Круг Офира

Елена Райдос (2025)

В любом сообществе живых существ имеется своя шкала ценностей. Думаю, мало кто усомнится в том, что в топе списка человеческих ценностей находятся такие пункты, как благосостояние и доминантность. А вот в Аэрии сформировался совсем иной список. Для аэра нет более заманчивой награды, чем место за игровым столом Офира. В этом отношении Вит вовсе не был исключением и, когда обстоятельства вынудили его принять экзистенциальное решение, без колебаний вступил в Игру, ставкой в которой было само его существование. Наверное, это можно было бы назвать безрассудством, но для истинного игрока смысл заключается не в выигрыше, а в самой игре. Так что речь о цене даже не стоит. Игра вообще непредсказуема и всегда награждает своих преданных игроков по-своему.

Глава 4

По понятным причинам Вит не питал тёплых чувств к барону и его слугам, но оставить их тела на растерзание падальщикам ему было как-то неловко, что ли. Это было тем более странно, что в Аэрии отношение жителей к своим физическим телам было сравни отношению к одежде. Все аэры давно уже научились контролировать процесс перевоплощения, а потому смерть физического тела не воспринималась ими как катастрофа. Если травма или болезнь были тяжёлыми, то они предпочитали не лечить свои тела, а менять. Более того, зачастую аэры уходили на перевоплощение просто потому, что им хотелось внести нотку новизны в свою жизнь. А некоторые, особо притязательные, вообще проходили специальное обучение, уничтожали свои физические тела и зависали в астрале надолго, если ни навсегда.

Но в Игре смерть была фатальным событием, она полностью стирала память и личность аватаров. Не удивительно, что бедолаги относились к своим телам с религиозным трепетом, и похоронные ритуалы стали частью их духовной культуры. По идее, игроку все эти заморочки должны были быть до лампочки. Более того, Вит сильно сомневался в том, что баронская братия озаботилась бы похоронами повешенных ландскнехтов. Если бы не налёт неизвестных всадников, то эти уроды, наверняка, оставили бы трупы висеть на ветках дуба, а сами свалили искать новых развлечений. Поступить с их телами симметричным образом было бы только справедливо, но Вит отчего-то не смог. Он нашёл какую-то рабочую одежду хозяина хутора, переоделся и весь остаток дня стаскивал трупы в хозяйский дом для огненного погребения. Когда поляна была очищена, солнце уже спряталось за лесом, и стало заметно холодать.

— Ничего, сейчас согреемся, — мысленно подбодрил себя поджигатель, разводя огонь с помощью ещё тлевших углей, найденных в сгоревшем амбаре. — И ведь хоть бы одна сволочь помогла, — посетовал он. — Вот ведь твари ленивые.

Когда дом уже занялся с четырёх сторон, за спиной добровольного похоронного агента вдруг раздалось вежливое покашливание. Оказывается, кто-то наблюдал за его работой. Вит обернулся и сразу заметил стайку девчушек, старшей из которых было лет пятнадцать, а младшая совсем недавно научилась нормально ходить.

— Дядя, зачем ты поджёг дом герра Ли́эма? — худенькая как тростинка девочка вынула пальчик из носа и указала им на занимающийся пожар.

— У Нойманов был самый крепкий дом в округе, — поддержала подружку девчушка постарше, — это все знают.

Вит хотел уже было объяснить малышне, что никто не захочет тут жить после того, как на этом месте убили столько людей, включая и семейство того самого Ноймана, однако его правдорубский порыв остановило вмешательство самой старшей девочки, которую по меркам этой локации, наверное, уже правильней было бы называть девушкой.

— Идите домой, — безапелляционно распорядилась старшая, — и не нужно об этом болтать.

Похоже, среди малышни эта барышня пользовалась непререкаемым авторитетом, никто даже не попытался возразить, не говоря уж о том, чтобы ослушаться. Девчонки подхватили свои юбочки и словно стайка весёлых стрижей полетели в сторону деревни. Но сама старшенькая и не подумала присоединиться к своему эскорту. Она без всякой боязни приблизилась к незнакомому мужику и уселась рядом с ним.

— Нойманов убили, да? — голос её прозвучал тихо и печально, в нём было лишь сочувствие и никакого страха или отвращения. — А детей?

— Всех, — мрачно подтвердил Вит. Он ответил на автомате и только потом сообразил, что уже может говорить. Правда, его голос звучал хрипло и тихо, но вполне разборчиво. Помогла-таки вонючая дедова настойка.

— Так вот почему тётка Белинда сказала, чтобы мы не ходили на хутор, — девушка вздохнула и уставилась на полыхающий дом. — Там, где появляются рейтеры Бешеного, живые редко остаются.

— Так чего ж ты не послушалась? — укорил мятежницу ландскнехт с таким назидательным видом, словно сам был послушным мальчиком.

— Уж больно хотелось посмотреть, что стало с тощим бароном, — на губах девушки вдруг появилась кровожадная ухмылка. — Я бы этого гада убила собственными руками, если б могла. Он сдох наконец?

— Тут вообще живых не осталось, — угрюмо подтвердил Вит. — Твоему барону отрезали голову и насадили её на пику. А за что ты его так не любишь?

— А за что его любить? — девушка презрительно фыркнула. — Злющий он был и людей убивал ни за что. У него, наверное, нутро было гнилое, вот он и вымещал свою злобу на тех, кто не мог ответить. Вечно наловит по округе каких-нибудь бедолаг и развешивает их на ветках дуба. Видать, ему легчало, когда он видел, как другие люди умирают в мученьях. Хорошо ещё, что на этот раз его егерям попались какие-то пришлые наёмники, и этот изверг не тронул никого в деревне.

— Значит, чужих тебе не жалко? — Виту отчего-то стало обидно за себя и своих погибших товарищей.

— Жалко, конечно, — вздохнула девушка, — но они ведь тоже людей убивали. Пусть уж лучше одни убийцы вешают других, чем деревенских, — она повернулась к собеседнику, как бы прося его поддержки, но тут заметила багровую полосу на его горле и испуганно шарахнулась в сторону. — Ты один из повешенных, — едва слышно прошептали побледневшие губы юной поборницы справедливости. Похоже, она приняла своего собеседника не то за неупокоенного призрака, не то за ожившего мертвеца. — Зачем ты вернулся с того света? Хочешь отмстить за свою смерть? Но это же тощий барон приказал тебя повесить, ты должен мстить ему и его людям.

— Так некому уже мстить, — мрачно пробасил Вит, подражая голосу из загробного мира, — всех моих обидчиков убили. Ну и что же мне теперь делать? — он подпустил в свой голос чуток трагизма. — Пока моя смерть не будет отмщена, не видать мне покоя.

— Не трогай нашу деревню, пожалуйста, — девушка была явно напугана, но не сбежала. Очевидно, судьба жителей деревни была для неё более высоким приоритетом по сравнению даже с её собственной жизнью. — Мы найдём для тебя жертву и поможем упокоиться. Ты только потерпи немного.

Эта самоотверженная малышка была так трогательна в своей попытке договориться со злобным призраком, что Вит не выдержал и расхохотался.

— Да шучу я, — поспешил он успокоить бесстрашную защитницу деревни, — никакой я не призрак. А след от верёвки на шее остался оттого, что меня действительно повесили на этом дубе, — он окинул взглядом могучую крону дерева и указал пальцем на одну из ветвей, — вон на той ветке. Но я был последним, кого твой барон приговорил, и меня ещё не успели казнить, когда тут появились всадники. Правда, что случилось потом, я не знаю, потому что уже болтался в петле, пока они тут наводили свои порядки. Наверное, кто-то в суматохе перерезал верёвку и случайно спас мне жизнь.

— Значит, теперь ты будешь жить очень долго, — девушка уверенно кинула в подтверждение своего опрометчивого заявления, чем развеселила аэрского игрока до глубины души. Вот уж чего-чего, а задерживаться в этой дикой локации дольше, чем нужно для инициации контракта, он точно не собирался. — Зря ты сжёг дом, — посетовала прагматичная барышня, — мог бы забрать его себе.

— Ну уж нет, — возмутился Вит, — это не место для жилья, а натуральное кладбище. Ты просто не видела, сколько тут людей погибло.

— Все умирают, — похоже, его юная знакомая была склонна пофилософствовать, — но жить-то тебе где-то надо.

— Только не здесь, — отрезал Вит. — Я на этот дуб даже смотреть без содрогания не могу. Сразу мерещатся болтающиеся на его ветках тела моих товарищей. А этот похоронный шум ветра в его кроне мне, наверное, вообще никогда не забыть. Я ведь под эту музыку очень долго отплясывал в петле.

— Твои товарищи уже в лучшем мире, — девушка миролюбиво улыбнулась, — а ты жив, и должен за это благодарить Создателя. — Вит хотел было высказать сомнение насчёт авторства сего чуда воскрешения, но вовремя прикусил язык. Для девичьих ушек это прозвучало бы как святотатство. — Знаешь, а мне этот дуб тоже не нравится, — задумчиво пробормотала юная проповедница. — Барон ведь сюда часто наведывался, уж больно ветки у дуба удобные, как перекладины виселицы. Кое-кто из деревенских даже разбогател за счёт продажи тел повешенных.

— Да знаю я уже об этом вашем подпольном промысле, — усмехнулся Вит. — Меня один дедок едва не разобрал на части, но на мою удачу, вовремя заметил, что я пока не мертвец.

— Дед Лама́р? — девушка вспыхнула как порох. — Вот ведь старый хрыч, а ещё добреньким прикидывается. Знаешь что, — её глаза азартно сверкнули, — давай сожжём этот дуб, чтобы тут больше никого не убивали.

— Да разве этим убийц остановишь? — горько усмехнулся Вит. — Нет, милая, дерево тут ни при чём. Все эти мерзости делают люди.

— И то верно, — девушка покладисто кивнула. — А куда ты теперь пойдёшь?

— Я пока об этом не думал, — честно признался Вит. — Только вчера мне вообще казалось, что и думать не придётся, потому что мой путь должен был окончиться на ветке этого дуба.

— Ты посиди тут, — девушка живо взяла инициативу в свои ручки, — а я сбегаю, спрошу у тётки Белинды. Может, она согласится пустить тебя на сеновал.

— Мне нечем заплатить за постой, — возразил Вит.

— Тебе? — девушка окинула оценивающим взглядом статную фигуру ландскнехта, и ехидная улыбочка промелькнула лёгкой тенью по губам хитрюги. — Да тётке ещё все бабы в деревне завидовать будут.

Не слушая больше возражений, барышня подхватила свои юбки и помчалась в сторону деревни. Вит остался один под ненавистным дубом, и вдруг на него накатило такое острое чувство одиночества, что хоть волком вой. Давешний кошмар предсмертной агонии, вроде бы благополучно пережитый и уже почти забытый, вдруг вернулся и вырос до небес, норовя раздавить хрупкое сознание игрока. И защититься от этого монстра было совершенно невозможно, только не в этом жестоком мире. Вит даже не сразу сообразил, что в его душе уже пышным цветом расцветает досада на того доброхота, чьё неуместное вмешательство не позволило удавке довести дело до конца. Ну что ему стоило повременить со своим навязчивым альтруизмом ещё пару минут, чтобы позволить душе аэра покинуть мёртвое тело и вернуться домой?

— Посттравматический синдром во всей красе, — прокомментировал душевные стенания игрока псевдо-оператор. — Не бери в голову, Вит, после того, что с тобой случилось, это нормально, особенно, для дилетанта. Зря ты полез в Игру без соответствующей психологической подготовки.

— Пришёл дать ещё один ценный совет? — Вит мгновенно переключился с рефлексии на злую иронию. — Спасибо, не требуется.

— Так-то лучше, — отозвался оператор. — Не пытайся убежать от своих воспоминаний, они тебя всё равно догонят. Просто прими этот опыт и живи с ним дальше. Хотя, я бы на твоём месте сильно призадумался, стоит ли продолжать Игру. Если даже какое-то вульгарное повешенье оказалось для тебя столь травмирующим опытом, то к Игре ты явно пока не готов.

— Тебя бы на моё место, — в голосе Вита сразу зазвучала злость. — Сам бы подёргался в петле, тогда бы и судил насчёт вульгарности.

— Я вовсе не желал тебя обидеть, — принялся оправдываться оператор, — но я знаю Игру намного лучше тебя, а потому могу с уверенностью утверждать, что повешенье сделалось столь популярным в некоторых диких локациях вовсе не потому, что все аватары конченые садисты. Просто это самый дешёвый и лёгкий в исполнении способ умерщвления человеческого тела. Поверь, никто не старался специально тебя помучить, ты так долго агонизировал в петле исключительно из-за собственной глупости.

— Не послушал твоего дебильного совета? — Вит саркастично ухмыльнулся. — Ну извини, как-то было не до того.

— Да я и не рассчитывал на то, что у тебя хватит хладнокровия, чтобы не сопротивляться, — поспешил заверить его оператор, — уж точно не в первый твой опыт подобного рода.

— Вообще-то, я сопротивлялся не от недостатка хладнокровия, — Вит обиженно засопел, — а потому что увидел всадников и решил, что если дам им шанс, то они могут успеть меня спасти. Так и вышло.

— Выходит, недооценил я аэрский рациональный ум, — в голосе оператора прозвучало искреннее удивление. — Что ж, поздравляю, твой расчёт полностью оправдался. Кто бы на самом деле тебя ни спас, но факт остаётся фактом: ты всё ещё в Игре.

— Сомневаешься, что это были те всадники? — Вит озадаченно нахмурился, поскольку и сам сильно сомневался в этой версии, но никаких иных вариантов своего чудесного спасения придумать так и не смог.

— Не люблю строить догадки на ровном месте, — уклончиво ответил оператор. — К тому же я имел ввиду совсем другой твой неразумный поступок, который ты совершил, когда выбрал для Игры такое брутальное и живучее тело. Мне даже интересно, какие у тебя были резоны для подобного выбора.

— Всё тривиально, — Вит небрежно пожал плечами. — Моя специализация в ордонуме — это боевые искусства, так что я планировал применить свои навыки в Игре. А каким, по-твоему, должно быть тело воина?

— Потрясающе! — презрительно фыркнул оператор. — А ты не подумал о том, что с таким телом тебе будет очень сложно выполнить контракт? Твоя игровая оболочка хоть и идентична человеческому телу по структуре, рефлексам и чувствительности, но она всё же искусственная, а потому не подвержена болезням и возрастным изменениям. Никакая так называемая естественная смерть тебе не светит. По идее, ты мог бы вообще жить в Игре вечно.

— Я тут не для того, чтобы развлекаться, как те аэры, которые подписывают экскурсионный контракт, — Вит нарочито ткнул всезнайку в отсутствие логики. — По условиям контракта Офира я должен прожить в Игре ровно сто воплощений и не собираюсь тут задерживаться ни на секунду дольше необходимого. А потому мне нет смысла продлевать свои воплощения за рамки одного местного года.

— Верно, — легко согласился оператор, — и это значит, что тебе придётся раз за разом, долго и нудно избавляться от своей игровой оболочки, причём исключительно насильственными методами и чужими руками. Ну и к чему было усложнять себе эту задачу, выбирая для Игры такое живучее аватарское тело?

— Так ведь год ещё нужно прожить, — в голосе Вита послышалось раздражение, — и гораздо комфортнее делать это в сильном и здоровом теле. А уж найти сотню аватаров, желающих прикончить своего ближнего, я как-нибудь сумею.

— Сотню? — оператор язвительно хмыкнул. — А ничего, что ты уже сподобился два раза умереть, но счёт пока нулевой. Кстати, эти твои пляски в петле тоже следует записать в твой пассив. В конце концов, ты действительно был на волосок от смерти.

— Вот ведь зануда, — укорил насмешника Вит. — Я же просто не знал про это условие насчёт года. Больше я такой ошибки не сделаю.

— Оптимист, — в исполнении оператора эта в общем-то позитивная характеристика прозвучала как откровенное издевательство. — Думаешь, что уже совершил все возможные ошибки, и дальше всё пойдёт как по маслу? Не пойдёт, можешь мне поверить. Если уж ты даже из петли умудрился как-то вывернуться, то с такой живучестью можешь сразу умножать количество воплощений на каждый заработанный бал на пять, а то и на десять.

— По-твоему, мне нужно было выбрать игровую оболочку старика или калеки? — язвительно поинтересовался Вит. — Может быть, вообще женщины?

— Ты что-то имеешь против женщин? — в голосе оператора язвительности было ничуть не меньше. — Странно, ведь тела аэров не имеют половых признаков. Вы одинаково легко играете как в мужских, так и в женских игровых оболочках. Но в твоём случае у женщины были бы серьёзные преимущества. Как минимум она бы не корчилась столько времени в предсмертных судорогах, болтаясь в петле, — заметил оператор, — и опыт повешенья не стал бы для неё настолько шокирующим, чтобы вызвать посттравматический синдром. На самом деле хрупкая женская шейка могла вообще не выдержать рывка верёвки и сломаться. Тогда смерть была бы практически мгновенной.

— Ладно, я подумаю о смене игровой оболочки, — пробурчал Вит.

— Поздно спохватился, — оператор и не подумал смягчить удар. — По условиям твоего контракта игровая оболочка выбирается один раз на все сто воплощений.

— Так это была просто показательная порка, что ли, — теперь игрок уже разозлился не на шутку. — Я, вообще-то, рассчитывал на конструктив. А чего ещё я не знаю о контракте? Давай уж, выкладывай.

— Да ты вообще о нём ничего не знаешь, — в голосе оператора не было ни капли сочувствия. — И на что ты только надеялся? На авось?

— Ну и ладно, — Вит беспечно махнул рукой. — А мне моё тело даже нравится. Кстати, если бы у меня была хрупкая женская шейка, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Я бы уже принимал соболезнования бывших коллег по ордонуму в связи со своей вынужденной отставкой.

— Может быть, для тебя это был бы не худший вариант, — пробормотал оператор и исчез.

Несмотря на то, что сие заявление было облечено в форму предположения, Вит почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок. Уж больно явственно от этих слов веяло полной безнадёгой. Как бы игрок ни хорохорился, но на самом деле у него тоже имелись серьёзные сомнения в том, что контракт удастся выполнить. Пока что бюрократия уделывала его с сухим счётом, а вдобавок он умудрился схлопотать психологическую травму, причём исключительно по своей вине. Наверное, Вит бы ещё долго рефлексировал на тему своей несостоятельности, но тут вернулась давешняя девчушка, сияющая как медный чайник.

— Тётка Белинда согласилась, — радостно провозгласила переговорщица, но тут же сникла. — Только за это ты должен будешь…, — девушка совсем смутилась и покраснела как маков цвет.

— Ублажать твою тётушку в постели? — в лоб спросил Вит.

— Ты не думай, она совсем не старая, — слова с трудом протискивались сквозь сжатые губы девушки. Отчего-то ей было очень трудно огласить условия аренды сеновала, хотя по меркам этой локации она была уже в том возрасте, когда барышень выдавали замуж. Так что кто-то из взрослых женщин точно должен была просветить свою юную родственницу на предмет того, что случается с девочками после свадьбы. — Ты согласен? — едва слышно пролепетала скромница, устремив на мужчину взгляд, полный тоски и одновременно надежды.

Нет, смущение тут было ни при чём, девушка явно была расстроена. Но чем? Уж не тем ли, что её новый знакомец достанется не ей, а тётке Белинде?

— А ты сама хочешь, чтобы я согласился? — закинул удочку Вит, чтобы проверить свою догадку.

— Но тебе же нужно где-то жить, — голос девушки отразил её душевный надрыв.

Да, бедняжку действительно раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось помочь пострадавшему от жестокости барона незнакомцу, но при этом было жалко отдавать его другой женщине. Виту сделалось смешно. Ну на кой чёрт этой малышке сдался грубый ландскнехт, для которого жизнь была просто чередой кровавых стычек, пьяных кутежей и совокуплений с обозными шлюхами? Недолгой, кстати, чередой. В любой момент какой-нибудь зачуханный барон мог вздёрнуть такого солдата удачи на первой же подвернувшейся ветке дуба просто так, от скуки. Отличная рекомендация, нечего сказать. Правда, Вит, будучи аэрским игроком, несколько выпадал из этого неприглядного паттерна, но откуда было об этом знать деревенской девчонке?

— Вот тоже, нашла себе рыцаря, — мысленно посетовал он. — Неужели она думает, что здоровому мужику дармовой секс с пусть даже немолодой тёткой покажется обременительной платой за крышу над головой или ещё смешнее — оскорблением его достоинства? Да это не плата, а бонус.

На самом деле сексуальные отношения аватаров были, пожалуй, самым интригующим аспектом Игры, ради изучения которого большинство аэров как раз и отправлялись в путешествие. Вита тоже не миновало это поветрие, правда, контингент, с помощью которого он обретал вожделенный опыт, был специфическим. Рядом с наёмниками всегда крутились профессионалки, которые точно знали, как быстро и качественно ублажить мужика и вытянуть его кровно заработанные денежки. Так что Виту даже не приходилось особо напрягаться, всё делали за него. С тёткой Белиндой такой расклад вряд ли мог проканать, но для истинного исследователя любой опыт был полезен, даже, как недавно выяснилось, опыт повешенья. Так что уж с сексуальными утехами Вит надеялся справиться без труда. Вот только не хотелось бы потерять дружбу одной ревнивой барышни.

— Как же мне тебя отблагодарить, милая девушка? — Вит нацепил на свою физиономию самую умильную из имевшихся в его арсенале улыбочек.

— Меня зовут Агатой, — хитрый взгляд из-под полуопущенных ресниц мог бы обмануть разве что полного дебила. — Можешь меня поцеловать, — великодушно разрешила юная кокетка. Вит слегка опешил от такой прыти, но не растерялся и с готовностью чмокнул розовую щёчку. — Не так, — барышня капризно надула губки, — по-настоящему.

В первый момент Вит собрался было отбрить нахалку, но потом решил преподать ей урок, чтобы впредь не приставала к взрослому дяде со своими сопливыми претензиями. Сильные руки профессионального вояки стиснули тонкую девичью талию и буквально расплющили её миниатюрные грудки о мощный трос брутальной игровой оболочки аэра. Вит запрокинул голову любительницы опасного флирта и впился в её губы с такой страстью, словно собирался высосать из бедолаги жизнь. Разумеется, всё это было не всерьёз, просто игра в грубого и не особо разборчивого наёмника, дорвавшегося до юного тела доверчивой простушки.

Вит всего лишь хотел научить эту чересчур смелую барышню осторожности в общении с незнакомцами, особенно, с лишёнными моральных принципов ландскнехтами. Но тут случилось нечто совершенно непредвиденное. Холодный разум аэра вдруг отключился, и управление взяло на себя тело аватара. Когда Вит снова пришёл в себя, то с ужасом осознал, что приговор барона фон Куггера, пожалуй, был слишком мягким. Нужно было повесить насильника маленьких девочек не за шею, а за его вышедшее из-под контроля орудие преступления, чтобы у преступника было достаточно времени в полной мере прочувствовать перед смертью глубину своего падения.