Легенды Предгорий

Елена Мошка, 2023

Городок Предгорье готовится к Празднику Осени и принимает гостей со всех уголков царства. В этом году на ярмарке по традиции пройдут бои женихов и смотрины невест. Местный голова Воевода озабочен организацией празднества больше обычного, ведь его дочери и сын впервые будут участвовать в свадебных гуляниях. Однако внезапные убийства гостей нарушают планы Воеводы. Он отправляется на поиски зверя, расправляющегося с одинокими путниками, и попадает в череду мистических событий.

Пролог

Ветер тревожно рвал пламя костра и норовил вконец затушить его. Однако уставшие путники не замечали этого. Фин, сладкоголосый гусляр из далекого южного морского городка, прикорнул у телеги, подложив под голову мешок с пшеном. Во сне он нежно обнимал свой инструмент и совсем не заметил, как кафтан почти весь сполз на землю, обнажив перед вечерними заморозками тонкие руки музыканта. Вокруг стоянки бродил его спутник, немолодой торговец зерном Прохор. Он собирал сухие ветки и бубнил себе под нос что-то похожее на «бездельник» и «лентяй».

К молодой сосне были привязаны расседланные лошади. Они мирно фыркали и пощипывали травку — отдыхали от дальней дороги. Солнце только зашло за кроны деревьев, мгновенно погрузив лес в сумерки. Света затухающего костра не хватало, чтобы озарить или согреть всю стоянку, и Прохор торопился собрать побольше валежника, пока совсем не стемнело.

Вскоре торговец вернулся к костру с огромной трухлявой веткой и сухими еловыми лапами. Этого было достаточно, чтобы обеспечить их компанию огнем на всю ночь. На подходе к стоянке он увидел уснувшего напарника и еле тлевший костерок, в сердцах сплюнул наземь, а потом легонько пнул Фина так, что тот проснулся, подскочил и выронил гусли.

— Чего разлегся? Весь огонь сошел на нет, — проворчал Прохор.

— Проша, я так устал, что не заметил, как уснул, — заканючил Фин. Он состроил жалостливое лицо, да такое по-детски наивное, что бывалый Прохор раздумал ругать спутника, — Да и костры — это не мое! Ты же знаешь, я лучше тебе спою. Хочешь про богатыря Святогора? Или про девиц-горемычниц? А может, того, про Русалку волоокую?

— Иш, не к ночи помянешь! — снова сплюнул Прохор и стал укладывать ветки шалашом в потухший костер, — В лесу, почитай, нечисть водится. Ее звать не надобно. Иначе явится, да оставит нас с кукишем. Мне один местный космач в прошлом лете рассказывал, что в этих горах кого только ни водится! И навки, и ящеры размером с быка, и зверье опасное. Рекомендовал ночью костры жечь, а днем меч в ножны не убирать.

Фин захихикал. Он знал, что его попутчик согласился на компанию гусляра только из-за того, что побоялся ночевать в лесу один. А других спутников не нашлось. Сам Фин в нечисть не верил, потому как всю свою жизнь бродил и пел песни в разных уголках земли и нигде сверхъестественной природы не видал. А зверья не боялся. От того и веселися — пугать лесными шорохами такого типа как Прохор одно удовольствие. Но всячески завися от спутника, он не решился продолжать поддевать его.

Костер, заново разведенный торговцем, затрещал с новой силой. Ветер хоть его и трепал, но уже не гасил. Прохор поставил над костром железку и повесил котелок, плеснул в него воды из туеска, забросил луковицу и горсть пшена из мешка, на котором недавно прикарнул гусляр. Через несколько минут Фин уловил приятный запах и услышал как живот смачно заурчал. Чтобы отвлечься, он тронул струны своего инструмента — и по лесу разнеслась музыка.

Его пальцы то быстро бегали, спотыкаясь о струны, то нежно ласкали, а мелодия то пускалась в галоп, то лилась как река. Музыкант тихо запел:

— Над горою да по небу ласточки

КрУжаться, летают.

Лето кончилось, да солнце закатилося —

Ночька наступает.

Засыпает деревце, засыпает полюшко,

Засыпает девица, засыпает молодец —

Да деревенька вся — тоже засыпает…

Он, поежившись, не выпуская из рук деревянную ложку, ступил в гущу леса. Гусляр все пел и даже не заметил перемены в поведении спутника.Прохор задумчиво помешивал похлебку, как краем глаза он уловил движение. Вгляделся в сгущающиеся сумерки и увидел, как в саженях десяти среди деревьев словно мечется кто-то.

Прохор, стараясь не шуметь, подбирался все ближе.

— Ба, — тихонько охнул торговец.

Он спрятался за мохнатыми еловыми лапами, так чтобы его не было видно, но зато сам он мог лицезреть все, что происходит на скрытой от чужих глаз поляне.

А именно, в центре босиком на осенней листве медленно, словно во сне, танцевала прекрасная девица. Она слышала музыку, и каждое ее движение вторило напевам гусляра. Волосы, черные, распущенные и развевающиеся на ветру, непокрытые, взметались в танце и окутывали словно вуаль, скрывая лицо. Руки поднимались и опускались, унося за собой воздушные белые рукава струящегося нижнего платья. Казалось, от нее исходит неземное свечение.

Прохор тихонько сплюнул наземь, но не переставал смотреть на танцующую девушку. Он боялся спугнуть ее. Но еще больше боялся, что она окажется нечистью.

Песнь гусляра внезапно прекратилась, мелодия смолкла и раздался оклик Фина:

— Прохор, тут похлебка выкипает! Снять с огня?

Девица от этой внезапной перемены остановилась, открыла глаза и бросилась прочь сквозь бурелом. При этом Прохор мог поклясться, что она превратилась в птицу и взмыла в воздух. Он отпустил ветки и поспешил вернуться к огню.

— Чудеса-а-а, — он снова принялся помешивать похлебку в котелке.

— Какие чудеса? — Фин достал холщевый мешочек с тряпицей, куда была бережно завернута краюха хлеба и сушеные ягоды. Он явно пропустил все, что произошло с Прохором.

Прохор лишь махнул рукой и, по привычке сплюнув, разложил еду по тарелкам.

Костер мерно трещал, ветви деревьев скрипели, раскачиваясь, утомившиеся путники активно стучали ложками. На стоянку неотвратимо надвигалась ночная тишина и прохлада.

— А-о-о-о-ой, — где-то в кустах, совсем рядом, сгущающийся мрак прорезал громкий вой. Фин и Прохор мгновенно побросали тарелки и вооружились мечами.

Но вокруг снова все замерло. Лошади настороженно крутили ушами.

— Это, наверное волки, — Фин поднял горящую ветку и направил на ближайший куст, но как ни вглядывался, никого не увидел.

— Или эта девица… местная навка. Или ведьма! — Прохор отодвигал мечом молодую поросль, пытаясь не отходить далеко от лошадей и телеги, — охотится на мужей и их скарб.

— Девица? Среди леса? Скажешь тоже, — усмехнулся Фин.

Он на мгновение повернулся к Прохору и поэтому не успел заметить, как что-то огромное вынырнуло из темноты и впилось ему в глотку.

Хрусь. И по поляне покатилась голова музыканта.

Прохор в ужасе закричал, бросился наутек, но через секунду его крик захлебнулся, а бездыханное тело упало в костер, сбив огонь.Лошади моментально вздыбились и, ломая ветки, ринулись в разные стороны.

Стоянка снова погрузилась во мрак. Лес вернулся к тишине. И только струящийся над деревьями дым указывал на недавний след человека.