Завтра были письма

Елена Ронина, 2023

На страницах этой книги одновременно разворачиваются две истории любви: Славы и Норберта, Риты и Павла. Сорокалетние женщины влюбляются и готовы изменить свою жизнь. Но возможно ли это? Как всегда в своих романах, Елена Ронина говорит о нравственности, о долге, об ответственности. И, конечно же, о любви. Но каждый понимает любовь по-своему. Это чувство может как возвысить человека, так и разрушить.

Глава

6

Восемь лет назад

Слава ждала багаж, и ее слегка знобило. И чего это она повелась на эту авантюру? Зачем ей это все нужно? Едет в другую страну на свидание с мужчиной. Конечно же, можно говорить, что это командировка и она должна посещать компании-производители, расписан каждый день, немецкий коллега является директором компании и их партнером, стало быть, у них одни цели и задачи, предполагается в дальнейшем укрупнять совместный бизнес…

Вроде все так.

Слава еще раз глубоко вздохнула. Так, да не совсем. Зачем врать самой себе?

Ей давно нравился этот немолодой и очень приятный немец. Господин Норберт Майер. Один из поставщиков.

* * *

Официальные отношения есть официальные. Каждая встреча повторяет другую, в соответствии с протоколом. Когда Слава приезжала на очередной завод, сначала ее вели по производственным цехам. Надевала специальные очки, бахилы — и вперед. Каждый раз удивлялась стерильным корпусам, белым халатам, современным станкам с ЧПУ-управлением. Рабочий стоит рядом, вводит программу и через стекло смотрит, как идет нарезка очередной детали. Потом экскурсия по заводу: здесь сборка, здесь прием качества, потом упаковка, и на склад.

Вторая часть переговоров — уже в демонстрационных залах, где можно протестировать готовый аппарат, потом собственно переговоры, как правило, с небольшой обеденной паузой. И вечером — совместный ужин, чаще всего с владельцем предприятия (положено по статусу), иногда — с первым замом или главным инженером. Здесь важно было сохранять баланс. Разговоры, естественно, крутились вокруг рабочих тем: Славе нужно было еще и еще раз вернуться к формированию цены и получению дополнительных скидок, и к самому больному — срокам поставок. Важно не давить и найти компромисс. Поэтому обсуждались эти самые сложные и очень тонкие темы между природой, погодой и обязательным ежегодным отпуском. Отпуск — это для немца святое. Он должен быть полноценным и таким, чтобы не стыдно потом рассказать. То есть как только переговоры зависали на неприятных моментах, тут же надо было ввернуть:

— А куда в этом году? Вы же в прошлом году ездили в Испанию? Понравилось?

— О да! — Всегда приятно, когда помнятся вот такие мелочи.

— Вашей младшей ведь уже пятнадцать. Сложный возраст! Сама была в это время, по рассказам родителей, невыносимой.

И опять в ответ:

— О да!

После такого проявления внимания и небольшого перерыва в деловых переговорах вырулить обратно к теме бизнеса гораздо легче, причем с хорошим и положительным результатом.

Важно не запутаться в именах и фамилиях жен и детей, помнить, кому сколько лет. Фирмачи, кстати, тоже никогда не путались, таковы условия бизнеса. И потом. Слава всегда искала в рабочих отношениях толику человечности. Иначе можно с тоски умереть, если думать только о металлоконструкциях, которые они продают. А вот если представить за этим бизнесом продавца — поставщика с его привычками, манерами, интересами и семьей, — то сразу становилось гораздо интереснее.

* * *

Норберт Майер сразу показался немного другим. Он был очень откровенным. Сразу же, с первой их встречи. Так про себя иностранцы не рассказывают. Она не привыкла. Только общие фразы. А ведь мы так не умеем! Нам надо сразу все растрезвонить, причем с такими подробностями, о которых и слушать-то неловко. А мы все равно расскажем. Нам кажется, так мы быстрее расположим к себе человека. И зачем? Мы же не в Москве на кухне!

У иностранцев вместо интимных подробностей — приятная улыбка, очень быстрый и обязательно пространный ответ. Вот только если вспомнить, а о чем говорили? Да не о чем, в общем-то.

Поведение Майера отличалось кардинально. Он не был похож ни на одного немца, которого она когда-либо встречала.

Сначала все шло как всегда, по протоколу: надевали очки и бахилы, ходили по цехам, потом в демонстрационных помещениях разглядывали образцы. А вот ужин был необычным. Сам выбор ресторана уже подкупил Славу какой-то трогательной и, казалось, индивидуальной заботой о ней. Обычно ресторан выбирался либо ближайший, либо центральный. А здесь был выбран такой, где вкусно.

— Супчик? Вы должны обязательно попробовать суп. Вы сколько уже дней в командировке? А здесь домашняя еда. Особенно повару удаются супы.

Господин Майер ее тогда очень расположил простыми рассказами из детства. Про нехитрый немецкий быт, про пироги, которые пекла мама. Про рыбалку, на которую бегал с удочкой. Вроде бы ничего особенного, но как-то уж больно искренне. Эмоционально.

После того ее визита между ними завязалась переписка. Естественно, деловая. С ее стороны заказ, с его — коммерческое предложение, потом ее ответ с количеством и вопросом по срокам поставок, от него — счет. И всякий раз у каждого из корреспондентов делалась небольшая приписка:

«Дождь льет как из ведра третьи сутки. В такие дни я читаю Ремарка».

«Ласточки сегодня летают очень низко. Значит, завтра будет ветрено».

Такой легкий, ничего не значащий флирт. Но в какой-то момент Слава поняла, что уже ждет этих приписок. Просто счет ее никак не устраивал. Время шло, приписки становились все длиннее и уже рассказывали о мелких и ничего не значащих событиях жизни, а не только природы.

«Вчера допоздна сидела на работе, делала ежегодный отчет, а потом никак не могла уснуть. Устала».

«Опять еду в командировку. Всего на два дня, но… за две тысячи километров».

По всему выходило, что Слава вступила в какие-то отношения, которые развиваются, причем достаточно быстро. А ведь она была замужем. Вот только о таком ли замужестве она мечтала?

* * *

На тот момент она запуталась в своих семейных отношениях окончательно. Брак с Саввочкой стремительно летел под откос. Слава гнала страшные мысли, но они неотступно следовали за ней: она не любит своего мужа. И любила ли когда-нибудь вообще?

Да, с замужеством Слава ошиблась. Сначала все шло хорошо и ничто не предвещало каких-либо неприятностей. Можно даже сказать, девушка была практически счастлива. Савва был интеллигентом до мозга костей: ни тебе скандалов, ни выяснения отношений. Вместе ходили по выставкам, читали одни и те же книжки. То, что Саввочка к себе все время прислушивался и чуть что ложился на диван то с градусником, то с грелкой, Слава воспринимала как его милые маленькие недостатки. У них же нет пока детей. Савва сам такой большой и чудесный ребенок.

Когда начались эти постоянные созвоны с его милой маман и бесконечное обсуждение ее, Славы? Может быть, они и не прекращались, но велись поначалу не в присутствии молодой жены. И полугода не прошло после замужества, как Саввочка безо всякого стеснения начал вещать по телефону, с укором поглядывая в сторону жены, что язва все-таки обострилась. Понятное дело, от такой-то пищи. А чего еще она хотела?

Слава разводила руками, расстраивалась, пыталась готовить как-то по-новому, пока не поняла: дело не в ее готовке и даже не в ней. Эти двое не могли жить друг без друга. И третий в этом их семейном сложившемся дуэте был лишним.

Что Савва имел в виду, говоря про свою язву? Вот что он имел в виду? Получалось, что Слава отравить его, что ли, хотела? В телефонных разговорах пара даже не переходила на иносказания:

— О чем ты говоришь? Котлеты? Какие котлеты? Котлеты можно есть только из твоей сковородки.

— Да зачем нам покупать сковородку? Что она туда будет складывать?

— Рыба была вчера, или мне так показалось.

Славе было обидно. Сначала она пыталась бороться, потом поняла, что это диагноз. Сама себя успокаивала: не она первая, не она последняя. Это где бывают те хорошие свекрови? Нигде! Примеры кругом сплошь отрицательные.

Саввочка поначалу говорил шепотом, через какое-то время разговоры стали громче. Слава удивленно ставила руки в боки, Саввочка разводил руками:

— Ну она же меня тоже любит!

— А я?

Саввочка вздыхал и утром записывался на очередные анализы. У Славы начали развиваться комплексы. Она плохая жена? Нужно постоянно стоять у плиты и парить эти дурацкие котлеты? И потом, ей казалось, что муж все придумывает, или фобии у него такие. Повернут человек на своем здоровье. Так ему с детства внушалось. Ах ты маленький, ах ты бедненький.

Закончились совместные походы в театры. У Саввы не было никакого желания культурно развлекаться, только одно глухое раздражение на жену. Над Славой постоянно работали — формировали устойчивый комплекс вины.

Ну сколько можно все это терпеть?! В Славе начало закипать глухое раздражение. Она, между прочим, работала! И, между прочим, на хорошей должности и с достойной зарплатой. И не имела права брать больничный. Ну и что, что простыла, кашель замучил, спина не разгибается. Разве можно всю дорогу жаловаться?

Через несколько лет совместного проживания, с бесконечными взаимными упреками, Слава настойчиво стала задавать себе вопрос: зачем они живут вместе? Она его любит? Вот этого? Вечно ноющего? С телефонной трубкой в руке? Однозначно нет! Вышла замуж за мальчика из хорошей еврейской семьи. Она же не знала, что еврейская семья в лице его мамаши прилипла к нему намертво. Если бы Слава только могла предположить, что замуж она выходит за двух человек, она бы сто раз подумала.

Но Татьяне Львовне она почему-то приглянулась сразу; видимо, ее сбила с толку рыжая копна волос, и ей показалось, что и у Славы есть еврейские корни.

— Как это чудно: Слава-Савва. Практически Руслан и Людмила! Ребятки созданы друг для друга.

Савва тоже тяготился этой женитьбой, ему вечно было неудобно перед мамой. Слава не так сказала, опять фыркнула, а главное, ухаживала за Саввочкой совершенно не по-матерински. Если бы еще их связывали дети…

Детей общих не было. Сначала Слава по этому поводу расстраивалась, потом поняла: так оно даже лучше. Как там говорят мудрые индейцы: «Нельзя ехать на мертвой лошади»?

И вот совершенно другой персонаж появился вдруг в ее жизни. Да чего уж там вдруг! Она, видимо, его искала, ждала его. Можно сказать, нагадала, наворожила. Или она не ведьма рыжая? Приняла правила игры, причем с удовольствием. Ждала новых заказов, лихорадочно выискивала маленькие приписочки, ничего вроде бы не значащие, просто знак внимания. Но оба понимали, что все не просто так, и шли навстречу чувству.

* * *

Да, именно так. А потом случилась та поездка. Он предложил ей вместе съездить на завод во Франкфурте. Если честно, то все было совсем по-другому. Это Слава предложила. Прямо так и написала, что в такие вот даты собирается лететь во Франкфурт. Может, у него тоже в это время есть в этом городе дела? Написала и с замиранием сердца ждала ответа.

Ответ пришел очень быстро. К ее крайнему удивлению, господин Майер прямо ответил, что дел у него никаких во Франкфурте нет и ехать туда он именно в это время никак не планировал.

У Славы аж испарина на лбу выступила. Вот ведь старый черт! Ужас. Позор. И чего она выступила с инициативой? Что это ей привиделось? И вот ее славно припечатали. Будет ей наука. Да-да, размечталась.

А потом он позвонил буквально через полчаса, сказал, что созвонился с заводом и его там ждут. Да, в тех же самых числах.

Слава сидела слегка оглушенная и никак не могла взять в толк, что случилось? Как ко всему этому относиться? Звонок, конечно, немного исправил ей настроение, но летела она во Франкфурт, не зная, что ее ждет впереди.