Карга

Елена Ковалёва, 2021

Главная героиня, начинающая певица Божена Каргополова, она же Карга, она же Горгона, из-за предательства любимого возвращается из Санкт-Петербурга во Владивосток, в город, в котором родилась. Прозвище Горгона она получила из-за черных, похожих на змей, волос и необычного взгляда, от которого, если она очень сильно на кого-то разозлится, бывали неприятные последствия. Карга – это сокращение ее фамилии, которая переводится, как «убивающий врагов». Во Владивостоке ее карьера складывается удачно. Там она знакомится с Яковом, бывшим старпомом, но в новом романе ее снова ждет разочарование, из-за которого она решает покончить жизнь самоубийством. Дальнейшие события – возвращение в Санкт-Петербург, потеря голоса, беременность, месть бывшей подруги – едва не приводят к трагическим последствиям. На помощь приходят ее мистические способности. В приложении приводятся отрывки из книги «Месть оперной дивы», которая является любимой исполнительницей Божены.

Глава 2. Амурские волны

Август проходил в репетициях и свиданиях с Яковом. В театре Божена подружилась с вокалисткой из Петербурга. У них была одна гримерка на двоих. Надя, окончив музыкальное училище два года назад, приехала работать на Приморскую сцену — поманила романтика Дальнего Востока. Театр снимал для нее квартиру, как и для других работников Мариинского театра, не имеющих жилья во Владивостоке. Иногда Надя оставалась на ночь у Божены, и тогда они вспоминали Петербург, студенческую жизнь.

— Тебе никогда не хотелось вернуться в Питер? — как-то спросила подругу Божена.

— Слушай, кому не хотелось вернуться в Петербург? — ответила петербурженка в третьем поколении — немного манерно, растягивая гласные, но совсем не так, как «акают» москвичи.

В воскресенье Надя принесла ноты. Девушки уютно устроились на плюшевом диване с чаем и печеньками. В квартире родителей Божены все было еще по-советски, без евроремонта: старая уютная мебель, часы-ходики, люстра с бахромой над круглым столом в гостиной.

— Боженка, учи романсы. Будем петь на два голоса! Всегда кусок хлеба, — карьера Нади в театре складывалась не очень удачно — главных партий петь не давали. Но концертные программы, которые были любимы зрителями, без нее не обходились: она замечательно пела романсы и знала их огромное множество.

— Ты забыла сказать «с маслом»! — Божена подошла к инструменту, на котором училась в детстве, и, присев на вертящийся стул, наиграла «Белой акации гроздья душистые…» Романсы требуют предельного драматизма!

— Ты ведь артистка, Боженка, должна сыграть любую роль! Елена Образцова «Пиковую даму» первый раз спела в двадцать пять лет. Так перевоплотилась, что родная мать ее не узнала!

— Елена Образцова — твоя любимая?

— Одна из… А кто твоя?

— Мария Каллас! — Божена встала, взяла с полки изрядно потрепанную книжку и подала Наде.

— «Месть оперной дивы», — прочитала Надя. «Первое публичное выступление Марии Калогеропулу состоялось в 1939 году…» Калогеропулу? Я и забыла, что Каллас — псевдоним.

— Отец Марии сократил фамилию, когда семья эмигрировала из Греции в Америку. Это произошло еще до рождения Марии. Хочешь, возьми, почитай!

— Я так понимаю, она у тебя настольная, — Надя улыбнулась, полистав затертые страницы.

— У меня аудиокнига есть. Слушаю перед сном — главы из романа и записи выступлений. Ты ничего не замечаешь?

— Нет. А что? — спросила Надя, посмотрев на обложку книги с портретом оперной дивы.

— Что у нас с ней фамилии похожи!

— Точно! Калогеропулу и Каргополова!

— Догадайся, как меня звали в школе?

— Нетрудно догадаться! — Надя не стала озвучивать производную от фамилии Божены.

— В школе Каргой, а в колледже Горгоной — из-за волос. Это сейчас я блондинка.

— Да, дети не скупятся на прозвища.

— И делают это, заметь, очень искусно — не в бровь, а в глаз!

— Ну, какая ты карга? — запротестовала Надежда. Ты — красавица!

Надя, как и все, кто близко знал Божену, попала под обаяние подруги и не видела в ней недостатков.

— Самая настоящая! Ты меня еще мало знаешь! В Архангельской области есть город Каргополь. Каргопольцев* в древности боялись — считалось, что они убивают предателей.

— Не пугай, не страшно. У меня на людей чутье!

— У тебя прозвище было?

Надя грустно улыбнулась:

— В детстве Лыбой звали.

–Такую фамилию испортили! Ну, все равно, Лыба лучше, чем Карга!

— Зато у тебя фамилия почти, как у оперной дивы! — Надя умела из всего извлечь пользу. Это судьба! Знаешь, вы с ней даже внешне похожи!

— Я ростом не вышла, Надюша! У тебя какой рост?

— Сто шестьдесят восемь.

— А у меня сто шестьдесят четыре! Поэтому каблуки все время ношу! А у Каллас знаешь какой?

— Нет. Какой?

* Фамилия Каргополов происходит от слов «карга» — «черный» и «половец». Корни ее лежат на русском Севере. На некоторых диалектах каргой называют ворону.

— Сто семьдесят три!

— Ого! Но фигура один в один, «песочные часы»! — не сдавалась Надя.

— До того, как Мария похудела, она весила сто с лишним килограммов. Сбросила тридцать пять за полтора месяца. Висконти заставил.

— Железная воля! А кому она мстила? Онассису?

— Кому же еще? Она ведь ради него поставила на карту все. Ушла со сцены. Будь моя воля, я бы запретила артистам жениться и выходить замуж. Выбрал искусство — служи ему! Вот, как гейши в Японии!

— Искусство гейш специфическое… Нет, я так не согласна! А как же любовь? — Надя еще верила в любовь с первого взгляда, такую, чтобы «они жили счастливо и умерли в один день».

— Мы с тобой, со своим колоратурным сопрано — лирические героини и на сцене, и в жизни. Вечно в ожидании принца!

— У Риты Юрьевны меццо, а с личной жизнью тоже не очень, — Надя перешла на проблемы местной сцены.

— Рита Юрьевна — наша Пиковая дама, причем, не только на сцене. А что там у нее с личной жизнью?

— Говорят, у нее ребенок! — поведала, словно государственную тайну, Надя.

— Не удивлюсь — ей уже за тридцать. А кто муж? — Божена до Консерватории училась в одном колледже с Ритой, но та была старше, и после колледжа они не пересекались и личной жизнью друг друга не интересовались.

— История умалчивает. Кажется, его нет, — с грустинкой в голосе сказала Надя.

— Спрошу у Фани. Она уж точно знает.

— Если честно, я Риту Юрьевну побаиваюсь, — Надя поежилась.

— В неформальной обстановке она совсем другая — веселая, выпить не против. Душа компании! С Фаней они друг дружку хорошо понимали, — Божена, вспомнив смешной случай из студенческой жизни, хохотнула. Когда я училась на первом курсе, Рита заканчивала колледж. Мы с Фаней пришли к ним на экзамен — кстати, она пела «Пиковую даму», а ей еще не было двадцати пяти — вот тогда она меня поразила!

Божена напела под собственный аккомпанемент слова Графини:

«Мне страшно!

Он опять передо мной,

Таинственный и страшный незнакомец!»

Надя в коротком черном платье, с распущенными волосами и в войлочных тапках на три размера больше, встав с дивана и театрально прижав руки к груди, подхватила:

— «Мне страшно!

Здесь опять передо мной,

Как призрак роковой,

Явилась мрачная старуха…»

Девушки немного подурачились, после чего гостья спросила:

— Чем же тебя Рита Юрьевна поразила?

— Наверное, этим самым перевоплощением, — Божена наигрывала на фортепиано незамысловатые мелодии.

— Фаня твоя — тоже вокалистка?

— Нет, Фаня — флейтистка. Осталась преподавать в колледже. У нее талант педагога! Вот поедем в Хабаровск на следующие выходные, я тебя с ней познакомлю, — Божена, продолжая играть по нотам, добавила:

— Насчет романсов ты права! Выберу себе!

— А дуэтом споем «Две вечных подруги»! — Надя подошла к фортепиано. «Приморье»! Его что — здесь выпустили?

— Да, все дети Дальнего Востока учились играть на пианино «Приморье»! Но в девяностых фортепианная фабрика в Артеме закрылась! — Божена уступила место за инструментом подруге.

— Здо`рово! У меня «Красный Октябрь» был, — Надя наиграла мелодию романса на слова Окуджавы. Как тебе?..

— Согласна! Споем!

Девушки пошли ужинать в кафе — домашним хозяйством обе пренебрегали.

— Куда идем? В «Пасту»? — Божена предложила кафе недалеко от дома.

— Я не против! — ответила Надя, худенькая, с тонкими белесыми волосами и неправдоподобно светлыми глазами на бледном лице, которое не поддавалось солнцу — загар не приставал. Только веснушки стали чуточку ярче, а в целом — типичная внешность девушки из Питера, хотя такой оттенок голубых глаз и там — большая редкость.

Глаза Божены имели другой оттенок — темно-голубой, даже синий. Брови — будто кто-то нарисовал угольком, и в дополнение — большая родинка сердечком на правой щеке. Но многие почему-то считали, что они с Надей похожи.

Долго засиживаться в кафе артистки не стали. Завтра в театр приезжает Маэстро, а это всегда событие. Съели по порции пасты с морепродуктами. Божена попросила приготовить для себя без лука и чеснока — не любила этих запахов.

— Боженка, удивляюсь тебе — перчишь так, что во рту горит, как настоящая азиатка, а лук и чеснок не ешь!

— С детства не перевариваю, — засмеялась та. Лук из супа все время выбрасывала.

— Ты не ведьма, случайно? Не вампирша? — в ответ улыбнулась Надя.

— Ну, если только чуть-чуть, — Божена прищурилась, а потом резко распахнула глаза — они сверкнули золотисто-зеленым. Карга!

«Наверное, показалось!», — подумала Надя, но ее голубые глаза округлились, а зрачки сузились до точек.

Девушки попрощались.

Вечером позвонил Яков.

— Боженочка, уже три дня тебя не видел! Как ты?

— Все хорошо, Яков! Соскучилась по тебе! Новая должность совсем забрала тебя!

— Принцесса, обещаю — исправлюсь! В следующие выходные я весь твой!

— В следующие выходные уезжаем с подругой в Хабаровск, навестить моих родных, — Божена, поджав ноги, сидела в кресле и листала сборник романсов, оставленных Надей.

— Вот это номер! — Яков искренне огорчился. Когда вернетесь?

— Утром в понедельник. И сразу в театр.

— Обещаю в понедельник освободиться пораньше. Встречу тебя после вечерней репетиции.

— Целую неделю не увидимся? — с сожалением спросила Божена, отложив ноты и снимая махровый халатик, чтобы идти в душ.

— Девочка моя, скоро станет легче! Сама понимаешь, что такое адаптация. Я не кабинетный человек. Все новое. Как у тебя на работе? Поешь?

— Пою, — улыбнулась она, подумав, что профессия певицы для окружающих — сплошной праздник.

— Гоголя прочитала?

— Конечно! — голышом подошла к трюмо.

На трюмо лежала книжка Гоголя. Открыла на первой попавшейся странице:

«Ах, как хороша! Чудо! Какую радость принесу я тому, кого буду женою! Как будет любоваться мною мой муж!»

Божена улыбнулась своему отражению.

— Придумал, что тебе подарю, когда вернешься, моя принцесса!

— Только без цветов, хорошо? — Божена, глядя в зеркало, расчесывала золотистые вьющиеся волосы.

Она не любила срезанные цветы, а розы вызывали у нее аллергию.

— Я понял, любимая — принесу в горшке!

— В горшке дарят мамам и бабушкам. В крайнем случае, женам! — бросила массажку на трюмо и, приподнявшись на носочки, как балетные, отправилась в ванную.

— Тебе трудно угодить! Ну, придумаю что-нибудь. Целую в родинку на щечке!

***

На следующий день во время репетиции в зал заглянул Маэстро. Божена пела партию Оксаны. Она увидела, что он вошел в зал, потом присел с краю в десятом ряду. Девушка немного заволновалась, но голос звучал как никогда сильно — влюбленность шла ей на пользу.

После репетиции Рита Юрьевна, инспектор оперы и временно исполняющая обязанности зав. оперной труппой, пригласила ее к себе в кабинет.

— Маэстро хвалил тебя, — обрадовала она девушку.

— Правда? — Божена расцвела.

— «Хрустальный звон», говорит, заслушался! — Рита оценивающим взглядом посмотрела на красивую вокалистку. Или засмотрелся! Премьера в конце октября. На твои волосы не один парик не наденешь. Краситься не собираешься?

— Не думала пока, — Божена только начала привыкать к новому цвету волос, но Оксана в «Ночи перед Рождеством» — украинка. Я подумаю.

— Фаина мне звонила. Ты на выходные в Хабаровск едешь?

— Да, Рита Юрьевна! С Надей едем.

Божена отметила про себя правильные черты лица, гордый рисунок бровей начальницы. В ушах — необычные серьги: золотые диски в бриллиантовом обрамлении и с перламутровой, будто сделанной из ракушки, розой в центре. Короткая стрижка шла ей. Статная кареглазая брюнетка, широкобедрая, с королевской осанкой и высокой грудью.

— Передачку возьмешь для моих?

— Конечно. Готовьте.

— Спасибо, Божена. Маме соберу, а Фаина просила целого краба, — Рита засмеялась. Свежевыловленного.

Через лицо строгой начальницы на минуту проглянула рыжеволосая студентка с ямочками на щеках.

— Хорошо, — улыбнулась Божена. Фаина умеет выбирать подарки. Ваши где живут?

— Что ты мне выкаешь? Это на людях без субординации нельзя. А тут-то! Мы ж с тобой не первый год знакомы. Родители встретят на вокзале, но адрес на всякий случай напишу. И Фанькин тоже. Она сейчас квартиру в центре снимает.

— Переехала из Южного?

— Да. Она тебе не говорила?

— Может, говорила, да я не обратила внимания. Но телефон-то есть. Позвоню.

— Передачку муж к поезду привезет. И краба. Ты на ночном? — Божена отметила про себя слова Риты про мужа — значит, то что говорила о ней Надя, оказалось закулисной сплетней.

— На «Океане». Отправление без трех минут девять и вагон девятый.

— Поняла. Маме сообщу. Фане сама позвонишь? — Рита Юрьевна взяла телефон.

— Конечно, Рита Юрьевна! — у Божены не получалось называть строгую начальницу по имени. Близкими подругами в колледже они не стали. Это с Фаней Рита дружила. Божена на «пиковую даму» и тогда смотрела снизу вверх.

— Девятый вагон? — Рита Юрьевна делала пометки в телефоне.

— Девятый. Я пойду?

— Давай! Иди, работай! Глядишь, Маэстро тебя в Петербург петь пригласит, — Рита улыбнулась.

— Рита Юрьевна, я ж только оттуда! Не в ссылку приехала — здесь моя родина!

— Иди-иди! Родина! — Рита была в курсе истории Божены — Фаина посвятила.

В зале за подругу волновалась Надя.

— Ну что? — шепнула она.

— Все нормально. Краба хочет передать.

— Какого краба? — Надя удивленно подняла светлые брови.

— Большого! Свежевыловленного! И муж есть!

— Какой муж? — Надя выпучила глаза.

— У Риты…

— Тишина в зале! — раздался грозный голос московского режиссера, который вместе с дирижером осуществлял постановку.

Девушки пристыженно умолкли. Надя пошла на сцену — начиналась репетиция хора подружек.

Неделя у Божены прошла в сборах, покупке подарков — маме, папе, сестре, маленькой племяннице, друзьям. Собрала небольшие презентики и своим педагогам — программки, афишки — хотела зайти в колледж. Скучать по Якову было некогда, общались короткими эсэмэсками.

Фаня предложила девушкам остановиться у нее — недавно она сняла большую квартиру в центре, недалеко от колледжа. Подумав, Божена согласилась: у сестры тесновато — в одной комнате она с малышкой, в другой родители. Хотя в Хабаровске они с Надей проведут всего одну ночь, а две — в поездах: с пятницы на субботу и с воскресенья на понедельник.

В четверг вечером неожиданно позвонил Яков:

— Принцесса, звоню с работы! Ты случайно не в девятом вагоне едешь до Хабаровска?

— Яков, ты ведь не в разведке работаешь. Откуда такие сведения? — Божена недоумевала.

— Коллега по работе попросил краба найти. Ему к поезду «Владивосток — Хабаровск» жена велела привезти. Я и подумал, не мою ли девочку они решили нагрузить?

— Если жена коллеги — инспектор оперы, то меня! — Божена понимала, что Владивосток — город небольшой, но чтоб такие совпадения! Хотя Яков недавно с морей, наверное, с рыбаками связи есть. Не то что у чиновников, которые по сто лет в Пароходстве сидят.

— Поймал краба?

— Завтра поймаю. Ему непременно свежий нужен, не замороженный. Тогда, знаешь что? Я сам тебе этого краба привезу к поезду. Заодно увидимся — соскучился, сил нет!

— Насколько мне известно, там не только краб, еще посылка родителям Риты Юрьевны.

— Нагрузили мою лапочку по полной!

— Меня встретят на вокзале, не переживай! К тому же, мы с Надей, — Божена обрадовалась предстоящей встрече, но виду не подала.

— Я не понял, Боженочка! Ты меня хочешь увидеть или нет? Начинаю беспокоиться!

— Яков, конечно, приезжай! Вагон ты уже знаешь. Поезд 005Э. Отправление в девять. Без трех минут. Запомнил?

— Точно так! Если бы не знал тебя другой, подумал бы — инспектор оперы! Такая строгая!

В животе у девушки «вспорхнули бабочки». Она, действительно, соскучилась! Хорошо все-таки, что этот краб подвернулся!

В пятницу вечером две блондинки, в джинсах, кроссовках и клетчатых рубашках, отличающихся только по цвету, подъехали к вокзалу.

— Тяжелые сумки! Вы сестры? — таксист, ровесник девушек, вытаскивая сумки, поглядывал на них с интересом.

— Ага! Близнецы! — отшила его Божена.

— Понял! — водитель, получив оплату, уехал.

— Зачем ты так? Приятный парень! — сказала Надя с мягкой улыбкой. Она еще не встретила своего принца.

Божена оглядывалась по сторонам, высматривая старпома на перроне. Он позвонил за пять минут до отправления. Божена выскочила из вагона.

— Думала, ты уже не придешь!

Стройный, как мальчишка, в джинсах, футболке, он не выглядел на свои годы, лишь виски оттеняла легкая седина.

— Девочка моя, с крабом заморочился, — в одной руке Яков держал большую сумку, в другой — пакет с крабом.

— Ого! Килограмм на десять? — спросила она, заглянув в продырявленный оранжевыми клешнями пакет. Вареный?

— Пятнадцать, обижаешь! Вареный, конечно! Где ваша подруга такую кастрюлю найдет? Как же ты его донесешь?.. — Яков схватил пакет и побежал к вагону. Сказав что-то молоденькой проводнице, закинул сумку с пакетом в тамбур посадки. Не прошло минуты, как он вернулся к Божене.

— Обещала устроить краба в холодильник! Дай я обниму тебя на прощанье! Возвращайся скорей! — он сжал Божену своими ручищами, не слабее, чем краб свою добычу.

Девушка спрятала лицо на груди любимого. Такой знакомый запах — солнца, моря и парфюма с нотками бергамота.

— Пахнешь крабом, — подняла голову и с нежностью посмотрела ему в глаза.

— Чем же должен пахнуть моряк? — спросил он, не выпуская ее из объятий.

Неожиданно по радио зазвучал вальс «Амурские волны» — видно, в поезде ехал какой-то важный пассажир.

— Привет из прошлого, — улыбнулся старпом. Беги, моя девочка. А то поезд уйдет без тебя! Буду скучать. А ты?

— Я тоже, ты ведь знаешь! — Божена побежала к вагону.

— Подожди минутку! — он остановил ее, схватив за руку. Развернул к себе. Запустил руки в копну светлых волос, почувствовав ладонями биение венок на висках. С любовью посмотрел в синие глаза. Поцеловал сначала в родинку на правой щеке, а потом, оставив приличия, в накрашенный рот.

Божена, смеясь, вырвалась — и вправду боялась опоздать. Поднявшись по ступенькам, послала ему воздушный поцелуй и прошла в вагон, прихватив сумку. Краба в тамбуре уже не было.

Надя с улыбкой поглядела на счастливую подругу. В купе кроме нее за столиком сидели две полных женщины и выгружали из сумок домашнюю снедь.

Божена поздоровалась и присела между Надей и одной из женщин. Поглядывая в окно, сделала подруге знак — не хотелось ничего говорить при посторонних. Затем на минуту вышла из купе, вернулась и опять выглянула в окно.

— Надя, главное, утром не забыть краба!

— Где он?

— У проводницы в холодильнике.

— Слушай, Боженка, так неожиданно прозвучал вальс! В последний раз я слышала музыку на вокзале в глубоком детстве.

— Наверное, высокий гость едет в Хабаровск! — Божена, не увидев за окном Якова, снова присела рядом подругой.

— А, может, это в нашу честь? — Надя рассмеялась.

— В этом вальсе история неразделенной любви. Композитор влюбился в жену полковника.

— Ты уверена, что неразделенной?

— Точно сказать не могу. Знаю только, что композитор, он же полковой капельмейстер, и полковница ехали в одном купе из Хабаровска во Владивосток, — Божена всматривалась в фигуры провожающих за окном. Вальс «Амурские волны» — символ Хабаровска. Хотя написан во Владике. На Амурском Заливе.

— Красивая мелодия. Слова есть?

— Да, слова есть. Хочешь спеть?

Поезд тронулся. Якова на платформе Божена так и не увидела.

Соседки приступили к ужину, а девушки отправились в вагон-ресторан — ни вареных яиц, ни жареной курочки они с собой не прихватили.

— Ну, рассказывай, — Надя подняла бокал. За любовь?

— За любовь! Еще за веру и надежду. То есть за тебя, Надя! — Божена тряхнула головой, пытаясь отогнать досаду от того, что Яков не заглянул в окно купе.

— Кто этот таинственный незнакомец?

— Я не рассказывала тебе… Встречаюсь с мужчиной старше себя.

— Женатый?

— В разводе.

— Тогда… почему бы нет? — спросила Надя.

— Боюсь, он слишком хорош для меня. Мужчина без недостатков.

— Совсем без недостатков?

— Разве только возраст…

— Тебя это волнует? Рожать не собираешься.

— Не собираюсь.

— Зря!

— Вспомнила! — Божена, отпив из бокала, положила в рот кусочек осетинского пирога — кухня в дальневосточных поездах была многонациональной. Есть недостаток! Он мне сам сознался.

— Нет своего жилья? Угадала? — Надя тоже съела кусочек пирога с зеленью и сыром.

— Не угадала — ждет квартиру от Пароходства. Временно живет в гостинице для моряков.

— Что же тогда? — Надя наморщила лоб, а веснушки на ее щеках запрыгали от любопытства. Ночью храпит?

Девушки засмеялись. Немногочисленные гости вагона-ресторана стали оглядываться на них: мужчины с явным интересом, дамы с осуждением.

— Ребенок? — Надя, поджав губы, понимающе покачала головой.

— Нет, Надюша! — Божена не стала говорить подруге о взрослой дочери старпома от первого брака.

— Носки по квартире разбрасывает? — Надя захихикала.

Божена, выдержав паузу и притворившись серьезной, сообщила:

— Он не умеет водить машину!

— Да-а-а? — Надя была обескуражена ответом, как прежде Божена.

— Точно так! — ответила словами старпома Божена, приставив руку к голове на манер приветствия. Зато отлично водит корабли!

Подруги расхохотались.

Уже лежа на верхней полке, Божена вспомнила, что Яков не передал ей адрес родителей Риты Юрьевны.

«Но, ничего, — подумала она, засыпая под стук колес. Если нас не встретят, позвоню во Владик».