Однажды в коммуналке. Рассказы

Елена Полещенкова

Такие непохожие друг на друга, совершенно разные, со своими настроениями и характерами, словно разношерстные жильцы одной коммуналки – эти истории оставят след в каждом отзывчивом сердце.Трогательные воспоминания о детстве и зрелости, о беспомощной старости, о мечтах, об ошибках и, конечно же, о поисках себя и своего места в жизни.Рассказы прохладным ветерком врываются в повседневность, своим еле заметным прикосновением окутывают со всех сторон и увлекают за собой туда, где живут воспоминания.

© Елена Полещенкова, 2020

ISBN 978-5-0051-5547-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Огурец прямо с грядки

Они встретились у большого камня. Того самого, который лежал между их домами и в детстве считался драгоценным, потому что блестел на солнце. Александр Петрович не был в родной деревне лет двадцать. Но если посчитать, то, конечно, окажется, что все тридцать. Но считать Александру Петровичу не хотелось, как не хотелось верить в то, что словосочетание «тридцать лет назад» уже имеет к нему, шестидесятилетнему генералу, самое прямое отношение. На малую родину Александра Петровича привёл случай. А точнее — распоряжение правительства. Руководители всех ведомств должны были 1 сентября посетить линейки в своих школах.

— Сашка, ты что ль?

Александр Петрович обернулся. У камня стоял Генка. Генка курил, и огонёк сигареты в кромешной деревенской тьме выглядел маяком.

— Гена, — кивнул Александр Петрович, тем самым подтверждая, что он и вправду Сашка.

И вот они уже в холодной, пахнущей яблоками и луком веранде Генкиного дома. Генка открывает дверь в кухню — ошеломляюще светлую, нагретую до терпкой духоты.

— Видала, Верка, кого я привёл? — Генка говорит громко, с храбрым настороженным вызовом.

Верка, Генкина жена, а когда-то Сашкина и Генкина одноклассница, прижимает ладони к худым коричневым щекам, потом обнимает Александра Петровича и длинно всхлипывает. На всякий случай. Чтобы сразу пожалеть Сашку за всё грустное, что было в его жизни. Верка точно знает, что грустного в жизни хватает. Даже если эта жизнь — генеральская.

— Вот какое оно, твоё генеральское счастье? — Генка разливает по рюмкам с пёстрыми переснимками местную «зубровку». Александр Петрович вдыхает запах сладкой травы, которая растёт только в этих местах, и внутри становится горячо и волнительно. Почему-то вспоминается, как Валька из десятого прижималась к нему, тогда ещё девятикласснику, на новогоднем огоньке.

— Живёшь-то небось в бетонной коробке? — не унимается Генка.

— Ну да, в квартире.

— Во-о-от! То-то и оно, в квартире! — Генка торжествующе трясёт указательным пальцем. — А я захотел огурчика, вышел в огород — и вот он, пожалуйте, Геннадий Васильевич — свеженький, хрустященький! Ты когда последний раз-то огурец прямо с грядки лопал?

Александр Петрович неопределённо пожимает плечами.

— А вот хочешь, прямо сейчас пойдём да сорвём?

На огороде пахнет землёй, которая только-только разрешилась от бремени. Александр Петрович и Генка жуют огурцы молча, священнодействуя.

— Ну? — Генкин голос сливается с вязкой тишиной деревенской ночи.

— Да-а-а, — торжественным эхом отвечает ему Александр Петрович.

***

— Да не тяни так, задушишь! — Генка отталкивает Веркины руки и срывает с шеи скользкий галстук. — Хватит пиджака! И так вырядился, как на похороны!

— Сплюнь! — Верка застёгивает мужу пиджак на две пуговицы и удовлетворённо кивает. — Не лампасы, конечно, но вид есть!

— Надо ему мой вид, — ворчит Генка.

— И не сашкай там ему, — наставляет Верка: — Дорогой Александр Петрович, жизнь мы прожили честно…

— Ему какое дело, как мы прожили?

–…Хотим на старости лет с ванной пожить, с туалетом тёпленьким…

— Ещё чего придумай! Про туалет я с генералом говорить буду!

— Говори, про что хочешь, а чтоб квартиру в новом доме выпросил!

— Да зачем нам та квартира, Верка? Тут вон как хорошо — захотел огурчика…

— Да пошёл ты со своим огурчиком!

…Александр Петрович стоит на школьном крыльце и с заготовленной улыбкой умиления слушает, как первоклашки хриплыми от старания голосами выкрикивают четверостишия. Руки Александра Петровича заняты длинными гладиолусами, толстыми пионами и мохнатыми астрами. Каждый ребёнок постарался отдать свой букет именно ему. Александр Петрович смотрит на школьников и вспоминает вчерашний вечер. Как хорошо всё-таки посидели! «Надо бы чаще встречаться, — думает Александр Петрович. — А то и махнуть куда-нибудь вместе! В Турцию, например. Точно, взять путёвку на четверых: он, жена Света и Генка с Веркой. Они-то, Генка с Веркой, наверное, вообще нигде не были, вот сюрприз-то будет!..»

Линейка закончилась. Александр Петрович галантно вручил дары палисадников директрисе и увидел шагающего к нему Генку.

— Ну ты, брат, вырядился! — Александр Петрович потянулся обнять друга, но Генка неожиданно отпрянул и проговорил суровой скороговоркой:

— Здравияжелаютоварищгенерал.

— Ну здорово, здорово, — улыбнулся Александр Петрович, готовый подхватить Генкину шутку.

— Просьба у меня. Жизнь-то прожили, а ванны нет.

Генка говорит сбивчиво, чем больше говорит, тем больше злится. Александр Петрович сначала улыбается, потом становится серьёзным, потом досадливо морщится.

— Товарищ генерал, старшеклассники ждут, — молодая директриса аккуратно трогает Александра Петровича за рукав кителя.

— Ладно, Ген, мне пора. Рад был повидаться.

***

Генка и Верка молча чокнулись рюмками с пёстрыми переснимками. Первой заговорила Верка:

— А что ж ты хотел — генералы, они такие!

— Пойду сорву огурец, — сказал Генка и снова наполнил рюмки.