Для тебя – целый Мир

Елена Лайтвуд (2024)

Мирослав привык к строгой дисциплине: выпускные экзамены, конкур, танцы — его жизнь расписана по минутам. Однако размеренный ритм меняется, когда в его жизни появляется Милана — красивая, высокомерная и непредсказуемая гостья. Её сарказм, колкие шутки и видимое равнодушие к его достижениям задевают парня, привыкшего к уважению и признанию. Милана не привыкла жить по чужим правилам, и планы родителей на её будущее кажутся ей очередной попыткой управлять её жизнью. Чтобы сорвать их замысел, она решает выставить себя в дурном свете перед друзьями родителей. Но стратегия неожиданно даёт сбой. Влюбившись в Мирослава с первого взгляда, Милана не знает, как справиться с ураганом эмоций, который противоречит её гордости. Смогут ли они разорвать порочный круг недоверия и найти путь друг к другу, или их чувства останутся невысказанными?

Глава 14

Дома они вместе приготовили обед, к удивлению Миланы даже ни разу не поцапавшись во время готовки, хотя прежде она испытывала неподдающееся контролю раздражение, если кто-то брал на себя труд обучить её кулинарным навыкам. Признаться честно, она не ожидала, что Мир хоть когда-либо держал сковородку в руках, о чём сразу же ему сообщила. У неё в семье считалось, что приготовление еды — не мужское занятие, и этот тезис никто и никогда не подвергал сомнению. Мирослав же объяснил свои навыки тем, что мать не всегда будет рядом, а в самостоятельной жизни придётся как-то добывать себе пропитание. Милу устроил такой ответ, однако внутреннее чутьё подсказывало, что парень намеренно красуется перед ней — за всё время её пребывания здесь он ни разу не изъявил желания что-либо сварганить, а сегодня в нём внезапно проснулся настоящий кулинар.

Как раз к тому моменту, когда обед был готов, домой пришла Маша и с деловым видом заявила, что скоро вновь уйдет к подруге, потому что когда каникулы кончатся, она уже не сможет так долго гулять, ведь пятый класс — дело серьёзное. Вот уж у кого следовало поучиться брать от жизни всё по максимуму. Более делового ребенка Мила ещё не встречала.

Позже, когда дружиньки тепло попрощались, а брат удостоился обычного «бай-бай, веди себя хорошо, не то расскажу маме», Мир поинтересовался у Миланы, продолжает ли она рисовать и сможет ли показать ему что-то из своих работ.

После переезда в Североморск она рисовала гораздо реже, но фотографии, конечно же, имелись где-то в глубинах телефона. Девушку радовало, что Мирослав заинтересовался её жизнью. Впрочем, ей и самой хотелось поделиться с ним частичкой себя настоящей. Частичкой тихой и одинокой девочки, которую она тщательно прятала за маской общительности и жизнелюбия.

Мила села рядом с Мирославом на диван, подогнув одну ногу под себя, и открыла галерею с фотографиями. Предварительно она перестраховалась, отключив интернет на телефоне, чтоб Марьяна внезапно не объявилась со своим очередным невероятно оригинальным советом по благоустройству личной жизни. Она не понимала, откуда у подруги, живущей среди вечно копошащегося московского «муравейника», находится время на переписки, тогда как жизнь вокруг неё кипит. Тем не менее, сообщения с расспросами приходили с завидной регулярностью, а рассказывать Марьяне потенциальные сплетни совершенно не хотелось. Поэтому Мила давно не заглядывала в чат и вполне ожидала очередного фееричного напоминания от Марьяны. А Миру вовсе не обязательно было знать, кто является спонсором её недавней раскрепощённости в ванной, иначе эту тему всё же придётся обсудить.

Мир всем корпусом развернулся к ней, закинув руку на спинку дивана позади Миланы. Мимолётно взглянув на него, девушка придвинулась ближе, прижавшись плечом к его плечу. Быстро пролистав многочисленные изображения до примерной даты последнего рисунка, она тапнула на фото, открывая его в полный экран. В памяти невольно возник ностальгический момент: она сидела на площади Североморска незадолго до своего отъезда, обдумывая, как сложится жизнь под влиянием родительских стремлений удачно выдать её замуж. «Удачно» в их понимании значило найти ей достойного и ответственного жениха. То, что сын отцовского сослуживца станет лучшей партией, не вызывало сомнений ни у кого, кроме Миланы. Как бы она ни старалась себя успокоить, страх перед разверзающейся неизвестностью никак не желал отступать. Она поедет к совершенно незнакомым людям, которых прежде видела только на экране монитора и то мельком, потому что никогда не хотела присутствовать при разговорах родителей с их друзьями. А по приезде ей придется вынужденно общаться с каким-то мальчишкой, который по рассказам родителей представлялся ей скучнейшим заучкой в очках с толстыми линзами и в затёртом мрачном свитере, не снимаемом годами. Именно так она думала два месяца назад, совершенно не представляя, что ждёт её на самом деле. Тем холодным летним вечером, попутно копаясь в мыслях, роящихся в её голове, Милана спешно штриховала на альбомном листе эскиз залива, расстилающегося перед ней, и «Моряка», являвшегося едва ли не самой значимой достопримечательностью их маленького закрытого города. Теперь же она радовалась, что родители уговорили её поехать… Показывая рисунок, Мила протянула телефон Мирославу, между прочим, оказавшемуся ни на чёрточку не похожим на заучку из её мысленных пугалок. Мир не стал брать телефон в руки, лишь склонился поближе к экрану. Она, внимательно любуясь, следила за его лицом и заметила, как светлые брови взлетели вверх, изогнувшись изящными галочками.

— Сколько ты училась рисовать?

— Именно училась? Три года. Потом только малевала что-то несерьёзное для себя.

— Это ты называешь несерьёзным?

— Ну да. Набросок Баренцева моря и памятника. Что тут необычного?..

Неожиданно по ладони Миланы прошла вибрация, привлекая её внимание. На экране телефона высветилось уведомление о новом сообщении. Мила почувствовала, как внутри всё словно облили кипятком. Ей даже не нужно было поднимать глаза, что бы понять, что Мирослав тоже это видит. Зачем проверять, если напряжение и так стало почти осязаемым? Неспроста у неё было странное предчувствие сегодня. Но ведь этого не могло быть. Какого чёрта это произошло именно сейчас?

«Знаю, что скучаешь по мне. Не пора ли нам встретиться, малая?»

Ладонь с телефоном дёрнулась и предательски задрожала. Мила неуверенно обернулась, пытаясь всё-таки оценить реакцию Мира, и мысленно возблагодарила провидение за то, что они уже обсуждали тонкости её личной жизни. И какой чёрт надоумил его писать ей сейчас? Она вообще не скучала. Даже не думала о Мстиславе с тех пор, как они с Мирославом признались друг другу в чувствах. И понятия не имела, как он нашёл её новый номер. Нет, нашёл в телефоне у Марка, это ведь очевидно. Сам бы он не дал, значит, Мстислав влез без спроса, а это ещё хуже. Что ответить? Стоит ли вообще отвечать? Придётся, иначе он не отстанет. Или лучше рассказать Марку? Или сразу родителям?.. Мысли лихорадочно метались в голове, словно их гнали озлобленные осы, пока Мила переводила глаза от экрана смартфона к лицу Мирослава.

Она буквально заставила себя поднять глаза на парня, ожидая увидеть в его взгляде осуждение или неприязнь. Но Мир лишь заметно погрустнел. Нижняя губа не с упрёком, а именно с тоской и отрешённостью поджалась в уже привычном жесте, который Мила наблюдала всякий раз, когда цепляла его самолюбие.

— Ты можешь ответить, я не стану читать, — тихо и безэмоционально произнёс он, устало потирая пальцами левый висок. Нет, не просто безэмоционально, его эмоции визуально ушли в минус, забрав с собой частичку чего-то важного. Как будто в глазах выключили подсветку. И хуже всего то, что она очень хорошо знала это чувство. То же самое она испытала, когда ему во время прогулки позвонила Марина. Только Мила тогда выплеснула обиду и негатив, а Мирослав сейчас и слова против не сказал. Отчего-то она была уверена, что и не скажет.

Это было не в характере Миланы, но сейчас хотелось позвонить Мстиславу и обматерить его с головы до ног, донеся тем самым, насколько проблемно его присутствие в её жизни. Она не была нужна ему три месяца. Может, это не так уж и долго во взрослой жизни, но в жизни школьницы — вечность. А теперь, влекомый неизвестными мотивами, он пишет ей, как будто ничего и не произошло. Как будто не он скривился и одним безразличным взмахом руки перечеркнул всё её хорошее к нему отношение, когда Мила рассказала о запрете родителей. Тогда ему «не очень-то и хотелось». А теперь явился — не запылился! Наверное, у него не сложились новые отношения, и он решил вернуться на проторенную дорожку. Чёрта с два! Она не искала Мстислава. И не хотела больше общения с ним. А теперь, видя реакцию Мира, чувствовала, как внутри расползается противное и липкое чувство вины. Будто это она добивалась внимания бывшего. Будто врала Миру прямо в глаза.

Отложив телефон в сторону, она осторожно села к Мирославу на колени. Он не противился, лишь молча наблюдал за её действиями.

— Ты восхитительный, — обхватив его лицо ладонями, она погладила большими пальцами гладко выбритые щёки, придвинувшись ближе. — Прости, я не знала, что он мне когда-либо напишет.

— Ты можешь ответить, правда, — он кивнул в сторону телефона, вновь обращая к ней удручённый взгляд. — Всё в порядке.

— Я вижу, что не в порядке.

— Я просто не ожидал. Ревную. Не думал, что это будет настолько сильно. Но ты в этом не виновата. Пройдёт, правда.

Мила нежно и неуверенно коснулась его губ своими, затем серьёзно посмотрела в глаза. Голубые омуты, глядящие мимо неё, ещё никогда не были столь неспокойны и бездонно апатичны. Мир словно был сейчас не с ней, а где-то глубоко внутри себя и отчаянно пытался в чём-то разобраться.

— Мирош, — сердце Милы больно кольнуло, когда она увидела, с какой надеждой и волнением он мгновенно среагировал на ласковый оклик, который прежде от неё ни разу не слышал. — Я люблю только тебя. Никто на свете мне больше не нужен. Ты для меня — целый мир.

Мирослав слабо улыбнулся и прижался головой к её груди, наверняка прикрыв глаза, потому что Мила вдруг ощутила невесомое движение ресниц по её оголённой коже над вырезом футболки и сопутствующие этому прикосновению мурашки, незамедлительно пробежавшие по телу. Когда секундное смятение отступило, девушка прислонилась щекой к светловолосой макушке, зажмурившись и пытаясь привести мысли в порядок. Ей не верилось, что существуют такие люди. Марк бы в подобной ситуации закатил скандал на ровном месте, она не раз видела это в школе. Да она и сама поступила бы так же. А реакция Мира была ей непонятна. Как можно настолько спокойно говорить о своей ревности и при этом не выражать ни капли агрессивности? В её голове не укладывалось, что ревновать можно молча, ведь во всех сериалах, которые она смотрела, сцены ревности были изображены с громогласным заявлением прав на человека, но никак не с полным доверием и пониманием. Может, дело было в том, что Мстислав лишь написал ей. Кто знает, как бы отреагировал Мир, если бы встретился с ним лично. Но Мила в совершенстве уяснила для себя, что ни за что не хотела бы допустить этой встречи. Да, Мирослав не даст себя в обиду, в этом она не сомневалась, но видеть, с какой скорбью он смотрит на неё, было совершенно невыносимо.

Милана почувствовала, как Мир обнял её за талию, ласково прильнув ближе и целуя тонкую кожу под правой ключицей.

— Я тебя люблю. Про мир ты мне теперь постоянно будешь припоминать, Милана-как-город-в-Италии?

Она недовольно цокнула языком.

— Я даже не подумала бы, пока ты не сказал. И это ты сейчас первый припоминаешь, вообще-то.

Мир на секунду взглянул на неё, и Мила заметила, как в его глаза постепенно возвращалось прежнее веселье.

— Вообще-то, — передразнивая её тягучую интонацию, заговорил Мир, — я могу ещё припомнить, что ты показала мне не все свои рисунки.

— А ты мне что…

— Я тебе показал сегодня верх кулинарного искусства, — с самодовольной улыбкой произнёс он, в этот же миг железобетонно подтверждая теорию Миланы насчёт сегодняшней совместной готовки. Глупо было бы полагать, что парень упустит возможность поважничать перед ней. Сделав вид, что задумалась, она возвела глаза к потолку, надув губы, дабы скрыть польщённую усмешку.

— Ну-у, было вкусно, но это только один пример кулинарного искусства, а рисунков у меня много.

— Тебе за каждый готовить?

— А ты знаешь ещё какие-то рецепты? — состроив наивно-скептическое выражение лица, продолжала подначивать Милана.

— Не веришь? — по реакции Мира было понятно, что он попался на её удочку. Мила бёдрами почувствовала, как он всем телом напрягся под ней, словно уже собирался бежать на кухню и экстренно что-то стряпать.

— Верю, но требую документальных подтверждений. Как, кстати, называлось то блюдо, которое мы сегодня приготовили?

— Гедлибже.

— Ге… что?

— Гед-либ-же, — произнёс Мирослав по слогам.

— Не звучит как что-то кубанское, — с сомнением нахмурилась Милана.

— Потому что оно адыгейское.

— Эм… Уже можно хвастаться родителям, что меня кормят халяльной едой?

Мир с мнимым порицанием взглянул на неё, снисходительно покачав головой, будто общался с наивным ребенком.

— Не забудь при этом пошутить про «Алёнку».

— А что с ней? — недоумевающе поинтересовалась Мила.

— Шоколад «Алёнка» — халяль. Знаешь, почему?

— Нет.

— Ну, она же в платке.

Милана фыркнула, еле подавив истеричный смешок, и хлопнула Мира по плечу.

— Ты ещё не огрёб от адыгов за подобные шутки?

— Нет. С чего бы? Они нормальные ребята, ну, немного импульсивные, — пожал он плечами, но заметив скептическое выражение лица Милы, капитулировал: — Ладно, я просто со старшими так не шучу, а молодым пофиг.

— Так бы сразу и сказал.