Клеймо дьявола

Елена Новикова, 2023

В небольшом районном центре Озерки происходит несколько жестоких серийных убийств. В качестве жертв маньяк выбирает только девушек. Следы пыток и издевательств вводят в ступор даже видавших виды оперов: тело каждой жертвы убийца прижигает раскаленной вилкой, оставляя на коже своеобразное «клеймо дьявола». Местная журналистка Лина Журавлёва, пишущая на криминальные темы, пытается прорваться к майору Парфенову, старшему опергруппы. Но у полиции стойкая неприязнь к журналистке, ее принципиально игнорируют и не хотят выслушать. Девушке ничего не остается, как обнажить спину перед майором. К своему ужасу Парфенов видит ожог в виде четырех полосок – точно такой же, как и у девушек, убитых маньяком. И Лина рассказывает майору страшную семейную тайну, как в детстве над ней издевались родители и пытали ее раскаленной вилкой. Значит ли это, что маньяк известен?! Но история оказалась страшнее и таинственней. Родители Лины при странных обстоятельствах заживо сгорели в собственном доме много лет назад…

Глава 5

Операция по задержанию прошла отлично. Ребята сработали хорошо, почти не повредив подозреваемого. Его отпечатки пальцев совпали с отпечатками пальцев, снятых в квартире убитой Лопатиной. Роднянский последним разговаривал с убитой по телефону. Он требовал с нее денег явно за наркотики.

И он молчал. Ничего, кроме этих косвенных улик, у них на него не было. Пустота. Это понимал Парфенов. Это понимал следователь Копылов. Это понимал сам Роднянский с подсказки своего адвоката, которого ему кто-то прислал.

Допросы проходили впустую, задержанный ни в чем не сознавался. Но алиби на день убийства у него не было. По крайней мере, о нем он тоже молчал.

— Зачем вы пришли на встречу с Мариной Иванцовой, если вам нечего скрывать? — спрашивал майор Парфенов.

— Прошу отметить, что сама эта встреча была полностью полицейской провокацией, — вставил адвокат, присутствующий на допросе.

— Ваш клиент будет отвечать на вопрос? Почему он согласился заплатить?

— Вы нашли у него деньги при задержании? Нет. Валерий Алексеевич никому ничего не собирался платить. Его появление на стройке было продиктовано любопытством. А за любопытство статьи в Уголовном кодексе нет.

— У него при задержании изъяли нож.

— Изъяли, — кивнул адвокат. — Но длина лезвия не больше десяти сантиметров. Да и не в полном смысле это нож. Скорее мультитул, там и отвертка, и штопор, и ножнички. Очень полезная вещь.

— А крупинки наркотического вещества, обнаруженные нашими экспертами в карманах господина Роднянского? Это вы или ваш клиент можете объяснить?

— Каков общий вес этих крупинок? Вряд ли тянет на «хранение», не говоря уж о «распространении и сбыте». К тому же не доказано, что мой клиент вообще имеет отношение к этим крупинкам. Они могли попасть к нему в карман в метро, например. Или в гардеробе института. Вам нечего предъявить, товарищ майор.

И чертов адвокат был прав! Тысячу раз прав! У них не было ничего, чтобы посадить Роднянского.

* * *

Парфенов повернулся на другой бок. Простыня под ним скомкалась. Кирилл посмотрел на будильник. Начало седьмого, скоро вставать.

— Ты не спишь, что ли? — удивился дежурный, когда Парфенов поднял трубку после первого гудка.

— Сплю. Вот прям с трубкой у уха и сплю. Чего случилось?

— Сейчас из соседнего района позвонили, там у них труп.

— Отлично! Я за них, конечно, попереживаю. Ты мне из-за этого решил позвонить?

— Да ты дослушай. У них тоже девушка запоротая. Про Лопатину-то все уже знают, так что как только на тело посмотрели, так сразу в Главк. Мол, это серия, пусть группа Парфенова выезжает.

— Адрес мне диктуй. — Кирилл уже успел надеть носки и брюки.

— Ага. Пиши.

* * *

Дежавю. Только не было удушающего запаха, как в прошлый раз. И больше людей находилось в небольшой квартирке на окраине спального района, примыкающего к промзоне. Почти у двери жались две женщины в халатах поверх ночных рубашек, одна старше, другая младше, но похожие друг на друга. Игнатьич оказался дежурным по городу, поэтому был уже на месте. Кирилл заподозрил, что именно эксперт напомнил про Лопатину. Но ведь все равно это дело спихнули им.

— Здорово, — сказал, выходя из кухни, майор Иголкин.

— Здорово. — Парфенов пожал протянутую руку. — Рассказывай.

— Я закончил. Можно пойду? — Из кухни вышел пожилой мужчина в рабочей одежде.

— Да, спасибо, — разрешил Иголкин и, заметив вопросительный взгляд коллеги, пояснил: — Это местный сантехник.

— Предельно понятно, — кивнул Кирилл.

— Короче, — Иголкин почесал нос, — слушай вводную.

* * *

Из-за духоты были распахнуты все окна, но сквозняка почти не ощущалось. Спать невозможно, а завтра будний день и Лиле вставать на смену. Женщина разметалась на кровати, завистливо слушая, как в соседней комнате похрапывает мать-пенсионерка.

С тихим мурчанием на постель запрыгнула кошка. Долго выбирала себе место и улеглась, прижавшись горячим пушистым тельцем к боку Лили.

— Нет, Бася, иди отсюда, — пробурчала Лиля, сталкивая животное.

Второй час ночи, через четыре часа зазвенит будильник, а сон все не шел. Лиля крутилась на кровати, маялась. Но идти теперь пить валерьянку или пустырник, чтобы уснуть, не имело смысла — весь день проходишь с больной головой.

Бася вздумала резвиться. Кошка — все-таки ночной хищник. Она с мявканьем носилась по коридору, скребла когтями линолеум, прыгала на стены. Складывалось впечатление, что в нее вселился бесенок. Лиля приглушенно шикнула на кошку, но та ее проигнорировала.

Крепко закрыв глаза, женщина отвернулась к стенке. Приказала мышцам расслабиться и наконец уснуть. Но кошачий топот оказался слишком навязчивым. Бася носилась по коридору, пробуксовывая, забегая то в одну, то в другую комнату.

— Да в конце концов, будет в этом доме покой?! — проснулась Лилина мать.

— Сейчас я посмотрю, с чем она играет. — Безмолвно стоная, Лиля поднялась с постели.

Из коридора выбежала на очередном круге Бася и врезалась в ноги хозяйки. Та чуть не упала, но ухватилась за стену.

— А ну брысь!

Лиля сделала еще один шаг в коридор. И ее босая ступня угодила в холодную лужу. «Нассала, скотина», — подумала Лиля. Зашарив по стене ладонью, она добралась до выключателя и включила свет.

— Твою мать! — выругалась женщина.

— Чего ты орешь? — Из своей комнаты показалась мать, запахивающая халат.

А из их кухни по полу тек ручей. Вода собиралась у небольшого порожка и выбегала в коридор. Именно с этим ручейком надумала играть Бася.

Стало совсем не до сна. Лиля, шепотом матерясь, прошла в кухню. Ее мать полезла в ванную, где хранилось ведро с тряпкой.

— Это не у нас прорвало! — сообщила Лиля.

Вода текла с потолка по стене над раковиной, только чудом не затекая к люстре. Обои на месте потока вздулись. Частично намок подвесной шкафчик. А на потолке мутными разводами пошла водоэмульсионная краска.

— Вот сучка! — Мать Лили заглянула на кухню, оценивая ущерб. — Вот я ей сейчас устрою сладкую жизнь!

Пожилая женщина переобула домашние тапочки на тапочки, в которых не жалко ходить по подъезду и даже выбрасывать мусор. Громко проклиная нерадивую соседку, она поднялась на этаж выше. Лиля принялась собирать воду в ведро.

На стук никто не открывал. Кулак уже побаливал от ударов. Звонок разрывал тишину квартиры.

— Вот же гадина! Поди, умотала куда-то! Открывай! Ты что там творишь?! И ведь никому больше дела нет! Все как вымерли. Хоть полдома вынеси, никто не почешется.

В подъезде действительно не хлопнула ни одна дверь, никто не высунулся и не спросил, что происходит и почему не дают спать. Потоптавшись еще пару минут, продолжая ругать на чем свет стоит всех соседей без исключения, женщина спустилась домой.

Бася сидела на шкафу в прихожей и, посверкивая зелеными глазами, следила за Лилей. А сама Лиля уже вылила полное ведро в унитаз и продолжила локальную борьбу со стихией.

— Что? — спросила она, выжимая над ведром тряпку.

— Ничего! Где у нас телефон аварийки? Что я, теперь эту потаскуху буду ждать? Пусть перекрывают стояк.

Сантехник, заспанный мужичок, от которого пахло потом и перегаром, появился у них спустя еще полчаса. Обои были безнадежно испорчены, задняя стенка подвесного шкафчика вздулась. Бася мирно спала на шкафу, укутавшись в свой шикарный пушистый хвост.

— Так там свет горит, — заявил сантехник в ответ на просьбу перекрыть стояк. — Значит, кто-то есть дома.

— Да она усвистела к своим хахалям! Я что, теперь буду все время воду вычерпывать? — уперев руки в бока, вопрошала Лилина мать.

— А вдруг человеку плохо? — предположил сантехник. — Пошла мыться, поскользнулась, упала, ударилась и лежит там без сознания. Или вообще того. — Он крест-накрест сложил на груди руки и закрыл глаза.

— Вы сейчас нам что предлагаете? Сидеть и гадать? Четвертый час ночи. У меня смена в полвосьмого. Делайте уже что-нибудь!

Лиля чувствовала, что глаза закрываются. От света хотелось щуриться. Она подумала, что коснись сейчас подушки, моментально уснет.

— Ну зачем же гадать? Сейчас участкового вызову. И Леньку-слесаря. А там и воду вам перекроем. Ну что вы так переживаете?

Еще минут сорок ушло на то, чтобы появился злой заспанный участковый и балагурящий не по делу Ленька. Участковый попытался достучаться к соседке, но и ему не открыли.

— Давай уже, — кивнул он на дверь.

— Это мы завсегда! Нас медом не корми, дай чужую дверь вскрыть! — сказал Ленька. — Только ты это, чего не подумай. Это мы так шуткуем.

На шум и разговоры наконец выглянул сосед из квартиры напротив. Увидев разношерстную компанию, он тут же юркнул обратно и больше не показывался.

— Готово! Принимай работу, плати копейку, а то и от рюмочки не откажемся. Да, Сан Саныч?

— Гражданочка! На вас соседи жалуются, затопляете вы их. — Участковый отстранил Леньку и пошел в квартиру.

Лиля стояла на лестнице, ожидая результата. Была четверть пятого. На улице начинало светать. Ей хотелось сесть на ступеньки и уснуть. В глаза будто насыпали песка.

Из квартиры вышел участковый с перекошенным лицом. Трясущимися пальцами он вынул из кармана сигареты.

— Ну чего там? — спросил сантехник Сан Саныча. — Утопла?

— Лучше бы утопла, — пробурчал, прикуривая, полицейский.

А потом стало вообще не до сна. Участковый позвонил в дежурку. Ленька все-таки пошел в подвал и перекрыл стояк. Ему было приказано никуда не уходить. Лиля тяжело вздыхала.

К пяти подъехали дежурный по городу, дежурный по району, Игнатьич с командой. В подъезде стало оживленнее. Где-то сверху и снизу хлопали двери. Соседи стали выглядывать и подсматривать в глазки.

В квартире на кровати лежала обнаженная девушка с привязанными за изголовье руками. Мертвая обнаженная девушка.

* * *

— И вот мы здесь, — сказал Парфенов.

— И вот мы здесь, — эхом отозвался Иголкин. — Пойдем, на труп глянешь. При жизни ее звали Вероника Павловна Мацкевич.

На кровати была распята обнаженная девушка. Ее запястья были пристегнуты к изголовью наручниками, браслеты которых украшал искусственный розовый мех. Ноги сильно разведены в стороны и за щиколотки привязаны тонкими поясками к ножкам кровати.

Вся спина, руки, бедра, ягодицы, икры исполосованы. Через всю спину, по диагонали, пришелся самый сильный удар — кожа лопнула.

— Голову подними, — сказал Иголкин, пихая Кирилла в бок.

— Твою ж мать!

На потолке застыли кровавые брызги. Такие же были на стенах, шкафу, белом пушистом прикроватном коврике, на тумбочке, на брошенных на пол вещах.

Оперативники стояли на пороге комнаты, не мешая работать экспертам. Но даже отсюда Парфенов понял, что его вызвали не зря — это весьма напоминало дело Светы Лопатиной.

— Игнатьич, — позвал Парфенов. — Что?

— Могу почти под копирку переписать отчет, если тебе надо быстро, — сказал, подходя, эксперт. — Девушка сначала обездвижена, потом ей нанесены ранения, а после ее задушили. Но к тому времени, думаю, она уже находилась без сознания. Очень большая кровопотеря, болевой шок.

— Время смерти?

— Наверняка не скажу, но сутки она так лежит точно.

— В это время Роднянский уже загорал у нас. Да твою ж мать! — Парфенов снова выругался.

— Кто? — спросил Иголкин.

— Теперь неважно, — отмахнулся Парфенов.

Привязать мелкого наркоторговца к смерти Мацкевич невозможно, а это убийство один в один похоже на убийство Лопатиной. Значит, и Лопатину Роднянский не убивал. Если, конечно, исключить, что он мог действовать с кем-то заодно. Кирилл вздохнул и провел ладонью по лицу, прогоняя непродуктивные мысли.

— Поквартирный опрос? — спросил он Иголкина.

— Мои ребята пошли, пока ничего.

— Хорошо, сейчас мои подъедут и присоединятся. Игнатьич, телефон, вещи Мацкевич можно трогать?

— Могу дать только ее сотовый, с остального не сняты пальчики.

— Давай. Хотя бы последние вызовы проверим.

— И еще есть кое-что, что мне не нравится, — нахмурился эксперт. — Да и тебе не понравится.

— Игнатьич, ты меня пугаешь.

— Сейчас вот тут, — Игнатьич показал пальцем, где именно, — осторожненько пройди.

Кирилл подошел к кровати. Эксперт молча кивнул на прикроватную тумбочку.

— «Блудница. Мерзость в глазах Господа», — прочитал Кирилл записку, оставленную в раскрытом блокноте.

— Можешь за уголки взять, — разрешил Игнатьич.

Майор аккуратно взял блокнот. Обложка с перламутровым единорогом, парящим в облаках. Переливчатая радуга. «Dream come true» — леттерингом снизу.

— Я мельком смотрел, там записи разные. Явно девчачий блокнотик, — сказал эксперт.

— Но вот эту вот запись нам оставили. — Парфенов стал мрачен. — Игнатьич, блокнот по полной отработаете?

— Обижаешь, Кир Андреич.

* * *

— Итак, что мы имеем.

Кирилл стоял у окна своего кабинета. Пока солнце еще не перебралось на эту сторону и в окно дул приятный ветерок. Город и Егоров сидели за столом.

— Убитая Мацкевич Вероника Павловна, двадцать два года. Работала официанткой в ночном клубе «Пеликан». Жила одна в квартире, которая ей досталась от бабушки. Время смерти — ночь со вторника на среду, примерно около часа — часа тридцати. Причина смерти — механическая асфиксия. Плюс большая кровопотеря, осадненные раны, рваная рана на спине, многочисленные гематомы, разрывы кожных покровов, потертые раны от связывания, ну и так далее. Игнатьич на два листа описание сделал.

— А чем ее так? — спросил Гриша.

— Как и в случае с Лопатиной, скорее всего широкий кожаный ремень. Типа солдатского, — ответил Парфенов. — Так, что еще? Во рту обнаружены трусы, вероятно, убитой. Они служили кляпом.

— Изнасилование?

— Никаких следов, — качнул головой Кирилл. — По крайней мере ни на убитой, ни на кровати, ни где бы то ни было в квартире спермы не обнаружено. Может, себе в штаны спустил.

— Это что получается, если Мацкевич убили со вторника на среду, то это не Роднянский? — спросил Федя, до этого смотревший на перекидной календарь на столе Парфенова.

— Вот ты тормоз, — хмыкнул Город.

— Не Роднянский, — подтвердил майор.

— И че с ним теперь? — не унимался Егоров.

— Мы, — сделал ударение Парфенов, — с Роднянским закончили. Пусть им теперь занимается наркоконтроль.

— Фига на шару нарики палку срубили, — сказал Гриня. — А мы как всегда мимо.

— А тебе орден за операцию надо или медаль? — подколол Федор.

— Лучше бы премию…

— Закончили рефлексировать, — прервал подчиненных Кирилл. — У нас работы выше крыши, и Копылов лютует. Гриша, на тебе контакты Мацкевич. Все. Телефон, сети, мессенджеры. Федя, у тебя — знакомые, родственники, подружки, приятели, парни. А я сейчас в «Пеликан», потом к Копылову, к Игнатьичу еще заскочу, наверное. К шести вечера жду вас здесь же. Вопросы есть?

— Шеф, а у нас маньяк?

— Да, Гриша, похоже, у нас маньяк.

— Фигово.

— Может, и не маньяк, — запротестовал Егоров. — Ну, мы же не знаем, может, Лопатина и Мацкевич были знакомы? И у них был общий недоброжелатель.

— Недоброжелатель, — тихо повторил Гриня, не сдержав улыбку.

— И, короче, мог так девчонкам за что-нибудь отомстить. Лопатина, например, в «Пеликан» ходила сниматься, а ему отказала. А потом он к Мацкевич попытался клеиться, и она его отшила. Вот он их выследил и обеих наказал.

— Мотив, конечно, так себе, — сказал Парфенов. — Но на знакомство обеих жертв проверить нужно. В «Пеликане» наверняка есть камеры наблюдения, я просмотрю. А вы фотку Лопатиной возьмите и знакомым Мацкевич покажите. Вдруг действительно всплывет что-то общее.

* * *

«Очередное кровавое, поражающее своей жестокостью убийство было совершено в нашем городе. Один из тихих, благополучных спальных районов стал местом по-настоящему страшной расправы над молодой девушкой.

Убитой было нанесено в общей сложности более пятидесяти ударов ремнем. Девушка получила два перелома ребер, разрыв кожных покровов, ушибы мягких тканей. После нечеловеческих истязаний она была задушена.

С задержанного по подозрению в совершении аналогичного убийства, потрясшего город на прошлой неделе, сняты обвинения. Однако следствие выяснило, что данный молодой человек занимался распространением запрещенных веществ, и теперь его судьбой займутся представители антинаркотического ведомства.

С уверенностью можно утверждать, что в нашем городе действует серийный убийца, на счету которого уже две загубленные молодые жизни. Полные планов и мечтаний девушки погибли от жестоких побоев.

Достоверно известно, что полиция на данный момент не располагает никакими данными относительно того, кто мог совершить преступления. Это значит, что все мы не можем оставаться спокойными и безучастными. Мы, жители города, требуем от властей, от полиции решительных действий.

Лина Журавлева эксклюзивно для «Огней».

* * *

Коллеги уважительно поглядывали на Лину, когда она шла к редактору. Игорь Семенович встретил ее у дверей своего кабинета.

— Заходи! Заходи! Давай вот сюда вот садись. — Редактор усадил репортера в мягкое кресло у журнального столика. Насколько Лина знала, Игорь Семенович очень редко снисходил до подобного обращения. А уж о том, что он кому-нибудь из них в рабочее время наливал коньяк, не ходило даже легенд.

— Большие боссы довольны, — доверительно сообщил редактор, пододвигая женщине блюдечко с нарезанным кружочками лимоном. — Твой материал заходит на сотку. В сети вообще шум до потолка. Фотки — огонь. Инфу в пресс-службе дают, конечно, но у нас раньше выходит. Ты это, прям красава! Давай!

Игорь Семенович поднял пузатый бокал. Лина взяла свой, и редактор тотчас же, отсалютовав, опрокинул коньяк в широко раскрытый рот. Крякнув, забросил туда же кружок лимона вместе с кожурой. Журавлева сделала вид, что отпила. Было неуютно сидеть и выпивать с начальником.

— Ты вот скажи, кто у тебя в ментуре? Ну, чисто между нами, — подмигнул Игорь Семенович. — Да ты не волнуйся, я никому.

— У меня там очень хороший человек, — ушла от ответа Лина.

— Хахаль?

— Ну почему сразу хахаль?

— Значит, точно хахаль. Ладно. Меня это не касается. Можешь делать что хочешь, но чтобы… — Игорь Семенович поднял кверху толстый указательный палец, — чтобы материал сдавала не ниже. Чтобы прямо за душу хватало. Давай про жертв разузнай, кто чего. Такую плаксивую статейку надо, чтобы народ заколыхался. А потом еще фоток с покойницами. Сможешь?

— Про девушек, наверное, смогу выяснить. А вот с фотками посложнее. Это немного не от меня зависит.

— А вот это ты брось, — приказал Игорь Семенович. — Раз начала крутить, то крути по полной! Все, давай. Иди работай.

Для Лины это был не первый материал об убийстве. Она делала хорошие репортажи на криминальную тему. И благодаря своим связям в полиции в том числе. Но эта серия…

Она отдавалась где-то глубоко внутри набатным тревожным звоном. Что-то на подсознательном уровне беспокоило Лину, как какая-то идея, которая никак не может оформиться в настоящую мысль. Свербело, покусывало душу, не давало покоя. Как будто была какая-то связь между убитыми девушками и Журавлевой. Но ни одну из них Лина не знала и не видела до того, как ей скинули фотографии трупов.

* * *

Слова из записки в блокноте убитой Мацкевич явно указывали на религиозность убийцы. «Или на то, что он хочет, чтобы мы так думали», — Кирилл не торопился делать однозначные выводы.

Игнатьич дал однозначное заключение — на блокноте нет никаких отпечатков пальцев, кроме отпечатков Мацкевич. Буквы записки выведены неровно, с разной степенью нажима.

— Скорее всего, — предположил эксперт, — надпись сделана после убийства. Видишь, вот здесь след от ручки перекрывает капельку крови?

— Ага, — кивнул Кирилл. — Что еще? Мы можем хоть что-то выцепить из этой бумажки?

— Сейчас немного. Но вот когда вы его возьмете, то полная графологическая экспертиза обязательно что-то выявит.

— Ну а другие следы? Он же не мог ничего не оставить?

— Конечно, оставил, как и в первом случае. На самом деле в квартире слишком много отпечатков. Сейчас мои ребята сверяют следы по обоим эпизодам.

— А кровь? Она же там вообще везде по комнате. Можно сотворить такое и не запачкаться?

— Однозначно нет, — мотнул головой Игнатьич. — Он должен был быть в крови. Но что ему могло помешать перед уходом умыться или сменить одежду? Думаю, на человека в крови обратили бы внимание.

— Значит, мы имеем дело с продуманным преступником. С подготовленным. И эти девушки — не случайный выбор.

— Вот тут, Кир Андреич, уволь. Делать такие выводы не по моей части.

* * *

Оперативники ничего сверхъестественного на убитую Мацкевич не нашли. Обычная девушка, обычная семья. Никаких пересечений с Лопатиной. Разве что в «Пеликане» вспомнили, что Лопатина вроде пару раз к ним заходила. Но это неудивительно, все-таки довольно популярное место.

— Извините, — окликнула Парфенова официантка «Пеликана», когда тот уже вышел из заведения.

— Да? Что-то вспомнили? — остановился Кирилл.

Девушка, на бейдже которой было написано «Оля», замялась. Майор не торопил, иногда свидетелям сложно что-то рассказать. Вечная моральная проблема — о покойниках либо хорошо, либо ничего.

— Давайте покурим? — сказала Оля, отводя полицейского за угол, в маленькую подворотню.

Кирилл чиркнул зажигалкой, девушка затянулась.

— Так что вы хотите мне рассказать?

— Ну я не знаю точно. — Она выпустила струю дыма в сторону. — Может, это неправда. Или вообще показалось.

— Что-то про Веронику? Нам важна любая мелочь.

— Короче, она иногда снималась.

— В кино?

— Да нет! Ну, мужиков цепляла. Не каждую смену, но бывало у нее такое. Зарплата у нас не такая уж большая. В основном с чаевых хорошо получается. А если клиенту улыбнешься там, разрешишь себя за попу погладить, — на щеках девушки выступил румянец, — тогда чаевые побольше. Ну а что такого? А Ника все время говорила, что подцепит себе папика и свалит из «Пеликана». Ну а кому охота всю жизнь с подносом бегать?

— И когда она в последний раз подцепила мужика?

— Да на той неделе. Но опять ничего серьезного. А больше я ничего не знаю.

— Ну что ж. Спасибо, Оля. Думаю, это может пригодиться.

* * *

— Так что у нас не за что ухватиться. Ни следов, ни связи между убитыми, — подвел неутешительный итог совещания Парфенов.

— Да уж, чисто сработано, — сказал Город. — Нашел девчонку, пришел к ней домой, связал и убил.

— Ага, как по-написанному, — согласился Федор.

— Или по-отработанному! — Парфенов, ходивший по кабинету, резко остановился. — А почему мы считаем, что Лопатина — это жертва номер раз? Отработанные удары, ни одного явного следа присутствия в квартире. Он хладнокровно все за собой потер. Конечно! Конечно, где-то он должен был это уже делать.

— Где-то еще есть трупы? — оторвал взгляд от экрана смартфона Гриня.

— Ну а че нет? Это про Лопатину все знают, вот нам вторую и подкинули, — авторитетно рассуждал Егоров. — А если до Лопатиной что-то такое было, то это только по сводкам смотреть.

— Так, орлы, сводки за вами. Я с областниками свяжусь. Особое внимание на проституток, неопознанные тела, девушки, молодые женщины. Приметы — следы от порки и удушение. Пока за год отсмотрите.

* * *

Парфенов ухватился за версию. Как говорили учебники по криминалистике, маньяки начинают свой путь с ошибок. Только везение помогает им на первых порах избежать разоблачения. Они совершают промахи, оставляют на месте преступления отпечатки пальцев, а иногда и какие-то личные вещи. Только с ростом количества эпизодов серийный убийца вырабатывает четкую последовательность действий. Своего рода ритуал. С каждым разом совершенствуясь.

Эти два убийства слишком хорошо организованы. Определенно у этого монстра за плечами есть что-то еще.

Кирилл сел за ноутбук, чтобы составить запрос в область. А потом следует встретиться с этой Журавлевой лично и заставить ее слить свой источник. Работать и знать, что каждый шаг может оказаться в статье какой-то там журналистки, напряжно и не нужно.

* * *

Редакция «Огней» располагалась на четырнадцатом этаже современного бизнес-центра. Огромные толстые окна, отливающие зеленым, минимум металла, шикарный вид на городские улицы и ближайшие здания. Футуризм начала двадцать первого века.

Лина спустилась на лифте, прошла через огромный холл, кивнула на прощание охранникам центра. «Надо зайти в магазин, купить рыбы Славику», — подумала она, но потом вспомнила всю некрасивую сцену их расставания. Настроение моментально испортилось. Между бровей пролегла морщинка, а губы сжались. Снова захотелось заплакать, но не парковке же перед работой это делать?

— Лина Журавлева? — окликнул ее высокий мужчина с коротко стриженными темно-русыми волосами.

— Да. Чем-то могу помочь? — остановилась женщина.

— Очень на это надеюсь. Майор Парфенов, — представился Кирилл.

— Внимательно вас слушаю. — Лина сложила руки на груди.

— На самом деле это я хотел вас внимательно послушать. — Кирилл встал напротив.

— Я обычно пишу статьи, а не рассказываю истории. Или вам пересказать написанное?

— Мне бы узнать имя вашего соавтора, если можно его так назвать. Утечка информации может навредить следствию.

— По-моему, я не выдаю ничего из того, что потом не выдает ваша собственная пресс-служба. Просто я делаю это немного быстрее.

— И где-то берете фотографии с мест преступлений, которые наша собственная пресс-служба, — передразнил Парфенов, — никогда бы распространять не стала.

— Это не преступление, — парировала Лина. — Если вы потрудились посмотреть, то заметили, что я не пускаю в печать слишком уж откровенные снимки.

— Я могу вас привлечь за препятствие следствию.

Конец ознакомительного фрагмента.