Озеро затерянных миров

Галина Полынская, 2010

Обыкновенная школьница попадает в волшебную страну Зарабию, где, как оказалось, живут её родственники. Ссора с ними нарушает гармонию таинственного мира, происходит страшный катаклизм – содержимое Чаши Зла выплёскивается наружу. Зарабия обречена, и спасти её может только тот, кто добудет пять солнечных камней в других волшебных мирах, путь к которым лежит через магическое озеро.

Глава первая. Бабушка Моди

В дверном замке шевельнулся ключ. Кот, дремавший на подоконнике в широком солнечном луче, приподнял голову и насторожил чуткие уши. Бабушка, сидевшая в кресле за низеньким круглым столиком, покрытым бархатной зеленой скатертью с черными кистями, подняла взгляд от карточного пасьянса.

— Мира, это ты?

— Я, бабуль, — донеслось из прихожей. — Ба, только сразу не падай.

— Что еще за сюрпризы? — Бабушка раздумывала, куда положить пиковую даму.

В комнату вошла тоненькая девочка в ярко-зеленых шортах и короткой белой маечке-топике.

— Что ты наделало, маленькое чудовище? — вздохнула бабушка, укладывая даму к трефовому тузу. — Ты обрезала свои чудесные косы!

— Ну, бабулечка. — Мира примостилась на подлокотник кресла, — они так мне надоели, да и жарко от них!

С подоконника спрыгнул кот и подошел к девочке, чтобы рассмотреть её поближе.

— Это большая потеря, — покачала головой бабушка. — У тебя были такие роскошные волосы, цвет истинно тициановский…

— Цвет этот, бабуль, рыжим называется, — буркнула Мира, поднимая с пола кота и усаживая его к себе на колени. Плоский черный носик гималайского котяры принялся обнюхивать короткие медные кудряшки. — Зато теперь легко, удобно…

— Теперь ты похожа на мальчишку. — Бабушка положила трефового короля поверх пиковой дамы. — Женственность и красота юной леди в её чудесных волосах.

— Ба, — сморщила нос Мира, — ты в каком веке живешь? Да и не похожа я со своими волосами на Миру, я должна быть брюнеткой с сиреневыми глазами.

— Это правильно в любом веке. Имя не обязательно должно отражать внешность. Главное, чтобы оно гармонировало с внутренней сутью.

— В таком случае я — кактус!

— Это точно. — Бабушка принялась собирать карты со стола. — Ничего не получается.

Кот спрыгнул на пол и, помахивая пушистым хвостом, направился обратно к подоконнику.

— Бабуль, есть чего-нибудь перекусить?

— Иди в столовую, сейчас принесу.

Бабушка Моди поднялась из кресла и, шелестя по кленовому паркету полами чёрного шёлкового халата, больше похожего на вечернее платье, удалилась в сторону кухни. Ее высокая, по-девичьи стройная фигура замерла на пороге. Моди оглянулась, чтобы посмотреть, ушла ли внучка из комнаты, поправила белоснежные, чуть отливающие голубизной кудри, уложенные в безупречную прическу, и произнесла тихонько:

— Ром.

В кухне она встала у окна, скрестив руки на груди, и снова повторила:

— Ром! Где ты, несносный мальчишка?

— Здесь я, — зевнул голос, и в воздухе возник прозрачный, легкий, как южный ветерок, образ лохматого, сонного паренька.

— Сколько можно спать? — недовольно произнесла Моди, глядя на парящую над кухонным столом щуплую фигуру в длинной рубахе-балахоне.

— Я всю ночь прибирался, — Ром попытался подавить зевок, — работал, как сто тысяч людей.

— Сколько раз тебе говорить — не преувеличивай, — вздохнула Моди. — Готов ли обед?

— Булочки в духовке, суп и овощное рагу на плите, а ваш спаржевый салат на столе под салфеткой.

— Хорошо.

— Я пойду дальше спать?

— Иди.

Образ стал растворяться.

–…а то устал, как миллион водовозных лошадей, — донеслось из воздуха.

Моди открыла крышку кастрюли и принюхалась: томатный суп с базиликом. Наполнив супницу, положив на блюдо горячие пышные булочки из духовки, Моди поставила всё на поднос и понесла в столовую. Внучка уже достала из буфета приборы, тарелки и расставила на столе, покрытом кружевной кремовой скатертью. На полу столовой подрагивали яркие солнечные квадраты, размеренно тикали часы с маятником, на светлых стенах висели натюрморты в овальных рамах. Пахло фиалками. Подоконники столовой были уставлены одинаковыми белыми горшочками, в которых круглогодично цвели фиалковые шапки: голубые, сиреневые, лиловые, белоснежные и даже пестрые.

Вошла бабушка. Она поставила поднос на стол и подняла крышку супницы, а Мира сдернула салфетку с блюда.

— О, бабуля, твои коронные булочки! М-м-м! Обожаю.

Пока девочка ела, Моди поливала фиалки. За окнами зеленела узенькая лужайка, позади которой возвышался добротный двухметровый забор, скрывающий дом от посторонних глаз.

— Спасибо, бабуль.

— Второе будешь?

— Нет, так натрескалась, сейчас лопну!

— Как ты выражаешься, — поморщилась Моди, осторожно приподнимая темные листья, чтобы узенький носик лейки добрался до земли.

— Бабусь, ну какая ты у меня старорежимная…

— Это слово мне тоже не нравится!

Мира взяла с блюда последнюю булочку, предпочитая не спорить с бабушкой.

Закончив с цветами, Моди присела за стол напротив внучки, наблюдая прозрачными голубыми глазами, как та хрустит булкой. Ее белое, как у мраморной статуи лицо ничего не выражало. На высоком «королевском» лбе не было ни единой морщинки.

— Ба, ну что ты на меня так смотришь? Неужели мне совсем не идет? — Мира тряхнула рыжими кудряшками.

— Я не об этом, с твоим поступком я уже смирилась, — подперев ладонью подбородок, Моди задумчиво смотрела на внучку.

— А чего тогда ты смотришь, как-то… не по-человечески?

— Надо мне кое-что рассказать тебе, но не уверена, что ты достаточно взрослая.

— Вот те на! — криво усмехнулась девочка. — Мне скоро тринадцать стукнет, старость, можно сказать, на носу, а ты всё не уверена.

Бледно-розовые губы Моди тронула легкая улыбка.

— Если бы не подходило мое время, конечно же, я повременила бы, но… что поделать.

— Бабуль, ты о чем? — забеспокоилась Мира. — Какое такое время подходит? В чём дело?

Моди молча достала из буфета бутылочку кофейного ликера и маленькую серебряную рюмочку. С возрастающим беспокойством Мира наблюдала за бабушкой.

— Даже и не знаю, с чего начать.

Аккуратно, будто отмеривала микстуру, бабушка налила в рюмку ликер.

— Ну да ладно. Мира, не замечала ли ты, что мы некоторым образом отличаемся от других людей?

— О боже, бабуля! — Ярко-зеленые глаза Миры широко распахнулись. — Мы что, вампиры? И будем жить вечно?

— Что ты говоришь, в самом-то деле, — Моди чуть пригубила ликер. — Насмотришься этого ужасного телевидения, потом приходят на ум всякие глупости. Подумай хорошенько, найди отличия между собой и своими одноклассниками, товарищами по играм.

— Мои одноклассники поголовно — козлиные морды, — скривившись, выпалила Мира, — а товарищи по играм балбесы и дебилы, а дев…

— Мира! — хлопнула ладонью по столу Моди. Казалось, даже настенные часы притихли. — Как ты можешь так выражаться?!

— Бабуль, ну все так говорят.

— А если все побегут с крыши прыгать, ты тоже побежишь? Ты не должна равняться на всех, ты отвечаешь только за собственные поступки! «Как все» не может служить оправданием, ты должна думать собственной головой!

— Ну я поняла, поняла…

— Итак, я задала тебе вопрос, жду на него ответ.

— Чем я отличаюсь от остальных? — Мира задумалась. — Меня девять раз из школы исключали, я уже думала в Книгу рекордов Гиннеса попаду…

— Не это, — спокойно прервала внучку Моди. — Другое.

— Не знаю, бабуль, — заныла Мира. — Ничего в голову не идет! Что во мне не так? Скажи сама.

— Ты предчувствуешь погоду и, если возьмешь в руку любой плод, сможешь определить, съедобен он или нет, а еще ты можешь приручать животных и птиц…

— Вау, круто! Я что, Маугли?

— Не перебивай, сделай милость. Ты способна прорастить зерно на своей ладони, лететь, подхваченная порывом ветра, и останавливать морские волны.

Приоткрыв чуть припухшие губы, Мира зачарованно слушала чистый бабушкин голос.

— Ты можешь понимать язык природы, — продолжала тем временем Моди, её лицо смягчилось, посветлело, — шепот песка, ворчание камней, ты добрым людям исцелишь любые раны.

— Бабуль, это какие-то стихи?

— Почти, — улыбнулась бабушка. — Это стихи о тебе. Ты никогда не спрашивала меня, где твои родители. Тебе это интересно?

— Не очень.

— Почему же? — удивилась Моди, поднося к губам серебряную рюмочку.

— Они ни разу о себе не заявляли, я всю жизнь жила с тобой. Они же мной не интересовалась, почему я должна интересоваться ими?

— Ты не права, детка, — качнула головой бабушка. — Так сложились обстоятельства. Родители твоего отца были против его женитьбы на твоей маме. Мы с дедушкой…

— У меня есть дедушка?

— Всё по порядку. Так вот, мы с дедушкой тоже не обрадовались. Но твои родители любили друг друга, и мы решили не мешать: пускай дети сами разбираются. В конце концов, наши с дедушкой родители тоже были против нашего брака, и ничего, мы всю жизнь прожили в любви и согласии, прекрасную дочь воспитали. Но твоя бабка по отцовской линии всё никак успокоиться не могла, козни строила, не жилось ей спокойно. А отец твой, тот еще, прости Господи, тюхтя, не мог поставить старуху на место. Ладно, обойду неприятные подробности. Когда жизнь у молодых совсем разладилась, мама как раз поняла, что носит под сердцем тебя. Я и забрала тогда вас обеих сюда, в этот дом. Ты здесь родилась. Маму твою звали Амабель, отца — Велор.

— Звали? Они умерли?

— Погоди, не перебивай. Мама твоя оказалась однолюбкой, никак не могла забыть своего Велора, вот и металась, пока совсем не исчезла.

— Это как? — затаила дыхание Мира.

— Когда душа мечется, разрывается, она всю жизнь из тела вытягивает. Тогда тело и исчезает, а сам человек или в дерево, или в ручей превращается.

— Я бабуль, ничего не понимаю, — честно призналась девочка.

— Со временем поймешь, — вздохнула Моди. — Главное — слушай и запоминай. Теперь, собственно, обо мне. Ты обращала внимание, что я никогда не сплю?

— А что в этом такого? Разве у других не так?

— У других не так. Ты же спишь по ночам.

— Я думала, что в твоем возрасте перестану…

Моди рассмеялась.

— Ты даже не представляешь, милая, сколько мне лет!

— Сорок?.. — попробовала угадать Мира.

— Ох, много больше! Но я предпочту сохранить свой возраст в тайне. Так вот, дитя моё, я засыпаю один раз в тринадцать лет, но зато на целый год. Только умоляю, не спрашивай, не медведь ли я!

— Медведи спят только зимой, — Мира недоверчиво смотрела на смеющуюся бабушку. — Ба, ты серьезно?

— Разумеется. Так вот, в течение всего года я не смогу о тебе заботиться, поэтому я приняла решение отправить тебя на это время к Велору, к твоему отцу.

— А как же Аксельбант?

— Кота возьмешь с собой, — пожала плечами Моди.

— Бабуль, я прямо в шоке. Мы, что ли, колдуны какие-то средневековые?

Моди отрицательно качнула головой.

— Ты расскажешь?

— Чуточку позже. Я ещё не все свои тайны раскрыла.

— Что ещё? Я уже заранее боюсь.

— Дело в том, что я совершенно не умею готовить и за всю свою жизнь ни разу не прикоснулась к плите.

— А…

— И юной девушке неприлично так раскрывать рот, — Моди сделала замечание внучке и продолжала: — У нас есть слуга. Он и уборщик, и повар.

— Слуга? У нас? Здесь? Бабуль, ну это, по-моему, уже слишком.

— Чуть позже я тебя с ним познакомлю, сейчас этот несносный мальчишка спит.

— Ба, ты себя вообще хорошо чувствуешь? — забеспокоилась девочка.

— Конечно. Совсем скоро я тебе всё покажу и со всеми познакомлю. Ты точно не желаешь съесть второе? Твоё любимое овощное рагу.

— Нет, спасибо.

— Так вот, моя дорогая, разумеется, мне не хочется отправлять тебя к отцу и его семье, но иного выхода я не вижу. В обиду ты никому себя не дашь, тут ты в меня пошла, так что я спокойна, а год пролетит незаметно. Да и полезно будет твоему папочке узнать, что у него есть взрослая дочь!

— А далеко ехать? — Мире всё ещё не верилось в сказанное бабушкой.

— Здесь рядом, — отмахнулась Моди. — Видишь ли, солнышко, Земля устроена не так просто, как кажется. Она гораздо сложнее и интереснее, здесь множество потаенных дверей, ведущих в удивительные миры. Самое трудное — отыскать такую дверь, а быть она может где угодно: в морском утесе — излюбленном месте русалочьих посиделок, в лесной чащобе с южной стороны мшистого валуна, в пшеничном поле, где особо густо растут васильки. А бывает и так, что дверь находится в твоем собственном доме, но ты о ней даже не подозреваешь, потому что заклеена она тремя слоями обоев. Но стоит постучать по стенам, и дверь непременно отзовется. В нашем доме есть такая дверь — вход в другой мир.

— Да? — глаза Мира распахнулись и стали похожи на два лесных озерца, в обрамлении пушистых золотистых ресниц. — Нет, кроме шуток?

— Кроме шуток, — улыбнулась бабушка. — Для начала идем, познакомлю тебя с Ромом. Его я на всякий случай отправлю вместе с тобой. Если будет грустно — развеселит, а если весело…

— Опечалит?

— Поддержит веселье. Идем, дорогая.

Они вышли из столовой.

— Ба, а он какой?

— Увидишь.

На кухне царил аквамариновый полумрак. Окна от полуденного солнца прикрывали шторы цвета глубокой морской воды. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь них, приобретали такой же глубоководный оттенок.

— Ром, — позвала Моди. — Ром!

— Иду, — послышался заспанный голос.

Мира ойкнула и спряталась за бабушку.

— Не бойся, милая, он не страшный, просто безобразник невоспитанный и всегда преувеличивает. Ром! Ты заставляешь нас ждать!

Прямо в воздухе посреди кухни возник растрепанный юноша и завис в полуметре от стола.

— Ай! — взвизгнула Мира. — Бабуль, у нас тут привидение!

— Ром не привидение, он житель другого мира, откуда пришла и я, и твоя мама, и ты сама. Семья Рома уже не первое поколение служит нам…

— Ба, у нас что, есть собственные рабы?! — в ужасе прошептала Мира.

— Я бы сказала, помощники по хозяйству.

— А где его семья?

— Видишь ли, Ром и вся его многочисленная семья — народ флоинов. Испокон веков они преданно слу… помогают нам — народу неолитов.

— Они что ли призраки? Ну, в смысле мертвые?

Ром плавно покачивался над столом, с любопытством поглядывая на Миру.

— Нет, это такой народ. Отслужив положенный срок верой и правдой, флоин обретает физическое тело и может начинать свою жизнь, но большинство по старой памяти все равно селятся рядом с бывшими хозяевами и живут добрыми соседями.

— С ума можно сойти! У нас все это время жило самое настоящее приведение, булочки мне пекло, суп варило…

— Я тебе еще пеленки менял и молоко грел до температуры тридцать шесть и шесть градусов, — изрек Ром.

— Как так? — растерялась Мира. — Бабуль, как он мог менять мне пеленки, если ему от силы лет двадцать?

— Флоины взрослеют гораздо медленнее нас.

— Ой, сколько сразу всего, — вздохнула Мира. — Голова кругом. Неужто, бабуль, нельзя было как-то постепенно?

— Вообще-то я надеялась, что сон не придет, подождёт ещё годик, ты бы повзрослела. Но нет, чувствую, мой сон уже на пороге. Итак, с Ромом я тебя познакомила, идём теперь в гостиную.

— Я свободен? — осведомился Ром.

— Да.

Вечерело, солнечные квадраты на полу вытянулись и стали оранжевыми.

— Бабуль, — Мира присела за стол любопытными глазами глядя на бабушку, — покажи мне эту дверь прямо сейчас!

— На сегодня достаточно, — улыбнулась Моди. — Завтра ты сможешь не только увидеть её, но и отправиться в гости к своему отцу.