответ. — Как вы живете? Как ваше здоровье?

— Все хорошо, Веточка. Внуки скоро на каникулы из Тобольска приедут, мне в помощники. Правда, без мазей и настоев твоей бабушки нога перед непогодой опять ныть начала, но, я ее берегу, кутаю. А знаешь, что… — Катерина Ивановна отстранилась от меня и я увидела в уголках ее глаз слезы. — Ты надолго вернулась?

— На выходные.

— Тогда приходи ко мне сегодня вечером. Мне Петрушка трехкилограммового сазана притащил, за то, что я его бригаду наняла в школе ремонт делать. Сама знаешь, с работой у нас плохо, к тому же мужик он ответственный, ну да не про то я… В общем, по-вашему, по бомондному, приглашаю тебя в 20–00 на ужин с сазаном в сметане, ну и с наливочкой малиновой. Поболтаем, понастольгируем.

— Конечно, приду, — с готовностью ответила я и вспомнила. — Тем более, у меня для вас подарочек есть.

— Подарочек, это всегда приятно. Только ты, Ветвяна для меня сама, как подарок. Гляжу на тебя, будто в глаза Нилины. Очень ты на нее похожа, даже характер тот же…

— Поперечный! — произнесли мы вместе с женщиной любимый бабушкин диагноз и неожиданно рассмеялись…