Круг Офира

Елена Райдос (2025)

В любом сообществе живых существ имеется своя шкала ценностей. Думаю, мало кто усомнится в том, что в топе списка человеческих ценностей находятся такие пункты, как благосостояние и доминантность. А вот в Аэрии сформировался совсем иной список. Для аэра нет более заманчивой награды, чем место за игровым столом Офира. В этом отношении Вит вовсе не был исключением и, когда обстоятельства вынудили его принять экзистенциальное решение, без колебаний вступил в Игру, ставкой в которой было само его существование. Наверное, это можно было бы назвать безрассудством, но для истинного игрока смысл заключается не в выигрыше, а в самой игре. Так что речь о цене даже не стоит. Игра вообще непредсказуема и всегда награждает своих преданных игроков по-своему.

Глава 2

Резкая боль в горле, выдернувшая сознание Вита из небытия, оказалась весьма шокирующим откровением для игрока, вроде бы уже покинувшего свою игровую оболочку. Память услужливо вернула его к тому моменту, когда после мучительной агонии повешенный наконец провалился в чёрное ничто. Вит даже помнил, какое неимоверное облегчение он испытал, когда его сознание начало стремительно меркнуть. По идее, после смерти в Игре у игрока просто по определению не могло ничего болеть, ведь петля, отправившая его на перевоплощение, затянулась на горле его игровой оболочки, а не настоящего аэрского тела. Это самое тело пребывало в полной безопасности в симуляторе его родного мира, причём даже не в виде бесчувственной тушки, а в виде цифровой копии. Чему там болеть?

— Значит, я не умер, — уныло констатировал Вит.

Теоретически, эта воодушевляющая мысль должна была бы вызвать прилив энтузиазма у игрока, уже вроде бы успевшего распроститься со своей карьерой, но отчего-то не вызвала. Напротив, перспектива вернуться в эту дикую локацию Игры, где людей развешивали на ветках деревьев как ярмарочные украшения, вызвала у него отвращение. Похоже, полученный опыт в качестве одного из таких украшений оказался для нежной аэрской психики слишком травмирующим. Впрочем, это была лишь минутная слабость. Просто вернувшийся чудесным образом с того света счастливчик пока ещё туго соображал и не мог по достоинству оценить, как ему повезло.

— Да какое, к чёрту, везение, — оборвал свой эйфорический транс Вит. — Ничего ещё не кончилось, просто кто-то очень вовремя перерезал верёвку, на которой меня повесили. Точно, я ведь больше не болтаюсь в петле, а лежу на какой-то твёрдой поверхности. Возможно, меня спасли те всадники, которых я видел перед тем, как у меня из-под ног выбили опору, — принялся рассуждать счастливчик, но тут же оборвал свои отвлечённые размышления. — Да какая разница, потом разберусь, если выживу. Судя по всему, это пока под вопросом. Горло горит так, словно я глотнул серной кислоты, да и дышу я с трудом. Значит, петлю с моей шеи никто не удосужились снять, видимо, сочли мертвецом. Не факт, что это плохо, но от верёвки всё же нужно избавиться. Вот только как же мне это сделать со связанными за спиной руками?

Как только мысль Вита коснулась прагматичных аспектов его бытия, хладнокровие и способность к рациональному мышлению вернулись как по мановению волшебной палочки. И первое, что осознал игрок, снова став собой, была полная тишина. Элементарная логика подсказывала, что если бы он лежал под тем дубом, который слуги барона фон Куггера использовали в качестве виселицы, то ни о какой тишине не могло даже идти речи. Шум ветра в густой кроне дерева, словно музыкальный фон, сопровождал Вита всё время его недолгого участия в спектакле барона, начиная с того момента, когда его только вывели из амбара, и до последних секунд, пока он ещё находился в сознании. Даже когда его тело уже отплясывало в петле последние па своего танца со смертью, Вит всё ещё слышал эту навязчивую мелодию ветра. Но сейчас не было даже намёка на какие-либо звуки.

— Ну и куда меня занесло? — игрок осторожно приоткрыл глаза, но ничего толком не увидел, поскольку вокруг было темно. — Наверное, уже наступила ночь, — выдвинул он очевидную гипотезу. — Это сколько ж времени я провалялся без сознания? Нужно срочно избавиться от петли, пока снова ни отключился.

Рук Вит не чувствовал, что было и не удивительно, учитывая то, как долго его кисти были стянуты верёвкой. Но что-то делать всё-таки было надо. Не дожидаться же, пока кто-нибудь заметит, что покойничек ожил. А вдруг этот наблюдательный персонаж решит, что мёртвым не место среди живых, и исправит сие досадное недоразумение какими-нибудь подручными средствами. Сейчас Вит не смог бы себя защитить даже теоретически. Игрок безнадёжно вздохнул и попробовал пошевелить рукой. Каково же было удивление воскресшего покойника, когда он обнаружил, что его руки свободны и даже подчиняются воле хозяина. Вит осторожно поднёс правую руку к своему многострадальному горлу, но вместо шершавой верёвки, его пальцы нащупали мягкую и влажную тряпицу.

— Не тронь, — раздался прямо над его ухом скрипучий старческий голос. Вспыхнул слабенький огонёк, вырывая из темноты убогий интерьер типичной деревенской халупы, и в поле зрения Вита вплыла какая-то безобразная косматая рожа. — И не пытайся пока говорить, — ворчливо прошамкала рожа беззубым ртом, — всё одно не выйдет, только хуже сделаешь. Ты лучше это, попробуй подняться, — предложил хозяин рожи. Вит последовал мудрому совету, однако с первой попытки встать не удалось, слабость и головокружение уложили его обратно. — Да не спеши, полегоньку, — попенял ему советчик, — Ты ж, почитай, с того свету вернулся, обвыкнись маленько.

Вторая попытка закончилась более удачно, и вскоре Вит уже сидел на грубо сколоченной лавке около кособокого стола и с неуместной брезгливостью разглядывал потемневшие от времени стены и торчавшие из крыши клочки соломы. Косматая рожа на поверку оказалась вполне благообразным дедком, нацепившим на голову козью шапку, видимо, чтобы не простудиться во сне. Предосторожность, кстати, была совсем не лишней. В помещении халупы стоял натуральный дубак, а из многочисленных щелей сквозило так, словно стен не было вовсе. Дед деловито развёл огонь в полуразвалившемся очаге и подвесил на крюк закопчённый котелок с каким-то пахучим варевом. Вскоре в халупе сделалось теплее, зато стало нечем дышать, поскольку пар, поднимавшийся над котелком, наполнил убогую комнатушку непередаваемым зловонием.

— Не кривись, — прикрикнул на своего гостя хозяин, — то корень акоросицы. Вонь от него знатная, зато для горла самая польза. Али хошь остаться немым? — Вит попытался ответить, но его травмированные голосовые связки отказались работать. — До утра даже не пытайся, — остановил его самопальный доктор. — На-ка, выпей, — он плеснул вонючего отвара в подозрительного вида глиняную кружку и протянул пациенту.

Зелье оказалось на редкость противным, но Вит покорно влил в себя всю дозу, поскольку потерять голос ему совсем не улыбалось. Рот обожгло жуткой горечью, зато боль в горле немного отпустила. После лечебных процедур доктора потянуло поговорить.

— Небось, уже готовился предстать пред нашим господом, вояка? — дед саркастично ухмыльнулся. — Извиняй, видать, не пришёл пока твой час держать ответ за грехи, да жариться в аду. Греши дальше.

Вит ответил доморощенному философу не менее саркастичной гримасой и демонстративно обвёл взглядом антураж его жалкого жилища, как бы намекая на то, что неплохо было бы разбавить его религиозные метафоры небольшой дозой фактологии.

— Тебе, должно быть, невдомёк, как ты очутился в моём доме, — догадался дед. — Ну так это я тебя притащил. Нашёл повешенного с верёвкой на шее, думал мертвяк, ну и забрал. Чего добру пропадать. А когда петельку-то снял, тут твоя синюшная рожа и порозовела. Задышал, стал быть.

Вит уже было раскрыл рот, чтобы разразиться наводящими вопросами, но вовремя сообразил, что извлечь какие-либо членораздельные звуки из своего горла после его тесного знакомства с петлёй не стоило даже пытаться. К счастью, дед и сам понял, что его рассказ требует пояснений.

— А чего ты дивишься? — рассказчик вдруг насупился, словно кто-то его обвинял. — От мертвяков тоже польза имеется, особливо, от повешенных. Одна только верёвка чего стоит. Самое верное средство от боли в спине. Я ить старый совсем, кости частенько ломит, да и продать можно за хорошую цену. Вот только зря я надрывался, тащил тебя, бугая, через барсучью лощину. Живой ты оказался, так что от твоей верёвки пользы не будет. Надо было брать висельника, что ещё болтался в петле, — дед досадливо поморщился. — Да где мне, старому, лазить по деревьям. Подобрал того, который валялся на земле. Вот и остался ни с чем.

Рассказ огорчённого своим косяком добытчика стрёмных артефактов вызвал у Вита приступ нервного смеха. Судя по всему, этот благообразный с виду дедок не собирался ограничить своё мародёрство верёвкой повешенного, наверняка, планировал снять с мертвеца одежду и обувь, и это ещё в лучшем случае. Отчего-то Вит даже не сомневался в том, что и некоторым частям его тела тоже нашлось бы медицинское или иное применение в хозяйстве рачительного мародёра. Судя по тому, с каким вожделением тот поглядывал на его пах, гениталии повешенных, видимо, пользовались неплохим спросом у местных знахарей и колдунов. Ну и чего ж тогда просто не добил пребывавшего в отключке мужика? Или это уже не комильфо?

— Зря ты на меня так пялишься, — похоже, недоумение, написанное на лице Вита, было настолько откровенным, что дед решил внести ясность в своё повествование. — Я ить не изверг какой, шоб отымать дарованное господом. Мне ж скоро ответ перед ним держать, зачем брать лишний грех на душу? Вот ежели б ты сам окочурился, — мечтательно вздохнул мародёр, — тогда другое дело, отрезал бы кой-чего. Жить-то как-то надо.

От детской непосредственности этого чёрного трансплантолога Вита натурально замутило. Судя по всему, дед до последнего не терял надежды, что переживший каким-то чудом повешенье мужик всё-таки отдаст концы, и тогда можно будет с чистой совестью выпотрошить труп. Наверное, именно поэтому не бросил бесчувственного висельника в какой-нибудь канаве, а притащил домой. Но теперь, когда стало ясно, что его надежды не оправдались, из ценного трофея Вит моментально превратился в обузу, если ни в угрозу. Видимо, дед понял, какие мысли сейчас бродили в голове его гостя, и счёл необходимым прояснить их отношения.

— Притворяться святым не стану, — мрачно пробурчал он, — не собирался я тебя спасать. Так уж получилось. Выходит, ничего ты мне не должо́н. Отоспишься, и ступай себе на все четыре стороны.

На том эта откровенная беседа и закончилась. Вита начало резко клонить в сон, видимо, настой, которым его попотчевал самопальный лекарь, содержал какие-то седативные компоненты. Наутро несостоявшийся мертвец проснулся уже бодрым как огурец, только говорить пока не мог. Зато горло болело гораздо слабее, а давешняя слабость сменилась приливом энергии. Настроение Вита сразу взлетело к небесам, всё-таки аэрская психика оказалась сильнее стресса. Вчерашние события хоть и не забылись, но как бы утратили свой драматизм. Ну повесили, ну поболтался немного в петле, с кем не бывает. Для этой дикой локации всё вообще в порядке вещей. Зато остался в Игре, а вдобавок получил потрясающий опыт, который по-другому всё равно было никак не обрести. Можно сказать, прошёлся по самому краю.

Деда дома не было, и Вит не стал его дожидаться. В конце концов, отблагодарить своего невольного спасителя ему всё равно было нечем, да тот и не ждал благодарности. Первым делом по своему обыкновению игрок отправился на поиски какого-нибудь водоёма, чтобы привести свою игровую оболочку в соответствие с самому себе установленными нормами гигиены, а заодно смыть неприятные воспоминания прошлого дня. Небольшая речка обнаружилась сразу за околицей деревни. Вит забурился в кусты ракитника, росшие по её берегам, стянул с себя всю одежду и голышом занырнул в прохладную водичку. После водных процедур он занялся стиркой, а потом, разложив свои вещи на солнышке для просушки, принялся прикидывать, что делать дальше.

Поначалу свободный как птичка игрок вовсе не собирался возвращаться на место казни, но ноги сами понесли его к тому одинокому хутору, который, по идее, должен был стать последней туристической достопримечательностью его путешествия в Игру. Однако не стал, и это было странно. Ведь даже если предположить, что кто-то перерезал верёвку до того, как душа аэра покинула его игровую оболочку, то это никак не объясняло, почему он не умер от удушья уже на земле. Петля ведь оставалась затянутой. До того момента, как старый мародёр освободил шею повешенного от верёвки, должно было пройти никак не меньше часа, а то и нескольких. Как же он всё это время дышал?

Подсознательно Вит надеялся, что обследование места казни поможет ему разгадать секрет своей необъяснимой живучести. Наверняка, он был не единственным выжившим, ведь когда его увели на расправу, в амбаре оставалось ещё пятеро его товарищей. Да и обитатели хутора тоже могли что-то знать. Как минимум, они должны были видеть тех всадников, которые вылетели из леса прямо перед тем, как Вит повис в петле между небом и землёй. Ему-то по понятным причинам уже было не до того, чтобы разглядывать налётчиков, но остальные ведь не были заняты прощанием со своей бренной плотью и вполне могли заметить что-то интересное, например, что стало с телом ландскнехта, которого казнили последним.

Увы, тут Вита ждало горькое разочарование. Нет, тот дуб, на котором его повесили, он нашёл без труда, вот только обследование места казни не только не внесло ясности, а даже наоборот, окончательно запутало непутёвого детектива. Собственно, это могучее дерево оказалось единственным, что не претерпело никаких изменений со вчерашнего дня, если не считать того, что его крону больше не украшали мёртвые тела. А вот остальная картинка изменилась до неузнаваемости. На хуторе явно шло нехилое сражение, о чём свидетельствовали изрубленные в капусту трупы егерей, разбросанные в хаотичном порядке по лужайке перед дубом. А вот тел своих казнённых товарищей Вит не обнаружил. Похоже, повешенных растащили ушлые конкуренты деда по охоте за артефактами.

Вит приблизился к давешнему залу суда, и от открывшейся его взору кошмарной картинки его едва ни стошнило. Барон в залитом кровью мундире по-прежнему красовался на своём председательском стуле, словно даже после смерти остался верен страсти к театральным постановкам. Правда, теперь в его величественном облике не хватало одной маленькой, но существенной детали, а именно головы. Отделённую от туловища недостающую деталь кто-то аккуратно насадил на пику, а саму пику вложил в руки отставного театрала. Видать, среди тех всадников тоже имелись почитатели Мельпомены.

Выглядела эта гротескная инсталляция жутковато, особенно, с учётом того, что всё вокруг было залито кровью. Это однозначно свидетельствовало о том, что палачи обезглавили не труп, а ещё живого человека. Что ж, можно было только порадоваться за барона, ему, по крайней мере, не пришлось агонизировать в петле, как тем ландскнехтам, которых он приговорил. Участь остальных участников живодёрского спектакля герра фон Куггера пока оставалась неясной. Обвинителя и палачей отчего-то не удостоили чести стать частью кровавой мизансцены с участием его милости, а среди порубленных тел егерей Вит их не обнаружил.

Впрочем, эти персонажи были не единственными, кого не хватало в антураже давешнего зала суда. На самом деле отряд баронских егерей насчитывал никак не меньше трёх, дюжин, а количество мертвецов не превышало двадцати человек. Отчего-то выжившим не пришло в голову похоронить тела своих павших товарищей. Останки баронских слуг бросили там, где их застала смерть на радость местному зверью, что откровенно противоречило аватарским обычаям данной локации. Вит озадаченно заозирался в поисках хоть кого-то живого, кто мог бы прояснить сие недоразумение, и только тут заметил ещё одно шокирующее изменение в декорациях баронского спектакля, по сравнению с которым отсутствие массовки можно было вообще не брать в расчёт. Амбар, превращённый стараниями егерей в камеру смертников, сгорел дотла.

Похоже, пожар тут случился нехилый, от деревянного строения остался только слой пепла, да небольшое количество ещё дымившихся головешек, вернее, так казалось издалека. Когда Вит подошёл поближе, то жуткая картинка буквально погрузила его сознание в ступор. Нет, то тлели не остатки амбара, а обугленные тела людей. Считать покойников Вит, разумеется, не стал, но всё же сразу подметил, что их было значительно больше пяти. Иными словами, налётчики, расправившиеся с баронским отрядом, сожгли не пленных ландскнехтов, а выживших в схватке егерей. Вит тут же сделал скоропалительный вывод о том, что всадников прислал его наниматель, чтобы спасти своих ландскнехтов от расправы, однако действительность очень быстро обломала его веру в благородство местных юнкеров.

В хозяйском доме, куда игрок отправился, чтобы выяснить судьбу своих товарищей, не нашлось ни одного живого человека, только уже остывшие тела мужчины и девочки лет десяти. Поскольку на таком большом хуторе точно должно было жить гораздо больше народу, можно было с уверенностью заключить, что остальные члены семейства сгорели вместе с егерями. И вряд ли стоило рассчитывать на то, что всадники прикончили детей, но пощадили пленных ландскнехтов. Судя по всему, победители согнали в амбар всех, кто ещё дышал, и сожгли заживо.

— Значит, все мои товарищи погибли, — мысленно подвёл черту увиденному Вит. — Теперь понятно, почему мертвецов не похоронили, — он обречённо покачал головой, — некому было заняться похоронами. Да кто они такие, эти всадники? — он ошарашенно уставился на апокалиптическую сцену давешнего налёта. — И к чему было так зверствовать?

— Похоже на зачистку, — голос псевдо-оператора, прозвучавший в голове игрока, был тих и печален. — Они избавились от всех свидетелей.

— О, давно не слышались, — процедил сквозь зубы Вит. — Свидетелей чего, не подскажешь? По-моему, кровавые разборки в этой локации в порядке вещей. Что им понадобилось скрыть?

— Например, что один из повешенных выжил, — подсказал оператор, — причём вопреки логике и теории вероятности.

— Просто повезло, — Вит насупился, словно его обвинили в мошенничестве, хотя всего несколько минут назад и сам удивлялся своей необъяснимой живучести. — Видимо, кто-то случайно перерезал верёвку, и петля ослабла, но не настолько, чтобы я очнулся.

— Повезло? — оператор иронично хмыкнул. — Да ты хоть представляешь, какова была вероятность твоего чудесного спасения? Если бы тебя повесили парой минут раньше, то ты бы успел умереть, прежде чем какой-то доброхот перерезал верёвку. А если бы это случилось, наоборот, чуть позже, то ты бы ещё дёргался в петле. Тогда тебя бы прирезали или сожгли вместе с остальными. Ты выжил только потому, что тебя приняли за мертвеца и не стали добивать. Прямо-таки фантастическое везение.

— Это был сарказм? — обиженно пробурчал Вит. — То есть ты утверждаешь, что появление всадников не случайно совпало по времени с моей казнью. Я тебя верно понял? Но кому понадобилось так заморачиваться?

— Наверное, тому, кто знал, кем на самом деле является один неприметный ландскнехт, — в голосе оператора послышались зловещие интонации. — Похоже, кто-то в Аэрии очень не хочет, чтобы ты вернулся.

— Да ладно, — Вит криво усмехнулся, — это уже чистой воды паранойя. У меня нет врагов среди аэров.

— Тогда почему твой ментор принял решение выгнать тебя из ордонума? — ехидно поинтересовался оператор. — Чем ты ему так насолил?

— Никакого криминала, — несмотря на уверенное заявление, в голосе Вита явно послышалось сомнение. — Я просто немного перестарался и невольно нарушил его указание. Адонэ Бри́гарт поручил мне спасти от разграбления казну одного города. Там соседям местного герцога не понравилась его политика, и они попёрли на него войной. Объективно, шансов у одиночки против трёх враждебных армий практически не было, так что вывезти казну было и вправду здравым решением.

— Но ты не справился, — уверенно констатировал оператор. — Или не захотел?

— Просто в этом не было необходимости, — Вит обречённо вздохнул, — потому что я выиграл войну. Ну не мог я позволить этим варварам уничтожить наш проект. Мы вложили в него столько сил, обидно было начинать всё сначала. Да, риск был и немалый, но я ведь нашёл стратегическое решение, и оно сработало. Наш герцог разбил своих противников по одному и забрал себе их земли. За что же меня наказывать?

— А это уже интересно, — в голосе оператора послышались азартные нотки. — И в чём же заключалась суть вашего проекта?

— Ничего необычного, — отмахнулся Вит, — стандартное прогрессорство. Подобрали вменяемого наследника, воспитали его в духе гуманизма и относительного бескорыстия, а потом внушили идею о реформах. Вот наш протеже и начал реформировать папочкино наследство в соответствии с идеалами просвещения и свободомыслия. Кстати, у него получилось просто замечательно, народ из соседних земель потёк к нему даже не ручьём, а полноводной рекой. Наверное, можно было заранее предвидеть, что это кончится нападением завистливых соседей, и подстелить соломки. Но ведь всё обошлось.

— А тебе не приходило в голову, что целью вашего прогрессорского проекта было вовсе не процветание отдельно взятого герцогства, — теперь голос оператора был действительно полон сарказма. — Может быть, идея заключалась в том, чтобы продемонстрировать остальному миру, что бывает с теми, кто пытается плыть против течения?

— Нет, это невозможно, — Вит озадаченно нахмурился. — Ты просто не представляешь, сколько сил вложил в этот проект мой ментор. Он даже влез в аватарскую оболочку и под видом учёного философа отправился обучать нашего малолетнего наследника. Хочешь сказать, что он возводил это здание только для того, чтобы его разрушить?

— Возможно, это решение принял не он, а его клан, — подсказал оператор.

— Какой ещё клан?! — Вит возмутился совсем не по-детски. — Нет в Аэрии никаких кланов, их запретили сразу после войны Ставрата. Возможно, где-то в провинции аэры до сих пор сбиваются в подпольные кланы, но в игровой зал Офира допускаются только одиночки.

— Святая наивность, — насмешливо фыркнул оператор. — К твоему сведению, Аэрией, как и прежде, управляют пять кланов, только уже не те, которые схлестнулись с командой Ставрата. Конкретные игроки поменялись, а структура осталась. Что и не удивительно, ведь клановая структура является оптимальной для существ, лишённых семьи, половых отношений и каких бы то ни было иных связей, кроме духовных.

— После войны у нас установилось самоуправление, — попытался оспорить голословное утверждение своего оппонента Вит, но тот даже не стал слушать.

— Можешь мне поверить, в Офире снова заседает Пятёрка, — отрезал всезнайка, — и все значимые решения принимаются коллективно, а текущие дела управляются на уровне каждого клана. Одиночки давно уже ничего не решают. Представляешь, как твоему ментору влетело за твою самоволку? — оператор ехидно захихикал. — Не удивительно, что он поспешил избавиться от смутьяна.

— Но зачем же тогда он помог мне остаться в Игре? — озадаченно пробормотал Вит. — Провалив миссию, я ведь уже не смог бы претендовать на место в Офире.

— Как знать, — в голосе оператора послышались нотки сомнения. — Не исключено, что решение насчёт тебя было принято не им персонально, а его кланом. Если бы ты вернулся, другие кланы могли бы тобой воспользоваться, чтобы получить больше власти. В конце концов, операция, в которой ты так неудачно проявил инициативу, идёт в разрез с официальными установками Офира. Если бы началось формальное расследование, тебя могли бы признать правым, и не факт, что провинившийся клан сумел бы без потерь выйти из этого скандала.

— Значит, мне позволили выжить, чтобы инициировать мой контракт, — мрачно процедил Вит. — Они настолько уверены, что я проиграю и стану аватаром? Но почему они даже не попытались со мной поговорить?

— А разве ты сам пытался объясниться? — попенял бунтовщику оператор. — Мог бы покаяться, попросить прощения. Глядишь, тебя бы помиловали, да ещё и повысили. Всё-таки ты проявил недюжинный талант стратега.

— Не в чем мне каяться, — Вит обиженно поджал губы, — я всё сделал правильно и ни о чём не жалею. Хотят похоронить меня в Игре? — он злорадно усмехнулся. — Пусть попробуют.

— А ты мне нравишься, игрок, — в голосе оператора прозвучало удивление. — Я даже рад, что ты выбрался из той передряги. Возможно, я ещё смогу тебя использовать.

— Хочешь с моей помощью изменить Игру? — Вит сразу напрягся. — Что ты задумал?

— Всему своё время, — охладил его пыл оператор. — Сначала докажи, что способен выжить в Игре без чужой помощи, а может, и вопреки проискам врагов.

— Согласен, — глаза Вита азартно сверкнули, — пока у тебя нет оснований мне доверять. Не сомневайся, я докажу свою состоятельность, и тогда мы потолкуем по-взрослому. Только не надейся, что я буду работать на тебя вслепую. Тебе придётся всё рассказать.