След от солнечной тени

Елена Наумова

Все мы являемся заложниками обстоятельств. Иногда мы сами становимся их причиной, иногда их диктует нам судьба. Да и есть ли разница между двумя этими понятиями? Таким заложником стал Николас. Потеряв сразу обоих родителей и выбрав профессию судмедэксперта, он полностью погрузился в себя. Тихо идущая жизнь, спокойные пациенты, надоедливые коллеги, но все это закончится, когда к нему поступит один «укушенный» пациент. Пара историй друзей помогут раскрыть тайное прошлое странного судмедэксперта.

Глава пятая

Вот уже две недели как Ричард игнорировал приглашения на очередное добротное виски. Макс продолжал корить себя за сказанные слова и ежедневно названивал Нику, чтобы в очередной раз оправдаться.

— Ты точно считаешь, что я все правильно сказал?

— Конечно, Макс, перестань валять дурку. Что это был за звук? Что ты только что сделал?

— Закурил.

— Но ты же бросил шесть лет назад.

— Я больше так не могу Ники, а если он покончил жизнь самоубийством?! Что тогда? Я виновник его скоропостижного ухода! Я! Как я мог? Сам не знаю, что на меня нашло, просто стало обидно за Мэри. Она ведь действительно ее любит, а он…

Николас услышал, как тот с наслаждением выдохнул табачный дым.

— Если бы тот умер, я бы узнал об этом одним из первых.

— Ах, ну да…

— И вот еще что. Перестань нагнетать ситуацию, давно бы сходил к нему в гости и проведал, чем тут по телефону распускать сопли, ты же мужик.

— Дело в том, Ник, что я ходил уже… — Удрученно вздохнув, проговорил Макс.

— Как давно?

— Я хожу каждые два дня, после восьми часов вечера, звоню в дверь, но никто не открывает, света в окнах тоже нет, затем выхожу на улицу и начинаю кричать его имя и просить прощения за сказанные слова. Его соседка, такая противная старуха, несколько раз грозилась вызвать полицию. Я даже составил график посещений! Он забит в моем смартфоне, я его вышлю тебе по электронной почте..

— Ну, уж нет, увольте. Пусть это останется лишь твоим оправданием беспокойства за его безопасность. Ты не думаешь, что пора перестань? Может он попросту переехал? И его действительно там нет?

— Я пытался выведать у старухи, куда они делись. А она лишь орала: «А ну проваливай изверг, а то я изобью тебя битой! И вызову полицию!».

— М — да, неловкая ситуация.

— И я об этом! Разве я похож на изверга?! Изверг…

— Да я не про соседку. Просто я сейчас стою над развороченным трупом, со вспоротым животом парня, представляешь, все внутренности вырезаны и переложены на другие места. Сердце, к примеру, находится в зоне паха, а желудок втиснут под ребра, о, боже мой…

— Что? Почему ты смеешься?!

— Если б ты знал, где находится его мошонка!

— СТОП! Думаю, мне не стоит знать об этом.

— Макс, давай поговорим о Риче позже, ты можешь позвонить Джону и рассказать все, мне пока не слишком удобно разговаривать, я пытаюсь вытащить его половые органы из…

— Пока.

***

— Сэм, расскажи подробнее, что там случилось. Я здесь словно крот, ничего не знаю и не вижу. Мне привезли тело, чтобы я обследовал его как независимый эксперт, который не знает о материалах дела. Тем не менее, отчет составлен, он перед тобой, теперь можешь рассказывать.

Я устроился по удобней в своем кресле с мягкой обивкой черного цвета и в упор уставился на Сэма, тот по — прежнему колебался. Идя ко мне в кабинет, за отчетом, он знал, что подвергнется испытанию допроса. Поэтому тот часто подсылал Лили, видимо сегодня ее нет, что сыграло мне на руку. Конечно же, мне не хочется его подставлять, да я и не собираюсь, но я обязан узнать, кто это сотворил и зачем. Мое желание знать больше, которое мне полагается по специфике своей должности примеряемо лишь с постоянным желанием курить. Ни от первого и ни от второго я отказываться, не намерен.

— Ну же, Сэм, чего ты боишься?

— Я не боюсь.

— Поспорю, ты часто сглатываешь слюну, а твои нервно шебаршащие халат под столом руки говорят об обратном. Не ломайся. Я клянусь, что не расскажу никому. Разве я тебя подводил когда — нибудь? Эх, попросил первый раз в жизни о чем — то..

Последнее предложение я произнес слегка разочарованным тоном, чтобы чуть надавить на его совесть. Хотя в данной — то ситуации, если посудить, это я беспринципный свинья.

— Ну ладно..

Проговорил Сэм с поверженным тоном, открыл отчет и скрестил на нем руки, его выражение лица ничего не выражало, оно было… никаким, даже пустым.

— Стой! Я схожу за сигареткой!

Я вскочил со стула и направился к шкафу с заначкой и услышал его грустные бормотания за моей спиной.

— Ну, я только настроился..

— Ничего страшного. Ты сможешь это сделать еще раз.

Я лихорадочно быстро покурил, и довольный тем, что добился своего, плюхнулся в свое кресло.

— Все, я готов к приему информации.

— Послушай, все, что сейчас я тебе расскажу очень конфиденциально.

Сказал он заговорчески.

— Да-да-да, я понимаю.

Ну, мне ничего не оставалось, кроме того, что б иронически его поддержать. Поэтому я придвинулся ближе и свел руки в замок, дабы показать мой серьезный подход к делу и нахмурил брови, до появления морщины меж них.

Сэм, долго собирался с мыслями. Для него разглашение секретной информации было страшнее смерти. Этот человек, что сидел напротив меня конченный перфекционист. Его ручка, что лежит в нагрудном кармане халата, идеальна по размерам с окантовкой, каждый локон его и без того коротких волос, обильно опрыскан лаком для волос и надежно соединен с основной копной модной прически. Кроме того, он чересчур чистоплотен. Но это даже очень хорошо, учитывая то, где и кем он работает. И бегать в туалет, чтобы помыть руки каждые 15 минут, это неплохо. Кстати, о времени, у меня осталось ровно семь из этих пятнадцати, чтобы он успел все мне рассказать. Его карие глаза, наконец — то, уставились на меня в упор, словно прижимали к стенке невидимыми руками, чтобы я не смог пошевелиться и снова не испортил ему настрой. Даже я почувствовал себя неловко. Он распилил ими меня на две части.

— У тебя красивая рубашка.

— Спасибо, Сэм. Купил ее недавно в том магазинчике, про который ты мне говорил. Знал, что ты оценишь.

Еще бы он не оценил, на ней изображены параллельные черные линии вдоль туловища, а внутренняя сторона воротничка была светло — бежевого цвета, что гармонировало с пуговицами рубашки.

— Ты готов слушать? Последний раз спрашиваю.

— Если ты готов говорить, я готов слушать.

— Тут особо и рассказывать нечего..

— Не преуменьшай, ты так долго собирался с мыслями только тогда, когда делал предложение Лили, в этом же кабинете, осмелюсь напомнить.

— Не перебивай, пожалуйста.

— Прошу прощения.

Он многозначно посмотрел на меня.

— В общем, мы сами всего не знаем, что там творится, но я знаю точно, что этот труп не последний. Пару часов назад поступил еще такой. Ну, в смысле, с такими же «симптомами», скоро тебе его привезут…

Сэм показал знак переносного смысла, поднеся руки к голове.

— «Симптомами»?! — Я начал смеяться, его формулировка меня рассмешила. — Сэм, прости, конечно, что перебил, но ты назвал раскуроченное тело с выкроечными органами «симптомами»! — Мой смех усилился и я повторил его жест.

— Оказывается, ты больший циник, чем я предполагал.

— Спасибо, но я продолжу рассказ.

— Да, пожалуйста. — И я вернулся в исходное положение.

— О чем я говорил?

— О «симптомах».

И я снова сделал это.

— Я пропущу мимо глаз твои детские забавы.

— Послушай, это получается серийный убийца?

— Скорей всего, это мы узнаем из твоего следующего отчета о втором поступившем.

— Потрясающе…

— Что?

— В Уинчестере завелся убийца, который раскраивает жертв, вспарывает им животы и переставляет органы местами, словно, собирая паззл. А знаешь, на что я обратил внимание? У парня сначала слили кровь, а только потом раскурочили.

— К чему ты?

— Возможно, убийца не хотел замарать руки, не любил ляпаться, это относится не только к крови, это нечто психологическое скорее. По официальным документам первый поступил вчера в 10 утра, а второй..?

— В 12.34

— Значит, убийца не привязан ко времени, он убивает конкретных людей.

— О чем ты?

— Давай заменим слово «убийца» на какое — нибудь другое? Оно слишком громкое.

— Тогда пусть это будет… «ленивец»

— Почему именно ленивец?

— Первое, что в голову пришло.

— Сэм, а почему ты думаешь о ленивцах?

— Проехали… тогда предложи ты.

— Давай назовем его «Комар»

— А ты почему о комарах думаешь?

— Друг мой, о комарах сейчас думать нормально, сейчас начало осени и они везде, а вот то, что ты о ленивцах думаешь, это меня настораживает.

— Хорошо, пусть будет комар.

После этих слов, Сэм резко поднимается со стула и выходит из кабинета, ничего не говоря. Понятно, мои спасительные семь минут закончились, у него что, будильник? Он забыл отчет, как не предусмотрительно с его стороны. Там должно быть досье. Я взял папку в руки и начал быстро пролистывать то, что написал я, и в конце наткнулся на карточку с его личной информацией, фотографии, перенесенные болезни, даты рождения, поступления в школу, институт… по сути, теперь человек живет только в этой желтой папке. Вот так. Никакого наследия после себя, только лишь информация, хотя в наше время за информацию убивают. Если бы это относилось к данному случаю, то его попросту заказали бы, зачем кому то так издеваться, значит, этого парня точно убили не по этой причине. Может не стоит влезать? Показалось. Стоит, конечно. Так… Марк Сплиттер, 27 лет, родился… так, так, так..это не то. При жизни он был симпатичней, чем сейчас. Не женат. Родители в разводе. Жил в паре кварталов от меня. Должно же быть что — то интересное. Работал… кондуктором. Пустой случай. Ничего примечательного. Вот бы попасть на место его обнаружения. На спине множественные царапины, будто его волокли по каменистой поверхности, не асфальт, не дерево, возможно заброшенное здание, где обсыпалась вся штукатурка, нечто такого происхождения, думаю.

***

Только я собирался закурить, как в мой кабинет ворвался Сэм и сказал, что номер два поступил.

— Николас, можешь быстрее?

— Не могу, я переел пончиков.

— Ты хоть представляешь, как это серьезно? А если сейчас ты обнаружишь то, что поможет выйти на след комара? Ты можешь спасти чью — то жизнь.

Договорив это, он пулей вылетел обратно.

— Ты куда собрался?

— Мы с Лили идем на мюзикл.

Как только я вышел в коридор и направился в свой кабинет, увидел его одетым, махающим мне рукой из лифта.

— Мне хоть заплатят?

Крикнул я ему вдогонку, но двери лифта закрылись раньше, чем он смог меня услышать. Ну что ж посмотрим.

***

Как только я зашел в кабинет мне в глаза ударил ярко белый холодный свет. Мои глаза не сразу привыкли, и пару секунд я щурился, оставаясь беззащитным. Глаза могли подвести меня, но только не мой нос, который сразу же почувствовал запах новоиспеченного трупа. Натянув с трудом на свои длинные пальцы одноразовые перчатки, маску и передник я снова вспомнил довольное лицо Сэма, машущего мне из лифта. Он был так неподдельно рад. Да рад, что идет домой, а не за то, что я каким — то волшебным образом укажу на убийцу. Перед тем, как оглянуться и увидеть труп я решил собраться с мыслями и настроиться. Уверен, картина, что сейчас предстанет перед моим лицом, будет ужасающей. Возможно, отрубленная голова будет истекать кровью прямо на пол или я увижу следы пыток, что использовали в средневековье. Как то Макс поведал мне о них, начитавшись ужастиков. Вообще он очень впечатлительный. Это иногда выводит из себя. И честно признаться, после его лекции в моей голове ничего не поменялось. Им нужна была информация, и они делали все, чтобы ее получить… своими способами. В этом ничего нет ужасного. Каждый работает в меру своих возможностей. Так же как и я.

Откровенно говоря, этот испепеляющий свет после часа работы начал меня доставать. Руки делали осмотр уже на интуитивном уровне и это меня спасало. Хорошо, что Сэм рассказал мне про убийства, иначе заметив сходство «симптомов» (а их не заметить я не мог, ибо органы в очередной раз перемещены со своих родных мест) я бы устроил ему очную ставку, зажав в лифте, не исключено применение тех же приемчиков, что были в лекции Макса.

Мы с Сэмом познакомились еще в школе. Я, Макс, Рич и Джон постоянно задирали его. Его гребнем торчащие волосы не давали мне покоя! Насколько я помню, я шутил только над ним. Наши мамы ходили в один и тот же магазин по субботам, и после того как моя мать возвращалась я получал люлей, потому что Сэм вновь плакал из — за меня. Очень часто он врал на меня, а сам ныл из — за двойки, и чтоб хоть как то оправдаться перед своей матерью сваливал все на меня. Но это то, что касается начальной школы. В средней школе мы классом ездили в лагерь, и мы его так достали, что как то утром к нам в столовую спустился лысый Сэм. Абсолютно лысый! У него интересная форма черепа. Я помню, вся очередь обернулась на него, ложки перестали стучать и рты замолкли. А он шел мимо нас всех в наушниках, будто ничего не произошло. Тогда он думал, что обыграл нас всех, так сказать поставил на место, но после полного бритья, его волосы стали еще жестче. Естественно, поводов для смеха появилось больше. Но как оказалось потом, нас с ним интересовали одна и та же вещь — медицина. Так мы оказались в одном институте и на одном факультете. Подавая документы в институт, мы были врагами, но заканчивали его в статусе «Друзей». С тех пор прошло немало времени, и Сэм научился пользоваться гелем для укладки волос. Возможно, мои издевательства сделали из него перфекциониста. Теперь, даже если захочешь к нему придраться — не сможешь, потому что не к чему. Обычно, когда мы что — то делаем или говорим человеку, мы забываем подумать какой эффект это на него произведет (кроме комплиментов и всякой мелкой лживой лести). Мы ведь просто выражаем свою точку зрения, свои мысли, в этом нет ничего страшного. И порой, даже не подозреваем, какой именно комплекс подсыпаем в чай собеседнику. Особенно в детстве, когда человек слишком восприимчив к окружающей среде, когда хочется быть в нескольких местах одновременно и все тебя так сильно волнует, интересует. Такой возраст называют «Возраст почемучки» — лет 7—9. Самое время для ерунды, выражающейся в оскорблениях, которые кажутся смешными, обидных слов «жирный», «глупый» и т. д. Казалось бы, слова, сказанные в этом возрасте, не могут восприниматься всерьез, но, тем не менее — их сказал ребенок — ребенку, поэтому не стоит даже надеяться, что бедняга пропустит их мимо ушей. Этого будет достаточно для первого уровня развития комплекса, который испортит всю его жизнь, что я и вижу перед собой 5 дней в неделю. Повзрослев, Сэми и сам осознал проблему густоты волос, приняв это в себе, он нашел единственно верное решение проблемы, подойдя к ней серьезно и рационально. И теперь посмотрите на этого самоуверенного парня. Может, преодолев свою неуверенность, которую приобрел благодаря мне, он и стал таким. Статным, подкаченным, с уложенными волосами женатым мужчиной. И все же его комплекс всегда с ним, он тенью ходит за ним, глубоко засев в его голове. Каждое утро он, просыпаясь, смотрит на него в зеркало и по инерции протягивает руку к гелю для волос… Если посудить, своим отличным видом он обязан мне, но как то уж это грязно звучит. Иногда, я, правда, жалел о том, что задирал его, вспомнив какие слова говорил ему в след, когда тот бежал по школьному коридору, закрыв лицо руками, но каким бы он был, если бы мы не смеялись над ним? Мужчиной средних лет, с пивным животом, однодневной щетиной, не выспавшимся лицом, в вытянувшейся рубашке, сплошное разочарование. Реальная версия Сэма, мне нравится куда больше. Да и если бы мы каждый раз, перед тем как сказать человеку что — то думали над его чувствами, то принять обед молчания было бы куда легче, чем пытаться понять мысли абсолютно каждого, с кем мы общаемся.

***

Этот запах убийственен. Я повторяю это про себя каждый раз, когда нахожусь один на один с мертвецом. Со вторым трупом дело обстоит почти, так же как и с первым. «Почти». Как только я открыл глаза, перед собой увидел чудовищное зрелище. Пожалуй, такого на своей практике я еще не видел. Каменно белый цвет тела, обескровленного тела, создается впечатление, будто труп высушили. Ампутированы руки и ноги, соответственно они помещены на места друг друга и пришиты. Теперь этот парень похож на гибрида. Из плеч растут ноги, а к тазу пришиты руки. Пришиты шерстяными нитями, очень старого производства, все волокна поистрепались и еле держатся, поэтому выяснить, кто их покупал сейчас — не получится. Видимо убийца делал ставку на силу, нежели на крепость своего сооружения. Это можно считать за осведомленность и так же не за предусмотрительность с его стороны. Лицо изображает страшную гримасу, даже не представляю, что пришлось ему пережить, когда «комар» проделывал все с парнем. Резали, насколько я могу судить пилой, видны рубцы от лезвия. Да скорей всего это именно она. Так, а дальше все по сценарию «комара». От этого света обесцвеченная кожа этого парня излучает божественный свет, такой бархатный ореол вокруг. Очень странное зрелище. «Труп излучает божественный свет». Даже немного пугающе. Вдоль туловища красуется прорезь, на этот раз она не такая открытая. И, тем не менее, его половые органы перемещены внутрь. Все внутренние органы не повреждены, если не считать того, что они отделены от сосудов. Они все иссохли.

Я уже вожусь с ним около двух часов. Интересно, где его досье, обычно его оставляет Софи на моем столе. Я снимаю эластичные перчатки и направляюсь в кабинет. Досье нет, но я рад, что отвлекся, этот парнишка начал меня напрягать. Попробую подняться на главный этаж, может Софи знает что — то.

Поднявшись на лифте, Софи сразу заметила меня и расплылась в обворожительной улыбке, сегодня это может сыграть мне на руку. Я медленно подплыл к ее стойке и включил все свое мужское очарование.

— Софи, дорогая моя, а где досье на того беднягу?

Она казалась немного ошарашенной, наверно думала, что я снова буду ерничать, но не сегодня Софи, не сегодня. Она скрестила руки, облокотившись на стойку, что ее декольте выглядело немного вызывающе, и я ощущал, как мои глаза нервно перебегают от ее груди к карандашу нее за спиной. А сзади моей спины, кто то напряженно разговаривал по телефону.

— Какое досье? А-а-а, то досье, оно пока у мистера Стэнли. Мне его не передавали.

— Мистера Стэнли? Странная фамилия…

— Т-ш-ш, он сзади тебя. Это агент, он ведет это дело с убийствами. Лично привез труп и досье.

Софи понизила тон и немного придвинулась к моему уху. И не понятно, толи она действительно боится, что нас услышат, толи хочет показать свое достоинство. Одно другому не мешает. Я не стал медлить, ибо уже знал, что буду делать. Я развернулся и решительно направился к тому мужчине в костюме. Он был единственным человеком презентабельной наружности, и я посмел предположить, что это и есть мистер Стэнли. Он был высокого роста, светлые волосы, одет был в черный костюм тройку и белую рубашку. Очки подчеркивали овальное лицо, но чертовски ему шли. У него широкие плечи, через костюм просматриваются мышцы рук. И когда они только время находят на спортзал? Я начинаю чувствовать себя ущербно, с моим отсутствующим прессом и задницей не в форме ореха. Я обошел его слева и оказался перед ним. Его лицо напоминало манекен, стоящий в магазине в точно таком же костюме. Он украдкой посмотрел на меня сверху вниз и продолжил теребить папку.

— Вы мистер Стэлли?

— Стэнли, да это я.

Он неприветливо глянул на меня и захлопнул папку с досье.

— Да, странная фамилия, прошу прощения. Мне неловко.

— О, да, я вижу это по вашему скупому лицу. Чем обязан, мистер…?

— Просто Николас, прошу вас. И мне нужна ваша папка.

Он растеряно посмотрел на меня, затем на папку. Его напряженный взгляд никак не вязался с его образом «Людей в черном».

— Простите?

Он чуть сильней сжал папку в руках.

— Мне нужна эта папка. В ней то, что мне нужно. — Медленно проговорил я, почти по слогам.

— О чем вы говорите? В этой папке конфиденциальные данные. И я не в праве..

— Минутку, не нужно хорохориться. — Я показал на свой бейджик. Он заинтересовано посмотрел на него, опустив папку ниже. — Итак, начнем еще раз, я Николас, работаю в этой больнице судмедэкспертом, причем независимым. И ваша контора попросила меня осмотреть те два трупа с интересными «симптомами».

— «Симптомами»? Я смотрю патологоанатомы шутники.

На его лице появилась саркастичная ухмылка.

— Эх, скажите это Сэму.

— Что?

— Не обращайте внимания. Ну, так теперь мне можно получить досье?

Я приложил кучу усилий, чтобы изобразить улыбку на лице. Чувствую себя подростком, который уламывает девчонку на секс. И эта девчонка почти сдалась…

— Хорошо, но я жду эту папку через полчаса с вашим отчетом внутри.

Он хладнокровно протянул мне ее, даже не посмотрев на меня, тем самым еще больше унизив мое положение.

— У меня к вам предложение. Не хотите ли вместе со мной спуститься в мою обитель? Пронаблюдаете за моей деятельностью, возможно, поймете, почему мы все такие шутники.

— Думайте, стоит?

— Уверен.

Я немного вежливо подтолкнул его к лифту, и он окончательно сдался. Софи все это время наблюдала за нами. Спустившись на мой этаж, мистер Стэнли шел за мной, озираясь по сторонам, словно турист в музее, осматривал стеллажи и инструменты. По своей профессии он видал трупы, но не встречался с инструментами, что их изучают. Он перетрогал все скальпели и зажимы, что я использовал при осмотре, ничего не говоря, пока я изучал досье. У этого парня тоже была спокойная жизнь, работал официантом, 22 года. Не подкопаешься. Но его же убили за что то.

— Что скажите?

Вдруг мертвую атмосферу разрубил его уверенный и смиренный тон.

— Скажу, что хотел бы посмотреть на место преступления.

Я отложил папку и скрестил руки на груди, я был настроен решительно. Сейчас он снова начнет ломаться…

— Я, вероятно, плохо вас расслышал

— Не думаю, но я повторю. Я хочу посмотреть на место преступления. Так как я независимый эксперт, я не связан обязательствами ни с кем, кроме своего дела. Поэтому мне будет легче дальше строить возможные гипотезы для выяснения личности убийцы.

— Вы явно шутите. Нам не нужна ваша помощь. Вы работайте с мертвецами, так работайте с ними. Мы же — работаем с живыми. Это не в вашей компетенции, при всем моем уважении.

— Судя по второму поступившему в мое отделение мертвецов, вы хреново работаете, сэр.

— В любом случае, вам не светит попасть на место обнаружения.

— Конечно, на место обнаружения — нет, мне нужно на место преступления. Судя по следам на спине, оба трупа тащили. Значит, вы приведете меня туда.

— Да с чего вы это взяли? У вас друга квалификация.

— Это мои проблемы. От вас не убудет, если я всего лишь осмотрю его. У вас же ничего не выходит. Вы новенький, раньше к нам приходил мистер Стил. Так вот, он мне доверял и иногда пускал посмотреть на обстановку.

Червяк с мыслью уже достаточно глубоко обосновался. Ждем.

— Ну, хорошо, только вам придется кое — что подписать…

Подписав пару документов о конфиденциальности в двух экземплярах, и еще пару документов о неразглашении, так же в двух экземплярах, оставив отпечатки пальцев в их базе, затем сдав анализы, что были помещены туда же, меня все — таки допустили до осмотра под пристальным взглядом мистера Стэнли, конечно же.

Оказывается Том (наш новоиспеченный сэр позволил себя так называть) неплохой парень, когда не сует мне в лицо кучу бумажек на подпись и не спрашивает про мои анализы. У него есть нормальная среднестатистическая семья, включающая в себя мужа, жену и ребенка (дочь — Элизабет, 5 лет). Я удивился, когда узнал, что ему 26 лет. Думал, ему как минимум 30, наверно этот костюм и напряженный, измотанный вид прибавили ему пару лет. Еще он рассказал историю своей семьи, как его бабушка и дедушка переехали из Лондона в этот городок, а так же как его родителям посчастливилось купить квартиру в самом центре города, за небольшие деньги, что с течением времени превратился в старый город. Именно там сохранилась старинная лепнина на домах, памятники архитектуры, ну и естественно, огромное количество туристов. Раньше я много времени проводил в тех районах Уинчестера. Тогда у меня было больше свободного времени, денег и мыслей. Меня успокаивали те старички, что еле слышно и неторопливо шагали по своим родным улицам, наверняка вспоминая былые времена их молодости. А еще там была лавочка между двумя забытыми всеми улицами с замечательным натуральным лимонным мороженым, ею управлял мой знакомый, год назад ее прикрыли из — за не окупаемости. Все люди перешли на химические добавки, что вкуснее и ближе расположены. Тогда я покупал то самое мороженое, перекинувшись парой фраз с Брэндоном, садился на скамейку возле затерянного фонтана и наслаждался вдохновляюще постаревшим Уинчестером.

***

— Послушай, а в чем смысл того, что я подписал огромную кучу бумажек, еще хуже то, что я их сначала прочел, если мы все равно поехали ночью, когда там никого нет? — Возмущался я, когда садился в его личный форд фокус, одновременно запихивая стопку своих экземпляров в сумку, отданные им. Среди ночи он позвонил мне и сказал, что у меня есть полчаса, чтобы собраться. Я никогда так быстро не собирался, конечно, я не мог ему сказать, что я рад, ибо для меня это должно быть нормально — ходить на место преступления, но я действительно удивлен тем, что он слово сдержал. Он рос в моих глазах, может, мое первое впечатление о нем было ошибочным?

— Так было нужно для моего личного спокойствия. Так что больше не хочу слышать про это. Я взял тебя под свою личную ответственность, поэтому попрошу без лишних слов и намеков.

— Намеков? Разве я могу намекать? Стой, а если я захочу в туалет, мне тебя как об этом оповестить? Жестами?

— Вот я об этих словах, не ерничай.

Проговорив это, он сел в машину и захлопнул дверь. Я последовал его примеру.

— Ну, так что насчет туалета?

— Дома сходил?

— Да

— Тогда ни слова об этом больше.

— Хм, подловил. Но я хотел посмотреть на выражение твоего лица.

Он завел машину и форд тронулся. Ночью Уинчестер еще не казался мне таким загадочным как сейчас. Наверно, это из — за того, что я еду на место, где убили человека. Да, возможно, именно по этой причине Том все так же смахивает на манекена, замерев за рулем автомобиля и уставившись вперед. Его лицо крайне сосредоточено, руки с силой сжимают руль, я впервые увидел, как он водит, и сдается мне, что он совсем недавно получил права. Свет от фонарей завораживающе рассекал капот машины, дождь заморосил. По пути нам встретилась пара машин, и что им не спится в два часа ночи. На заднем сиденье я разглядел детское кресло, игрушку — слона и пачку сигарет.

— Интересный набор..

— Ты о чем?

Спросил он, не отвлекаясь от дороги.

— Об игрушке и сигаретах, лежащих рядом с детским креслом. Не замечал, что ты куришь.

— Это жена, все остальное принадлежит Элизабет. Я устал повторять ей, чтоб она клала их в бардачок, потому что шелудивые руки дочки вечно ищут, что бы сломать. Как то она добралась до них и сломала все сигареты пополам, так вот минут тридцать я не мог успокоить их обеих, одна плакала, потому что это была последняя пачка, а вторая, потому что отобрали игрушку. С тех пор я вожу запасную пачку в бардачке, а у дочки появился этот слон — первое, что попалось под руку в ближайшем супермаркете. Будь добр, положи сигареты в бардачок.

— Да без проблем, — я потянулся за пачкой, — неплохие сигареты. А ты не против того, что она курит?

— Против, а что это дает?

— Как что? Попроси, чтоб бросила.

— Не в этом дело, когда я говорил ей, что люблю ее, я понимал под этой фразой то, что люблю ее всю, все ее плюсы и минусы, такой, какая она есть, а главное — я принимаю все это в ней. Я принял ее прошлое, наше настоящее и наше будущее. Зачем связывать свою жизнь с человеком, в котором тебе хочется что — то менять? Это глупо в меньшей мере. Бесполезная и трагичная трата времени ее и своего, когда даешь надежду, а сам тем временем придумываешь план, как бы подстроить человека под себя. Я уважаю свою жену и ценю такой, какая она есть, ибо той, какой она стала и какой она будет, зависит и от меня.

— Как ее зовут?

— Кэтрин

— Неплохое имя. Я бы вспомнил, что оно означает, но не буду.

Он чуть улыбнулся.

— А ты?

— Что?

— У тебя есть семья?

— Нет.

— Почему?

— Потому что. Я не привык говорить об этом с людьми, кто видел анализ моей мочи.

— Ох, Николас…

— Все хочу спросить тебя. Куда мы едем? Просто мы уже выехали из города и свернули с главной дороги, а то, что ты видел мои анализы, не дает мне покоя.

— Мы едем на заброшенную ферму, там раньше держали свиней, в одном из хлевов и нашли второй труп.

— А как его обнаружили? Мне просто интересно, какого черта туда попрется кто то.

— Компания ребят с ящиком пива.

— Понятно. Их допросили? Может это их друг? Или по своей дурости они взяли и..

— Ник, успокойся, ты недооцениваешь работу полиции Уинчестера. Ты просил отвезти тебя на место преступления, больше я ничего не скажу. Я и так нарушил полномочия.

— Ну, что ты такой вредный?

Он проигнорировал мой вопрос, видимо сосредотачивался на парковке возле старого амбара. Были видны следы от шин, оставленные днем ранее. Выйдя из машины Том, включил сигнализацию, затем отворил тяжелые двери амбара и, нащупав рубильник, включил свет. Он был небольших размеров, ощущение будто заброшен уже десятки лет, большинство досок прогнили, изгороди на вид целы.

— Вот это и есть место преступления.

Стэнли повернул калитку, ведущую в загон, и взглядом указал в самый центр. Там остались следы крови, и деревянные перекрытия, что видимо, держали бездыханное тело почти на весу.

— Все действия были совершены тут, потом его оттащили и посадили в соседний загон.

Пальцем он указал на соседнюю «клетку».

— Чтобы оттащить тело, нужна сила. И почему в загон? Можно было бы просто оставить его лежащим на балках, но этот «Ком..» этот убийца, хотел обратить на себя внимание и на свой поступок. Не зря он сначала настолько сильно изуродовал его, а потом посадил, будто все хорошо.

— Да, все хорошо, кроме того, что парень мертв. Да еще таким жестоким образом, убили как свинью. Что он такого сделал, чтобы заслужить это?

— Поступил, как свинья.

Том неоднозначно посмотрел на меня.

— Ну, а что тогда? Тогда можно предположить, что убийцей могла являться девушка. Обе жертвы — молодые парни. Почему бы нет? А что нашли рядом? Есть отпечатки, вещевые доказательства, хоть что — нибудь?

— Ну, нашли пакеты с кровью второй отрицательной, что принадлежала жертве, эпидерму, короткий светлый волос убийцы, по — видимому, ну и так по мелочи, личные вещи парня, ключи от дома, очки.

— Светлый волос?

— Да, что смущает? — Встретившись со мной взглядом, уставши, произнес Том.

— Ничего. И это все?

— Как видишь.

— Не богато.

— Согласен, действовали чисто, кроме отпечатков жертвы больше ничего. Думаю, ты все осмотрел, поехали, я отвезу тебя домой.

«С каждым днем, я все глубже понимал мое состояние, и это становилось странно. До тех пор, пока я не научился получать от него истинное удовольствие»