Дикая магия. Невеста темного принца

Елена Княжина, 2022

Я Анна Дэлориан, дестинка, магический самородок с «черной» кровью… Так мне казалось раньше. Но теперь все изменилось.Мало кто пришел в восторг от нашей магической связи с князем Карповским. Да и сам Мрачный Демон день ото дня все мрачнее. Поэтому часть тайн я решила оставить при себе, пока он окончательно в сгусток тьмы не превратился.В Санкт-Петербургскую академию приходят темные времена. Но я готова бороться за мир магии, за свою судьбу… и за любовь к моему черноглазому профессору.

Глава 1. Наследница проблем

Я стряхнула с себя сон и потянулась на подушке, с неодобрением поглядывая на витраж в нашей спальне. Нет, это решительно никуда не годилось! Унаследованные воспоминания Авроры находили брешь в моем организме и вползали в сознание по ночам. Настойчиво, нагло, без приглашения!

Так что по утрам приходилось напоминать себе, что у любви всей моей жизни глаза вовсе не бирюзовые, а черные, как безлунная осенняя ночь. А волосы — цвета воронова крыла, а не скошенного, выгоревшего на солнце сена… И зовут ее Андрей Карпов, а не Августус Блэр.

Хоть эти двое и являлись, как недавно выяснилось, дальними (очень дальними!) родственниками. Но «дядюшка Авик» ничего, кроме сомнительных огрызков дара внушения, в наследство своему сильно внучатому племяннику не оставил. То ли дело Аврора… Моя пра-пра-пра — сколько же там «пра»? — бабушка… Одарила так одарила!

Сегодняшний сон мне категорически не понравился. Выглядело так, будто графиня Воронцова не изгнала дух Блэра из тела, обрекая на вечные скитания, а, наоборот, заперла внутри. И печать сверху навесила… Сильную, древнюю. Замешанную на ее крови, даре, духе и памяти. А затем завещала мне частички всей этой радости в наследство.

До чего же подозрительно это все выглядело! Так и грозило ворохом неприятностей! И как Судьба согласилась на столь сомнительную сделку?

Занятия возобновились на прошлой неделе. Карпов вернулся тогда же. Впрочем, времени поговорить с крестным он до сих пор не нашел, а я не собиралась его торопить. Хотелось еще немого пожить. Чем дольше, тем лучше.

Зато Андрей нашел тайник Кесслера, в котором обнаружились записи самого Фридриха и дневники его отца. И теперь Карпов занимался своим излюбленным делом — с упоением ковырялся в зашифрованных бумажках, вымазанный чернилами от пяток до демонических ушей. Заметки Адалвалфа он обещал показать мне позже, после того, как изучит сам. Оставалось лишь терпеливо ждать.

Но чтения у меня и без дневников хватало. Во-первых, приближались экзамены, которые никто не отменял. Драгоценный том сказок Фелисити Честер я временно отложила, посвятив себя учебникам по «Контролю над именным жезлом», «Истории волшебного мира» и «Теории и практике магического противостояния». «Снадобья и травы» мне обещали зачесть автоматом, но пока Малый совет не принял по этому поводу никакого решения. Так что и к ним тоже приходилось готовиться.

А еще я не оставляла надежды найти что-то о заклинателях поверхностей и, в целом, о великих дарах. Я искала способ вытащить Присс. Но в нашей библиотеке была только общая информация. Бесполезная и угнетающая. В основном о том, что магов с высшими дарами, полноценно функционирующими, среди нас не осталось. Только очень сильные волшебники с примесью чистой, королевской крови могли порадовать фокусами — кратковременным внушением, эмпатией, ясновидением…

«Отголоски»… Это слово встречалось почти на каждой странице «Энциклопедии первой крови». Обрывки, огрызки… Бестолковые, а временами (как в случае Тамары и Вани Караваевых) — даже опасные. Ведь если инструмент сломан и функционирует неправильно, то от него больше вреда, чем пользы.

Частичка дара, завещанного Авророй Мудрой (такой ли уж мудрой?), тоже сильно смущала. А ну как он проклюнется в самый неожиданный момент, и ко мне так же, как к графине, потянется вереница разномастных психов?

Хотя маньяки всех мастей ко мне и так исправно тянулись. Вспомнить того же Кивана… Он сам сказал, что был последним, кто умел управлять зеркальными коридорами. А какой дар у Лукаса, интересно? Ни одна родовая книга не давала ответа. Про заклинателей материй не было вообще ни слова! Нигде. Думаю, Кавендиши скрывали свой фамильный дар от прочих.

На днях я рассказала крестному, что сумела обратиться к Сияющей материи через проводника, когда ассистировала профессору. И вынужденно призналась в том, что меня беспокоят кошмары из жизни Авроры.

— У тебя сильная родовая кровь, Ани, чистая, незамутненная, — согласился Артур, попивая ядреный «цветочный сбор» в плетеном кресле на террасе Пункта Связи. Миссис Абрамс удалось заманить его на ужин в прошлые выходные, принеся в жертву сочную утку и упитанного кролика. — Уверен, в тот раз проявились отголоски твоего собственного дара… Все Воронцовы так или иначе были ментальниками и целителями. Стоит лишний раз поблагодарить госпожу Пламберри, разглядевшую твой природный талант.

— Ну а как же «подарочек» от Авроры? — скептически протянула я, отхлебывая кофе и свободной рукой поливая чахнущий фикус.

— Если он раскроется, то усилит твой собственный дар. Они тождественны, — улыбнулся Артур. — Есть шанс, что ты сможешь обращаться к материи без проводника… Но это опасно, Ани. Можно отдать слишком большую плату.

— Я знаю, да.

— Сейчас все сложнее. Высшее чародейство не проходит бесследно, безнаказанно. Магический фон давно угасает, внутренний резерв волшебников уменьшается, сжимается… Быть высшим магом и использовать высшую магию — не одно и то же.

Я улыбнулась: крестный слово в слово повторил слова Карпова. Забавно было думать о том, что они могут в скором времени породниться.

— Потому дары и вырождаются… Для полноценного функционирования им нужен сильный фон и крепкий, большой резерв, — крестный грустно выдохнул. — Хотел бы я пожить в прежние времена. Но… что ушло, то ушло.

…Питерское утро радовало солнцем. Желтые лучи щекотали нос и красиво играли на моей случайной татуировке. В который раз я придирчиво разглядывала «украшение».

В слепящем утреннем свете «змейка» казалась драгоценным изумрудно-золотым браслетом. Но стоило убрать руку в тень, она снова становилась непритязательно-болотной и слишком уж сильно напоминала чешую. Бррр! Словом, к новшеству на запястье я никак привыкнуть не могла, посему исправно носила подарок Дорохова.

А вот с мыслью, что по нынешним меркам я не то живой щит, не то пушечное мясо, я смирилась сравнительно легко. Во-первых, этого уже не изменить. Во-вторых — а разве когда-то было иначе? Я давно привыкла к роли жертвенной овечки и разменной монеты в судьбоносных играх арканов, рагнаров и прочих властолюбивых магов.

Гостья во мне обживалась, бесстыдно пользуясь тем, что у нас теперь было одно тело на полторы души. Но после произошедшего в голубом домике в горах на краю австрийской деревеньки что-то поменялось. В моем сердце будто зажегся огонь. Я стала видеть четче и легко различала, где мои чувства, а где — отголоски чужой памяти.

Как будто на тех простынях с забавными вензельками я отвоевала свое право любить Демона. Моего! А не этого странного белобрысого типа, к которому тянулся внедрившийся в меня кусочек чужой души.

Аврору я чувствовала приглушенно и воспринимала как молчаливого наблюдателя, изредка подкидывавшего картинки. Как правило, по ночам. И, к прискорбию, не всегда пристойные. Но совсем выкинуть графиню из головы не представлялось возможным.

Да и крестный сказал, что если я хочу получить ее дар и усилить свой, то должна принять все наследие целиком. Мол, подарки идут в комплекте.

— Что, если я впущу Аврору слишком глубоко и перестану быть собой? — взволнованно расспрашивала я Артура тем вечером. — Джелла вон вообще спятила!

— Не бойся. Мисс Фонтейн впитала два сознания, а тебе достались лишь кусочки памяти и осколок духа. Это не опасно.

— Точно? — с подозрением покосилась на крестного.

— Даю слово, Анна: тебе ничего не грозит. Аврора Мудрая не стала бы подвергать опасности свою пра-пра-пра-пра… В общем, внучку, — убеждал меня старый интриган. — Уверен, она попыталась передать тебе только полезную информацию, которую ты в будущем сможешь применить во благо.

О да! Теперь я знаю, как выглядит великий Августус Блэр без штанов. И это поистине бесценно и незабываемо!

А еще благодаря нескольким сочным воспоминаниям я считаю свою пра-пра-пра… прародительницу, основательницу нашей Академии, легкомысленной влюбленной дурехой. Все-таки некоторые вещи о предках лучше не знать.

Конечно, я понимала, что, в целом, память поколений — штука полезная. Сколько важных знаний о древних ритуалах, высшей магии и обращении к сияющей материи можно получить из первоисточника!

Ихтиоподы, вон, только так и живут, передавая икринке информацию напрямую. Не позаботься его родители о «раннем развитии» малыша, сидел бы сейчас двухметровый кроха Рован на валуне и палец сосал. А он вон какой… Какой-то. Мы с ним не виделись с тех пор, как Ихти утащил зазеркальную Присциллу в озеро и залег с ней на дно.

— Ты так и не рассказал, зачем арканам высшая кровь, — напомнила Артуру, вытряхивая временно из головы грустные размышления. — Её кровь…

— Скоро сама все узнаешь. Поскольку печать снята, я на днях соберу миротворцев и расскажу всем, с кем и почему мы боремся на самом деле. Мне и самому надоели тайны, — вздохнул крестный.

— Собрание? И мне можно будет присутствовать? — я удивленно подняла брови.

— Даже нужно, — ухмыльнулся он. — А пока… Позволь Авроре соприкоснуться с твоей магией. Не борись. Впусти глубже. Вместе вы сможете раскрыть твой потенциал.

Легко сказать: «позволь соприкоснуться»! Чем ближе я подпускала к себе чужой дар, тем ярче мне снились сны и тем эмоциональнее они были. Ночами я захлебывалась от слез, глядя в потускневшие бирюзовые глаза. Вскрикивала от боли в той странной лачуге, увешанной букетиками и платками. Млела от виноватых поцелуев, вздрагивала от властных прикосновений… Чувствовала, как длинные белые пальцы бегают по моим позвонкам… Не моим… Нет, нет! Аврориным!

И вот сегодня — снова. Стоило вчера на магическом спарринге с Сюзанной воззвать к Авроре (там было что-то истеричное в духе «Да помоги же ты, раз такая «Мудрая» и все равно тут сидишь!»), как вся моя оборона провалилась. То есть тот бой я выиграла, внезапно вспомнив парочку крепких заклятий и впервые успешно выполнив жезлом «тройной замах с закрутом в ноги». Но ночью пришлось расплачиваться за помощь свыше (точнее — изнутри). В итоге я измучилась и почти не отдохнула.

Августус в кошмарном воспоминании погиб как-то странно. Будто бы не насовсем. Я чувствовала, как внутри меня-Авроры теплилась надежда… Глупая девчонка! Она точно знала, что делает, запечатывая его душу и передавая по наследству свою кровь!

Аврора спасала свой мир, тратя последние силы и принимая трудные решения. Но убить свою любовь по-настоящему так и не смогла.

А еще в моем сне был Роджер и, судя по его возмущению, прекрасно понимал, что творит юная графиня. Не мешало бы найти да расспросить бестелесного дурня. С пристрастием.

***

Нарядившись в форменные юбку и блузку и сунув ноги в удобные разношенные туфельки (на случай, если снова придется убегать от тигриц, арканов и полных песцов), я спустилась вниз. В фойе ничто не напоминало о произошедшей битве. Да и в преддверии экзаменов все быстро позабыли о случившемся.

Арканы о себе тоже ничем не напоминали. То ли зализывали раны, то ли спешно пополняли ряды, то ли ждали решения Верховного Совета, с которым неустанно боролся крестный, обосновавшись временно в Эстер-Хазе. А может, просто затаились, выискивая момент, когда миротворцы расслабятся. Эйвери прав: вряд ли Братство откажется от своих затей.

Но Ихти, последнее звено кровавого ритуала, сидел на дне и не показывался. И меня это полностью устраивало. Пока он перебирает камешки, вплетает водоросли в золотые косички, расчесывает ракушками бороду и красуется перед Присс, никто не узнает о нашем опасном постояльце.

Была и еще одна неприятная новость… Младшему Раскову удалось сбежать из-под охраны в лечебнице Эстер-Хаза. Поскольку на момент нападения он, по магическим законам, считался несовершеннолетним, а травмы получил весьма серьезные, его условия оказались более щадящими. Палата на три уровня ниже тюремного отделения, два пожилых мага-охранника, общих на весь этаж… На своих двоих Расков бы, конечно, не ушел. А значит, ему помогли «сочувствующие арканству».

Но и на этом проблемы не заканчивались. Ведь моя учеба с некоторых пор превратилась в Ад. Самый настоящий — с пеклом, духотой и маревом перед глазами.

Мало того, что конец апреля «радовал» феноменально высокой температурой, рекордной для Санкт-Петербурга. Так еще, стоило увидеть на лекции Андрея, меня бросало в такой жар, что щеки мгновенно пунцовели, а поварешки, жезлы и склянки с ингредиентами валились из рук. Перед глазами мельтешили то голубые вензельки, то деревянный потолок австрийского домика с одиноким букетом лаванды, то литые мышцы, прятавшиеся под покрытой испариной теплой кожей…

Вот и на сегодняшнем занятии все с первых минут пошло кувырком. К счастью, оно было теоретическим — десятком разбитых колбочек меньше.

Карпов с кафедры рассказывал о свойствах шерсти и клыков гвархов чернобурых, и от густоты его голоса все внутри вибрировало, а мурашки на затылке и вовсе пускались в пляс. Я старательно записывала, самозабвенно покусывая кончик пера и нервно теребя верхнюю пуговицу на блузке.

На Демона глаз я старалась не подымать, хотя он то и дело забавно сбивался и замолкал на несколько секунд посередине фразы. Затем рассеянно продолжал, словно встряхиваясь ото сна. Впервые такое за ним замечала. За пятнадцать минут он сбился уже трижды.

Жара становилась нестерпимой. То ли кто-то открыл окна и впустил духоту в каменные стены аудитории. То ли у меня снова началась индивидуальная непереносимость демонических дисциплин. А ведь думала, что давно выработался иммунитет!

— Ну и пекло… — протянула Рашель, изнывая за столом передо мной.

Я невольно оторвала глаза от листа и… вляпалась в полный тьмы завороженный взгляд. Нервно сглотнув, я все-таки расстегнула чертову пуговицу — совсем дышать невозможно! Губы тут же пересохли, жарко стало даже пяткам. Дыхание отяжелело. Аудиторию наполнило еле заметное марево: воздух грелся сам по себе.

— Сто тринадцатая страница! — рявкнул вдруг Демон и размашисто хлопнул ладонью по кафедре, заставив половину учеников подскочить с мест, а прочих наградив затяжной икотой.

Сам же тихо выругался и черным вороном вылетел из кабинета. Впрочем, на его уроках царила такая дисциплина, что никто и не думал шелохнуться. Все послушно зашуршали учебниками. Я же обреченно опустила лоб на тетрадь и несколько раз стукнулась об нее от души, надеясь этим нехитрым методом стряхнуть с затылка надоедливых мурашек.

***

К концу занятия Карпов так и не объявился. У меня скрутило живот от волнения: а не решил ли он искупнуться посреди дня? Стряхнуть, так сказать, полуденный зной, охладиться, смыть пыль и пот с демонического тела?

В зловещей тишине ученики робко собирали учебники и тетради и похоронной процессией тянулись к двери. Ведь профессор с лекции никого не отпустил, а значит, все как один могли вечером отправиться «протирать склянки». Беда в том, что следующим шел урок Карамзиной, и приходилось выбирать из двух зол. Опоздать на «Практическую магию» тоже никто не жаждал.

Я вышла последней. Мысли, беснующиеся в голове, заставляли то нервно вздрагивать, то глупо хихикать. Я то до дрожи в коленях переживала за Ихти. То мечтала поменяться местами с Атариной и поглядеть на Демона, резкими, мощными гребками разрезающего сияющую гладь.

Живот снова скрутило. Но уже не от волнения.

— Мисс Дэлориан! На минуту… — прорычали вдруг в мое ухо, крепко ухватив сзади за локоток и потащив спиной в неизвестном направлении.

Не успела я ахнуть, как меня уже затолкали в темную, пропахшую мелом и лекарственными травами подсобку. В ней хранился всяческий хлам, не уместившийся в кабинет зельеварения. Я обо что-то запнулась, раздался странный древесный хруст… И я бы непременно полетела на пол, если бы пространство передо мной не закончилось вдруг чьей-то твердой грудью.

— Ой… — прошептала, потирая ушибленный нос. Зачарованная атмосферой тотальной секретности, я старалась не шуметь.

Глаза привыкли к мраку, и я разглядела Карпова. Совершенно, между прочим, сухого. И чем-то, как водится, недовольного.

Он стоял так близко, что обжигал щеки неровным дыханием. Стало совсем не по себе. Катастрофически. В силу обстоятельств после возвращения Андрея мы ни разу не оказывались наедине. Тем более в темноте. Тем более в замкнутом и небольшом (очень замкнутом и совсем крошечном!) пространстве.

Вензельки… Потолок… Горячая, влажная кожа…

Я задышала часто-часто, сердце припустило галопом.

Тролль меня укуси!

— Анна! — вырвал меня из жарких воспоминаний Демон.

— Что? — прошептала в воздух, разделявший нас. Теплый, плотный, густой.

— Не делай так больше, — черный взгляд гневно уперся в расстегнутую пуговицу. Пальцы его при этом самовольно потянулись ко второй, застегнутой. — Или мне придется прерывать занятия и вызывать учеников в кабинет индивидуально. Теле-маго-граммами.

— Всех? — удивилась я.

— Некоторых, — Демон угрожающе сдвинул брови и вкрадчиво добавил: — Вполне конкретных.

Я неловко прыснула и накрыла горячие щеки ладонями.

— Жарко просто… Этот воздух… Он плавился…

— Я заметил, — процедил Демон, теребя вторую пуговицу на моей блузке. Словно и эту хотел к себе в коллекцию. — Ани…

Резко выдохнув, я шагнула вперед, впечатываясь всем своим телом в его. Напряженное, натянутое струной до скрипа ткани. Казалось, еще одно прикосновение — и будет взрыв. И вся его сдержанность полетит к троллям. А моя — следом…

Андрей стиснул рукой мою талию, сунул нос в волосы, вдохнул глубоко… И, не выдыхая, отстранил от себя, вжимая в дверь подсобки.

С той стороны как раз табуном пронеслись первокурсники (этих, непуганых, легко опознать по топоту и стоящему в коридоре гвалту). За ними процокали каблучки мисс Эмеральд, замершие на пару секунд у двери… и, с тихим хмыканьем владелицы, снова отправившиеся в путь.

Мое фирменное малиновое желе от неловкости ситуации, пьянящей близости и атмосферы таинственности окончательно размякло. И я обреченно простонала:

— Ты будешь присутствовать на промежуточном экзамене по снадобьям?

Уточняла я это на случай, если Малый совет не решит меня помиловать.

— Разумеется… Я в приемной комиссии… — с нотками недоумения заявил Карпов.

— Ну все. Тогда мне конец, — я грустно улыбнулась и стукнулась затылком о дверь. — Я в твоем присутствии вообще не соображаю.

— Ох, пигалица… — проворчал Демон. — Мне конец наступит гораздо раньше.

— От мучений, связанных с моим обучением? — хихикнула в мрачное лицо.

— От них самых… Да…

Карпов смял мои губы в жадном, торопливом поцелуе и, пресекая любые мои попытки продолжить или хотя бы распробовать, вытолкал из подсобки обратно в коридор.